Глава 2. Шантаж – Глупая неосторожность – Еще более неприятный инцидент с волкодраком – Возможная утрата открытых платьев

Онлайн чтение книги Естественная история драконов A Natural History of Dragons: A Memoir by Lady Trent
Глава 2. Шантаж – Глупая неосторожность – Еще более неприятный инцидент с волкодраком – Возможная утрата открытых платьев

В те дни мы знали о драконах возмутительно мало: в Ширландии «драконы настоящие» не водились, и наши ученые только начинали устремлять свои взоры за границу. Однако я владела всеми доступными сведениями о тех меньших братьях драконов, что все еще встречались в наших землях, и ни родительская власть, ни все богатства мира не заставили бы меня отказаться от возможности лично узнать о них нечто новое.

Можете себе представить, какой интерес пробудили во мне вести, что в наших владениях – причем не единожды и разными очевидцами – замечен успевший уже задрать несколько овец волкодрак! Название это, конечно, крайне далеко от жизни: волкодраки ничем не похожи на волков, кроме склонности видеть в домашнем скоте свою законную добычу. Ныне их почти не осталось в Ширландии, да и в те времена встречались они редко – в наших краях не видели ни единого уже целое поколение.

Как же я могла упустить такой шанс?

Но для начала следовало изобрести способ самой увидеть этого зверя. Папа́, едва услышав о волкодраке, немедленно взялся за организацию охоты, как поступил бы в случае появления поблизости вредоносного волка. Однако, прямо испросив разрешения отправиться на охоту с ним (как без малейшего успеха сделал Эндрю), я наверняка получила бы отказ. Здравый смысл подсказывал, что искать волкодрака в одиночку – занятие либо бесплодное, либо крайне опасное. Таким образом, чтобы добиться желаемого, следовало приложить более серьезные усилия.

Заслуга – или вина – в том, что произошло дальше, по крайней мере, частично принадлежит Аманде Льюис. Ее семья была нашими ближайшими соседями в годы моей юности. Мой отец с мистером Льюисом были добрыми друзьями, однако не могу сказать того же о матери и миссис Льюис. Это создавало некоторую напряженность, когда светские мероприятия сводили нас всех вместе – особенно если учесть отрицательное отношение мама́ к их дочери.

На год старше меня, Аманда была единственной девочкой моего возраста и положения на всю долину Там-ривер. К бесконечному сожалению моей матери, она к тому же была из тех, кого современная молодежь называет «бабочками» – то есть слепо следовала моде, забывая о всяких приличиях. (Сама я к «бабочкам» никогда не относилась – все мои неприличные поступки решительно никак не были связаны с модой.) Но, поскольку общаться мне больше было не с кем, мама́ не могла запретить мне навещать Льюисов, и Аманда была моей ближайшей подругой, пока обе мы не вышли замуж.

В тот день, когда мы узнали о появлении волкодрака, я прошла пешком две мили до усадьбы Льюисов, чтобы поделиться новостью с Амандой, и моя ситуация тут же воспламенила ее богатое воображение. Прижав к груди книгу, Аманда восхищенно вздохнула, проказливо сверкнула глазами и сказала:

– Дело проще простого! Ты должна переодеться мальчиком и ехать с ними!

Дабы вы не подумали, что я порочу имя подруги детства, объявляя ее виновной в последующем инциденте, смею заверить: именно я, а вовсе не она, нашла способ претворить ее идею в жизнь. Хвататься за идеи, которые другой счел бы безумными и не принял всерьез, и воплощать их на практике – зачастую весьма организованным и разумным образом – это вполне в моем духе. (Нет, я этим не горжусь. Признаюсь честно: эта дурацкая манера не однажды едва не привела меня к гибели. Если вам не понять того, что муж называл «моей ненормальной практичностью», почти вся моя жизнь покажется вам напрочь лишенной здравого смысла.)

Итак, идея Аманды послужила искрой, а трут и растопка, чтобы разжечь из искры пламя, были от начала до конца делом моих рук. Вот как все это случилось.

Возле усадьбы крутилось несколько парней, от случая к случаю выполнявших разные работы – в основном, на дворе. Близких отношений у меня с ними не было, но один из них, по имени Джим, был у меня на крючке. Однажды я случайно наткнулась на него в весьма компрометирующих обстоятельствах – в обществе одной из служанок с нижнего этажа. Сама я шла прятать любопытный маленький череп, который не сумела опознать, но череп был надежно укрыт в складках юбок, и о моих собственных компрометирующих обстоятельствах Джим ничего не узнал. Таким образом, он задолжал мне услугу, и я решила, что пришло время взыскать этот долг.

Притащить меня с собой на охоту, конечно же, было преступлением, за которое его тут же выставили бы вон без рекомендаций. Однако я могла бы добиться того же результата, рассказав о его интрижке со служанкой, и, хоть никогда не сделала бы этого, сумела убедить его, что сделаю. Вы подумаете, что это просто ужасно, и сейчас я краснею, вспоминая об этом шантаже, но не стану притворяться, будто в то время испытывала хоть какие-то угрызения совести. Джим, настаивала я, должен взять меня с собой на охоту.

Вот тут-то мне и сослужила добрую службу прохлада в отношениях между матерью и миссис Льюис. Аманда сообщила мама́, что приглашает меня погостить у нее с тем, чтоб вернуться на следующее утро, и мама́, не горя желанием общаться с соседкой, дала позволение без лишних вопросов. Далее, утром, на которое было назначено начало охоты, Аманда подъехала к нашей усадьбе в сопровождении лакея, чтобы все выглядело так, будто я действительно собираюсь погостить пару дней в ее доме.

Немного отъехав по дороге, мы осадили лошадей и я, под озадаченным взглядом лакея, склонила к подруге голову:

– Спасибо, Аманда.

В глазах ее плясали чертики.

– Ты обязательно должна после рассказать мне обо всем!

– Конечно, – ответила я, зная, что моя история надоест ей еще до того, как я дойду до середины, если только во время охоты я не ухитрюсь пережить волнующего романтического приключения. Любимым чтением Аманды были захватывающие романы, а вовсе не книги по естественной истории.

Я оставила ее разбираться с лакеем любыми методами, которые она сочтет подходящими, и окольными путями добралась до поля, где собирались охотники. Джим, как и было уговорено, ждал меня у родничка, укрытого зарослями от посторонних глаз.

– Я сказал, что вы мой двоюродный брат, гостящий у нас, – сообщил он, подавая мне стопку одежды. – Там у них просто сумасшедший дом – люди съезжаются отовсюду. Если и вы присоединитесь, это никого не удивит.

– Момент, сейчас буду готова, – ответила я, отойдя туда, где он не мог меня видеть.

Постоянно оглядываясь на случай, если ему вздумается пойти за мной, я переоделась из собственного платья для верховой езды в куда более простую и грубую мальчишескую одежду, принесенную Джимом. (Должна сказать, словами не выразить, как это было дико и непривычно – впервые в жизни надеть штаны. Я чувствовала себя наполовину голой. С тех пор мне много раз доводилось носить их – штаны куда практичнее для погонь за драконами, чем юбки, – но, чтобы привыкнуть к ним, потребовалось много лет.)

Нужно отдать Джиму должное: он покраснел, увидев меня одетой столь скандальным образом. Он был хорошим добропорядочным парнем. Но он помог мне убрать волосы под шляпу, и я решила, что в таком виде вполне сойду за мальчишку. В те дни я еще росла – длинные руки, голенастые ноги и ни намека на бедра и грудь.

(И отчего, спрошу я вас, моему редактору жаловаться на такие слова, когда я написала не одну и не две книги, описывающие анатомию и размножение драконов в куда более прямых выражениях? Предвижу: он захочет убрать из текста эти слова, но я не позволю. Все же у моего возраста и положения есть свои преимущества.)

Но самым неожиданным в то утро оказалось ружье, поданное мне Джимом.

– Вы не умеете стрелять, верно? – спросил он, увидев выражение моего лица.

– А разве должна?

Ответ мой прозвучал, пожалуй, резче, чем Джим того заслуживал. В конце концов, я сама настояла на том, чтобы переодеться в мальчишеское платье. После этого строить из себя оскорбленную леди было просто нечестно.

Он принял это как должное.

– Ладно, здесь все просто: прижимаете приклад к плечу, нацеливаете дуло туда, куда…

Голос его смолк. Подозреваю, он, как и я, представил себе возможные последствия моего выстрела посреди хаоса охоты.

– Давай просто не будем его заряжать, хорошо? – предложила я.

– Да, лучше не стоит, – согласился он.

Вот так я и поехала охотиться на волкодрака – переодетая мальчишкой, со спрятанными под шляпу волосами, с незаряженным ружьем в руке, верхом на моей кобыле Босси, которую с ног до головы натерли пылью, чтобы замаскировать ее лоснящуюся шкуру. Несмотря на все усилия папа́, Джим был абсолютно прав, помянув сумасшедший дом: людей собралось так много, что навести порядок не представлялось возможным. Что делать – никому не хотелось упускать шанс поохотиться на волкодрака.

День выдался превосходным, и по пути я едва сдерживала волнение. Места, где видели волкодрака, находились не так уж далеко от нашей усадьбы, поэтому-то папа́ и поспешил устроить охоту, но и это невеликое расстояние еще следовало преодолеть.

Большая часть наших владений представляла собой каменистые неровные земли, лучше всего подходящие для разведения овец. В долине Там-ривер у нас имелось несколько фермеров-арендаторов, а усадьба находилась прямо на северном краю долины. Если скакать на восток или на запад, дорога была бы ровнее, но наш путь вел на север, где склон шел вверх и очень скоро становился настолько крут, что его не стоило и расчищать. Здесь правили бал сосны, в тени которых, как говорили, и прятался волкодрак.

Я неотвязно, точно репей, следовала за Джимом и изображала застенчивость, чтобы избежать лишних вопросов. Я опасалась, что меня выдаст голос – даже в образе безбородого мальчишки. Тут меня выручал Джим, тараторивший так, что никто и слова вставить не успевал. Хотя, возможно, причиной всему было волнение: причин для тревоги у него имелось предостаточно.

Вскоре после полудня мы достигли северного леса, и здесь предводители начали организовывать охоту.

– Скорее, едем к Симпкину, – сказала я, подталкивая Джима прочь от отца и других мужчин, которые могли бы узнать меня.

Из обрывков подслушанных разговоров выяснилось, что приготовления к охоте были начаты вовсе не сегодня. Мы собрались с подветренной стороны от рощи, откуда явственно несло падалью. Видимо, егеря папа́ стаскивали туда трупы животных не один день, чтобы заманить волкодрака в заранее намеченное место. Несколько храбрецов еще с утра выехали вперед, осмотрели рощу и по ряду примет обнаружили, что зверь там.

То, что последовало далее, показалось мне, не имеющей никакого понятия об охоте, сплошной сумятицей. Охотники держали на поводках волкодавов и мастифов; намордники не позволяли псам залаять и выдать наше появление. Казалось, им очень неспокойно: приученные без страха охотиться на волков, собаки артачились, упирались, не желая связываться с драконом. Однако пинки и понукания сделали свое дело, и собак вывели на позиции – на них, как я поняла, было задумано гнать волкодрака. Вдали от рощи выстроились полукругом местные крестьяне с незажженными факелами наготове. Когда придет время, они должны были зажечь огни и двинуться к укрытию зверя, побуждая того бежать.

По крайней мере, таков был план. Волкодрак – зверь хитрый, и уверенности в том, что он окажет нам любезность побежать прямо в западню, быть не могло. Поэтому в других местах вокруг рощи были расставлены отряды верховых, включая и нас с Джимом: нам предстояла погоня за зверем, если он вырвется из окружения.

Да-да, мой дальновидный читатель, ты абсолютно прав: не стоило бы и упоминать, что это было последней стадией охоты, прошедшей согласно плану.

Впервые увидев волкодрака, я даже не смогла разглядеть его: зверь вырвался из-за деревьев яростным вихрем. Не знаю, что в тот момент собирались сделать собаки, но, что бы то ни было, им попросту не представилось такой возможности: дракон налетел на них слишком быстро.

Зверь этот уже в те времена встречался так редко, что охотники недооценили рассказы о его проворстве. Волкодрак прыгнул на одного из мастифов, в воздух взметнулся фонтан крови. Прочие псы замешкались, прежде чем кинуться в бой, и их промедление свело на нет все наши хитроумные планы. Волкодрак вырвался из кольца охотников, и мы устремились в погоню.

Я с детства была хорошей наездницей: в те дни среди провинциальных джентри[2]Нетитулованное мелкопоместное дворянство. было принято учить дочерей ездить верхом – и в дамском седле, и по-мужски. Однако прогулки верхом на Босси вокруг фамильных владений не шли ни в какое сравнение с этой погоней!

Джим пустил свою лошадь вскачь, и моя инстинктивно устремилась следом, не желая (подобно всем лошадям) оставаться в одиночестве. Мы понеслись галопом по каменистому склону со скоростью, намного превышавшей ту, которую мама́ полагала безопасной. Волкодрак намного опережал нас и успел уйти довольно далеко, и только благодаря смекалке местных крестьян не сумел сбежать окончательно. Запалив факелы, они преградили ему путь и заставили отклониться к югу, а мы кинулись ему наперерез.

Собаки неслись вперед так, точно жаждали отомстить за смерть собрата; волкодавы вырвались далеко вперед. Псы кидались на волкодрака то слева, то справа, вокруг трубили охотничьи рога, созывая отряды всадников к добыче. Но в самом скором времени мы достигли еще одного участка леса, и я поняла, отчего приманка была заложена в одиноко стоявшей рощице: в большом лесу отыскать и изловить дракона было бы много труднее.

Несмотря на все старания охотников и собак, зверю удалось укрыться в лесу. Один из егерей папа́, парень с таким же каменным, как окружавшие нас холмы, лицом, сплюнул на землю, и мне пришлось напоминать себе о том, что он не знает о присутствии дамы.

– Теперь уж так шустро не побегает, – сказал он, вглядываясь в сумрак, в котором скрылся зверь. – Вот только потратим чертову прорву времени, чтобы выкурить его оттуда.

Впервые после начала погони у нас появилась возможность перевести дух. Некоторые из мужчин начали перебрасываться короткими, малопонятными фразами. Из их разговоров мне удалось извлечь лишь одно: теперь мы собираемся прибегнуть к другим охотничьим приемам, используемым в охоте на кабана. Об этом я знала не больше, чем об охоте на волков, и все это мне ни о чем не говорило, но тут волкодавов отозвали назад и привели мастифов. Теперь ситуация требовала не столько быстроты, сколько силы.

Сосны в этом месте были стары и так высоки, что под их ветвями зачастую можно было проехать верхом, не нагибаясь. Укрытая толстым ковром пожелтевшей хвои, земля под копытами лошадей казалась поразительно голой – другие растения могли расти только там, где упавшие сосны оставляли в лесном пологе бреши. Вскоре я потеряла из виду большую часть охотников, но Джим оставался со мной, а по обе стороны от нас ехали остальные всадники из нашего отряда. Судя по крикам и звукам рогов, доносившимся из-за деревьев, волкодрака еще не нашли.

Вдруг – яростный лай… И тишина.

Мы остановились – хотя бы затем, чтобы понять, куда двигаться, так как путь нам преградили густые кусты впереди. Я взглянула на Джима, и он повернулся ко мне.

– Я должен доставить вас домой, мисс, – прошептал он, будто опасаясь, что кто-нибудь может услышать, хотя поблизости не было никого. – Здесь становится опасно.

В первый раз я почувствовала, что готова с этим согласиться. Ведь главной целью было собственными глазами увидеть дракона, и лучше живого, а не мертвый охотничий трофей, но теперь я поняла, как мало на это шансов. Вполне могло оказаться, что яростный вихрь, растерзавший одного из псов – лучшее, что мне удастся увидеть за весь день.

Задумавшись над этим, я замешкалась, и вдруг Джим закричал и направил свою лошадь прямо на меня.

Босси вскинулась на дыбы, пронзительно заржала от ужаса, покачнулась, сбросила меня с седла и рухнула рядом, чудом не придавив мою ногу. Удар о землю вышиб из меня дух. Я завозилась в опавшей хвое, пытаясь сесть, и тут Джим издал странный жалобный стон, какого я никогда прежде не слышала.

Однако внимание мое привлек другой звук – протяжный, низкий рык.

В тех краях, где волкодраки до сих пор водятся в изобилии, всем известно, что этот зверь предпочитает добычу женского пола. К несчастью, у нас об этой детали успели забыть, а сэр Ричард Эджуорт не упомянул о ней в своем замечательном во всех иных отношениях труде.

Подняв взгляд, я увидела волкодрака. Он сидел на высоком камне, подобравшись перед прыжком. Тускло-коричневый цвет его чешуйчатой шкуры прекрасно совпадал с оттенками окружающей местности, глаза горели жутким кровавым багрянцем. Короткие мощные лапы, острые, точно косы, когти, длинное тело… Гибкий хвост зверя гипнотически покачивался из стороны в сторону, точно хвост кошки, приготовившейся к прыжку. Крохотные рудиментарные крылышки за плечами волкодрака приподнялись и опустились вновь.


Волкодрак


Я не могла отвести от него взгляда. Правая рука слепо зашарила в сосновых иглах в поисках оброненного ружья, но ружья рядом не оказалось. От страха перехватило горло. Сжавшиеся когти волкодрака заскрежетали о камень. Я вытянула левую руку – еще, еще… Вот оно! Пальцы сомкнулись на ружейном прикладе. Я подтащила ружье к себе и подняла его, как делали мужчины-охотники. Волкодрак напружинился, и стоило мне направить ствол на него, прыгнул ко мне. Только нажав на спуск, я вспомнила, что мое ружье не заряжено…

В ушах зазвенело от оглушительного грохота. Волкодрак приземлился сбоку от меня, когти его прошли сквозь ткань рубашки и мое плечо легко, будто нож сквозь масло.

Я завизжала и откатилась в сторону, вновь выронив ружье – должно быть, ружье Джима, так как оно, без сомнения, было заряжено. Что же случилось с Джимом?

Волкодрак, куда более ловкий, чем могло показаться с виду, уже разворачивался ко мне. Шкура зверя окрасилась кровью – мой выстрел задел его вскользь, – но он был еще далеко не побежден.

Здесь следовало бы написать что-нибудь героическое, но, если быть честной, подумалось мне вот что: «За этим ты явилась сюда, и это – последнее, что ты увидишь в жизни».

Тут прогремели новые выстрелы – на сей раз не над самым ухом, но все же достаточно громкие, чтобы я снова взвизгнула и съежилась в комок, в ужасе от того, что пуля может угодить в меня, или волкодрак прыгнет снова, и я, так или иначе, умру.

Но вместо этого я услышала яростный рык, отчаянное лошадиное ржание, крики охотников, звуки рогов, а несколько мгновений спустя – тот самый благословенный сигнал. Я тут же узнала его: так трубили в рог, возвращаясь домой с удачной охоты: «добыча наша».

Меня окружили, и я выпрямилась, только теперь осознав, что в пылу борьбы потеряла шляпу, и волосы выбились из-под ленты, стягивавшей их на макушке. Темно-русые пряди торчали во все стороны, развеваясь, как знамена, словно объявляя во всеуслышание: «Эй! Смотрите! Девчонка!».

Примерно это я и услышала от обступивших меня мужчин (если опустить множество ругани).

Новые крики – и вскоре появился отец. Остановившись передо мной, он в ужасе воззрился на меня – мелкий языческий божок, потрясенный поступком подопечной. Я молча смотрела на него. Думаю, именно в этот момент все вокруг начало расплываться перед глазами – сказывалось перенесенное потрясение. Папа́ поднял меня, и я спросила, что с Джимом, но мне никто не ответил. Вскоре мы оба оказались на коне папа́. Держа меня на руках, отец выехал из леса и направил коня по каменистому склону, в сторону пастушьей хижины.

Охотников сопровождал врач, чьей обязанностью было оказывать помощь раненым людям и собакам; он прибыл в пастушью хижину следом за нами. Однако я оказалась не первой его пациенткой. С противоположной стороны комнаты слышались стоны Джима, но из-за людей, сгрудившихся вокруг, его было не разглядеть.

– Не трогайте его, – сказала я неизвестно кому, хотя умом и понимала, что врач пытается помочь ему. – Он не виноват. Это я его заставила. Он защищал меня; он заслонил меня от волкодрака…

О последнем обстоятельстве я догадалась задним числом.

Раны, полученные Джимом из-за его героического поступка, послужили одной из двух причин, уберегших его от позорного изгнания. Второй – хоть мне тут мало чем можно гордиться – оказалась моя неустанная защита. Я вновь и вновь настаивала на том, что он ни в чем не виноват. Боюсь, охваченная запоздалым чувством вины, я продолжала назойливо твердить об этом даже после того, как отец согласился не прогонять его.

Но все это произошло позже. Покончив с Джимом, врач взялся за меня и выставил из хижины всех, кроме отца и спящего Джима: у меня было повреждено плечо, и оголять его в присутствии посторонних было неприлично. (Я сочла это глупостью: даже в те времена юные леди носили платья, открывавшие плечи как раз настолько, сколько требовалось для оказания помощи.)

Мне дали выпить бренди, которого я никогда прежде не пробовала, и от жгучего напитка у меня глаза едва не вылезли из орбит. Однако меня заставили выпить еще, а решив, что выпитого достаточно, вылили немного на раны – для дезинфекции. От боли я вскрикнула и заплакала, но, благодаря бренди, не устыдилась собственных слез. К тому времени, как врач начал накладывать швы, я вообще не замечала почти ничего вокруг. Слышала только, как врач негромко сказал папа́:

– Когти были остры, поэтому мышцы повреждены не слишком опасно. А она молода и сильна. Если не случится заражения, рана прекрасно заживет.

Отяжелевшими, непослушными губами я промямлила что-то о том, как хочу носить платья с открытыми плечами, но, кажется, слов моих никто не разобрал. Вскоре меня одолел сон.

* * *

Конечно, мама́ была очень расстроена моей выходкой, но расспрашивать меня сразу по возвращении никто не стал, рассудив, что после всех пережитых мытарств мне необходим покой. Это вряд ли можно было счесть милосердным: таким образом, мне предоставили долгие часы для раздумий о том, что я услышу, когда настанет время. Возможно, у меня не столь богатое воображение, как у Аманды, но и его было вполне достаточно.

Когда мне, наконец (через два дня после того, как я сочла себя готовой к этому), разрешили встать с постели, надеть халат и выйти в мою гостиную, я обнаружила, что там меня ожидает папа́.

К этому я была готова: лишние два дня на раздумья имели не только недостатки, но и некоторые преимущества.

– Как себя чувствует Джим? – спросила я, прежде чем папа́ успел раскрыть рот: о Джиме мне до сих пор никто не сказал ни слова.

Морщины в густой бороде, возле уголков отцовского рта, сделались глубже.

– Поправляется. Хотя ранен он был очень серьезно.

– Мне очень жаль, – совершенно искренне сказала я. – Если бы не он, я могла бы погибнуть. Он не виноват в том, что я оказалась там, ты ведь знаешь.

Папа́ вздохнул и знаком велел мне сесть. Решив, что тет-а-тет на указанном им диванчике я буду выглядеть так, будто вот-вот лишусь чувств, я предпочла устроиться в кресле.

– Я знаю, – откликнулся отец с бесконечной усталостью в голосе. – Начать хотя бы с того, что эта безумная идея никак не могла принадлежать ему. Конечно, ему следовало отказаться и доложить обо всем мне…

– Я бы не позволила, – перебила я, горя желанием пострадать за правду. – Он ни в чем…

– Не виноват, я знаю. Ты уже много раз говорила об этом.

Мне хватило ума закрыть рот и прекратить спорить.

Папа́ снова вздохнул, задумчиво глядя на меня. Было позднее утро, лучи солнца, падая в окно, озаряли все розочки на обоях и обивке мебели, и строгий серый костюм отца выглядел среди них ужасно неуместно. Я и припомнить не могла, когда он заходил в мою гостиную в последний раз – если вообще когда-либо заходил.

– Что же мне делать с тобой, Изабелла? – спросил он.

Я склонила голову и постаралась принять как можно более кроткий вид.

– Могу вообразить, что за историю ты рассказала бы мне, будь у тебя возможность. Тебе хотелось увидеть волкодрака, так? И лучше живого, чем мертвого и безобидного. Полагаю, в этом я должен винить сэра Ричарда Эджуорта.

Голова моя вскинулась сама собой. Что же это – все мои прегрешения у меня на лбу написаны?

Отец кивнул.

– О, я слежу за своей библиотекой внимательнее, чем ты думаешь. Вначале каталог, заботливо раскрытый на нужной странице, затем одна из книг собирает куда меньше пыли, чем остальные. Твою мать это навело бы на мысль, что горничную нужно немедленно выгнать взашей, но я не возражаю против пыли. Особенно если эта пыль предупреждает меня о тайных деяниях дочери.

При этих словах глаза мои отчего-то наполнились слезами, как будто шарить тайком в отцовской библиотеке было еще худшим прегрешением, чем эскапада с волкодраком. К огорчениям мама́ мне было не привыкать, но разочарование отца оказалось невыносимым.

– Простите, папа́.

Пауза затянулась. Я просто сгорала от стыда, представляя себе, сколько служанок и горничных подслушивают сейчас под дверью.

Наконец папа́ выпрямился и взглянул мне в глаза.

– Я должен думать о твоем будущем, Изабелла, – сказал он. – И ты сама – тоже. Ты не навсегда останешься девочкой. Через несколько лет мы должны будем подыскать тебе мужа, а это будет очень нелегко, если ты продолжишь навлекать на себя всевозможные беды. Понимаешь?

Ни одному джентльмену не нужна жена, сплошь покрытая шрамами, полученными в столкновениях с опасными зверями. Ни один джентльмен не возьмет в жены женщину, которая станет позором для него. Ни один джентльмен не женится на мне, если я буду продолжать в том же духе…

В порыве отчаянной непокорности мне захотелось сказать отцу, что лучше я проживу всю жизнь в старых девах, и будь оно все проклято. (Да, именно в таких выражениях и подумала – по-вашему, четырнадцатилетние девочки никогда в жизни не слышали, как ругаются мужчины?) Мне велели отказаться от того, что я любила всей душой. Почему я должна отказываться от всего этого ради какого-то мужчины, который взвалит на меня ведение хозяйства и прочие материи, скучные и пресные, как овсянка?

Но я была не настолько лишена здравого смысла, чтобы не понять: моя непокорность не принесет радости ни мне, ни кому-либо еще. Просто потому, что так уж устроен мир.

По крайней мере, так казалось мне в почтенном мудром возрасте четырнадцати лет.

Поэтому я сжала губы, собралась с силами… Раненое плечо под бинтами отозвалось внезапной болью.

– Да, папа́, – ответила я. – Я понимаю.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
1 - 1 10.04.18
Предисловие 10.04.18
Часть первая, в которой у мемуаристки формируется детское увлечение драконами, и она изыскивает возможность последовать этому увлечению
3 - 1 10.04.18
Глава 1. Изумрудик – Неприятный инцидент с голубем – Увлечение крыльями – Моя семья – Влияние сэра Ричарда Эджуорта 10.04.18
Глава 2. Шантаж – Глупая неосторожность – Еще более неприятный инцидент с волкодраком – Возможная утрата открытых платьев 10.04.18
Глава 3. Серые годы – Лошади и рисование – Мой Сезон и шесть имен – Королевский зверинец – Неловкая беседа в оном – Перспективы дружбы – Сезон продолжается – Еще одна неловкая беседа с хорошими результатами 10.04.18
Глава 4. Свадьба и свадебный подарок – Семейная жизнь – Великое Исследование Искровичков – Мисс Натали Оскотт и ее дед – Планы экспедиции в Выштрану 10.04.18
Глава 5. Перспективная переписка – Неразумная просьба – Говорю начистоту – Бесплодное утро – Риск сойти с ума – Что скажут люди? 10.04.18
Глава 6. Визит лорда Хилфорда – Обет отречения от куриных мозгов – Подготовка к отбытию 10.04.18
Глава 2. Шантаж – Глупая неосторожность – Еще более неприятный инцидент с волкодраком – Возможная утрата открытых платьев

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть