Онлайн чтение книги Естественная история драконов A Natural History of Dragons: A Memoir by Lady Trent
Глава 5. Перспективная переписка – Неразумная просьба – Говорю начистоту – Бесплодное утро – Риск сойти с ума – Что скажут люди?

Судя по множеству писем, полученных нами на протяжении двух следующих месяцев, лорд Хилфорд был просто счастлив переписываться с моим мужем, рассказывая и о своей лекции, и обо всем на свете. Кое-что Джейкоб зачитывал мне вслух – чаще всего анекдоты из области естественной истории, но порой и едкие замечания о тяготах жизни в семейном кругу. Это вело к заключению, что эрл только рад поводу запереться от родственников на час-другой и занять мысли вопросами коллеги.

Я поощряла их знакомство всеми возможными способами, так как на следующее же утро после визита к Ренвику проснулась в плену одной-единственной мысли: Джейкоб должен присоединиться к экспедиции, и тогда я тоже смогу испытать все то же, что и они, хотя бы косвенно, при его посредстве.

По крайней мере, так я думала в то время.

Однажды вечером, за тихим семейным ужином, я обнаружила, что достигла цели.

– Изабелла, – заговорил Джейкоб во время основного блюда, – не будешь ли ты возражать, если я отправлюсь за границу?

Забыв о вилке в руке, я не уронила ее только чудом.

– За границу?

– Лорд Хилфорд планирует экспедицию… – остановившись на полуслове, Джейкоб пристально взглянул на меня поверх супницы с тушеной морковью. – Но ведь тебе ни к чему напоминать об этом, не так ли? Должен сказать, ты прекрасно все подстроила.

– Подстроила? – я совершила достойную попытку принять невинный вид. – Лорд Хилфорд планировал эту экспедицию задолго до нашего знакомства.

– Да, но не мое в ней участие. Признайся, Изабелла, ты подталкивала меня к нему и его выштранской эскападе с… С каких же времен? Определенно, с начала лета. Возможно, со времени визита к Ренвику?

– Ну, не со столь давних, – сказала я, чудом избежав обмана. Час бессонных раздумий после посещения Ренвика временем визита к Ренвику считаться уже не мог.

– Значит, вскоре после. Не могу сказать, что возражаю – Хилфорд быстро стал мне добрым другом. Однако ты могла бы быть откровеннее.

Глядя на мужа, сидевшего на противоположном конце стола, я ответила откровеннее, чем намеревалась:

– Разве ты стал бы слушать, выскажись я прямо? Скажи я с самого начала, что у меня на уме – тебе следует умышленно познакомиться и подружиться с пэром Ширландии с целью проникнуть в его зарубежную экспедицию?

Джейкоб нахмурился.

– Да, в таком виде все это выглядит крайне навязчиво.

– Именно. Это и было бы навязчивостью, имей ты подобные намерения – и потому ты ни за что не поступил бы так. Поэтому я подошла к делу тоньше.

Бровь мужа изогнулась, показывая, что моя логика его не убедила.

– Но это значит, что ты намеренно действовала в моих интересах.

Я невинно улыбнулась в ответ.

– Но разве не в этом обязанность жены?

Муж отложил вилку, откинулся на спинку стула и изумленно уставился на меня.

– Изабелла, твои поступки возмутительны.

– Возмутительны? Разве ты видел меня в опере в платьях со скандально низкими декольте, как у маркизы Присцинской? Разве ты видел, как я издаю сборники стихов, делая вид, что они не мои, как леди Ханна Спринг? Разве…

– Хватит! – со смехом оборвал меня Джейкоб. – Страшно представить, каких еще слухов ты могла набраться в обществе! Что ж, поскольку ты созналась, что это – дело твоих рук, думаю, ты не будешь возражать против моей поездки за границу с Хилфордом, – удрученно опустив голову, он вновь взялся за вилку. – Не удивился бы, если бы ты выставила меня за порог пинком.

– Рискуя повредить туфельку? – ответила я, подражая тону самой пустоголовой из светских красавиц.

Джейкоб улыбнулся. Некоторое время мы ели молча. Вошедший лакей убрал тарелки, а затем подал пудинг.

В кои-то веки пудинга мне не хотелось, и вязкое тесто, начиненное изюминами, улеглось в желудке тяжелым комком. Я нехотя ковыряла пудинг, а Джейкоб на том конце стола с наслаждением поглощал свою порцию.

Стоило мне понять, что вдруг испортило мне настроение, слова слетели с языка прежде, чем я смогла удержаться:

– Я хочу поехать с тобой.

Джейкоб, только что отправивший в рот вилку с кусочком пудинга, замер, глядя на меня. Медленно вынув вилку изо рта, он отложил ее на тарелку, прожевал и проглотил пудинг.

– В Выштрану?

– Да.

Я пожалела о своей несдержанности. Если хоть какой-то шанс на успех и был, то заводить разговор следовало не так. Не стоило высказывать своих желаний столь прямолинейно.

Судя по выражению лица Джейкоба, я не ошиблась.

– Изабелла… Совершенно исключено, и ты прекрасно понимаешь это.

Да, я понимала. И все же…

– Прошу тебя, – сказала я. Слова эти прозвучали тихо, но я вложила в них всю душу. – Я бредила драконами с детства. Ты знаешь об этом, Джейкоб. И сидеть дома, сложа руки, когда другие отправляются к ним и увидят их собственными глазами…

– Изабелла…

– Я хочу сказать, настоящих – не карликов, а взрослых. Настоящих драконов, живущих на воле, а не сидящих на цепи в зверинце на потеху королевским фаворитам. Кому, как не тебе, знать, сколько я прочла о них, но слова – это ничто. Гравюры могут создать иллюзию реальности, но многие ли из граверов сами видели изображаемый ими предмет? Возможно, это мой единственный шанс, Джейкоб.

Я остановилась и сглотнула. Казалось, стоит ослабить бдительность, и съеденный пудинг тут же вернется наружу.

– Изабелла… – голос Джейкоба звучал тихо, но настойчиво. Не в силах поднять на него взгляд, я уставилась в тарелку. – Я понимаю твой интерес и всячески его поддерживаю – поверь, это так! Но не могу же я взять в подобную заграничную поездку жену. Конечно, наш маршрут будет пролегать по цивилизованным местам, но в выштранских горах цивилизации нет. Я знаю, ты читала об этом. Представь себе, что прочитанное вдруг стало реальным. Выштранские крестьяне тяжко трудятся и едва могут прокормиться. Думаешь, у них найдется для нас комфортабельный отель? Или прислуга хоть сколько-нибудь лучше местных девушек, которых мы наймем в услужение, действительно знающая, как заботиться о людях, а не об овцах? Такая жизнь – отнюдь не удовольствие, Изабелла.

– Думаешь, меня это заботит? – я грохнула вилкой об стол, даже не задумываясь, как выглядит эта сцена со стороны. – Мне не нужна роскошь, Джейкоб, меня не нужно холить и лелеять. Я не боюсь ни грязи, ни сквозняков, ни даже необходимости самой стирать свою одежду. И твою, если нужно. Я могу быть полезной – разве в экспедиции не пригодится умение делать точные зарисовки? Подумай, я могу быть секретарем. Вести записи, держать в порядке твои бумаги, следить, чтобы вы с лордом Хилфордом ни в чем не нуждались, отправляясь на полевые наблюдения.

Джейкоб покачал головой.

– А ты в это время будешь сидеть в арендованном коттедже и удовольствуешься этим?

– Я вовсе не говорила, что удовольствуюсь.

– Так и случится. Не пройдет и двух недель, как я обнаружу тебя рядом, в мальчишеском платье, переодетой пастухом.

Щеки мои обожгло жаром. Возможно от гнева, возможно, от смущения, а, может, из-за того и другого разом.

– Это нечестно.

– Я просто мыслю практически, Изабелла. Однажды ты уже приняла самовольное решение – и пострадала. Не проси меня остаться безучастным зрителем и допустить, чтоб ты пострадала снова.

Я сделала медленный глубокий вдох, надеясь, что это поможет успокоиться. Но воздух словно застрял в горле. Глаза защипало. Нет, я не заплачу. Отчего мне плакать?

– Прошу тебя, – повторила я, понимая, что уже говорила это, но не в силах избежать повторений. – Прошу тебя… Возьми меня с собой.

За этими словами последовало молчание. Взгляд мой сам собой вновь уткнулся в тарелку, и я не сумела заставить себя поднять глаза, когда заговорила снова:

– Не оставляй меня здесь одну. Тебя не будет многие месяцы, а может, и целый год – и что же мне делать?

– У тебя есть подруги, – мягко ответил он. – Пригласи одну из них погостить у тебя. Или поезжай навестить семью – уверен, они будут рады, – негромкий звук; должно быть, смех. – Продолжай работу над искровичками, если это доставит тебе радость.

– Не доставит! Этого мало. Джейкоб, прошу тебя. Я не винила тебя за частое отсутствие, когда была в депрессии, но если ты уедешь так надолго, я буду чувствовать, что…

Слова застряли у меня в горле. Я не могла произнести этого, рассказать ему обо всей глубине страха и неуверенности, созданных перспективой его отсутствия в моем сердце.

Молчание затянулось, но я никак не могла сделать вдох. Наконец Джейкоб заговорил – ровным, едва ли не безжалостным тоном:

– Изабелла, я не возражал против твоих попыток залучить меня в мужья в Фальчестере. Я не возражал, когда ты свела нас с лордом Хилфордом. Но в данном случае я не позволю тебе манипулировать мной – тем более такими методами.

Все желание расплакаться разом исчезло, сметенное волной добела раскаленной ярости. Взгляд мой взметнулся вверх. Глядя в его глаза, я вскочила; опрокинутый стул покатился по ковру. Упершись ладонями в стол, я широко расставила ноги и заговорила, не заботясь о том, как громко звучит мой голос:

– Не смей! – выпалила я. – И думать не смей обвинять меня в том, будто я пользуюсь такими вещами, чтобы манипулировать тобой! Я высказала, что у меня на сердце, и более ничего. Ты хоть представляешь себе, каково это – вынести пережитую мной утрату? Возможно, ты не винишь меня в ней, но другие винят – ты можешь думать как угодно, но они судачат о том, что я оказалась тебе плохой женой. А что они скажут, когда ты уедешь? Что будем чувствовать мы сами, когда ты вернешься? Можешь ты обещать, что разлука не отдалит нас друг от друга? А пока тебя не будет, я буду сидеть здесь, пытаясь занять себя пустопорожним светским притворством, бесконечными танцами, партиями в карты и прочими ни черта не значащими для меня вещами и зная, что единственная возможность увидеть настоящих драконов пришла и ушла, исчезла навсегда!

Слова иссякли. Тяжело дыша, я продолжала смотреть в побледневшее лицо Джейкоба. В глазах тревожно помутилось, но после этой тирады я не могла сказать ничего – ничего, что помогло бы хоть немного загладить выплеснутую на мужа злость. Леди просто-напросто не подобает говорить с мужем так.

Сказать мне было нечего, но и оставаться с ним в молчании я тоже не могла.

Резко развернувшись, едва не споткнувшись о перевернутый стул, я выбежала из комнаты прочь.

* * *

Джейкоб не стал догонять меня и не пришел ко мне в спальню тем вечером. (После выкидыша мы спали порознь, чтобы мой беспокойный сон не тревожил Джейкоба.) На следующее утро я поднялась в обычный час, но одевалась медленно: очень уж не хотелось спускаться вниз и попадаться на глаза мужу после вчерашней вспышки. Хуже того, я и сама не знала, что думаю о ней, и никак не могла понять, сожалею о своем поступке или нет.

Наконец сила воли победила трусость, и я спустилась вниз, но обнаружила, что Джейкоб велел оседлать коня и уехал. Когда он вернется, слуги сказать не могли, и это тоже вовсе не улучшало настроения.

Я села отвечать на письма, но мой почерк оказался просто отвратительным, что вполне отражало мои чувства, и вскоре я с отвращением бросила это занятие. Погода была прекрасной, и я отправилась в сад, но он, как я уже говорила, был совсем крохотным – не из тех, что могли бы занять меня надолго. Наконец я пошла в сарайчик, где держала искровичков и свои записи, хоть и была не слишком расположена работать.

Войдя, я опустилась на табурет и устремила невидящий взгляд к стройным рядам пропитанных уксусом искровичков. Каждый стоял на карточке, заполненной аккуратнейшим почерком, с указанием даты и места поимки, длины, размаха крыльев и веса. Они были расставлены по категориям, основанным на моих исследованиях, и сгруппированы согласно подвидам, которые я начала распознавать. Один из них плавал в стоявшей на рабочем столе банке с уксусом, ожидая препарирования. Я взяла хирургический скальпель, которым пользовалась для этого, но тут же положила его на место.

Такое времяпровождение вряд ли приличествовало даме… Однако это было ближе всего к тому, чем я на самом деле хотела бы заниматься. Детское увлечение, на долгие годы похороненное после происшествия с волкодраком, дало всходы во время экскурсии в зверинце, а теперь на этих всходах распустились цветы. Мне хотелось не только увидеть, но и исследовать драконов. Хотелось расправить крылья разума и посмотреть, как далеко я смогу улететь.

Хотелось, говоря коротко, вести интеллектуальную жизнь джентльмена – или хотя бы приблизиться к этому, насколько возможно.

Осторожно, несмотря на полный упадок духа, я взяла искровичка и принялась разглядывать совершенство узора крохотных чешуек, изящные крылья и голову с шипастыми гребнями – миниатюрными, но оттого не менее хищно выглядящими. Внешне искровички несколько отличались от драконов, но умели выпускать облачка бесконечно маленьких искр – первопричины их названия и, как я полагала, средства привлечения брачных партнеров, подобного мерцанию светлячка.

От этой мысли мне сделалось еще хуже. Поставив искровичка на место, я повернулась к книге, оставленной мной на столе. Книга была раскрыта на диаграмме, изображавшей анатомическое строение виверны, которая, по моим соображениям, вполне могла состоять с искровичками в родстве. Если это действительно так, то искровички – отнюдь не насекомые…

На страницу, затмив рисунок, упала тень.

Это мог быть и слуга, но я поняла, что это не так, еще до того, как молчание затянулось настолько, что слуга давно объявил бы, с каким делом явился. Я узнала шаги мужа.

– Я подумал, что застану тебя здесь, – сказал Джейкоб, немного помолчав.

– Еще немного – и не застал бы, – ответила я, с удовольствием отметив, что голос звучит ровно, несмотря на смятение в душе. – Я собиралась вернуться в дом и еще раз попробовать ответить на письма.

Услышав, как Джейкоб прошелся по сарайчику, я решила, что он изучает мои полки.

– Я и не думал, что ты собрала их так много.

Ответа, не прозвучавшего бы враждебно, мне в голову не пришло, и я промолчала. Наверное, Джейкоб надеялся, что я поддержу нейтральную беседу и тем помогу ему плавно перейти к разговору, которого было не избежать. Но я молчала, и он тяжело вздохнул.

– Прости меня за сказанное вчера вечером, – печально сказал он. – За подозрения, будто ты… пользуешься нашей утратой, чтобы добиться желаемого. Я не должен был так говорить.

– Верно, не должен, – слова прозвучали жестче, чем мне хотелось. Я, в свою очередь, тяжело вздохнула. – Но я прощаю тебя. Ведь я действительно манипулировала тобой прежде.

Муж шагнул ко мне и осторожно, чтобы ничего не потревожить, оперся на край стола. Он молча смотрел на меня, но, встретившись с ним взглядом, я не смогла понять, что таится в его глазах.

– Скажи честно, – начал он. – Если я отправлюсь в Выштрану без тебя – а это, вместе с дорогой, займет более полугода… Что ты будешь делать все это время?

Сойду с ума и встречу тебя в смирительной рубашке… Но этого я не сказала бы ни за что. Этот ответ, пусть и правдивый, был не из тех, каких он заслуживал.

– Вероятнее всего, – поразмыслив, заговорила я, – навещу родных – по крайней мере, для начала. Лучше пожить в провинции, чем среди бесконечных пустых дрязг общества. Здесь мне придется выносить слишком много сплетен и фальшивого сочувствия – боюсь, я не выдержу, ударю кого-нибудь и действительно выставлю себя на посмешище.

Уголок рта Джейкоба дрогнул.

– А потом?

– Честно? Не знаю. Возможно, поеду на побережье, или посмотрю, сумею ли убедить тебя оплатить мне турне куда-нибудь за границу. Если я поеду на воды для укрепления здоровья, это не вызовет удивления. Однако мне все равно будет нечем занять себя – я просто увезу свою скуку подальше от глаз общества.

– Тебе действительно так скучно?

Я взглянула ему в глаза.

– Ты и не представляешь, насколько. Когда мужчин навещают друзья, им, по крайней мере, позволительно обсуждать нечто большее, чем моды да очередные глупые романы. Беседовать с дамами о последних лекциях в Коллоквиуме Натурфилософов я не могу, а мужчины не примут меня в свой разговор. Ты позволяешь мне читать, что пожелаю, и это не дает мне повредиться в уме. Но провести целый год в окружении одних лишь книг я не смогу.

Обдумав все это, Джейкоб кивнул.

– Что ж, хорошо. Я выслушал твою точку зрения. Выслушаешь ли ты мою?

– Конечно. Это ведь только справедливо.

Оглядывая полки со стройными рядами искровичков, Джейкоб заговорил:

– Если ты отправишься в Выштрану с нашей экспедицией, тебя сочтут чудачкой, а меня – сущим монстром. Мне нет дела до тех, кто скажет, что я не должен потакать жене – я не привык держать тебя на привязи. Но скажут и другое. Возникнет вопрос: что я за джентльмен, если подвергаю жену таким невзгодам и лишениям?

– Даже если жена вызвалась сама?

– В это вникать никто не будет. Мой долг – беречь и защищать тебя. А предприятия такого сорта вовсе не безопасны.

Отметив, что я опять грызу ногти, я сложила руки на коленях. От этой привычки я безуспешно пытаюсь избавиться всю жизнь.

– Тогда, полагаю, вопрос в том, насколько тебя тревожит подобная критика.

– Нет.

Я вновь подняла взгляд. Едва заметная усмешка на лице Джейкоба сменилась печальной улыбкой.

– Вопрос, – сказал он, – в том, настолько ли важна эта тревога, чтобы из-за нее гарантированно сделать собственную жену несчастной.

Едва осмеливаясь дышать, я ждала продолжения. Что бы ни последовало дальше, я точно знала одно: я сама не понимала, как повезло мне в тот день, когда Эндрю пригласил меня с собой в королевский зверинец. Многим ли из джентльменов хоть раз приходило в голову высказать такое?

Не сводя с меня карих глаз, Джейкоб покачал головой. Сердце мое замерло, но я пыталась не показывать этого.

– Я величайший безумец во всей Ширландии, – сказал он, – но я не в силах отказать тебе. Особенно когда ты так смотришь.

Я была настолько уверена, что мое дело проиграно, что не сразу поняла смысл его слов.

– То есть…

Джейкоб предостерегающе поднял ладонь.

– То есть, я напишу о тебе Хилфорду. Организатор экспедиции – он; я не могу включать в нее кого-либо по собственному капризу. Однако, Изабелла, – да, я хотел сказать, что как минимум не буду тебе препятствовать. При одном условии…

Ему пришлось умолкнуть на полуслове: вскочив на ноги, я обняла его изо всех сил.

– При условии, – продолжал Джейкоб, когда мои объятия разжались настолько, что он смог вдохнуть, – что ты обещаешь воздержаться от безумных выходок. Никаких столкновений с голодными волкодраками. Ничего такого, что заставило бы меня пожалеть о сказанном сегодня.

– Обещаю стараться не подвергать себя опасности.

– Это знаешь ли, не вполне то же самое… – начал он.

Мой поцелуй преградил путь любым другим возможным возражениям.