Онлайн чтение книги Zombie Fallout: Чума на твою семью A Plague Upon Your Family
Первый пролог. Происхождение Элизы

Земля была влажной, темной, глубокой и сладкой. Она окутывала Элизу, как теплое детское одеяльце. Элиза была голодна – ужасно, невыносимо голодна. Но что-то в этом было не так. Она хорошо поела менее суток назад и должна была оставаться сытой еще дня три как минимум. И все же чувство голода лишь усиливалось. Охотница поднялась со своей земляной постели, радуясь, что все скорбные мысли о прошлом покинули ее.

Элиза выросла в то время, когда детство еще не считалось священным. Дети в ту пору были скорее расходным материалом, их можно было использовать и мучить, как и когда того хотелось хозяевам. Крестьянская дочь, в Германии начала 1550-х, она была нижайшей из низших. Когда над разоренными полями засвистели ветра войны, Элизу подхватило и затрепало вместе с остальным подобным ей отребьем. Она была лишь имуществом своих господ, переходившим от одного хозяина к другому. В этой жестокой реальности и закалился ее стальной характер.

В девятнадцатый день рождения у Элизы наконец-то появилась возможность снять с себя кандалы, в которых она находилась уже без малого десять лет. Таинственный незнакомец подошел к ней и предложил свободу. Девушка и бровью не повела, когда он начал рассказывать ей о том, какое будущее ее ждет. Ее разум был затуманен одной-единственной мыслью о жуткой мести всем своим мучителям. Список их был велик, и девушка точно знала, с кого начать.

Элиза почувствовала резкую боль, когда незнакомец вонзил свои клыки в ее грязную шею. Не в силах противиться, она вдыхала запах человека, который впивался в ее сонную артерию. И этот запах был ей хорошо знаком. Сама смерть в предвкушении следующей жертвы льнула к нему, как новорожденный к матери. Этот человек был жнецом отчаяния и печали.

Элиза не знала точно, что он в ней нашел. Может, он догадался, что смерть станет для нее освобождением, дорогой прочь от всех ужасов мира, раздираемого войной. Но она ошиблась. Ему вовсе не хотелось оказывать ей такую услугу. Он лишь увлек ее вслед за собой в другую, доселе неизведанную бездну. Она пережила все самое жуткое в этом мире, и обратить ее означало выпустить в подлунный мир новый кошмар.

Следующие сорок лет она страдала под гнетом нового хозяина. В своей жестокости, извращенных наклонностях и тяге к насилию он значительно превосходил худших из ее прежних господ. Поэтому, когда она, наконец, снесла его безумную голову с сутулых плеч, это стало для нее началом, а не концом. Теперь она была по-настоящему СВОБОДНА. Она обладала огромной силой и кипела от ярости.

Хотя большинство из тех, кто мучил ее, уже умерли, она не забыла о своей мести. Она бродила по полям, всегда держась в тени, всегда избегая света. Смерть не просто льнула к ней – она выжидающе бродила вокруг. Зачем утруждать себя, пожиная души умирающих, когда есть надежный поставщик, косящий всех без разбора? Все, кому Элиза встречалась на пути, дрожали от страха. Но ужас быстро сменялся эйфорией, как только потенциальная жертва чувствовала, как клыки беспощадного хищника вонзались в кого-то другого.

Она прожила так почти пять сотен лет, время от времени обращая кого-нибудь себе в компаньоны, чтобы вместе вершить свое мщение. Однако она слишком хорошо помнила тот восторг, который испытала, освободившись, и не позволяла своему отродью прожить больше пары десятилетий. Эта гримаса открывшегося им вероломства и предательства, что искажала их лица в момент, когда она убивала их, не переставала изумлять и веселить ее.

Как и многие крупные хищники, она вела кочевой образ жизни. Она следовала за добычей. Когда по городам и деревням, где она охотилась, начинали ходить слухи о демонах и чудовищах, пищи становилось все меньше. Местные жители все реже и реже отваживались выходить в кишащую ужасами ночь. Но Элиза не боялась возмездия. Она боялась только голода, терзающего ее душу, голода, который заставлял ее рвать и метать, разрушая подчистую все, чего в этом мире она была лишена. Поэтому, добравшись в начале восемнадцатого столетия до Нового Света, Элиза, наконец, поняла, что нашла свой дом. В огромной, малонаселенной стране она стала легендой. Индейцы ошибочно называли ее вендиго[1]Вендиго или виндиго (англ. Wendigo или Windigo ) – дух-людоед в мифах коренных народов Северной Америки. – Прим. ред. , но маунтинмены[2]Маунтинмены или люди гор, горцы (англ. Mountain man ) – охотники, первопроходцы и торговцы пушниной на Диком Западе США, устремившиеся в район Скалистых гор в поисках ценной добычи в начале XIX века. и жители мелких городов презрительно отмахивались от индейских россказней о жутком существе, которое выпивало души до дна. И чем больше народу пропадало, тем чаще это объясняли лишь совпадением. Легенда жила, обрастала все новыми подробностями, а вместе с ней, к удивлению самой Элизы, росло и ее эго. А ведь она не могла даже припомнить, когда в прошлый раз испытывала что-то хоть отдаленно похожее на человеческие чувства.

Ей не была знакома любовь – она не знала ее даже в детстве. Любовь была сумасбродством, напрасной тратой времени. Выживание – вот что было действительно важно . Элиза не чувствовала ни жалости, ни раскаяния; она была не способна сострадать. У нее были потребности. У нее был голод. Вся ее жизнь сводилась к тому, чтобы утолять его.

Проснувшись в тот холодный день поздней осени 2010 года, она и не предполагала, что он будет чем-то отличаться от бесконечной чреды других, прожитых ею за сотни лет. Она была голодна. Настала пора найти себе пропитание. Пора проредить род человеческий.

Элиза не любила стариков. С годами их кровь становилась безвкусной, превращаясь в несъедобную водянистую похлебку из лекарств и дешевых полуфабрикатов. Пышущие здоровьем взрослые на вкус были очень ничего, но, если Элиза не собиралась выпивать их до дна, она предпочитала не связываться с ними, чтобы не оставлять свидетелей. Подростки ей тоже не нравились – их кровь, как правило, была перемешана с наркотиками и выпивкой. О, любимым блюдом Элизы были младенцы. Их роскошный, чистый аромат пробуждал все ее глубинные чувства. Может, это были лишь отголоски материнского инстинкта? Или же младенческая кровь рождала в ней чувство единения с Творцом? Элиза порой задавалась этими вопросами, но не в ее характере было размышлять над особенностями собственной личности. Она предпочитала действовать.

В любой легенде всегда найдется крупица правды, не смотря на все старания Голливуда исказить ее. Старое поверье, что вампир не может войти в дом без приглашения, не так уж далеко от реальности. Только на самом деле все несколько сложнее. Вампир может войти в любой дом, если ему этого не запретили. Но в наши дни, когда вся магия сводится к карточным фокусам, многие ли освящают свои жилища, чтобы защитить их от вампиров (и ведьм впридачу)? Этот древний обычай, которым прекрасно владели друиды, перешел в бесчисленное множество европейских культур. К сожалению, пересечь океан это знание так и не смогло. После ритуала запирания дверей вампир лишался части своей силы и больше не мог войти без приглашения. Впрочем, зачем кому-то приглашать домой вампира – вопрос открытый.

Вампиры действительно умеют контролировать разум жертв, но лишь на ограниченном расстоянии и только поддерживая зрительный контакт. Что же до поверья, что они не отражаются в зеркалах, это тоже правда лишь отчасти. В зеркале их действительно не видно, но причина вовсе не в том, что у них нет души. Это связано с их способностью преломлять свет. Они делают это неосознанно, но при том могут себя контролировать. Это их хищническая маскировка, подобная окрасу льва, сливающемуся с цветами саванны, или полоскам тигра, скрывающим его в джунглях Индии. Из-за этой рефракции человеку нелегко «увидеть» вампира. Обычно его замечают лишь краем глаза, как черную тень, пролетающую мимо. Если вампира засекли, то он совершенно точно сам пожелал этого, вполне возможно, чтобы вселить страх в своих жертв. Говорят, что адреналин, бегущий по венам в моменты испуга, словно амброзия, делает кровь гораздо слаще.

Были времена, когда Элиза волновалась на охоте, чувствуя вкус сдобренной страхом крови и запах ужаса, исходящий от намеченной жертвы. Страх, ужас, паника – она избавилась от всего этого. Отсутствие этих чувств доказывало ее превосходство, ее главенство в этом мире людей.

Элиза ненавидела все человечество, но в особенности – мужчин. Она питалась всеми, кто попадался под руку, но чувствовала мрачное удовлетворение, вонзая клыки в артерии мужчин чуть глубже, терзая жертву больше, чем это было необходимо. Стоит оговориться, что после укуса вампира на самом деле не остается следов (если только сам вампир этого не захочет). Если вампир не желает сделать заявление (обычно простое – «Не связывайтесь со мной!»), он не станет оставлять проколов на шее. В большинстве случаев укус вампира посчитают комариным. У вампиров есть и другие преимущества – они способны быстро исцеляться и могут сжиматься в красную точку, не больше кончика карандаша. Это помогает им в охоте – так жертвы практически не замечают их. А поймать ничего не подозревающую жертву проще простого.