Онлайн чтение книги Дополнение к Путешествию на Запад A Supplement to the Journey to the West
ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Что случилось, Красавица? — спросил Сян Юй.

— Я сегодня так испугалась этой обезьяны, что до сих пор пребываю в смятении, — сказал Сунь Укун. — Не соблаговолит ли Великий владыка остаться в покоях совместной радости один? А я побуду где-нибудь поблизости и приду в себя. Пусть мне принесут некрепкого чаю, я подожду, пока перестанет колотиться сердце, и сама приду к вам.

— Как могу я оставить тебя и почивать один? — воскликнул Сян Юй, заключая Сунь Укуна в объятия. — Если ты не ляжешь до первой стражи. А если ты станешь бодрствовать всю ночь, я не покину тебя всю ночь. — И добавил: — Красавица, я выпил сегодня слишком много вина и подобен переполненному кувшину. Позволь, чтоб ты не скучала, я что-нибудь расскажу тебе, да и мой хмель тем временем пройдет.

Сунь Укун с улыбкой сказал:

— Желаю Великому владыке сдерживать свои страсти и рассказывать помедленнее.

Владыка Сян положил руку на меч, приосанился и с важным видом начал:

— О прекрасная Юй! Жизнь моя клонится к закату, и прожил ее Сян Юй как подобает истинному герою! До двадцати лет я не знал ни грамоты, ни искусства владения мечом. Когда я понял, что император Синь — ничтожный глупец, я поднял на восстание восемь тысяч воинов и призвал к себе старого Вань Цээна, думая только об одном: завладеть троном циньского государя. В то время жил один Даос в Одежде из Птичьих Перьев. Он знал тайны людских судеб. Не раз посылал я к нему своих прислужников узнать, когда истекает срок царствования Синь, и он неизменно отвечал, что время еще не пришло. А теперь, Красавица, скажи мне, кончилось время Синь или нет? Потом силы мои умножились, а воля уже не знала преград. Никакие стихии мира не были надо мной властны. Предначертанием судьбы Синь не должна была погибнуть, а она погибла. Чу не предрешено было воспрянуть, а это свершилось. Пришел день, и я повесил на городских воротах ок¬ровавленную голову Сун И. Тогда мужество покинуло всех полководцев, и при встрече со мной у них вываливались изо рта языки и дрожали колени. Ах, как замечательно было в ту пору быть Сян Юем! Когда Чжан Хань решил биться со мной, армия Синь была еще сильна. Но я вышел Чжан Ханю навстречу и крикнул: "Как твое имя?" Стоило этому полководцу увидеть мое темное лицо и услыхать громоподобный голос, как он, застонав, рухнул со своего коня, украшенного серебряной сбруей. Я же не стал его убивать. А потом со мной вышел сразиться еще один предводитель войска. На его развевающихся красных знаменах было начертано: "Полководец Великой Синь Хуан Чжан". Я подумал: "Ну, если у Синь такие предводители войска, как этот, она больше не великая". И прямо на поле боя захохотал: "Ха! Ха! Ха!" Я и не думал, что один мой смех сотрет в порошок кости этого полководца. Его копье уткнулось в землю, а тело обмякло, словно мешок. Он поспешно замахал сигнальным флагом и стал бить в большой зеленый гонг, а потом поворотил коня и во весь дух поскакал в своих золотых доспехах назад к войску. Тем временем я уже вплотную приблизился к циньским укреплениям. Кровь взыграла во мне, и я обрушил на Чжан Ханя поток брани: "Жалкий трус! Ты боишься выйти на бой сам и посылаешь безусых юнцов с деревянными пиками — вот добрая пожива для моего клинка!" Но тут острие моего Драгоценного Меча шепнуло мне: "Не желаю пить кровь этих ничтожных людишек, дай мне напиться крови Чжан Ханя!" Я послушался совета моего меча и отпустил Хуан Чжана на все четыре стороны. Знаешь ли ты, Красавица, сколь презренен был этот жалкий Чжан Хань? Солнце уже садилось, когда он вывел против меня десять тысяч отборных воинов. Не раскрыв от страха рта, не проронив ни слова, он молча поднял свой тяжелый топор с яшмовой рукоятью и швырнул его в меня. Все тело мое словно обожгло огнем, и грозно загудел мой яшмовый клинок. Рядом стоял один из моих соратников, звали его Гао Саньчу, и был он человеком возвышенных устремлений. Он сказал: "Зачем вам убивать Чжан Ханя? Надо сделать так, чтобы он сдался сам. У нас в лагере нет повара, вот и найдется работа для Чжан Ханя!" Я послушался Гао Саньчу, легонько взмахнул мечом и зарубил разукрашенного коня Чжан Ханя, а его самого пощадил. Ну и натерпелся он, верно, тогда страху!

— Великий владыка, — прервал рассказ Сунь Укун нежным голосом, — выпейте чаю, не спешите продолжать.

Тут на сторожевой башне дважды ударили в барабан — уже минула вторая стража.

— Красавица, неужели тебя не сморил сон? — спросил Сян Юй.

— У меня по-прежнему теснит в груди, — сказал Сунь Укун.

— Ну, раз ты не хочешь спать, я буду рассказывать дальше. На следующее утро мой громогласный храп еще сотрясал шатер, украшенный тигриной мордой, когда я услышал, как на Юге огромная толпа в миллион человек кричала: "Десять тысяч лет! Десять тысяч лет!" — такая же толпа на Севере подхватила: "Десять тысяч лет! Десять тысяч лет!" — и на Востоке то же самое! Я вскочил со своего ложа, кликнул оруженосца и спросил: "Наверное, это сам император Синь повел против меня свои войска? Ну что же, раз сегодня мне предстоит встреча с императором, я велю подать новые доспехи. И ты знаешь, Красавица, что ответил мне мой оруженосец? Он упал на колени и заикаясь произнес: "В-великий в-владыка изволит ошибаться. Имени Синь больше не осталось на земле. Знатные люди со всех восьми сторон света стоят перед яшмовым шатром Великого владыки и провозглашают: "Десять тысяч лет!" Услышав это, я поспешил причесаться, надел свой шлем, омыл ноги и обулся, но не стал облачаться в новые доспехи. В тот же час я разослал приказ владетельным князьям всего света прибыть к моему шатру и выслушать меня. Минул полдень, потом прошло еще два часа, но ни один удельный правитель так и не появился у моего лагеря. В душу мне закрались сомнения. Я приказал оруженосцу передать князьям такие слова: "Если вы, желая увидеть меня, не спешите со всех ног к моему шатру, неужто вы думаете, что я выйду к вам?" Не успел слуга исполнить мой приказ, как ворота лагеря распахнулись настежь. Я увидел удельных правителей со всего света и подивился тому, что все они стали вдвое короче! "Отчего сии достойные мужи лишились половины своего роста?" — в изумлении подумал я, присмотрелся получше и разглядел, что все они как один ползли на коленях, шаг за шагом взбираясь по ступенькам, ведущим к моему шатру. По правую руку передо мной склонилась ниц толпа людей в коронах и одеждах, расшитых жемчугом, и такая же толпа стояла, согнувшись в поклоне, по левую руку. Я хотел было отчитать их за то, что они заставили меня так долго ждать, но люди из моей свиты доложили мне: "Великий владыка! Когда владетельным князьям передали ваш приказ, они собрались на совет, чтобы решить, как им приблизиться к вашему шатру. Они не посмели войти в ворота не склонившись, или ограничиться простым поклоном со сложенными руками, или подойти к вам беспорядочной толпой. Они все думали и думали, пали ниц на землю и долго лежали недвижимы. Потом судили да рядили, и сердца их были преисполнены тревоги и страха. В конце концов они избрали "ходьбу на коленях" и тогда только осмелились направиться к вам!" Когда я это услышал, то даже проникся жалостью к удельным князьям и велел им поднять головы. Но разве хоть один из них посмел бы взглянуть на меня? В ответ до моих ушей донесся лишь невнятный гул. То не был звон колокола или пение тростниковой свирели в золотом окладе. Я напряг слуг и услышал, как князья чуть слышно бормотали: "Желаем вам десять тысяч лет жизни! Не смеем поднять головы". Да, ничего не скажешь, в тот год Сян Юй снискал себе славу героя.

Сунь Укун издал звук, напоминавший, как говорится, "падение цветка на пустынные ступени".

— Великий владыка, — сказал он, — вы утомились, отпейте глоток бобового отвару, передохните, а потом снова будете продолжать.

Тут на дозорной вышке три раза ударили в барабан. "Уж третья стража минула", — подумал Сунь Укун.

— О прекрасная, — обратился к нему Сян Юй. — Недуг, верно, все еще терзает тебя. Тогда дозволь мне продолжить свой рассказ. Слушай же, что было дальше. Случилось так, что правитель Пэй не выказал мне должного уважения и стал грозить войной. Тогда я недолго думая повел свое войско в Земли Внутри Застав. Еще издалека, за десять ли, я увидел человека в короне из яшмы и жемчуга, сверкавших как солнце и луна и все звезды на небе, и в узорчатом халате, на котором были вышиты горы, драконы и водяные растения. Он ехал в колеснице, отливавшей синевой и зеленью и украшенной летящими драконами и танцующими фениксами. За ним шли толпой придворные с золотыми и серебряными печатями в руках, в желтых халатах с пурпурными поясами, а всего их было без малого несколько тысяч. Огромная эта толпа двигалась по дороге, извиваясь, словно змея, и хвост ее терялся вдали.Как только они заметили меня на опушке сосновой рощи, человек, ехавший впереди, тут же снял свою корону из яшмы и жемчуга и надел на голову шапку простолюдина из грубого холста, сбросил с плеч узорчатый халат с горами, драконами и водяными растениями и переоделся в некрашеное тонкое платье. Он сошел с колесницы, украшенной драконами и фениксами, и заложил руки за спину. А его придворные, с золотыми и серебряными печатями в руках, в желтых халатах с пурпурными поясами, обулись в соломенные сандалии, подпоясались веревками и вымазавши лица красной краской. Потом они упали на колени, простерлись ниц, жалея лишь об одном — что не могут зарыться в землю на тысячу и десять тысяч локтей! Увидев, что они встречают меня подобающим образом, я хлестнул моего вороного коня и помчался к ним во весь опор. Со всех сторон я слышал возгласы: "Десять тысяч лет нашему господину! Десять тысяч лет нашему господину!" Стоило мне нахмурить брови, как их предводитель сам закричал: "Десять тысяч лет нашему господину! Я, циньский правитель Цзыин, пришел сдаться моему господину, да будет ему даровано десять тысяч лет!" В ту пору я был горяч и скор на расправу. Стоило мне взмахнуть мечом, и тысячи людей — государи и простолюдины, молодые и старые — превращались в безголовых призраков. Да, славные были времена! Я крикнул: "Дух Синь Шихуана! Пора бы тебе знать, что сегодня..."

Из головы Сунь Укуна не шли мысли о Синь Шихуане, и потому, когда Сян Юй произнес это имя, Сунь Укун, притворившись, что его сморил сон, слабым голосом проговорил:

— Великий владыка, сделайте милость, остановите свой рассказ, меня совсем одолел сон.

Могли Сян Юй продолжать, услыхав от Красавицы Юй, что она желает почивать? Владыка Чу тут же умолк, и они услышали, как на дозорной вышке грянул барабан: бум... бум... бум... бум... бум... Минула пятая стража.

— Великий владыка, — сказал Сунь Укун, — на этот раз ваш рассказ был таким долгим! Мы не заметили, как пробили четвертую стражу!

Сунь Укун опустился на ложе, и Сян Юй лег рядом с ним на одной подушке.

— Мне что-то не спится, — проговорил Сунь Укун.

— Если моя красавица не может уснуть, я расскажу еще, — предложил Сян Юй.

— Вы отменный рассказчик, — промолвил Сунь Укун, — но впредь не будьте так бесстыдны.

— Но что же бесстыдного в моих рассказах? — удивился Сян Юй.

— Когда мы говорим о других людях, в этом нет ничего постыдного, но говорить о себе — это бесстыдство. Расскажите лучше, где сейчас Синь Шихуан?

— О, Синь Шихуан тоже прославился как доблестный муж. Но у него был один недостаток: где другие брали смекалкой, он брал упрямством.

— Но ведь он покорил все шесть царств и построил Великую Стену. Наверное, он был мудрый человек?

— Ах, Красавица, — ответил Сян Юй, — есть умные глупцы и есть глупые мудрецы. Синь Шихуан как раз был из последних. Изначальный Небесный Старейшина увидел, что умом он не вышел, и в Мире Древних ему не место, и отправил его в Мир Забвения.

Сунь Укун никогда не слыхал о Мире Забвения и поспешно спросил:

— А далеко ли отсюда этот самый Мир Забвения?

— Нас отделяет от него Мир Будущего, — ответил Сян Юй.

— Но если от Мира Забвения нас отделяет Мир Будущего, откуда же известно, что Синь Шихуан попал именно туда? — удивился Сунь Укун.

— Так ты, видно, ничего об этом не знаешь! — воскликнул Сян Юй. — Так вот, в Деревне Рыбных Туманов есть двустворчатые Яшмовые Ворота, а в них — потайной ход, он-то и ведет в Мир Будущего, а Мир Будущего другим потайным ходом соединяется с Миром Забвения. Не так давно один смельчак по имени Синь Цзай, что значит Новое Бытие, — его еще звали Новый Отшельник — отворил Яшмовые ворота, ушел в Мир Забвения, разыскал там своего отца и вернулся домой. Когда он пришел обратно, оказалось, что его волосы и борода стали совсем седыми. Ему бы больше не наведываться туда вновь, да нрав у него, видно, неугомонный. Три года назад Новый Отшельник снова ушел за Яшмовые Ворота, на этот раз, чтоб отыскать своего дядюшку. Великий Юй, Темный Император, узнав об этом, очень прогневался. Он не стал дожидаться, пока Новый Отшельник вернется, а велел крепко-накрепко запечатать те Яшмовые Ворота. Новый Отшельник возвратился из Мира Забвения, а Ворота заперты. Кричал он, кричал целый день, но Ворота так и не отворились. Как говорится, на Востоке никто его не принял и на Западе не посочувствовал. Не позавидуешь тому, кто стоит где-то посередине и не может ступить ни вперед, ни назад. К счастью, Новый Отшельник оказался человеком покладистым, уже больше десяти лет живет себе в Мире Будущего, но до сих пор не может вернуться домой.

— Великий владыка, я хочу завтра же поглядеть на эти чудесные Яшмовые Ворота! — воскликнул Сунь Укун.

— Нет ничего проще, — ответил Сян Юй. — Деревня Рыбных Туманов всего в несколько шагах отсюда.

Тут пропели третьи петухи. На затянутые зеленым шелком окна башни упали первые лучи солнца, неспешно всплывавшего над восточными горами, и окна стати белыми, как рыбье брюхо. Раз¬горался новый день. Под окнами сновали служанки, раздавались звуки шагов, но голосов не было слышно.

— Пинсян, — кликнул служанку Сунь Укун. — Я хочу вставать.

— Я вам пришлю ее, — ответила служанка за окном. Вскоре Пинсян отворила дверь и вошла в спальню. Сян Юй помог Сунь Укуну встать, и они сели рядом. Тут в комнату вбежала еще одна прислужница и спросила:

— Желает ли госпожа пройти в Домик Небесных Песнопений и омыть тело водою?

Сунь Укуну не терпелось поскорее покинуть спальню, но он подумал: "Если я буду чересчур спешить, я уроню достоинство Красавицы", — и лениво распахнул ставни окна, затянутого зеленым шелком, поднял стебелек помграната, повертел его в пальцах и снова уронил на узорчатый пол. Потом Сунь Укун спустился по ступенькам вниз и неторопливо прошествовав в Домик Небесных Песнопений. Там на узком стеклянном столике стояла шкатулка серебристого лака, коробочка с дивно пахнущей Пудрой Небесного Дворца и пурпурная чаша яшмового стекла, в которой лежала лента для волос. Еще там была изящная ваза с тушью для ресниц. На восточной стороне столика лежали четыре гребня — один большой и три маленьких, на западной — гребни из зеленой яшмы: пять гребней среднего размера и пять маленьких. На юго-восточной стороне Сунь Укун увидел четыре больших гребня из носо¬рожьего панциря и четыре маленьких гребешка из красного камня, а на северо-восточной — флакон из льдистой яшмы с подслащенной "водой ста ароматов", украшенный "облачным" узором "кувшин ста сосцов", наполненный на две трети винным уксусом для смачивания ногтей. В северо-западном углу стояла узорчатая каменная чаша наподобие квадратной яшмовой печати. В чаше, на дне которой лежало несколько диковинных камешков, а на них крохотная бамбуковая кисточка, хранилась чистая вода. В юго-восточном углу были разложены четыре больших и десять маленьких мягких кисточек и шесть кисточек из человеческого волоса. Рядом с ними лежал гребень для умасливания волос и пара гребешков с квадратными зубьями. Еще там стояло старинное бронзовое зеркало, а вокруг него были разложены золотые щипчики, нож¬ницы, инкрустированные яшмой, бритва, бокал чистой росы, собранной с лепестков роз, кубок с зеленой рисовой пудрой для умывания рук и стакан из зеленой яшмы с благовонным маслом.

Увидав зеркало, Сунь Укун тут же посмотрелся в него, желая сравнить себя с настоящей Красавицей Юй, и нашел, что лицо в зеркале даже еще красивее. Вокруг него хлопотали служанки: одни делали ему прическу, другие надевали на него богатый наряд. Когда утренний туалет был окончен, Сян Юй вошел в Домик и сказал:

— А теперь, Красавица, идем к Яшмовым Воротам!

Сунь Укун только того и ждал. Но когда Сян Юй кликнул носильщиков с паланкином, Сунь Укун с укоризной произнес:

— Ах, Великий владыка, вам совсем чужды утонченные чувства! Нам предстоит всего-навсего небольшая прогулка под сенью сосен и кипарисов. Пренебречь ею ради поездки в паланкине — это грубо!

— Убрать паланкин! — грозно приказал Сян Юй.

Взявшись за руки, Сян Юй и Сунь Укун отправились к Яшмовым Воротам и вскоре уже стояли перед ними. Никаких печатей на Воротах не было, и стоило Сунь Укуну толкнуть створки, как они наполовину приоткрылись. "Если я не убегу сейчас, то когда же мне бежать?" — подумал Сунь Укун и, сжавшись, легко проскользнул в открывшуюся перед ним щель. Сян Юй остолбенел от неожиданности, потом, изумленно вскрикнув, попытался ухватиться за край одежды своей спутницы, но рука его поймала только воздух, и он чуть не грохнулся наземь. А Сунь Укун, забыв и думать про Сян Юя, устремился к своей цели.

Проскочив Ворота, он помчался по дороге прямо, никуда не сворачивая. До его слуха доносились причитания владыки Сяна и крики служанок. Лишь отмахав несколько ли, он перестал слы¬шать их голоса, но до Мира Будущего так и не добрался. В душу его закралась тревога: "Ну и ну! Старина Сунь всегда надувал других, а на этот раз меня, видно, провел Сян Юй, и мне придется пропадать в этом бездонном колодце!"

Вдруг прямо над его ухом раздался голос: "Великий Мудрец, не тревожься понапрасну. Ты прошел уже больше половины пути, еще немного — и ты попадешь в Мир Будущего".

— Старший брат, где ты? — спросил Сунь Укун.

— Я за соседней дверью, Великий Мудрец, — ответил тот же голос.

— Ну, коли так, отвори дверь и пригласи меня на чашку чая, — сказал Сунь Укун.

— Это Мир, где никого и ничего нет, — ответил голос. — Тут нет чая.

— Если это Мир, где никого нет, то кто же говорит, что здесь нет никого? — недоуменно спросил Сунь Укун.

— Великий Мудрец, вам ума не занимать, что же вы сегодня такой недогадливый? — отозвался голос. — Я существую отдельно от своего тела. По правде сказать, у меня и тела-то никогда не было.

Сообразив, наконец, что двери ему никто не отворит, Сунь Укун так рассердился что бежал не переводя дух до тех пор, пока не попал в Мир Будущего. Едва он остановился, как навстречу ему вышли те самые шесть разбойников, которых он уже встречал в прошлом.

— Ого! — воскликнул, рассмеявшись, Сунь Укун. — Тут какие-то нелады со временем. Средь бела дня вижу демонов!

— Не убегай от нас, Красавица! — заорали шесть разбойников. — Мы снимем с тебя одежду, сорвем драгоценности, и ты сможешь идти дальше, ни о чем не тревожась!

Эта глава оказалась "Основными записями о Сян Юе ".