Онлайн чтение книги Адаптация совести
Глава 4

@Bukv = Они собрались в кабинете Тублина вчетвером, чтобы проанализировать состоявшуюся беседу. Исповедь преступника произвела на них впечатление. Дронго был молчалив и задумчив; Гуртуев, напротив, все время рвался рассказать о своих впечатлениях. Тублин не верил ни одному слову преступника. Резунов сомневался.

– Этот человек сознательно тянет время, рассказывая нам сказки, – начал Тублин.

– Почему? – спросил Гуртуев. – Я как раз верю в его исповедь. Убийцами не рождаются. Он четко и очень подробно рассказал нам историю собственной трансформации. А насчет искренности… Давайте посмотрим его личное дело. У меня есть все данные в компьютере. С разрешения полковника Резунова я закачал все в свой ноутбук. – Он достал комьютер, включил его и быстро защелкал по клавишам!

– Пожалуйста. Его отец действительно погиб на комбинате, когда Баратову было пять лет. В детстве перенес тяжелую венерическую болезнь. Есть запись в его карточке в местной поликлинике, что объясняет его неспособность к нормальному сексу. Дальше… Аттестат зрелости. Три тройки: химия, физика, астрономия. Из института ушел по собственному заявлению, перевелся с дневного на вечернее, а затем на заочное. Сразу был призван в армию, проходил службу в Киргизии и Таджикистане. Мать вышла замуж до того, как он пошел в армию, и у него появился отчим. Погибший Вадим Билык действительно был его соседом. Вот так, – Гуртуев почти победно посмотрел на обоих офицеров, сидевших перед ним. – Все, что он сообщил, – правда.

– И что это доказывает? – угрюмо осведомился Тублин.

– Как минимум он хочет, чтобы его выслушали и поняли, – пояснил Казбек Измайлович. – Возможно, именно поэтому он и пригласил такого человека, как наш уважаемый коллега. Ему легче разговаривать с человеком, которого он считает равным себе. Извините, господин полковник, но вас он откровенно презирает, – обратился он к Тублину.

– Я тоже не собираюсь пить с ним на брудершафт, – огрызнулся Тублин.

– Но зачем? – спросил Резунов. – Почему ему нужен именно Дронго. А вы сами как считаете? – обратился он к Дронго.

– Мне кажется, он говорит правду, – сказал после некоторой паузы Дронго, – во всяком случае, факты в его изложении кажутся достаточно четко выстроенными и убедительными. Но в них есть некая недосказанность, какая-то игра, которую мы пока не можем разгадать. Я не согласен с вами, уважаемый Казбек Измайлович, что ему необходим равный по интеллекту и статусу собеседник, чтобы исповедоваться. Он не так прост, как это может казаться на первый взгляд. Вспомните, как он готовил свои преступления. Очень расчетливо, изобретательно, учитывая все возможные варианты. Боюсь, что он опять рассчитывает какие-то свои действия, а мы лишь наблюдаем за ними, до конца не сознавая, какую именно игру он затеял.

– Вы предлагаете прекратить ваши встречи? – сразу спросил Тублин. – Считаете их непродуктивными?

– Пока не знаю, – пожал плечами Дронго, – но, похоже, встречи необходимо продолжать.

– Пока он не укажет нам, где спрятал тело женщины, я не разрешу вам встречаться, – отрезал Тублин. – Генерал Гордеев просто оторвет мне голову за все эти беседы. Он и так разрешил одну встречу под мою личную ответственность, и только потому, что из Министерства внутренних дел звонил генерал Шаповалов, который просил позволить господину эксперту встретиться с этим подонком. Я думаю, вы понимаете, что затянувшийся научный эксперимент нужно заканчивать. У нас есть конкретные сроки по следствию и конкретные требования прокуратуры. Мы не можем вечно держать его в нашей тюрьме и разрешать подобные душеспасительные беседы.

Резунов мрачно кивнул в знак согласия. Гуртуев покачал головой и сказал:

– Вы даже не представляете себе, как важно его выслушать.

– Он сидит в тюрьме за многочисленные преступления, многие из которых практически доказаны, – напомнил Тублин. – Этот человек, которого трудно даже назвать человеком, – серийный убийца, жестокий и безжалостный. И среди его жертв есть несколько известных людей и даже супруга вице-губернатора одной из наших областей. Дело находится под личным контролем премьер-министра. И вы хотите, чтобы я докладывал руководству о беседах этого убийцы с экспертом, который даже не является официальным лицом, а всего лишь частный детектив? Простите меня, господин Дронго, но я привык называть вещи своими именами. И самое главное – здесь не курорт и не больница, а следственный изолятор, и наша задача – обобщить все материалы, собрать все доказательства, запротоколировать их и передать в суд, который вынесет приговор. Когда его наконец отправят в колонию, вы можете навещать его там и проводить любые эксперименты – если, конечно, вам разрешат. А здесь я официально подам рапорт, чтобы прекратить его общение с посторонними людьми до завершения следствия. Вы знаете, сколько у нас заявок на беседу с этим негодяем? Более двухсот! Почти все мировые агентства, все известные газеты и журналы… Они словно с ума посходили. Разумеется, мы всем отказываем…

– Это будет ошибкой, – возразил Гуртуев. – Пока он согласен говорить, нужно с ним разговаривать, даже если этот процесс затянет ваше следствие. Неужели вы не понимаете, как это важно?

– Нам важно собрать все доказательства и передать их в суд, – рявкнул Тублин, – а все остальное – ненужная лирика. Даже если он рассказал нам правду. Если у человека погиб отец, то это еще не повод становиться серийным убийцей. У меня отец погиб на границе, когда мне было только восемь лет. И нас с братом вырастила мать. Вырастила достойными людьми. Мы оба стали офицерами. Мой старший брат тоже полковник, только в пограничных войсках, пошел по стопам отца. И мы гордились своим отцом, а не считали, что должны ходить в детстве по проституткам, заражаться гадкой болезнью, а затем подглядывать за собственной матерью.

«Он поэтому такой злой, – подумал Дронго. – Разумеется, люди невиноваты в том, что растут без отцов, рано оставаясь сиротами. Но, так или иначе, этот болезненный процесс остается в них на всю жизнь как незаживающая рана. Мы теряем в детстве так много от отсутствия одного из родителей, словно не получаем полноценного питания или солнечного света, необходимого нам для роста. К счастью, у меня уже никто никогда этого не отнимет. Отец жил со мной почти полвека, а мать жива до сих пор. Может, это и есть то, что обычно называют человеческим счастьем?»

– А если он откажется с вами сотрудничать? – спросил Резунов. – Ведь до сих пор он не соглашался даже разговаривать на тему об убийстве жены своего соседа, а эксперту он сразу признался в этом.

– Он понимает, что должен сознаваться. Ему никуда не деться, – зло ответил Тублин, – он не может долго морочить нам голову. На даче погибшего найдены его следы. Экспертиза все равно уже доказала его причастность к убийству. Там обнаружены его волосы, которые удалось идентифицировать. Код ДНК невозможно изменить или подделать. Ему придется сознаваться.

– Он все равно получит пожизненное заключение, – напомнил Резунов. – Одним преступлением больше или меньше – это для него ничего не значит. Может, разрешить ему дальнейшие встречи с экспертом в качестве поощрения?

– Согласен, – решил Тублин, – если он укажет нам местонахождение тела погибшей, то мы разрешим ему новую встречу. Если ему так важно исповедоваться именно человеку, который его нашел.

Дронго промолчал. Вечером он приехал домой, чувствуя, что эта загадка не дает ему покоя. И почти сразу позвонил городской телефон. После третьего звонка включился автоответчик, который сообщил, что хозяина нет дома и можно оставить свое сообщение. Он услышал незнакомый женский голос.

– Добрый вечер, господин Дронго. Мне сказали, чтобы я обращалась к вам именно таким образом. Это говорит Эмма Реймон, я журналистка с российского телеканала. У меня к вам очень важное дело. Если можно, перезвоните. Я продиктую вам свой номер телефона… – Она сообщила номер и отключилась.

«Откуда они узнают мой номер?» – раздраженно подумал Дронго, направляясь на кухню, чтобы выпить чаю.

Он уже сидел на столом, когда раздался звонок его мобильного. Эксперт покосился на дисплей. Это был номер телефона Эдгара Вейдеманиса, его друга и напарника.

– Добрый вечер. Как прошло твое свидание с этим типом?

– Интересно, – хмыкнул Дронго, – очень интересно. Он рассказал мне о том, как постепенно превращался в законченного убийцу и садиста. Но, как обычно бывает в телевизионных сериалах, на самом интересном месте нас прервали… В ФСБ считают, что он должен давать показания и пойти на сотрудничество со следствием, а не болтать с частным экспертом, рассказывая о своей жизни.

– И ничего конкретного?

– Как раз наоборот. Он сообщил много интересного. Рассказал об убийстве своего соседа и его жены, практически сознавшись в этих преступлениях. Теперь в ФСБ требуют, чтобы он показал место захоронения тела, иначе грозят не разрешить наши встречи.

– Неужели там такие кретины?

– Их можно понять. Они официальные чиновники, им важна отчетность. Тем более тут такие громкие преступления. Не забывай, что среди убитых женщин была и супруга вице-губернатора.

– Но ведь твои беседы могут помочь понять психологию подобных преступников, это ведь должно быть им понятно.

– Пока появится следующий преступник, пока он совершит свои убийства, пока его вычислят, пока его найдут и посадят в тюрьму – может пройти много лет, а им нужны результаты сейчас и немедленно… Подожди, кажется, звонит мой городской телефон.

Снова позвонил телефон, снова включился автоответчик – и снова раздался уже знакомый голос Эммы Реймон:

– Это снова я. Мне сказали, что вы уже прилетели в Москву. Вас сегодня видели в здании ФСБ. Возьмите трубку или перезвоните мне. Я буду ждать.

«Вот нахальная особа», – подумал Дронго.

– Кто звонил? – спросил Эдгар.

– Какая-то журналистка. Эмма Реймон. Возможно, корреспондент иностранного канала, аккредитованный на местном телевидении. Уже во второй раз. Самое поразительное, что она знает о моем сегодняшнем визите в ФСБ. Интересно, откуда у нее такие сведения?

– Эмма Реймон? – переспросил Вейдеманис. – Тогда я ее тоже знаю. Это журналистка с российского телеканала. По отцу она немка, а по матери украинка. Приехала из Казахстана еще лет десять назад. Настырная и пробивная особа, специализируется на криминальных темах. Симпатичная блондинка, лет тридцать пять или чуть меньше. Судя по ее осведомленности, она либо состоит в агентуре ФСБ, либо их негласный осведомитель. Возможно, через нее они сливают часть информации, когда им бывает нужно. Я с ней однажды встречался. Очень интересная и много знающая девица. Это как раз тот случай, когда внешность обманчива. Выглядит этакой глупой куклой – типичной блондинкой, но своими вопросами может взять в стальные тиски. Была замужем за акционером пивной компании, развелась. У них девочка. Через полгода он погиб в автомобильной катастрофе, и его дочь стала наследницей многомиллионного состояния, а мать соответственно – опекуншей этой девочки. Ходили глухие слухи, что друзья Эммы помогли ее бывшему мужу так неудачно попасть в аварию. Но, возможно, это только слухи. Сейчас она очень самостоятельный, амбициозный и предприимчивый журналист, у нее своя программа на одном из каналов, и говорят, что она там один из основных акционеров. Как тебе такая дамочка?

– Очаровательная смесь. Возможная осведомительница, вдова, миллионерша, журналистка и даже, может быть, убийца. Полный букет, – буркнул Дронго. – Ты считаешь, с ней нужно увидеться?

– Обязательно. И учти, что с ней нужно быть осторожнее, – предостерег напоследок Вейдеманис. – Можешь поискать информацию о ней в Интернете. Там все подробно изложено. Такие люди обычно обожают публичность.

Дронго прошел в свой кабинет, намереваясь поискать в Интернете все возможные сведения о журналистке. Поиски были недолгими. У Эммы Реймон была своя программа на телевидении, она числилась корреспондентом сразу двух влиятельных немецких изданий; ее состояние оценивалось в шесть с лишним миллионов долларов, доставшихся ее дочери в наследство от погибшего отца. На сайте была и фотография госпожи Реймон. Симпатичная блондинка, коротко остриженная, весело и победно смотрела в объектив.

Снова позвонил его мобильный. Дронго вернулся на кухню, взял телефон.

– Я посмотрел все данные по Интернету, – сказал он, полагая, что это позвонил Вейдеманис. Ведь почти никто, кроме Джил, Эдгара и еще нескольких самых близких друзей, не знал этого номера.

– Добрый вечер, – услышал он женский голос, – с вами говорит Эмма Реймон. Мне пришлось позвонить на ваш мобильный, так как вы упрямо не поднимаете трубку своего городского телефона.

«Кажется, Эдгар был прав, – подумал Дронго, – у этой дамочки не только стальная хватка, но и весьма обширные связи. Она очень быстро сумела узнать номер моего мобильного телефона, который в Москве знает только несколько человек».

– Здравствуйте, – сдержанно ответил Дронго, – я вас слушаю, госпожа Реймон.

– У меня к вам очень важный разговор, – сообщила журналистка, – но, разумеется, я не хотела бы беседовать с вами по телефону. Назовите место, где мы с вами могли бы увидеться.

– Когда?

– Сегодня, конечно. Зачем откладывать?

– Сегодня я не могу. Очень занят.

– Устали после встречи с Баратовым? – сразу спросила она.

Так. Это уже очень серьезно. Об этой встрече могли знать только несколько человек в высшем руководстве ФСБ. Кажется, Эдгар был прав. Эта дамочка явно работает на спецслужбу.

– Откуда вы знаете об этом?

– Журналистская тайна. Значит, это правда?

– Я этого не сказал.

– Но и не опровергли. Послушайте, это уже просто неприлично. Молодая женщина назначает вам свидание, а вы кокетничаете, отказываетесь встречаться, придумываете разные поводы… Давайте встретимся прямо сегодня.

– Когда?

– Часов в девять. В «Ностальжи» вас устроит?

Это был один из лучших ресторанов города. Дронго заколебался. Нужно назначить свидание в другом месте, чтобы оно не проходило под контролем спецслужб.

– Нет, – ответил он, – давайте в другом месте. Например, в «Сирене».

Там было труднее устанавливать аппаратуру. Стеклянный пол отражал направленные сигналы, а рыбы в аквариумах при этом начинали хаотически метаться, и об этом знали все профессионалы. Может, поэтому многие важные встречи в девяностые годы назначались именно в «Сирене».

– Хорошо, – рассмеялась она, – тогда встретимся там в девять пятнадцать. Мне говорили, что вас нетрудно узнать. Огромного роста, широкоплечий, высоколобый. Это все правда?

– Не совсем огромного роста. Только сто восемьдесят семь сантиметров, – пробормотал он. – Хотя уверен, что вы об этом уже знаете.

– Конечно, – рассмеялась она, – у меня сто шестьдесят семь, и поэтому я буду чувствовать себя дюймовочкой рядом с вами. Значит, договорились?

– Хорошо.

Он выключил телефон. Интересно, что нужно этой нахалке? Судя по всему, она не только журналистка, иначе не смогла бы так быстро и оперативно получить номер его мобильного телефона и информацию о его встрече с Баратовым. Вейдеманис был прав: с этой дамочкой любопытно будет встретиться. На всякий случай Дронго позвонил Эдгару и назвал место их встречи. Теперь он точно знал, что среди нескольких пар глаз, которые могут наблюдать за ними, будут и глаза его друга, который появится в ресторане за пятнадцать минут до назначенного срока.