Онлайн чтение книги Адские чары
ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Выстрел привлёк фермера с женой, а Нанон крикнула несколько рабочих и работниц.

Сожжение было решено единогласно. Фермерша принесла жаровню, ладан и пузырёк со святой водой из Лулда, а Пьер взял щипцами букет и положил на жаровню, обсыпав сверху ладаном.

— Вот, если он не от дьявола, так святая вода и ладан его не потревожат.

Но каково же было всеобщее изумление, когда букет поднялся и вьюном завертелся над жаровней.

Все отшатнулись в ужасе. Один Пьер держал себя храбро: громко прочёл молитву Богородице Скоропослушнице и облил цветы священной водой. Букет тотчас же полетел на землю, окутался чёрным паром и затем лопнул с пистолетным выстрелом, исчезнув в дыму без следа. Все перекрестились, испуганно глядя на жаровню; чувствовавшаяся в воздухе вонь доказала, что всё это было наяву.

Через несколько часов прибыли маркиз и маркиза. Кира нечего не узнала о происшествии, но маркизу фермерша доложила обо всём подробно, и он молча выслушал её, покручивая ус. Он уже перестал чему-либо удивляться.

Первые дни, проведённые на ферме, прошли спокойно. Если не считать головной боли, Кира чувствовала себя, в общем, сносно. А так как ничто, по-видимому, не напоминало ей о страшном преследователе, то она даже немного успокоилась. Да и маркиз, со своей стороны, снова стал надеяться, что дух-мститель оставил их, наконец в покое.

Удачная охота и движение на чистом воздухе вернули ему, отчасти, обычное настроение, и однажды вечером он шутя предложил жене совершить поездку.

— Это развлечёт тебя, мой бедный друг. А место, которое я намерен тебе показать, сродни, до некоторой степени, нашему дьявольскому приключению. В своё время чёрт наделал там тоже много разных гадостей…

— О, нет, нет! Я не хочу видеть такого, что так или иначе касалось бы чёрта, — с дрожью в голосе ответила Кира, бледнея.

— Ведь это же старая история, дорогая моя. Ей больше четырёхсот лет, и происходила она в XV столетии. Поэтому, разумеется, что дьявол уже давно не посещает развалин замка Тиффож. Тем не менее, замок всё-таки крайне интересен. Он связан с именем одного из выдающихся людей своего века. То был полководец, учёный, артист и, вместе с тем, лютый убийца, который когда-либо существовал.

— Тиффож?! Замок грозного маршала Жиля де Рэтц[1]Жиль де Ретц, барон де Ретц /1404–1440/ — французский маршал. Отличился в войне с англичанами. Под Орлеаном сражался с Жанной д’Арк, Был сожжён за то, что погубил, вследствие колдовства и противоестественных пороков, множество людей.. Правда, я бы хотела его увидеть, — оживилась Кира.

— В таком случае, значит решено. Завтра, на заре мы выедем в автомобиле. Около двух или трёх часов будем на месте и осмотрим развалены. А в случае, если запоздаем, переночуем в гостинице и затем вернёмся сюда.

Решившись на поездку, Кира занялась приготовлением, в корзину положила провизию с вином. Легли спать они пораньше, и на следующий день утром тронулись в путь.

По дороге маркиз рассказывал о жизни маршала, подробности которой Кире были малоизвестны. Маркиз всегда крайне интересовался личностью этого человека, бывшего сначала соратником Жанны д'Арк, благочестивым и храбрым воином, а кончившего жизнь на костре, уличённый в сношениях с дьяволом и избиении тысячи детей.

— Меня всегда манило желание разгадать тайну этой великой личности, — прибавил маркиз. — Какое таинственное сплетение обстоятельств, оставшихся до сего времени неясными, побудило этого красавца, молодого человека, богатейшего из французских баронов, маршала Франции в двадцать шесть лет, замкнуться в этой крепости Тиффож и уйти в неслыханный, безумный разгул. Не менее любопытно, что личность Жиля де Рэтц, про прозвищу «Синяя борода», жива в народной памяти, и до сих пор никто не пройдёт под стенами замка, не перекрестившись. По вечерам рассказывается его история, и уверяют даже, что в развалинах слышатся стоны и рыдания.

— А не преувеличены ли его грехи и преступления? Легенды частенько раздувают события жизни своих героев, — заметила Кира.

— О, нет, к сожалению. Акты процесса приводят сотни имён похищенных и задушенных детей. Я несколько лет тому назад присутствовал при раскопках в замке со знакомым профессором, и мы нашли в одном из подвалов массу черепов и костей — наглядные следы злодеяния Жиля де Рэтц и его сообщника Франциска Прелати.

Должен тебе сказать, что заинтересовавшись этой историей, я очень тщательно прочёл заметки моего приятеля, профессора, о процессе маршала; а он это дело изучал по подлинным документам. Там я натолкнулся на факт, который в то время счёл за мистификацию, несмотря на достоверные показания. Ну, а теперь, после всего, что мы сами испытали, история эта представляется в другом свете.

Я имею ввидудва высказывания дьявола: одно — сделанное колдуном, имя которого осталось неизвестным, а другое — самим Прелати. В обоих случаях запиравшиеся наглухо в комнате заклинатели были изранены, избиты и даже чуть не убиты вызванным демоном. В течение нескольких месяцев они были при смерти, и сам Жиль де Рэтц за ними ухаживал. При таком историческом факте разговора не может быть галлюцинации; раны, синяки — доказательства неопровержимые, а между тем, в нас вбито такое неверие и сомнение, что я не поверил бы и смеялся, если бы у меня самого не было бесспорных данных о таинственном вмешательстве загробного мира в судьбы людей.

Ты пожалуйста не падай духом и не приходи в отчаяние, Кира. Я убеждён, что от всякого зла существует своё средство спасения, и, с помощью руки Божьей мы восторжествуем над адом…

Появление изящного автомобиля в бедном селении, расположенном у подошвы древнего замка, вызвало некоторое волнение.

Хозяин сельского трактира почтительно принял гостей, отвёл им лучшую, у себя комнату и, узнав, что они желают осмотреть развалины, послал немедленно предупредить огородника, служившего обыкновенно проводником и проживавшего в домике не бывшем «почётном дворе» замка.

Позавтракав, Керведек с женой отправились осматривать развалины, а хозяин гостиницы предупредил, что они будут не одни, и что целая компания в десять человек прибыла из Нанта с той же целью.

Местность кругом была маложивописна, но древняя крепость, даже развалившаяся, хранила и поныне свой внушительный вид. Средневековые архитекторы строили на века; замок был почти в целости, и сохранились даже крепостная стена, с обвалившимися, однако, башнями по бокам.

С интересом, подернутым чувством гордости, поглядывала Кира на зубчатые массивные башни этого средневекового сооружения, один двор которого вместил в себя целый огород. Домик огородника, длинные гряды капусты и других овощей казались ей глумлением, настолько барственный замок сберёг былое величие.

У левого крыла здания они наткнулись на туристов, про которых им говорил хозяин гостиницы. То были студенты со своими профессорами и несколько художников, собравшихся писать этюды. Один из художников, знавший маркиза по Парижу, представил ему и жене спутников, и было решено совместно производить осмотр.

Последовательно, с остановками шли они по громадным стрельчатым залам и коридорам, то узким, то широким. Всё было опустошено. Обнажённые гранитные стены производили невыразимое тоскливое впечатление; тем не менее, Кира была очарована.

Но ей хотелось бы одной бродить здесь. Мечтать о том прошлом, про которое ей рассказывал муж. А громкие голоса, смех да остроты студентов по поводу Жиля де Ретц и его связи с дьяволом, который всё-таки не спас его от казни, её раздражали. И она невольно отстала.

Её неудержимо тянуло в коридор, в глубине которого была сводчатая дверь.

Ей пришло в голову, что, может, быть она откроет тайник, где найдёт какое-либо обстоятельное воспоминание о страшном владельце Тиффожа.

Без страха прошла она по коридору и очутилась в просторной комнате с готическим окном; но плющ, покрывавший теперь снаружи стены, затянул окно, точно, завесой, и в комнате стоял зеленоватый полусвет. Над большим камином высечен был щит с гербом маршала, а внутри замечались следы производившейся некогда топки. Небольшая дверь, прежде вероятно скрытая чем-нибудь, вела в тёмный чулан, откуда лестница, проделанная в толще стены, спускалась куда-то вглубь.

Кира с любопытством нагнулась и взглянула вниз; но в этот миг порыв холодного воздуха ударил ей в лицо, а сердце тоскливо сжалось. В первую минуту она подумала, что открытая лестница выведет её в какой-нибудь тайник, а там она найдёт что-либо принадлежавшее загадочному злодею, который возбудил в ней любопытство и непонятный страх.

Но когда ледяной, зловонный ветер пахнул на неё, смутный страх сменился ужасом, который сковал её. Она окаменела, и сердце замерло в груди, когда до неё ясно донесся шум приближающихся шагов.

По каменным ступеням слышалась гулкая поступь обутых словно в железную обувь ног, затем в двух шагах от неё появилась тёмная тень, и под надвинутым капюшоном обрисовалось смертельно бледное лицо Басаргина, с дьявольской усмешкой глядевшего на неё.

У Киры стала кружиться голова, и ей начинало казаться, что она валится в мрачную бездну. Но отчаянным усилием она постаралась оправиться; бросилась бежать и, спотыкаясь, влетела в соседнюю комнату.

Что перечувствовала она в эту минуту, не поддаётся описанию. Ей казалось, что у неё связаны руки, рот чем-то заткнут, чтобы помешать кричать, и что кто-то её тащит насильно. Когда она вбежала, то очутилась как будто не в той комнате, которую видела только перед тем — с обнаженными, почерневшими от времени стенами.

Теперь она стояла в роскошной зале, пол которой был устлан чёрными и белыми плитами, а стены отделаны дубом. Огромный буфет с тонкой, как кружево, резьбой, с раскрашенными и вызолоченными фигурами был полон дорогой хрустальный и серебряной посуды.

Подле окна, на высоте одной ступеньке, стояло под балдахином кресло с высокой стенкой, называвшееся в старину «кафедрой». Вдоль стен были длинные деревянные рундуки с набросанными сверху вышитыми подушками.

Посреди комнаты, у стола, на котором стояли позолоченный костюм и кубки, сидели трое мужчин: двое на складных стульях, а третий — в кресле, на спинке которого был вышит герб.

Сколь не удивительна была эта перемена декораций, она не произвела почему-то на Киру никакого впечатления. Всё её внимание сосредоточилось на господине, сидевшем в кресле.

Это был молодой человек высокого роста и крепко сложенный, с красивым, умным лицом, обрамленным иссиня-чёрной бородкой; его большие чёрные и жестокие глаза сурово и презрительно взглянули на неё.

На нём было темного цвета трико и зелёный с серебряным шитьём парчовый камзол, стянутый в талии богато отделанным поясом, на котором висел кинжал; низ камзола, в виде короткой юбки, был весь в складках и оторочен мехом.

Второй из сидевших за столом был молодой человек итальянского типа, одетый в длинный, широкий балахон; третий был тоже, по-видимому, вельможа, но очень сумрачного вида.

Но затем внимание Киры обратил на себя человек, который на её глазах поднялся по лестнице, и в эту минуту подошёл к столу.

То был Басаргин, а вместе с тем как будто и не совсем он.

Когда человек этот бросил на землю свой длинный чёрный плащ с капюшоном, то она увидела, что на нём надет колет из оленьей кожи, а ноги обтягивает тонкая кольчуга. Под плащом он принёс ребенка, мальчугана лет шести или пяти, розового, белокурого и прекрасного, как херувим; у того платком был завязан рот, и он казался в обмороке.

— Гляди, Жиль, какую я тебе принёс славную добычу, — сказал вошедший, бросая ребёнка на колени тому, который сидел в кресле.

— А это, — он показал на Киру, — мать это мать этого бутуза. Она тоже может пригодится на что-нибудь.

— Пожива хорошая. Спасибо, Роже, не то мы сегодня сидели бы с пустыми руками, ответил тот.

Наполнив вином свой бокал, он подал его пришедшему, который осушил его залпом.

Затем он встал и сказал:

— Идёмте друзья, и приступим сейчас же к делу. Ты, Франциск, снеси ребёнка, да прежде приведи его в чувство. Ты, Саллэ, поди зажги лампады и всё приготовь, а ты, кузен Бриквилль, отведи даму. Она нам понадобится, когда мы покончим с мальчишкой.

Тот, кого назвали Бриквиллем, схватил Киру и потащил. Несомненно, это был Басаргин. Его мертвенное лицо склонилось над ней, зловонное дыхание душило её, костлявые пальцы впивались в её тело, как железные когти, а хорошо знакомый голос злорадно шептал:

— Наконец-то ты в моих руках, убийца. Здесь, где погибло столько несчастных, где ещё всё дрожит от предсмертных воплей убитых, где стены пропитаны кровью и оживают ужасы адского шабаша, здесь-то я и замучаю тебя, чтобы твоя смерть пресекла, наконец, соединяющую нас связь. Тогда и ты отправишься со мной на мучения в ад.

Кира безумно отбивалась от него. В эту минуту она невыразимо страдала от изумительной, непонятной двойственности своего существа.

Она точно раскололась, сознавая себя в одно и то же время Кирой и кем-то другим, — иной женщиной, имя которой от неё ускользало; подобно тому, как Алексей одновременно казался и Басаргиным, и тем неизвестным, которого только что называли Роже де Бриквилль.

Пока эти мысли проносились ураганом в её возбуждённом, усталом мозгу, её всё куда-то тащили. И вдруг она очутилась в круглой зале с голыми стенами и каменным полом. В громадном очаге пылал целый костёр, а вся обстановка залы состояла из длинного стола и нескольких стульев.

Налицо оказались те же люди, которых она видела раньше. Только теперь человек в зелёном камзоле был совершенно нагим, а у прочих были только кожаные передники; она же, крепко привязанная к стулу, не могла пошевельнуться и с ужасом глядела на ребёнка, который уже пришёл в себя и выбивался с криком из рук раздевавшего его Франциска.

Наконец, мальчугану заткнули рот, накинули верёвку на шею и повесили на стенной крюк. Кира видит, как синеет лицо ребёнка, и сердце её разрывается на части, но освободиться она не в силах. По знаку чернобородого ребёнка сняли и подали ему.

Тот нежно снимает с его шеи верёвку, вынимает у него изо рта закладку, вливает в рот вино и мало-помалу приводит в чувство.

— Не бойся, дружок, — успокаивает он мальчугана. — Я тебе зла не сделаю и верну матери.

Радостная улыбка озаряет прелестное лицо мальчугана. Он протягивает ручонки к Кире и кричит:

— Мама, мама, возьми меня скорее!

Он попытался кинуться к матери, но его не пускают.

— Поцелуй меня раньше, скажи спасибо.

Ребёнок, не задумываясь, обнимает бородатого за шею и подставляет ему свои розовые губки.

Кира облегчённо вздыхает.

Но в эту минуту в руке дьявола в человеческом образе блеснул кинжал и вонзился в спину ребёнка. Как подкошенный цветок, склоняется полуотрубленная кудрявая головка, а брызнувшая кровь потоками заливает палача и пол…

Что происходит далее, Кира видит уже сквозь кровавую дымку.

Новый удар ножа рассекает грудь ребёнка, откуда вырывается трепещущее сердце, а внутренности вываливаются на пол.

Наконец, розовые ручки и ножки малютки поочередно отсекаются и кидаются в раскалённую печь, а преступник, опьянённый развратом и кровью, покрывает поцелуями мёртвое личико убитого и швыряет затем кудрявую головку в огонь.

— Теперь давайте женщину, — кричит Жиль де Рэтц.

Верные помощники хватают Киру, кладут её на скамейку и раздевают, а Басаргин схватывает верёвку от висящего на углу колокола и начинает неистово звонить.

От резких звуков у Киры дрожит всякий нерв, и она испытывает физическое мучение. В этот миг она видит, как страшный хозяин замка заносит над ней окровавленный кинжал, и в её затуманенной голове еле пробивается одна мысль, один отчаянный призыв:

— Иисус, спаси меня!..

Раздаётся взрыв адского хохота, от которого дрожат стены замка. Костлявые руки Басаргина подхватывают её и отбрасывают далеко в сторону, а сам он расплывается в какую-то зеленоватую безобразную массу.

Кира ощущает острую боль в голове и теряет сознание…

Занятый разговором с профессором, маркиз не сразу обратил внимание на отсутствие жены, но заметив, что её нет, встревожился и объявил, что отправляется на розыски, прося спутников продолжить осмотр. Однако и все остальные изъявили желание его сопровождать.

— Напрасно барыня отделилась от нас, — сказал огородник, показывавший туристам замок. — В этой путанице комнат, коридоров и ходов заблудится легко, а не то и просто свалиться куда-нибудь в подвал.

Тщетно вся компания бегала по залам и коридорам, обшаривая всякий укромный уголок и громко зовя Киру; та не откликалась, и кругом было тихо.

Маркиза бросило в пот, когда он увидел многочисленные колодцы и провалы, тёмные и узкие проходы, которые вели в подземный лабиринт. Горько упрекал он себя, что не заметил исчезновения Киры.

Уже с час, как длились поиски. Пришлось даже зажечь факелы, потому что погода испортилась, небо затянулось тучами, и в развалинах стемнело. Все стали приходить в отчаяние, как вдруг один из студентов, войдя в отдалённую, примыкавшую к башне залу, увидал лежавшую на полу тёмную массу. На его зов прибежали прочие спутники с маркизом во главе.

Это была Кира, но в обмороке и, к всеобщему ужасу, она лежала на краю открытого провала так близко, что могла ежеминутно, при малейшем движении, полететь вниз.

Её вынесли во двор. К этому времени небо прояснилось, и солнце золотило своими последними лучами башни и стены мрачного замка.

Среди профессоров нашёлся врач, который занялся приведением в чувство Киры, а во время её осмотра заметил, что какой-то металлический предмет запутался в складках кружевного, надетого на шею шарфа.

Осторожно вытащив его, доктор с удивлением увидел кинжал с ржавым лезвием, покрытым чёрными пятнами. Потемневшая и покрытая плесенью золотая рукоять была усыпана рубинами и украшена выпуклым гербом.

— Боже! Арматура Жиля де Рэтц: крест на золотом поле?! — удивлённо воскликнул другой профессор, археолог. — Но каким чудом очутилось тут это оружие?

— Ничего не понимаю и вижу его впервые. Вероятно жена его нашла, — ответил маркиз.

— Во всяком случае, господа, прошу Вас не упоминать о нём, когда она придёт в себя, или пока она сама не заговорит о своей находке.

На свежем воздухе Кира скоро очнулась, но была так слаба, что настояла на возвращении.

По приезде в гостиницу, она сказала, что не желает ни за что ночевать здесь, и им тотчас же подан был автомобиль. Всю дорогу Кира молчала, судорожно пожимая руку мужа, и только когда они очутились одни в их уютном, весёлом гнёздышке, на ферме, она со слезами рассказала своё непонятное приключение.

Тогда муж показал ей найденный кинжал, который она осмотрела с дрожью.

— Может быть эти чёрные пятна — кровь ребёнка, которого убили на моих глазах, — заметила она.

В течение нескольких дней главной темой их разговора служило страшное видение в замке Тиффож и предположение, что в прежнем существовании Басаргина был одним из сообщников грозного маршала Жиля де Рэтц.