Онлайн чтение книги Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе Against the Brotherhood
Глава 29

Преодолевая расстояние до пекарни, я очень волновался, даже несмотря на то, что Пенелопа Гэтспи, вооруженная пистолетом Холмса и своим флотским револьвером, прикрывала наше движение со стороны холма. Я точно знал, что если нас обнаружат, то нам предстоит умереть самой мучительной смертью, которую только способно придумать Братство, — а фантазии их в этом не имели пределов.

Пока мы пробирались между деревьями к кухонной двери, мне казалось, что я ощущаю обжигающие прикосновения к спине. Понятно, подумалось мне, я кожей чувствую взгляды наблюдателей, скрытых на деревьях. В это самое время здравый смысл подсказывал, что мои ощущения — просто результат длительного физического и нервного напряжения. Путь до цели казался неимоверно длинным и столь же опасным.

Холмс знаком приказал мне остановиться, и я немедленно подчинился. Все мое тело оставалось по-прежнему болезненно чувствительным, и я не знал, как избавиться от моей иллюзии. А избавиться было необходимо, в противном случае не оставалось никакой надежды на успех. После всего, что мне пришлось перенести благодаря существованию Братства, я не собирался сдаваться на милость заговорщиков, если это слово вообще употребимо в связи с такой организацией. Я знал, что не доставлю Братству удовольствия разделаться со мной. Неважно, что это задание дал мне Майкрофт Холмс, да и моя гордость была здесь ни при чем; просто-напросто я должен был сделать все, что в силах и сверх того для выполнения важнейшего поручения британского правительства. Когда эта мысль окончательно оформилась, я стал вслушиваться в слова Холмса, излагавшего свой план.

— И все-таки хорошо бы раздобыть пару их маленьких арбалетов, — напомнил он. — Это поможет нам хоть немного уравнять шансы.

— Вы уже говорили об этом, — ответил я. — Если удастся, то обязательно добуду.

Майкрофт Холмс, видимо, ощутил мою решимость. Окинув меня быстрым, оценивающим взглядом, он сказал:

— Что ж, тогда пойдемте.

Последние несколько шагов, мимо свиного загона, были самыми опасными, так как мы оказались на открытом месте.

— Жаль, что у нас нет мешка капусты для них, — прошептал Холмс, когда мы приготовились проскользнуть через огород. — Хорошо хоть дверь не скрипит.

Я кивнул в ответ и скрючился в крошечном островке тени. В ярде от меня начиналось пространство, залитое ярким полуденным светом.

Холмс, двигаясь с поразительной быстротой, пересек двор и теперь уже стоял, прижавшись к стене пристройки, в которой находилась пекарня; его просторный плащ болотного цвета сливался с древней каменной кладкой. Затем он осторожно пробрался к углу пристройки, осмотрелся и скрылся из виду. Я немедленно последовал за ним, тщетно жалея, что мой сюртук столь изысканного темно-коричневого цвета: ведь сейчас я, благодаря этому, являл собой четкое пятно тени там, где ее не должно быть, и поэтому мог быть замечен наблюдателем.

От камней, из которых была сложена пристройка, тянуло пронизывающим холодом. Заглянув за угол, я сделал неприятное открытие: изначально это здание было склепом. Тряхнув головой, я заставил себя тут же забыть об этом и направился к двери, которая теперь была приоткрыта. Без всяких приключений я сделал несколько шагов, плавно потянул дверь на себя, проскользнул внутрь и, следуя примеру Майкрофта Холмса, аккуратно прикрыл за собой дверь. Затем я обернулся и увидел Камерона Макмиллана. И ощутил, как к горлу подступил горький комок.

Герр Дортмундер вдоволь поизмывался над ним: глаза шотландца были закрыты безобразными отеками, опухшая челюсть свидетельствовала о том, что у него выбиты зубы. Три сломанных пальца на левой руке были неестественно вывернуты, стопа правой ноги разбита, а башмак был залит свежезапекшейся кровью. От несчастного пахло мочой и калом; пульс был частым и очень неровным, а изо рта с каждым выдохом вырывались чуть слышные стоны.

— Помогите завязать ему рот, — приказал Майкрофт Холмс. — Нельзя допустить, чтобы он закричал, когда мы понесем его.

Я сразу понял смысл его решения. Оглянувшись вокруг, заметил моток марлевого бинта и подал его Холмсу. Тот был не очень доволен тем, что бинт оказался слишком тонким, но взял его и ловко обмотал вокруг разбитой головы Макмиллана.

— А теперь положите его мне на плечо.

— А может быть, лучше… — я хотел предложить нести несчастного вдвоем.

Холмс понял мое намерение.

— Нет. Здесь такая местность, что я лучше справлюсь в одиночку. — Он указал на другой моток бинта. — Свяжите его ноги, чтобы он не мог вырваться.

Я торопливо исполнил указание, чувствуя, как во мне стремительно нарастает ощущение приближающейся опасности.

— А теперь пойдемте быстрее, — поторопил Холмс. Он держал шотландца на плече, голова и руки несчастного свешивались за спиной. — Откройте дверь и держитесь рядом, Гатри. Вы прикроете меня со спины.

— Конечно, сэр, — я поспешил выполнить приказ.

Никаких часовых поблизости видно не было. Возможно, они ушли обедать; ведь даже головорезам из Братства нужно питаться. Я безмолвно дал Холмсу знак идти вперед и, как только он вышел, тщательно закрыл дверь, постаравшись сделать так, чтобы защелка упала на место.

Мы торопливо прошли по истоптанным за многие столетия камням двора, мимо свиней, похрюкивавших в ожидании кормежки, под спасительную сень древесных крон. Там Холмс, запыхавшийся от тяжести ноши, остановился под развесистым дубом, и я бросился ему на помощь.

— Пока что все идет хорошо, мой мальчик, — сказал Холмс, переводя дыхание после каждого слова. — Ну, раз уж мы смогли вместе выбраться оттуда, то сможем сделать еще что-нибудь.

Я уловил пугающий подтекст в его словах.

— Тогда лучше отправиться в путь. Если хотите, я смогу нести Макмиллана часть пути.

Холмс кивнул.

— Еще понесете. А пока что я сам справлюсь. — Он внимательно огляделся вокруг и добавил: — Нам понадобится мисс Гэтспи.

— Я приведу ее, — поспешно откликнулся я, припомнив небольшое углубление среди кустов, в котором она спряталась, и гадая про себя, почему она не пошла вместе с нами.

— Отлично, — похвалил Холмс, прислонив свою ношу к дереву.

Мисс Пенелопу Гэтспи я встретил, пройдя всего пятьдесят ярдов по гребню холма, она сама шла мне навстречу.

— Вы замечательно справились с этим делом, — вполголоса похвалила она, подойдя вплотную ко мне. От этих слов я ощутил совершенно неожиданное для себя удовольствие и прилив гордости.

— Но это еще не все, — напомнил я.

— Несомненно, — ответила девушка, и в ее глазах вновь блеснул огонек ожесточения. — Если мы сейчас уйдем, то дело будет не закончено.

— Как много вы убили? — вдруг против собственной воли спросил я. — Я имею в виду людей из Братства?

— Всего? Одиннадцать. А этого недостаточно. — В последних словах я уловил какой-то странный смысл.

Едва успев обменяться этими словами, мы подошли к Майкрофту Холмсу. Я с радостью заметил, что он дышал уже гораздо ровнее.

— Думаю, что лучше будет пройти через холмы, а не возвращаться тем же путем, которым пришли, — предложил он, как только мы приблизились. — Им будет труднее найти наши следы. А они бросятся искать нас, можете быть уверены.

— Чтобы предать нас показательной казни, в назидание другим, — добавила Пенелопа Гэтспи.

— Вы правы, — мрачно согласился Холмс. — Поэтому давайте тронемся в путь. К тому моменту, когда они заметят исчезновение Макмиллана, надо оказаться как можно дальше от этой башни. — С этими словами он тяжелыми шагами двинулся вверх по склону, стараясь ни на миг не выходить из-под нависающих ветвей. Когда мы поспешили за ним, он, не оборачиваясь, сказал: — Мисс Гэтспи, дайте, пожалуйста, Гатри мой пистолет. У вас уже есть револьвер.

Когда она протянула мне оружие, я почувствовал, что ей очень не хочется делать это.

— Вам не приходилось еще убивать людей, я не ошибаюсь? — спросила она, когда я положил пистолет в карман сюртука.

— Однажды пришлось, — перед моим мысленным взором вновь возник образ убийцы из Люксембурга. — И мне это совершенно не понравилось.

— Вот это меня и беспокоит. В решающий момент вы можете растеряться, а это грозит всем нам гибелью. — Она не была настроена выслушивать мои возражения и, чтобы продемонстрировать это, решительно подхватив юбки, зашагала вверх по склону.

Мы уже были на вершины холма, когда позади, вероятно, в покинутой нами пекарне, раздался громкий крик. Его сразу же подхватило еще несколько голосов, началась настоящая суматоха. Исчезновение Макмиллана обнаружили.

— Вот теперь начинается настоящее дело, — пропыхтел Холмс, указывая на открывшийся впереди крутой спуск. — Сейчас они кинутся за нами.

— Но все же им не известно, куда мы пошли, — сказала Пенелопа Гэтспи, — в этом наше хоть и небольшое, но преимущество.

— Остается надеяться на это, — сдавленным голосом согласился Холмс и засеменил вниз, где лежала узкая долина. — Поспешим, — он свободной рукой указал в сторону подножия холма. — Нам предстоит выйти к ручью, перебраться через него и затем попытаться выйти на дорогу.

Я ощущал боком пистолет, лежавший в кармане, и почему-то захотел, чтобы он оказался потяжелее, может быть, для большей убедительности. Как и приказал Холмс, я держался у него за спиной, прикрывая его от нападения сзади.

Дорога оказалась трудной. Дважды мы спугнули оленей, предававшихся в кустах полуденным снам, и они легко, почти неслышно исчезли в чаще. И лишь когда испуганные животные скрылись из виду, меня пронзило опасение, что преследователи, заметив их, догадываются о нашем местонахождении.

Спуск здесь был настолько крут, что мы с трудом держались на ногах. В самой отлогой части склона Пенелопа Гэтспи поскользнулась и, запутавшись в своих широких юбках, не удержалась на ногах и скатилась вниз, намного опередив нас с Холмсом.

— Если бы не Макмиллан, я бы и сам так попробовал, — сказал Холмс, жадно ловя ртом воздух, — но, думаю, бедняге это не пойдет на пользу.

— Учитывая, что с ним сделали, хуже ему уже не будет, — ответил я, пытаясь шуткой разрядить ситуацию. — Лучше попробуем отыскать мисс Гэтспи. С ней могло случиться что-нибудь неладное.

— Хуже некуда… — сухо пробормотал Майкрофт Холмс, не принимая шутливого тона. Он боком осторожно спускался по склону, всякий раз старательно выбирая на влажной земле место, куда поставить ногу, чтобы не поскользнуться. И все шло хорошо, но в этот момент Макмиллан очнулся и начал дергаться, пытаясь вырваться. Несмотря на завязанный рот, его приглушенные вопли прозвучали куда громче, чем это могло устроить нас с Холмсом. Я протянул руку, чтобы поддержать Холмса, но опоздал на долю секунды: он вскрикнул, взмахнул руками, выронил Макмиллана, и они вдвоем покатились вниз по склону. Я с тревогой смотрел, как они скрылись в густом кустарнике под кручей, и поспешил следом, стараясь удержаться на ногах. В этот момент меня не волновала погоня Братства; все мои мысли были о судьбе Майкрофта Холмса, злосчастного Макмиллана и Пенелопы Гэтспи.

Спустившись вниз, я увидел, что Макмиллан лежит, как мешок, брошенный небрежным фермером, зацепившись за дерево. Он напоминал кошмарную куклу, забытую на склоне каким-то великаном: голова и плечи свисали вниз по склону, сквозь бинты, закрывавшие его рот, слышалось невнятное бормотание, искалеченная рука сгребала опавшие листья. Я задержался около него ровно настолько, чтобы удостовериться, что он не получил новых серьезных повреждений, и поспешил дальше в поисках Майкрофта Холмса.

Его я обнаружил чуть ниже по склону. Он запутался в зарослях дикого винограда и пытался высвободить зацепившуюся одежду; лицо его было расцарапано.

— Где Макмиллан? — спросил он, увидев меня.

— Чуть выше, — ответил я, указав большим пальцем через плечо. — Не может пошевелиться. Я вернусь к нему, как только освобожу вас.

— Очень хорошо, — сказал Холмс, отцепляя плащ от виноградных лоз. — Я, похоже, получил несколько синяков, но ничего серьезного. Во всяком случае, все кости целы.

— Слава Богу и за это, — ответил я, протянув ему руку.

— Я справлюсь сам. А вы идите к Макмиллану. Не хотелось бы позволить Братству вновь наложить на него лапы. — Руки у него были заняты, и он локтем ткнул в воздух, поторапливая меня. — Я сделал прощальный жест и направился назад по своим следам.

Мне оставалось пройти не более тридцати футов до того места, где лежал Макмиллан, когда чуть позади меня, справа, треснула сломанная ветка. В надежде, что это Пенелопа Гэтспи, я обернулся, не вынув из кармана пистолет, и увидел, что прямо на меня нацелена зазубренная стрела небольшого арбалета, который держал в руках герр Дортмундер. Он, улыбаясь, направлялся ко мне; влажная земля, густо усыпанная опавшими листьями, заглушала звон его огромных шпор.

— Вы успели принести нам достаточно вреда, мистер Джеффрис, если, конечно, это ваше настоящее имя. Пришло время ответить за все. — Он направил арбалет мне в бедро, чтобы, если придется стрелять, не убить, а лишь лишить меня способности передвигаться.

— Рад был услужить, — ответил я, пытаясь скрыть свой страх, от которого по всему телу пробежал озноб, а в животе начались болезненные спазмы. — Жаль, что вам не удалось заполучить Соглашение.

— О, мы получим его, не беспокойтесь. — Но эти самоуверенные слова он произнес слишком поспешно и нервно. Было видно, что он опасается последствий своей неудачи.

— Но, думаю, не на сей раз, — продолжал бахвалиться я, прикидывая, как бы изловчиться вынуть пистолет и выстрелить, не дав Дортмундеру всадить в меня свою короткую тяжелую стрелу.

— У вас будет возможность заговорить другим тоном, прежде чем вас поведут к алтарю. Вы ведь знаете, что там происходит, вам уже довелось видеть это, — сказал он, явно пытаясь запугать меня.

Хватит ли у меня решительности или отчаяния откусить себе язык, до того как Братству удастся выжать из меня историю моей миссии? Смогу ли я как-нибудь вынудить их сразу прикончить меня, не дождавшись от меня никаких сведений? Я был готов уже броситься бежать, чтобы заставить Дортмундера выпустить мне в спину смертельную стрелу.

— Стойте неподвижно, мистер Джеффрис, — приказал Дортмундер, разгадав мои мысли. — Я выстрелю вам в зад. Вы не умрете и будете об этом очень долго и горько сожалеть.

Мне уже начало казаться, что он прав.

Из дневника Филипа Тьерса

Я забрал из больницы вещи матери. Удивительно: после такой долгой и достойной жизни их осталось совсем немного. Мне кажется, что она расстроилась бы, узнав, насколько мало вещи говорят о ней. Я решил оставить некоторые из них на память, а все остальное передать в службу милосердия, которой она отдавала столько времени и сил. Похороны состоятся через три дня.

Из Германии до сих пор нет известий, и Эдмунд Саттон признался, что испытывает некоторое волнение. Так как в этой миссии М. X. изменил своему правшу не предпринимать без серьезной поддержки действий, связанных с большим риском, теперь мы оба склоняемся к мысли, что с ним случилось что-то неладное. Но мы не имеем права что-либо делать еще в течение нескольких часов.

И все же я питаю надежду, что мои тревоги окажутся ложными, и телеграмма, которую мы с таким нетерпением ожидаем, все-таки придет не позже крайнего срока. Хотя утверждать, что глубоко убежден в благополучном исходе предприятия, я могу лишь покривя душой. Мне довелось уже услышать мнение, что после смерти матери я настроен пессимистически и вижу вокруг лишь самые мрачные перспективы. Но обстоятельства, в которых М. X. проводит это расследование, не могут не породить во мне самых серьезных опасений.