Онлайн чтение книги Агент особого назначения
Часть первая. ТАЙНА ЗАКРЫТОЙ ИЗНУТРИ КОМНАТЫ

1. Любители загадок

А в это время в Гонконге происходило следующее. Администратор китайской гостиницы «Южное спокойствие» выскочил из-за конторки и затопал ногами:

— Кому говорят? Немедленно отнеси телеграммы!

Ян Ле-сян, худощавый парень в очках, в застиранном комбинезоне, сидя на корточках, чинил пылесос. Он насупился, засопел носом, но не ответил.

— Опять не слушаешься? — прошипел администратор и замахнулся.

Но тут же опустил руку, потому что Ян вскочил, выдвинул вперед левую ногу и, встав вполоборота, наклонил голову вперед. Стоявший у конторки администратора лысый длиннорукий австралиец Малори — из 48-го номера — крикнул:

— Опусти локоть левой, а кулак подними на уровень плеча, правую держи свободно, а кулак у подбородка, вот так.

Малори был тренером по боксу в университете.

Ян принял боевую позу — сбалансированную левостороннюю стойку — и произнес сквозь зубы:

— Во-первых, надо сменить щетки, во-вторых, очистить резервуар пылесборника. Пока не починю — не пойду.

Но все-таки пришлось пойти. Администратор побежал к хозяину гостиницы, и тот приказал Яну отложить починку пылесоса и выполнить распоряжение администратора, потом сходить в магазин за тростниковыми пологами. Ян с шумом задвинул пылесос под лестницу, вытер руки о комбинезон, взял телеграммы и пошел наверх.

Первую телеграмму он вручил португальцу Аффонсу Шиаду. Тот, в зеленом халате, наброшенном на голое тело, стоял у дверей своего номера и разговаривал с Вэй Чжи-ду.

Шиаду вертел своей маленькой головой и смеялся, но безбровое плоское лицо Вэя было совсем неподвижно. Взяв телеграмму, Шиаду небрежно засунул ее в карман халата и сделал вид, что ищет мелочь. Ян направился к лестнице и поднялся на третий этаж.

Навстречу ему шел индус в белой чалме. Он почти касался головой потолка. Ян закинул голову и протянул телеграмму:

— Господину Фу.

— Вручи Лян Бао-мину, он сейчас в конторе, — сказал индус не останавливаясь.

Ян постучал в дверь, обитую железом. Никто не ответил. Он постучал снова. Спустя несколько минут медленно приоткрылась дверь и выглянула лоснящаяся физиономия с подстриженными усами. Секретарь Лян взял телеграмму и закрыл дверь.

Ян пошел в магазин и принес тростниковые пологи, но наложница хозяина, бывшая гостиничная телефонистка, забраковала их и приказала сходить в магазин на Лан-стрит. Затем Ян пошел в частную библиотеку и взял несколько детективных романов. После этого чинил в одном номере торшер, а в другом сменил линолеум.

Из-за всего этого он пропустил обед. На кухне ему дали несколько совсем подгорелых тостиков и чашечку разбавленного супа, в котором плавали рыбные и куриные косточки.

Прямо из кухни Яна вызвали к хозяину.

— Что будет сегодня? — спросил хозяин. Он пытался поудобнее устроиться в шезлонге, но ему мешал живот.

Наложница села с ногами в кресло и стала пить что-то из бокала через соломинку. Ян вытащил из кармана книжку с глянцевитой обложкой.

— Очень интересная история. Здесь действует совсем молодой сыщик, и ему помогает мальчик — чистильщик обуви…

— Много убийств? — спросила наложница.

— Одно.

Наложница разочарованно скривила рот.

— В прошлый раз было интереснее, целых двенадцать убийств. Двенадцать трупов…

— В «Десяти негритятах» Кристи умирают не двенадцать, а десять, — поправил ее Ян.

— А здесь только одно убийство, но, наверное, очень загадочное? — спросил хозяин. — В закрытой комнате?

— Нет, но тут замечательный трюк с алиби.

Хозяин очень любил книги о преступлениях и сыщиках, но знал английский язык не настолько хорошо, чтобы свободно читать книги. Он взял Яна на работу именно для того, чтобы тот по вечерам рассказывал ему содержание романов. После закрытия типографии Ян стал разносчиком газет, потом устроился посыльным в книжном магазине, и там судьба столкнула его с хозяином гостиницы.

— Сегодня суббота, не торопись, — сказала наложница, обмахивая веером хозяина.

Прослушав содержание нескольких первых глав, хозяин и наложница заключили пари: кто отгадает убийцу. Пари выиграла наложница — она всегда ставила на то действующее лицо, которое казалось наименее подозрительным.

Ян вернулся к себе в каморку с пересохшим горлом, усталый и голодный. Кухня уже была закрыта. На полу, на закопченной циновке, сидели студент-юрист Хуан и механик Чжу, грызли арбузные семечки и, как всегда, спорили.

Чжу сердито буркнул:

— Это чистая брехня.

— Когда о чем-нибудь говорится в народных преданиях, то это нельзя оставлять без внимания, — спокойно возразил студент. — В них всегда содержится какое-нибудь фактическое зерно, они не бывают абсолютно голословными…

— В наших древних преданиях говорится о драконах. — Механик усмехнулся. — Выходит, что они были?

— Когда-то существовали животные, похожие на драконов. Например, птеродактили. Поэтому легенды о драконах в известной степени обоснованы.

Ян взял газету и прочитал заявление американца Питера Бэрна, члена научной экспедиции Рассела, ездившей на Гималаи.

Бэрн заявил корреспонденту агентства «Ассошиэйтед пресс» о том, что участники экспедиции видели таинственное двуногое существо в восточной части Непала — в долине реки Арун. Это существо было небольшого роста, примерно метр двадцать сантиметров, покрыто черной шерстью, на лице нет растительности, волосы на голове длинные, прямые, бегает быстро, как кошка. На глазах у Бэрна этот двуногий, человекоподобный субъект поймал лягушку, запихал ее целиком в рот и умчался. В этом районе водятся большие лягушки, задние лапки у них достигают почти одной трети метра.

Ян покачал головой.

— Опять о снежном человеке. — Он протяжно зевнул и положил газету на столик. — Надоели до смерти… Тошнит.

— А ты не отмахивайся, — сказал студент. — Питер Бэрн считает, что, кроме йети, рост которых достигает двух с половиной метров, существуют еще мэти — ростом в полтора метра. Мэти водятся в горах восточного Непала, Сиккима и Бутана. — Помолчав немного, он добавил: — А в некоторых газетах недавно заговорили еще об одной разновидности человека, о так называемых микропигмеях.

Чжу махнул рукой и рассмеялся.

— Ну, это уж совсем чепуха. Только дураки…

Хуан перебил его:

— В наших древних книгах, например в «Шаньхайцзин» и «Шичжоуцзи», где даются разные географические сведения, говорится о стране Ху-ro. Там жили совсем крошечные люди — ростом в несколько вершков. А в хронике младшей Ханьской династии сообщается о государстве карликов Чжучжуго. И у японцев тоже имеются легенды о вершковых карликах. Народные предания — это дым, а он не бывает без огня.

Чжу обратился к Яну:

— А ты веришь в эти сказки?

— Он спит, — тихо сказал студент и, бережно сложив газету, засунул ее за пазуху. — В мире осталось еще много загадок. Наверно, во всех частях света есть еще такие места, где можно наткнуться на невиданных животных и птиц, на всякие тайны…

— А меня интересуют человеческие тайны, — раздался голос Яна. Он открыл глаза. — И как разгадывают эти преступления…

Чжу громко рассмеялся:

— Докладываешь каждый день своему хозяину эти истории и сам пристрастился к ним.

— Я полюбил эти истории совсем не потому. А потому, что прочитал как-то в китайском журнале воспоминания члена подпольной организации в Шанхае, во время японской оккупации. У них все время происходили провалы, никто не понимал, в чем дело, потому что все были хорошо законспирированы. И только после войны выяснилось, что всех выдавал провокатор. И стали припоминать его поведение, слова, ряд странных случаев. Короче говоря, если бы среди подпольщиков был человек, умеющий разгадывать тайны, он смог бы легко разоблачить предателя. И с тех пор я стал интересоваться книжками о том, как благодаря наблюдательности и правильным умозаключениям раскрывают тайны преступников…

— Чжу махнул рукой:

— Но в том-то и дело, что теперь в этих книжках, которыми ты зачитываешься, говорится все меньше и меньше о раскрытии тайн. Сыщики не размышляют, а стреляют, насилуют и убивают, они мало чем отличаются от бандитов. Книжки заполнены описаниями и переживаниями убийц и их жертв…

Дверь вдруг открылась. В комнату заглянул кто-то в низко надвинутой на глаза шляпе и, оглядев всех, захлопнул дверь.

— Кто это? — спросил Ян.

Чжу пошевелил густыми бровями.

— Кажется, полицейский шпик. Я знаю его, он метис, мать у него китаянка. — Чжу кивнул головой Яну: — Ты должен помнить его. Когда в нашей типографии печатали для нас листовки, этот тип бегал по ночам по всем типографиям, хотел застукать на месте. Следил за наборщиками. Наверно, и за тобой ходил.

Ян потер пальцем лоб.

— Помню… зовут его Микки Скэнк, то есть Микки Вонючка. Когда здесь были японцы, он работал в их жандармерии, но после возвращения англичан его почему-то не арестовали.

— Значит, сразу же оказал какие-то услуги англичанам, — сказал Чжу. — Такая мразь умеет угождать всем.

— Когда я шел сюда, — прошептал Хуан, — на углу стояли двое полицейских, а обычно стоит один. И в вестибюле болтались какие-то подозрительные типы. Наверно, в гостинице остановилась какая-нибудь важная персона.

Ян сказал:

— Охрану гостиницы усилили по просьбе старика Фу. На днях он заставил обить дверь его номера железом. Хозяин сперва отказался, но потом согласился.

— Старик боится кого-нибудь? — спросил Хуан.

— Наверно. Раньше выходил иногда гулять вместе со своими прислужниками. А теперь никуда не выходит, заперся в своей спальне. Таинственный старик.

Хуан улыбнулся.

— А в общем, история в твоем духе.

— Если будешь таким богачом, поневоле станешь таинственным. Наверно, нажил деньги таким путем, что приходится бояться всех. — Чжу поднялся и стал потягиваться. — Уже поздно, пойдем, а то, чего доброго, подумают, что мы собираемся прикончить этого старикашку.

— Мы, пожалуй, не похожи на убийц. — Хуан повернулся к Яну. — Интересно… Вот ты перечитал много книг об убийствах. Можно ли узнать убийцу по внешнему виду?

Подумав немного, Ян ответил:

— В детективных романах убийца никогда не бывает похож на убийцу. А как в жизни — не знаю.

2. Убийство в закрытой изнутри комнате

Ян проснулся от крика. В дверях стоял мальчишка-рассыльный, Лю-малыш, и, приседая, пронзительна выкрикивал:

— Убили! Украли!

— Кого? Где?

Лю-малыш, не ответив, выскочил из комнаты. Ян бросился за ним и у входа в вестибюль столкнулся с администратором. Тот оттолкнул его.

— Ты что, пьяный?

По лестнице спускался хозяин гостиницы с растрепанными волосами, в пижаме. Он махнул веером:

— Я о тебе говорил с господином Уиксом. Иди скорей.

— Куда?

Ян с растерянным видом оглянулся в сторону администратора. Тот, сидя за конторкой, злорадно ухмыльнулся.

Хозяин спустился вниз и сел на край большой цветочной вазы. С его комплекцией быстро двигаться не полагалось. Он с трудом переводил дыхание. Наконец он выговорил:

— Беги в номер господина Фу Шу, я уже договорился, будешь помогать господину Вэй Чжи-ду и докладывать мне обо всем. Это будет интереснее всяких романов.

— А что случилось?

Хозяин погладил себя по животу.

— Убили господина Фу Шу и украли труп. Беги скорей.

Ян ахнул и помчался по лестнице. У двери, обитой железом, стоял индус-полицейский. В передней, на диване, сидели телохранители старика Фу — малаец Азиз, индус Рай и китаец Чжан. Тут же сидела заплаканная служанка метиска Каталина. Перед ними стоял англичанин полицейский.

Посреди спальни старика Фу стоял Вэй Чжи-ду, прижав платок к носу. Перед кроватью виднелась темно-красная лужа, около мохнатого коврика валялись стул, стол и телефон. Верблюжье одеяло было заляпано кровью.

Ян подошел к Вэй Чжи-ду и коротко поклонился. Тот, не отнимая платка от рта, сказал:

— Уикс просил меня о тебе: будешь моим ассистентом. Только прошу… никому ничего не говори о деле.

— А как с хозяином? Он будет интересоваться.

Вэй прищурил глаз.

— Говори ему все… кроме правды. Понятно?

— Понятно. — Ян тоже прищурил глаз.

— Будешь помогать мне в расследовании, — Вэй отнял платок от носа и показал в сторону передней, — и по моим указаниям допрашивать людей.

Ян двинул плечом и усмехнулся.

— Они скажут мне: пошел вон, твое дело чинить штепселя и полировать столы, а не допрашивать…

Вэй сделал строгое лицо:

— Я предупрежу всех. И ты тоже говори, что действуешь по моему поручению. А сейчас приступай к делу.

Ян стал деловито осматривать комнату. Подошел к кровати, заглянул под нее, внимательно оглядел окна, угол комнаты и потолок. Потом спросил:

— Трогать вещи можно?

— Нельзя, — сказал Вэй. — Скоро приедет полицейский врач, помощник инспектора и другие, возьмут отпечатки и составят протокол.

Он вышел в переднюю. Сидевшие на диване слуги старика встали. Вэй позвал Яна и тихо спросил:

— Ваше мнение, доктор Ватсон?

Ян поправил очки и откашлялся в руку.

— Во-первых, привлекает внимание то, что убийство было совершено в закрытом помещении…

— Закрытом?

Ян показал на взломанную дверь:

— Дверь была закрыта изнутри. А в комнате лежал труп. Классическая ситуация.

Вэй окинул взглядом Яна и мотнул головой:

— В жизни не бывает того, о чем пишут в дурацких книжках об убийствах и сыщиках. Выбрось все это из головы. Осмотри комнаты и опроси служащих старика. А вечером доложишь о проделанном.

Он вышел в коридор.

Номер-люкс старика Фу состоял из четырех комнат: спальня старика, при которой имелись туалетная и ванная; две комнаты, где дежурили и спали телохранители, и комната, отведенная под контору. Дверь, выходящая в коридор, была железной, а дверь спальни, выходящая в переднюю, была обита кожей. Рядом находился номер секретаря Лян Бао-мина. Из его номера можно было пройти внутренним ходом в переднюю номера старика, не выходя в коридор третьего этажа.

Ян опросил телохранителей и секретаря Лян Бао-мина и аккуратным почерком сделал записи в тетрадке. На ее обложке он начертал иероглиф «би» — секретно — и поставил два восклицательных знака.

Произошло вот что.

В пять часов утра зазвенел будильник в комнате, где сидел дежурный телохранитель малаец Азиз. Он вышел в переднюю, где горела тусклая лампочка, и увидел струйку темной жидкости, вытекавшую из-под двери. Он понял, что это кровь, подошел к двери и позвал хозяина, потом стал стучать. Не добившись ответа, он разбудил секретаря Ляна, индуса Рая и китайца Чжана. Они взломали дверь и увидели следующую картину.

Старик лежал навзничь на кровати в углу комнаты. Лян приказал слугам стоять у порога, а сам подбежал к кровати и закричал: «Убит!» Он увидел, что у старика размозжена голова. На ковре, в луже крови, валялись термос и бронзовая пепельница. Ночной столик с телефоном и стул были повалены. Судя по всему, старик оказал сопротивление убийце.

Лян обследовал взломанную дверь. Она была закрыта изнутри на ключ и два засова, на окнах задвинуты шпингалеты, на форточках повернуты завертки.

Лян послал слуг за полицией и хозяином гостиницы. Вернувшись спустя семь-восемь минут обратно, они увидели: Лян лежит связанный по рукам и ногам, на голову накинут мешок, во рту — кляп.

Когда развязали Ляна, он сказал, что сейчас же после ухода слуг в комнату ворвались неизвестные — он не успел заметить, сколько их было, — оглушили его ударом по голове, связали и швырнули на пол, прямо в лужу крови. Он услышал, как что-то перетаскивают и как захлопнули дверь в коридор.

На кровати трупа старика не было. Пепельница и термос исчезли. Судя по всему, труп вынесли через дверь в конце коридора на лестничную площадку, на которой обычно стоят бельевые корзины. По лестнице все время таскают вверх и вниз корзины с бельем — на втором и третьем этажах другой половины здания помещается прачечное заведение. Очевидно, труп поместили в одну из корзин, снесли вниз и увезли в машине.

Дверь в конце коридора часто бывает открыта — через нее носят белье из гостиницы в прачечную.

Опрос полицейского и людей, стоявших внизу у входа в прачечную, не дал результатов. Никто не заметил ничего подозрительного.

Вечером Ян явился к Вэй Чжи-ду с докладом. Номер Взя находился на втором этаже около холла. Увидев Аффонсу Шиаду, Ян спросил:

— Зайти позже?

Вэи взглянул на Шиаду, потом на стенные часы и сказал официально:

— Докладывай.

Он не предложил сесть. Ян протянул тетрадку. Просмотрев записи, Вэй вздохнул. На его плоском лице с припухлыми веками не было никакого выражения. Подумав немного, он шевельнул уголком рта.

— Я допросил секретаря старика. Он, очевидно, говорит правду. Обычное уголовное дело, ничего интересного.

— Очень интересное дело, — с жаром возразил Ян, — надо обследовать запорные механизмы на двери и окнах…

— Зачем? — удивился Вэй.

— Чтобы проверить, нет ли какого-нибудь секрета. В этом деле наибольший интерес представляет вопрос: каким путем убийца мог проникнуть в комнату и выйти из нее? Это самое главное.

Шиаду улыбнулся.

— А по-моему, самое главное — поймать убийцу.

Вэй пожал плечами:

— Моего помощника эта история интересует только как любопытная головоломка. А все остальное, наверно, не так волнует. Так ведь?

Ян отвел глаза в сторону и кивнул головой. Шиаду откинулся на спинку стула и расхохотался.

— Откровенность, достойная похвалы, — сказал Шиаду и, вытащив платочек, вытер уголки глаз.

Ян загнул другой палец.

— Во-вторых, надо проверить пол и потолок, затем дверные рамы…

Вэй мягко остановил его:

— Прежде всего надо выяснить, когда убили старика и слышал ли кто-нибудь шум в спальне старика.

— Я выяснял. Никто ничего не слышал. Дежурный Азиз принял дежурство в полночь и бодрствовал до утра, но никакого подозрительного шума не слышал. Несколько раз выходил в переднюю и, подойдя к кожаной двери, прислушивался. Примерно в половине второго ночи слышал покашливание и спокойные мерные шаги, но после двух уже ничего не слышал.

— А когда увидел кровь под дверью? — спросил Шиаду.

— В пять утра.

Немного подумав, Ян сказал:

— Убийца мог применить трюк, чтобы замаскировать время убийства. Он мог проникнуть в спальню старика значительно раньше, убить его до двух часов ночи и пустить пластинку, на которой записан шелест бумаги и покашливание…

— Такой прием описан в какой-то книге… — Шиаду постучал пальцем по лбу, — забыл автора. Я их не запоминаю.

— Этот трюк применяли разные писатели, — сказал Ян, — Скарлет, Мастерман, Кристи, затем…

Вэй поднял руку.

— Вернемся к фактам. Установлено, что дверь и окна были тщательно закрыты изнутри. О чем это говорит? О том, что никто не мог войти в спальню и выйти из нее. Во всяком случае, человеку это не под силу. Это могло сделать только сверхъестественное существо, вроде привидения.

Шиаду кивнул головой.

— По британским законам, действующим в Гонконге, привидения не могут привлекаться к уголовной ответственности.

— Надо исходить только из фактов, — продолжал Вэй. — Если нет следов присутствия убийцы в комнате, то возникает сомнение: был ли вообще убит старик? В последнее время он чувствовал себя очень плохо и с ним могло произойти что угодно — мог упасть и разбить голову обо что-нибудь и повалить при этом столик и стул. То обстоятельство, что дежурный телохранитель не слышал шума в комнате старика как раз подкрепляет предположение о том, что никакого убийства не было.

— Вполне логично, — сказал Шиаду.

Ян мотнул головой.

— Я не согласен. Во-первых, если старик ударился обо что-то, он упал бы на пол, а не на кровать. А то странно получается — человек пробивает себе голову, но, вместо того чтобы упасть замертво, идет к кровати и ложится на нее.

— А почему нет? — сказал Вэй. — Старик упал, разбил голову об угол столика, затем, собрав последние силы, встал, дотащился до кровати и упал. Разве так не могло быть?

Шиаду щелкнул пальцем.

— В одном романе, не помню в каком, происходит что-то вроде этого… человек получает смертельную рану, выходит на улицу и идет домой…

Ян поправил его:

— Нет, он не выходит на улицу, а поднимается на второй этаж, входит в свою комнату и закрывает дверь на ключ, но тут силы его кончаются, и он умирает. И получилось так, как будто его убили в закрытой изнутри комнате. Это в «Убийстве Кеннела» Ван Дайна.

— Надо исходить из фактов, а не из сыщицких книжек, — тихо произнес Вэй. — Что же касается похищения трупа, то здесь все ясно. Лян не мог сам себя связать, вставить себе в рот кляп и набросить на себя мешок. Следовательно, какие-то люди действительно вошли, связали Ляна и, взяв труп, скрылись куда-то. Но их поисками займется Фентон, это не наше дело. А вот где бумаги старика?

— В конторе только переписка с банками и магазинами и старые газеты.

— А секретаря Ляна спрашивал?

— Он сказал, что важные бумаги Фу держал у себя. Но в спальне я ничего интересного не нашел. В шкафу и в ящиках стола только старинные китайские романы и описания разных тибетских лекарств. Я еще поищу. Может быть, найду потайное хранилище.

Вэй поморщился.

— Эти закрытые изнутри комнаты и тайники бывают только в глупых детективных романах… В общем, это дело совсем неинтересное. Старик умер сам, а его труп, наверно, по ошибке стащили какие-то идиоты. Дурацкая история.

— А я считаю, что это убийство, — сердито произнес Ян.

Он тряхнул головой и вышел из комнаты. Закрывая за собой дверь, он услышал смех.

Секретарь Лян сидел у себя. Ян еще раз спросил его насчет тайника. Затем поговорил с телохранителями. Никто из них ничего не знал о том, где старик прятал бумаги.

Ян спустился вниз и застал Каталину в комнате служанок. Она сказала, что старик впускал ее к себе только для уборки и подачи еды.

— Во время уборки он разрешал притрагиваться ко всем вещам? — спросил Ян.

— Ничего не говорил. Я отодвигала шкаф и кровать, и стол.

— А ты никогда не видела, как старик клал бумаги куда-нибудь?

— Видела. Он клал в ящики стола или в нижний ящичек шкафа.

— А еще куда?

— Не знаю.

— Может быть, куда-нибудь прятал?

Каталина медленно покачала головой.

— Куда же еще? Не помню… — Она приложила руку ко лбу. — Хотя… вот такой случай был. Пришло письмо, а господина Лян Бао-мина не было. Я тогда пошла к хозяину, постучала, он приоткрыл дверь и взял письмо и тут же закрыл дверь. Я подумала, может быть, хозяин даст приказание и стояла у двери. И в это время услышала, как что-то стукнуло… или передвигали что-нибудь, потом скрипнуло…

Ян быстро спросил:

— А когда открывали ящики стола или шкафа, такой скрип был?

Каталина мотнула головой. Она не успела ответить — Ян выбежал из комнаты. Ключ от номера Фу был у него. Он открыл дверь в номер, прошел в спальню и стал тщательно осматривать ножки стола. Попробовал отвертывать, но ничего не получилось. Ножки кресла тоже не отвертывались. Ян вытер лоб и лицо и взял стул, стоявший в углу. Как только он стал отвинчивать вторую ножку, раздался мелодичный скрип. Отвинтив ножку, Ян увидел внутри ее свернутые в трубочки листочки бумаги. Его руки задрожали.

Он ввернул ножку обратно, опрокинул кресло, вприпрыжку побежал на второй этаж и, поскользнувшись на лестнице, налетел на тренера Малори. Тот взял его за шиворот:

— Ты что, очумел?

— Нет… простите…

Малори ткнул Яна пальцем в бок.

— Расправился с врагом?

— Нет еще.

— Сделай сразу прямой удар правой в голову. И тут же левой в туловище, вот так, и отскок в сторону. — Малори поднял Яна с пола и похлопал по спине. — Вот этот удар вызывает сотрясение так называемых отолитов в вестибулярном аппарате. Я только слегка коснулся тебя, а если изо всей силы, то получится раздражение центра блуждающего нерва, а если сюда, то раздражение каротидного синуса.

— Большое спасибо. — Ян поклонился. — Я так и сделаю.

Он побежал по коридору и без стука ввалился в комнату Вэя. Тот оглянулся и накрыл газетой бумаги на столе. Ян тяжело дышал, очки совсем сползли на нос, волосы торчали во все стороны.

— Я нашел… — с трудом выговорил он.

— Что?

— Вы говорили, что об этом пишут только в детективных романах, а я был уверен, что найду, и нашел.

Вэй медленно расправил газетный лист и спросил:

— Что именно?

— Потайное хранилище. Там, кажется, какие-то важные бумаги.

— Ты видел?

Ян вытер лоб рукой и кивнул головой.

— Ты закрыл номер?

— Нет… сразу прибежал сюда…

Вэй быстро встал.

— Беги скорей. Пока не украли бумаги.

Когда Вэй вошел в номер Фу, Ян, сидя на корточках, отвинчивал ножку стула. Но у него ничего не получалось. Ян принялся за другую, она тоже не отвинчивалась.

— Что же такое… только что сейчас открутил…

— Наверно, подменили. Украли тот стул, пока ты ходил ко мне. — Вэй подошел к креслу и попробовал его ножку, она не отвинчивалась. — Кто-нибудь был в коридоре?

— Никого не было. Только на лестнице я столкнулся с господином из сорок восьмого.

— Кто это?

— Австралиец Малори.

— Пойдем к нему. Надо допросить его.

Ян испуганно замотал головой:

— Он убьет нас… одним ударом. Он бывший чемпион южного полушария в весе бантама. — Вдруг Ян вскрикнул: — Откручивается!.. Вертел не в ту сторону.

Отвинтив ножку стула, он протянул ее Вэю. Тот вытащил листочки бумаги и развернул их. Между листочками оказался крохотный узенький конверт с вложенным в него кусочком желтого шелка. На нем были написаны тушью иероглифы:

«Приступили к выполнению вашего приказа, наводим справки. В Баани уже разыскали лекаря ламу, и он подтвердил, что один западный человек, когда фотографировал статую перед храмом, совершил кощунство: свалил молитвенный флаг и не поставил его обратно, и в тот же день его покалечило во время горного обвала, и он был доставлен в монастырь Гюньцин и там умер. После него остались два кожаных чемодана и один маленький железный, но куда они делись, пока неизвестно, сейчас выясняем и через некоторое время доложим дополнительно».

Письмо было подписано иероглифом «жэнь» — девятым циклическим знаком[1]Циклические знаки (их 12) служат для обозначения эпох, лет, месяцев, частей суток и цифр. Используются также в качестве условных знаков.. Это была условная подпись.

От второго письма остался только обрывок. Письмо было анонимным. Текст состоял из иероглифов, вырезанных из газет и наклеенных на бумагу.

«…смертный приговор будет приведен в исполнение. Тебя не спасет ничто: ни замки и запоры, ни молитвенные бумажки и заклинания, ни телохранители и полицейские, даже весь гарнизон Гонконга с пушками и аэропланами. Объявляем — с наступлением полнолуния ты будешь казнен. Взирай на луну и считай оставшиеся часы».

Вэй посмотрел на Яна. Потом строгим голосом спросил:

— Читал это?

— Нет. Как только увидел эти листочки, сразу же побежал к вам.

— Первое письмо не имеет отношения к нашему делу. Не представляет никакого интереса. А второе довольно интересное. — Вэй сдержанно улыбнулся. — Ты оказался прав.

Он протянул обрывок письма Яну. Тот, прочитав, тряхнул вихром.

— Значит, все-таки убили. Я так и думал.

Он подошел к окну и отодвинул штору. Ночное небо было совсем чистое. Над Коулунским полуостровом блестела круглая луна. Вэй засунул в карман конверт с кусочком желтого шелка.

— Казнь состоялась вовремя — полнолуние, — торжественно произнес Ян. — Кто-то проник сюда и вышел отсюда. Убийство в закрытой изнутри комнате.

Вей набрал номер телефона и, почтительно наклонившись, сказал в трубку:

— Докладываю. Нашел письмо, в котором Фу предупреждают, что он будет казнен. Что? Убийство, вероятно, было совершено между двумя и пятью часами.

Положив трубку, Вэй сказал:

— Приказано искать убийцу. Действуй.

3. Расследование

Секретарь Лян показал, что письмо на желтом шелку принес китаец средних лет, с платиновыми зубами и в зеленых солнечных очках. Это было недели за две до кончины старика Фу.

А письмо со смертным приговором, вероятно, пришло по почте. О нем старик ничего не сказал секретарю. Но о других письмах говорил: в последнее время на имя Фу пришло несколько анонимных писем с угрозами. Эти письма очень напугали старика.

Больше ничего интересного секретарь не знал. Допросы телохранителей тоже ничего не дали. Дело не продвигалось вперед и у инспектора Фентона — убийцы и похитители трупа не оставили следов.

— Полиция в Гонконге часто бывает бессильна, — сказал Вэй Чжи-ду. — Ничего у нас не выйдет. Расследование надо прекратить, а дело сдать в архив с надписью на обложке: «Преступники не обнаружены».

Узнав от Яна, что Вэй Чжи-ду уже совсем пал духом, хозяин гостиницы сказал:

— А он, пожалуй, прав. Если не поймали сразу, то теперь уже ни за что не поймают.

Ян вздохнул:

— Господин Вэй с самого начала не проявлял интереса к этому делу. Приходишь докладывать и видишь, что он думает о чем-то другом… Кто интересуется расследованием, так это господин Шиаду.

— Он интересуется, потому что дружил с Фу Яо, братом старика, — сказал хозяин. — Фу Яо одно время жил у нас в угловом номере на втором…

— Говорили, что он был связан с госпожой Ван Фан-мин, начальницей пиратов, — заметила наложница и стала резать ананас.

— А где сейчас Фу Яо? — спросил Ян и проглотил слюну.

— Куда-то вдруг исчез. — Хозяин погладил себя по животу. — Это случилось незадолго до прибытия сюда старика. Был слух, что они поссорились. В общем, какая-то темная история…

Ян вытащил из кармана тетрадку и, послюнив карандаш, стал что-то записывать.

— Фу Яо, наверно, является прямым наследником. Может быть, он имеет отношение к этому делу. Надо будет спросить у господина Шиаду.

— Шиаду, говорят, собирает деньги среди китайцев-католиков, — сказал хозяин. — Затевает какое-то дело. Может быть, хочет построить храм или веселое заведение.

— Это дело с господином Фу Шу совсем неинтересное, — капризным тоном протянула наложница и передала хозяину ломтик ананаса. — Пусть Ян, как прежде, рассказывает истории из книжек.

Хозяин кивнул головой.

— Сходи в библиотеку и возьми что-нибудь позанятнее. Расскажешь завтра вечером.

— Завтра будем красить пустые комнаты на третьем этаже, — сказал Ян. — Кончим поздно ночью.

— Сперва придешь сюда и расскажешь, — ласково сказала наложница, — потом будешь красить, хоть до утра. Никто не будет мешать тебе.

На следующий день, когда Ян шел в библиотеку, его остановил у почтамта сутулый человек в надвинутой на глаза ажурной шляпе. Близко поставленные глаза, выпирающая верхняя губа — Ян узнал его. Это был Микки Скэнк, полицейский шпик.

— У меня дело к тебе… — Скэнк говорил по-китайски с сильным акцентом, шепелявил. — Я знаю, что ты помогаешь следователю Вэй Чжи-ду. Я тоже на доверительной работе. Мы должны друг другу оказывать содействие.

Ян покосился на Скэнка.

— А что вам нужно?

— Маленькое конфиденциальное поручение. Вчера у вас в гостинице остановился русский корреспондент, он направляется в Индонезию, Антон Ушаков.

— Да, в двадцать седьмом, на втором.

— Сегодня вечером он должен съездить в аэропорт за багажом. Как только он выедет из гостиницы, сообщишь мне. Я буду сидеть в баре, рядом с меняльной конторой. Пройдешь мимо витрины и будешь потирать лоб правой рукой.

— А он кто? Преступник?

— Его надо проверить.

— Поедете за ним?

— Имей в виду, — Скэнк поднял палец к носу, — это служебная тайна. Если разболтаешь, забьем насмерть нейлоновыми жгутами. Надо побывать у него в комнате.

— Понимаю. Он, наверно, контрабандист, — тихо сказал Ян. — Но с коридора рискованно, все время люди.

— Там общий балкон идет, все двери выходят…

Ян кивнул головой.

— С этой стороны можно. Пройдете на балкон из холла…

Скэнк заглянул Яну в лицо.

— Значит, договорились? Завтра получишь вознаграждение, и мы вместе сходим к девицам.

Он подмигнул и перешел на противоположный тротуар. Ян направился дальше и у отеля «Глостер» столкнулся лицом к лицу с Аффонсу Шиаду.

— Ну как, разгадал тайну закрытой комнаты? — спросил, улыбаясь, Шиаду.

— Пока еще нет, но я уверен, что разгадаем, — ответил Ян.

— А что у тебя в кармане?

Ян вытащил из кармана светло-зеленый галстук с мелкими черными узорами.

— Один из жильцов попросил обменять галстук, но в магазине отказались.

Шиаду внимательно разглядывал узоры на галстуке.

— Здесь изображены все сорок пять основных поз из «Кама-сутры». Ритуальный галстук. А я думал, что это книжная закладка. У твоего шефа — мистера Вэя — есть закладка как раз такого цвета, но с перышками.

— Перышками?

— Да. Ему подарил англичанин Уикс, — Шиаду хихикнул. — Тот самый, который явился в театр без одежды, совсем пьяный. Так что у вас нового?

Ян оглянулся и, прищурив глаза, прошептал:

— Я могу вам рассказать, хотя это пока секрет… А потом вы мне скажете кое о чем. Хорошо?

— Идет. Выкладывай, что у тебя?

— Вчера китаец-моряк, живущий на третьем этаже, сказал мне, что в ту ночь, примерно в половине третьего, он проходил по коридору и увидел, что дверь в номер старика Фу была приоткрыта. Я тогда позвал Азиза и стал расспрашивать в присутствии моряка. Сперва Азиз отнекивался, но потом признался, что в ту ночь после двух он нечаянно заснул и проспал до утра, пока не зазвенел будильник. Таким образом выяснилось, что в ту ночь можно было проникнуть в номер из коридора.

— Это очень любопытно, надо как следует проверить. А ты что хотел узнать у меня?

— Вы были знакомы с братом господина Фу? Мне хозяин сказал.

— С братом? — Шиаду сделал недоумевающее лицо.

— Да, с Фу Яо.

Шиаду, наклонив маленькую голову, стал припоминать:

— Это было давно… лет десять тому назад. Он жил в номере рядом со мной.

— А где он сейчас?

— Не знаю. Мы не переписывались. А почему это тебя вдруг заинтересовало? Это не имеет никакого отношения к нашему делу.

К ним подошел Вэй в белом пробковом шлеме, держа под мышкой черный нейлоновый портфельчик. Шиаду повернулся к нему и улыбнулся.

— Ваш помощник стал меня допрашивать. Я в панике. Вас можно поздравить с успехом?

— С каким? — удивился Вэй.

Ян быстро заговорил:

— Я вчера засунул вам записку под дверь. О том, что в ту ночь дверь в номер старика Фу…

Вэй покачал головой:

— По-моему, это неправда.

— Это правда, — сердито сказал Ян.

Шиаду рассмеялся:

— Боюсь, что теперь ваш помощник начнет подозревать всех. Будет требовать алиби. А его нет, наверно, даже у вас. Вот скажите, где вы были в ту ночь от двух до пяти?

Вэй спокойно закурил сигарету и ответил:

— Конечно, у себя. Спал.

— И никуда не выходили?

— Не помню… Кажется, не выходил.

— Кажется? — удивленно протянул Шиаду. — Значит, не помните точно?

— Нет, не выходил.

Двинув рукой, Вэй выронил портфельчик, наклонился и поднял его — все это он проделал не спеша. Шиаду подмигнул Яну.

— Можно любого человека смутить. Никто из нас не может доказать свое алиби. Все мы спали в ту ночь у себя в комнатах. И любой из нас мог прокрасться на третий этаж и войти в номер старика. Но… мой юный друг, — Шиаду ласково похлопал Яна по плечу, — не упускайте из виду вот чего: для того чтобы убить Фу, надо было не только войти в переднюю, но и проникнуть в его спальню, сквозь закрытую на замок и засовы дверь или сквозь стены. Подумайте прежде всего об этом.

Он провел рукой по спине Яна и пошел дальше.

— Шиаду прав, — сказал Вэй. — Убийцу мы можем найти только в том случае, если разгадаем тайну закрытой изнутри комнаты, а эту тайну мы сможем разгадать только в том случае, если найдем убийцу. Получается так называемый порочный круг. О чем вы тут говорили до меня?

— Я спрашивал его о брате старика Фу. Имеются сведения, что господин Шиаду был знаком с Фу Яо, братом убитого.

— Он подтвердил это?

— Да. Но он сказал, что не знает, где сейчас Фу Яо. Затем хозяин мне сказал, что господин Шиаду собирает деньги среди китайцев-католиков.

— Деньги? — Вэй оглянулся и прошептал: — Докладывай мне об этом все. Понял? Это может иметь прямое отношение к нашему делу.

— Каким образом?

— Скажу после.

Вэй подозвал рикшу и поехал. Придя в гостиницу, Ян пошел на второй этаж, оглянул коридор, тихо постучал в дверь двадцать седьмого номера и приоткрыл ее. Русский сидел без рубашки, в трусах, за столом и печатал на машинке. Его тело блестело от пота. Рядом с машинкой жужжал электрический веер.

Ян поклонился и заговорил по-английски:

— Простите за беспокойство. Лопнула труба, придется чинить, и вы не сможете принять ванну сегодня…

Русский шумно выдохнул воздух.

— Без ванны я умру. Как же быть?

— Сейчас свободен тридцать девятый номер, как раз напротив. Там ванна действует. И тот номер вообще лучше, окна выходят во двор, меньше пыли и шума. А во дворе — кокосовые пальмы и много цветов.

Русский поднял руку.

— Стоп. Готов перебраться куда угодно, лишь бы была ванна. Сейчас же звоню администратору. Значит в какой номер?

— В тридцать девятый. Только — Ян почесал затылок и опустил глаза, — не говорите, пожалуйста, администратору, что это я сказал вам насчет свободного номера. Он приготовил этот номер для какого-то американского корреспондента. И не говорите, что хотите переехать из-за ванны. Скажите лучше, что вам нужен номер с окнами во двор. Мне было приказано починить здесь днем, но я не успел и мне сильно попадет, могут выгнать.

Русский кивнул головой.

— О'кей. Скажу, что не могу жить без окон во двор. Он взял трубку и переговорил с администратором. Сейчас же после его переезда в номер напротив Ян поднялся на третий этаж и постучал в сорок восьмой номер. Тренер Малори был дома.

Ян отвесил поклон:

— Простите за беспокойство, сэр. Лопнула труба, придется чинить, и вы не сможете принять сегодня ванну. Малори вытянулся в кресле и сквозь зевок произнес:

— Если не починишь ванну сейчас, я отверну башку тебе и твоему хозяину.

— На втором этаже сейчас свободен номер двадцать седьмой. Там ванна действует. И тот номер значительно лучше, есть балкон, окна выходят на улицу, а не во двор, как у вас. Вид лучше и светлее. А завтра, наверно, начнут побелку нижнего этажа со стороны двора, будет шумно и вонь…

— А долго будешь чинить ванну?

— Несколько дней, потому что сложный ремонт. Двадцать седьмой номер гораздо лучше, а цена такая же, как у вас, — десять гонконгских долларов. И дверь на балкон с противомоскитной сеткой…

Малори провел рукой по лысой голове.

— Без ванны, конечно, нельзя. Ладно, перееду, черт с тобой.

Он протянул руку к телефону. Ян почесал затылок и опустил глаза.

— Только, пожалуйста, не говорите администратору что я сказал вам насчет свободного номера на втором. Он приготовил этот номер для какого-то спортсмена с Тайваня. И не говорите, что хотите переехать из-за неисправности ванны. Скажите лучше, что вам нужен номер на уличной стороне. Мне было приказано починить у вас еще вчера, но я не успел… мне здорово влетит, потому что администратор имеет зуб против меня. Меня выгонят…

— А ты проучи этого администратора. Пошли его разок в нокаут, и он станет уважать тебя.

С помощью Яна тренер перебрался в номер на втором этаже, принял ванну и лег спать. А русский после одиннадцати вышел из гостиницы и уехал в такси. Ян медленно продефилировал мимо бара, потирая лоб кулаком. Потом вернулся в гостиницу и прошел на кухню.

Минут двадцать спустя пришла дежурная горничная и сообщила о происшествии. В двадцать седьмой номер, куда переселился австралиец с третьего этажа, проник с балкона вор. Австралиец поймал его, отделал как следует, выволок на балкон и сбросил вниз, на кусты чайных роз, около тротуара. Вора отправили в полицию на рикше в бессознательном состоянии.

Выслушав сообщение, Ян поцокал языком:

— Наверно, двинул его в каротидный синус.

Вернувшись к себе в каморку, Ян увидел на полу длинный китайский конверт с красной полосой посередине. На листке, вложенном в конверт, были нацарапаны карандашом каракули:

«Советуем тебе прекратить всякое участие в расследовании. Или приготовь гроб для себя. Не будь дураком».

Ян сейчас же поднялся к Вэю и показал письмо.

— Наверно, и мне пришлют… — чуть слышно произнес Вэй. — Они не хотят, чтобы мы продолжали расследование.

— Я вот о чем думаю. — Ян поднес палец к носу. — До сих пор ничего не присылали, а теперь вдруг прислали. Почему? Потому что мы на верном пути. Как вы считаете?

— Ну, допустим… Но… так или иначе, это письмо не пустая угроза. Я думаю, что тебе следовало бы отойти от дела…

— Теперь начинается самое интересное, — Ян энергично почесал голову. — Мы, кажется, напали на след. И в это время бросать дело из-за какой-то записочки. Судя по почерку, письмо написал какой-то школьник.

— Написано либо малограмотным человеком, либо левой рукой. Это для того, чтобы скрыть почерк. — Вэй притянул к себе телефонный аппарат. — Я поговорю с Фентоном.

— Как только узнают, что вы сообщили полиции об этом письме, — что-нибудь сделают с вами…

Вэй положил обратно трубку.

— Может быть, тебе бросить это дело? Зачем зря рисковать?

Ян смял письмо и заявил:

— Ни за что не брошу.

Об этом решении он сказал через несколько дней и, своим друзьям — студенту Хуану и механику Чжу. Они сидели на скамейке около конечной остановки фуникулера на вершине горы.

— Кто-то пошутил, а я должен бросать дело? Когда стали выясняться такие интересные обстоятельства… Прямо дух захватывает. Позавчера одна из служанок сказала мне, что в ту ночь она видела, как к Лян Бао-мину приходил кто-то около часу ночи и ушел примерно в три. И сразу после этого Лян тоже ушел куда-то и вернулся незадолго до начала истории.

— А ты сообщил об этом Вэй Чжи-ду? — спросил Хуан.

— Конечно. А он доложил Фентону. И сегодня нам уже сообщили из полиции, что за Ляном стали следить.

— Он, кажется, работал в гоминдановской полиции, — сказал Чжу, — негодяй порядочный. Пускай англичане следят за ним и хватают его. Жалеть его нечего. Но впредь будь осторожен. Могут вдруг пойти показания на какого-нибудь приличного человека, чтобы сбить с толку следствие. А ты доложишь Вэю, он — полиции, и этого человека арестуют. Поэтому, перед тем как докладывать Вэю о ком-нибудь, сперва советуйся с нами.

Хуан сказал:

— А может быть, письмо подброшено для того, чтобы напугать не тебя, а Вэя? Ведь ты только выполняешь поручения этого франта.

— Я думаю, что они узнали, что расследование, по существу, ведет Ян, а не Вэй, — сказал Чжу. — Поэтому письмо было адресовано именно Яну. И к письму надо отнестись серьезно. Гонконг — это тот же Чикаго, полиция часто не может справиться с бандитами. В течение многих лет здесь орудовала большая шайка пиратов, ими правила некая Ван Фан-мин, королева пиратов, как ее величали американские корреспонденты. Английская полиция ее не трогала, очевидно, были причины… — Помолчав немного, Чжу добавил: — А Вэй мне кажется каким-то странным… не нравится мне он…

— Почему? — спросил Ян.

Чжу пожал плечами:

— Не знаю почему.

Уже начинало темнеть. На паромных судах, сновавших между Гонконгом и Коулуном, на океанских лайнерах, эсминцах, катерах и шаландах зажигались разноцветные огни. Внизу на набережной вертелись и прыгали неоновые латинские буквы и иероглифы. За деревьями мелькали двухэтажные трамваи. Низко над пиком Виктории пролетел пассажирский самолет в сторону аэропорта на той стороне бухты. У острова Келлет виднелся силуэт американского авианосца с широкой приплюснутой трубой на корме. Он был окутан синеватой мглой, как маскировочной сеткой.

Ян пристально смотрел на город.

— Где-то там, внизу, прячутся люди, посвященные в тайну, — он вздохнул, — в интересную тайну: как можно войти в закрытую комнату и выйти из нее. Надо найти этих людей. Но как?

Хуан усмехнулся.

— Похоже, что эта история с убийством сильно увлекла тебя. Не мечтаешь ли ты, чего доброго, о карьере сыщика?

— Мне просто хочется разгадать тайну, — ответил Ян. — Ни о какой карьере не думаю. Смешно мечтать о ней в Гонконге. Из китайцев здесь могут процветать только толстосумы, контрабандисты, бандиты и шпики.

– Здесь надо не мечтать, а бороться, — сказал Чжу. — Рано или поздно, Нанкинский договор[2]Первый неравноправный договор Китая с иностранной державой. Был заключен в 1842 году в результате так называемой опиумной войны, окончившейся поражением Китая. По этому договору для англичан было открыто пять китайских портов и передан Англии остров Гонконг для создания военной и торговой баз. будет аннулирован и Гонконг, где девяносто восемь процентов населения — китайцы, снова станет китайским городом. — Чжу повернулся к Яну: — А тебе надо ехать туда. Там станешь настоящим человеком.

Ян покачал головой:

— Я поеду туда только с вами.

Чжу положил Яну руку на плечо.

— Мы уже много раз бывали на родине до Освобождения и прошли там жизненную школу. А теперь мы должны быть здесь, чтобы бороться за права соотечественников. Китайские моряки знают меня, доверяют, Хуан тоже нужен, он журналист и юрист, у нас обоих есть дело. А ты родился здесь и никогда не был на родине своих родителей. Тебе следует поехать туда.

— А как я поеду? Кто меня примет там?

— Примут мои друзья, они помнят твоего дядю и отца.

— Мы должны там непременно встретиться. — Ян помолчал и добавил глухим голосом: — Для меня вы оба самые близкие.

Чжу энергично кивнул головой:

— Встретимся непременно.

— Как в романе «Троецарствие», — Хуан поднял руку, — три героя — Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй — дают клятву в персиковом саду…

— Постой, как там они говорили? — Чжу стал припоминать. — Клянемся быть братьями и делить невзгоды…

Хуан заговорил нараспев:

— Соединить свои сердца и силы, помогать друг другу, поддерживать друг друга в минуты опасности, послужить государству и принести мир простому народу…

— Послужить государству и принести мир простому народу, — повторили в один голос Чжу и Ян.

— И после этого, — продолжал Хуан, — три героя принесли в жертву черного быка и белую лошадь, воскурили благовония и устроили пиршество.

— Вот это вместо благовония, — Чжу закурил сигарету, — а вместо пира отведаем сейчас лапши на улице. Только быка и лошади для жертвоприношения у нас нет, но, думаю, небо извинит нас.

Они зашагали к фуникулеру.

— Вместо быка и лошади хорошо было бы принести в жертву какого-нибудь шпика, — произнес Хуан. — Вроде Микки Скэнка.

— Это уже сделано, — сказал Ян.

Его рассказ о недавнем происшествии в гостинице доставил удовольствие Чжу и Хуану.

— Хотел, наверно, подбросить что-нибудь, — сказал Чжу. — Готовили провокацию, сволочи.

Когда Ян вернулся в гостиницу, администратор подозвал его к конторке:

— Может быть, тебе пригодится… Вчера я подслушал. Лян Бао-мин звонил в студенческое общежитие и вызвал кого-то из пятой комнаты, но я ничего не понял, потому что он говорил на пекинском диалекте. Затем тебя спрашивал Вэй Чжи-ду.

Ян вежливо поблагодарил администратора.

С тех пор как Ян стал участвовать в расследовании, администратор резко изменил к нему отношение — больше не ругался, не придирался, был крайне любезен.

Ян постучал в дверь и вошел в номер Вэя. Тот сидел перед зеркалом и чистил уши крохотной лопаточкой из слоновой кости.

— Вы меня спрашивали?

Вэй ответил не сразу — засунув лопаточку в ухо, он осторожно вертел ею. Закончив наконец эту деликатную операцию, он сказал:

— Фентон приказал не спускать глаз с Лян Бао-мина. Полиция выяснила, что он состоит в незаконных отношениях с одной китаянкой, проживающей около госпиталя королевы Мэри. Ее муж — крупный делец на Тайване. Ее вызвали в полицию, припугнули, и она выложила все. И в частности сказала, что в ту ночь Лян прибегал к ней в половине четвертого ночи, был трезв, но говорил, как пьяный, и ничего толком не объяснив, убежал. Она решила, что он продулся в карты. В общем, за Ляном надо следить.

— А я только что узнал, что у Ляна есть знакомый в студенческом общежитии. Там работает слесарем-водопроводчиком родственник нашего повара. Я пойду туда и постараюсь узнать что-нибудь.

Вэй посмотрел на стенные часы.

— Пожалуй, уже поздно. Не забывай о письме насчет гроба. Может быть, уже ходят за тобой.

Опасения Вэя оправдались.

Когда Ян поднимался в гору по темному узенькому переулку позади университета, его вдруг ослепил свет электрического фонарика. Он остановился и зажмурил глаза. И в этот момент его сильно ударило в голову. Послышались удаляющиеся шаги, сверху покатились камешки, сбоку, со стороны каменной лестницы, затявкала собачка.

Ян почувствовал режущую боль около глаза и приложил руку к виску — шла кровь. Он быстро пошел обратно, прижав платок к голове. В гостинице роль врача выполнила старшая горничная — промыла рану и забинтовала голову.

— Кто-то бросил острый камень, — сказала она. — Задело висок, а если бы чуточку правее, то попало бы в очки, и ты бы окривел. Сходи завтра в мечеть на Шелли-стрит и возблагодари Аллаха. Он накажет твоих врагов.

Старшая горничная — уроженка Фучжоу — была ревностной мусульманкой.

У Вэя сидел Шиаду. При виде забинтованной головы Яна, Шиаду вскочил со стула.

— Стреляли? Видел их? — крикнул он.

Ян рассказал, как было дело. Шиаду покрутил головой.

— Да, положение серьезное. Они твердо решили расправиться с тобой.

— Кто они? — спросил Вэй. — Бандиты? Или, может быть, гоминдановцы-террористы?

Подумав немного, Шиаду взял карандаш со стола и написал что-то на листочке блокнота. Вэй прочитал, выдрал листочек, аккуратно порвал его на мелкие кусочки и бросил их в корзину.

Ян встал.

— Я пойду туда завтра утром, — сказал он.

— В том переулке и днем никого не бывает, — сказал Вэй. — По-моему, лучше совсем не ходить.

— Нет, надо пойти, — тихо, но твердо сказал Ян и, поклонившись, вышел.

— Его могут прикончить в любую минуту, — сказал Шиаду. — И в следующий раз его угостят не камнем, а более современным способом. И спасти его от неминуемой смерти можно только одним способом — уговорить хотя бы на время отойти от расследования. Ведь вы можете обойтись без него?

Вэй пожал плечами.

— Пожалуй, смогу. Правда, он очень интересуется делом и выполняет всю техническую работу…

— Мальчика на побегушках всегда можно найти. А оставлять Яна на этой работе, значит, обрекать его на смерть. Надо уговорить его.

Вэй поморщился, тихо вздохнул.

— Он сказал мне как-то, что его дед и отец были лодочниками и что он сам родился на воде и является потомственным «танмином» — водяным человеком. А они славятся своим упрямством. Может быть… — он посмотрел на Шиаду, — и мне бросить это дело?

— Письмо прислали именно Яну, а не вам. Очевидно, потому, что им не нравится излишняя активность вашего ассистента.

— Отсюда вывод, — Вэй усмехнулся, — не слишком стараться. Выполнять только приказания начальства.

Шиаду кивнул головой:

— Вы понятливый человек.

Поздно ночью, когда Вэй уже собирался лечь, раздался звонок. Это звонил Ян — доложил, что сходил в общежитие и узнал, что в пятой комнате жил китаец-студент. Он получил телеграмму о смерти матери и уехал на пароходе на Тайвань.

— Ты же хотел пойти завтра утром? — спросил Вэй.

— Я решил не откладывать до завтра.

— Фентон сказал мне, что по всей вероятности ему скоро удастся поймать похитителей трупа. Как только их поймают, выяснится и тайна убийства и тайна похищения. Поэтому то расследование, которое ведем мы, не имеет серьезного значения. И ради него нет смысла жертвовать жизнью.

После недолгого молчания Ян ответил:

— Это еще неизвестно, был ли камень брошен именно в меня. Может быть, случайно… Надо точно установить факт…

— Когда тебя продырявят, это будет факт, — мягко сказал Вэй, — но уже будет поздно. Ты просто из упрямства…

— Я приду к вам завтра утром, — вежливо сказал Ян. — Спокойной ночи.

4. Улики налицо

Он явился рано утром, когда Вэй еще лежал в постели.

— Я здесь изложил итоги, — он сел на стул у кровати и вытащил из-за пазухи тетрадку. — Итак, мы выяснили…

— Ничего мы не выяснили, — перебил его Вэй и пошел к умывальнику. — Не надо преувеличивать.

Ян стал загибать пальцы.

— Во-первых, в ту ночь дверь в номер старика была открыта; во-вторых, Азиз признался, что он заснул на дежурстве; и, в-третьих, к секретарю Ляну кто-то приходил. Надо исходить из этих трех фактов. Надо выяснить, во-первых, роль Азиза и, во-вторых, роль Ляна. Если Азиз действительно заснул, то, может быть, его усыпили. Кто усыпил? Может быть, у Ляна были сообщники среди телохранителей? А если Азиз не спал, то он, наверно, был в сговоре с Ляном…

Вэй стал растирать грудь полотенцем.

— От этой истории у меня киснут мозги. Если расследование протянется еще недели две, я либо повешусь, либо сбегу.

— Надо выяснить, был ли еще кто-нибудь в ту ночь, после двух часов, в коридоре третьего этажа? Может быть, кто-нибудь из жильцов причастен к этому делу?

— Чепуха. Вряд ли теперь можно узнать, кто был в ту ночь в коридоре. А если даже и удастся, то это еще ни о чем не говорит…

— Как не говорит? — Ян привстал со стула. — На всех, кто был в ту ночь в коридоре третьего этажа, падает прямое подозрение. Вот у меня здесь предположения, то есть версии.

Вэй потер рукой лоб и вздохнул.

— Какие там еще версии?

Ян вынул из тетрадки листочек и протянул Вэю. На листочке было старательно выведено:

Вэй положил листок на стол.

— Эта версия, по-моему сомнительна. Если Азиз и Лян были в сговоре, все равно Лян должен был позвать старика тихим голосом, чтобы не услышали в коридоре. А через дверь, обитую кожей, старик вряд ли мог услышать.

— Я думаю, что мог. Ведь Азиз слышал шаги и покашливание.

— Азиз врет. Он, наверно, заснул вскоре после принятия дежурства.

— Давайте проверим.

— Только для того чтобы доказать, что ты споришь из упрямства. Идем.

Они поднялись на третий этаж. Вэй прошел в спальню старика и плотно прикрыл за собой кожаную дверь. Ян остался в передней. Спустя минуту Вэй услышал приглушенный стук в дверь и свистящий шепот:

— Очень срочное дело, пришел человек, откройте…

Ян оказался прав. Дверь пропускала звуки. Вэй приоткрыл дверь, в щель быстро просунулась рука и схватила его за полу халата. Вэй вскрикнул и отшатнулся. Ян пристально посмотрел на него.

— Напугал меня, — Вэй попытался улыбнуться, — на этот раз ты прав, хорошо слышно. Но ты не продумал до конца свою версию. Убийца мог проникнуть в комнату именно так. Но как он вышел из нее, оставив дверь закрытой на ключ и засовы?

— Вы не дочитали до конца листочек. Дальше там сказано так: когда старик открыл дверь, секретарь или гость схватили старика… он стал отбиваться, его ударили по голове чем-то, но он захлопнул дверь, повернул ключ и опустил засовы — и тут его силы кончились, он, обливаясь кровью, кое-как дотащился до кровати, упал на нее и умер. Надо непременно выяснить, кто был в коридоре третьего этажа в ту ночь от двух до пяти. Если найдем этого человека, можно будет раскрыть тайну убийства в закрытой изнутри комнате.

Вэй покрутил головой:

— Далась тебе эта закрытая комната…

Он пошел к себе. Когда Ян дошел до холла на втором этаже, его потянули за рукав. Сзади стоял мальчишка-посыльный. Губы у него были вымазаны шоколадом.

— Тебя ищет господин Шиаду. Скорей.

Лю-малыш побежал впереди. Ян пошел в номер Шиаду вслед за мальчиком.

— Очень важное и неприятное дело. — Шиаду усадил Яна на стул и показал на Лю-малыша. — Этот юный джентльмен сообщил мне, что был в коридоре третьего этажа в ту самую ночь, когда убили старика Фу. Ну-ка, рассказывай.

Лю-малыш вытер рот, встал и заговорил, как бы отвечая урок:

— Меня послал доктор из сорок третьего на телеграф, и я принес ему сдачи, получил на чай и вышел в коридор. Это в самом конце, за поворотом. И вдруг вижу, кто-то идет по коридору и потом остановился как раз перед номером господина Фу, а там у стены большая ваза, и цветы закрыли голову так, что лица не видно, но смотрю, из кармана торчит…

— Из кармана пиджака? — быстро спросил Ян.

— Нет, пижамы.

— А время помнишь?

— Когда я вернулся с телеграфа, внизу, у администратора на часах, было без десяти два, а эти часы отстают минут на пятнадцать, потом я пробыл у доктора минут пять и вышел в коридор…

— Значит, примерно четверть третьего?.. — Ян вытащил тетрадку из кармана. — Продолжай. Ты увидел, что из кармана пижамы торчит…

— Из верхнего кармана, — подсказал Шиаду.

— Из верхнего кармана, — повторил Лю-малыш, — торчит лента зеленого цвета… с перышками. Человек повернулся в мою сторону, я заскочил в туалетную, мне стало страшно… вот так было в картине «Часы пробили тринадцать», когда священник пошел резать свою любовницу…

Шиаду перебил его:

— Значит, ты шмыгнул в туалетную…

— Ага. Потом высунул голову, и никого уже не было в коридоре. Но все равно, мне было страшно, и я…

— А дверь в номер господина Фу была открыта? — спросил Ян.

— Не заметил. Я пошел в другую сторону, вышел на площадку и побежал вниз по черной лестнице. И не мог заснуть до утра, все время кто-то заглядывал в окно… Такие длинные черные пальцы…

— Не ври, — строго сказал Ян.

— Зеленая лента с перьями, — тихо сказал Шиаду. — Помнишь, я говорил о ней. Вот когда мы на улице разговаривали.

— Вы говорили о книжной закладке… — Ян вдруг замолк и испуганным взглядом уставился на Шиаду. — Так это же… у господина Вэя. Ничего не понимаю. Неужели он?

Шиаду кивнул головой. Лю-малыш взял еще одну шоколадную конфету из коробочки.

В дверь сильно постучали. Ян вздрогнул. Вошел Вэй (он успел переодеться) в пестрой гавайской рубашке и черных плисовых штанах.

— У вас есть чернила? — он обвел взглядом всех. — Я не помешал?

— Нет. — Шиаду передал ему флакончик с чернилами. — Только что пришло новое письмо на имя Яна с угрозой. Говорили об этом.

Вэй посмотрел на коробочку с конфетами.

— А мне почему-то показалось, что говорили обо мне.

— У вас начинается мания преследования, — улыбнулся Шиаду. — Я посоветовал Яну совсем, отойти от дела. Это письмо со смертным приговором.

Вэй пожал плечами:

— Сколько раз говорил ему, но он не придает значения… — Заправив авторучку, Вэй поблагодарил и вышел.

— Насчет письма я наврал, — сказал Шиаду.

Ян пососал кончик карандаша и пробормотал:

— Теперь понятно, почему он так испугался, когда я схватил его… очевидно, так и было. — Он повернулся к Лю-малышу. — Минут через десять приходи в номер старика Фу, в комнату, где была контора. Запишу твои показания.

— Куда ты идешь? — спросил Шиаду.

— Задам несколько вопросов господину Вэю.

Шиаду помотал головой:

— Не ходи, ни в коем случае. Если он действительно замешан в этом деле, то поймет, что его изобличили. Он убьет тебя, у него есть револьвер.

Ян вышел из номера и направился прямо к Вэю.

— Мне сейчас некогда, я ухожу, — сказал Вэй, стоя перед зеркалом и поправляя жемчужную булавку на галстуке.

Ян сел на стул, вытащил тетрадку из кармана, поправил повязку, потом очки и произнес официальным голосом:

— Мне хотелось бы уточнить… Вы говорили, что в ту ночь не выходили из своего номера. Помните?

— А в чем дело?

— Имеются сведения, что вы в ту ночь были в коридоре третьего этажа.

— Ничего не понимаю. Ты пьян или…

— Вас видел один человек, вы остановились перед номером господина Фу. На вас была пижама, а из кармана торчала лента с перышками…

— Ты просто…

— Это книжная закладка. Больше ни у кого нет такой…

Вэй медленно произнес:

— Уходи.

— Значит, это были вы.

Вэй пристально посмотрел на Яна

— Тебя надо отправить в больницу. Придется это сделать.

Он стал набирать номер телефона, руки его тряслись. Швырнув трубку, он полез в задний карман. Ян, прикрываясь тетрадкой, попятился задом к двери и вдруг выскочил из комнаты. Он побежал на третий этаж, прошел в комнату Фу — в комнату с конторскими шкафами, закрыл дверь на ключ и сел за письменный стол.

Он обхватил голову руками. Неужели Вэй причастен к преступлению? Ведет расследование, ищет убийц и сам же связан с ними. В детективных романах не принято соединять сыщика и преступника в одном лице, это считается как бы запрещенным приемом, но в жизни это допускается.

Зазвонил телефон. Ян поднял трубку.

— Ян Ле-сян?

— Да.

— Говорят по приказанию господина Фентона. — Голос был какой-то странный, как будто говоривший запихал себе в рот платок. — Немедленно — к инспектору, он ждет на паромной пристани «Стар». Очень срочно!

Ян сейчас же пошел на набережную. Проходя мимо пакгаузов, он услышал сзади протяжный свист. Он оглянулся. В этот момент что-то хлопнуло, словно откупорили шампанское. Ян почувствовал удар в плечо и обжигающую боль. Он пошатнулся и упал.

Он очнулся в машине, по дороге в госпиталь на Куинз-род. Его поместили на боковой верандочке, где были сложены кровати, носилки и пустые корзины из-под цветов. Здесь было жарко и пахло подгорелым бобовым маслом — внизу находилась кухня.

Яну повезло и на этот раз — рана была неопасной, но все-таки пуля пробила правое плечо.

После перевязки к Яну пустили помощника полицейского инспектора. Ян решил ничего не говорить о Вэй Чжи-ду. Надо сперва посоветоваться с друзьями. Он сказал только, что кто-то приказал ему от имени Фентона прийти на пристань, и, когда он подошел к пакгаузам, раздался выстрел из бесшумного револьвера.

— Ясно одно: от нас никто не звонил, — сказал помощник инспектора, попыхивая трубкой. — А остальное пока неясно — или тебя действительно вызвали бандиты, или ты все выдумал.

Ян показал подбородком на свое плечо:

— Выдумал?

— Никто не видел, как в тебя стреляли. А основываться целиком на твоих показаниях рискованно. — Он похлопал Яна по руке. — Как только поправишься, я допрошу как следует тебя, и все выяснится.

Он выколотил пепел из трубки на пол, подмигнул Яну и уехал. Ян послал открытки студенту Хуану и механику Чжу. Они пришли к нему на следующий день. Ян рассказал им о новом повороте дела — о показаниях Лю-малыша против Вэя, о том, как Вэй отказался отвечать на вопросы, о таинственном звонке и о выстреле на пристани.

— Ты прямо задал вопрос Вэю — был ли он в ту ночь в коридоре? — спросил Хуан.

— Да. А он в ответ пригрозил мне, что сделает так, чтобы я попал в больницу, и полез в карман за револьвером.

— Эта угроза была осуществлена, — сказал Хуан. — Этим самым он разоблачил себя полностью. Все ясно.

— Ничего не ясно, — буркнул Чжу. — Всегда ты торопишься с выводами. Вэй мог забыть о том, что выходил в ту ночь из номера Велика важность, ходил в туалетную. Потому и ответил так в первый раз. А по том вспомнил, что выходил…

— Постой. — Хуан обратился к Яну: — В номере Вэя нет разве туалетной?

— А на втором этаже туалетная есть?

— Есть.

— Значит, Вэю не надо было подниматься на третий этаж?

— Нет.

— А бывает так, чтобы в два часа ночи все кабины в туалетной второго этажа были заняты?

— Нет. Не бывает.

Хуан откинулся на спинку стула и взглянул на Чжу.

— Больше вопросов не имею.

— У нас нет никаких данных о том, как обстояло дело с туалетной второго этажа в ту ночь, — медленно произнес Чжу. — Без этих данных мы не можем делать какие-либо заключения. Предположим, что Вэй ходил на третий этаж. Это вовсе не доказывает его виновности. Он сказал, что не ходил туда, а потом вспомнил, что ходил, но ему уже было неудобно признаваться в этом…

— Вэй не мог признаться в этом, потому что ходил на третий этаж с какой-то тайной целью. Поэтому и скрыл это. И его изобличил Лю-малыш.

— Мальчишка мог напутать. На такого свидетеля нельзя полагаться.

Студент начинал сердиться.

— Кому Ян задал вопрос насчет коридора третьего этажа и кто в ответ на это пригрозил Яну? Кто знал, что Ян может находиться в номере старика Фу и возьмет телефонную трубку? Кто мог быть заинтересован в устранении Яна? Вывод один: в Яна стрелял Вэй Чжи-ду.

— Нельзя так торопиться с выводами, — спокойно сказал Чжу. — Надо проверить все данные. И, в частности, надо узнать, где был Вэй в тот момент, когда стреляли в Яна. Если он был в гостинице, значит, он невиновен. У вас это называется…

— Алиби, — сказал Хуан.

Ян произнес слабым голосом:

— Я перебираю в памяти все, что говорил, и как вел себя Вэй Чжи-ду… с самого начала. И мне почему-то все больше и больше кажется, что у него есть какая-то тайна…

— Ни в коем случае не делай поспешных заключений. — Чжу пошевелил бровями. — Пока ничего не говори полиции. Хорошенько обдумай все, и мы тоже подумаем. Возможно, что дело гораздо серьезнее…

На следующий день Яна навестил Шиаду. Он вынул из портфеля книжечку и положил ее на одеяло.

— На, читай. Это самая последняя новинка с ультрасовременным сыщиком — логическим автоматом, родственником намагниченной мыши Шеннона и черепахи Вальтера. Очень занятно. — Шиаду подмигнул. — Но я еще принес новости… еще совсем горячие. Вчера играл с Фентоном в карты, проиграл ему немножко, но кое-что выведал.

Новости были действительно замечательные. После покушения на Яна Фентон решил форсировать расследование. Он арестовал всех телохранителей старика, нажал на них и сразу же получил любопытные показания. Индус Рай заявил, что секретарь Лян время от времени заставлял его отвозить пакеты с марихуаной и героином одному филиппинцу, живущему в Абердине. А малаец Азиз показал, что он в ту ночь несколько раз пил чай из термоса и чувствовал себя нормально. Но, сделав несколько глотков около двух часов ночи, вдруг захотел спать и вскоре заснул. Незадолго до этого в спальню телохранителей заходил Лян и крутился возле столика, на котором стоял термос. Таким образом выяснилось, что Лян причастен к торговле наркотиками и что он, вероятно, подсыпал что-то в чай и усыпил Азиза.

— Значит, господин Фентон стал собирать показания против Ляна? — спросил Ян.

— Да. Лян, вероятно, доживает последние дни на воле.

Ян неосторожно шевельнулся и простонал от боли:

— А как Вэй Чжи-ду?

Шиаду сказал, что Вэй был очень встревожен вызовом Лю-малыша в полицию. Оказывается, кто-то сообщил полиции о том, что мальчик опознал Вэя. Фентон самолично допрашивал Лю-малыша.

— И что же решили?

— Фентон считает, что одного заявления мальчишки еще недостаточно. Вот если еще кто-нибудь даст показания на Вэя, тогда другое дело… К тебе приезжали из полиции?

— Приезжал помощник инспектора, но я ему ничего не сказал о Вэй Чжи-ду.

Шиаду поднял одну бровь.

— Почему?

— Надо проверить… Лю-малыш мог ошибиться, или наврать. — Ян пристально посмотрел на Шиаду. — А вы не знаете, где был господин Вэй, когда выстрелили а меня?

— Могу сказать точно. Он сам рассказал мне обо всем. После того как он прогнал тебя, ему позвонили от имени одного приятеля и попросили скорей прийти на пристань к пароходу «Ингрид Бергман» — получить интересующие его журналы и книги. Он пошел на пристань, но парохода с таким названием не нашел и вернулся в гостиницу. И узнал, что тебя подстрелили.

— Значит, его не было в гостинице… — голос Яна дрогнул, — когда в меня выстрелили?

— Нет, не было. — Шиаду стал разглядывать свои слегка накрашенные ногти. — В общем, мне кажется, что дело теперь пойдет быстро…

— Начинается самое интересное, — Ян простонал сквозь зубы и ударил кулаком по подушке, — а я тут валяюсь…

Шиаду улыбнулся уголками губ.

— Виновата не подушка, а тот, кто хотел убить тебя. Скорей поправляйся и примись за него.

К вечеру у Яна поднялась температура, к нему перестали пускать. Ему запретили подходить к телефону в коридоре и читать книги. Температура стала нормальной только к концу недели. С головы и плеча сняли бинты. На виске остался шрам.

В воскресенье утром явился Чжу. Он был явно взволнован.

— Большие дела начинаются, — сообщил он. — Неделю тому назад в сопровождении военного судна пришел пароход из Тайбэя. Была начата срочная погрузка, и чанкайшистские надсмотрщики вовсю понукали грузчиков. Потом вдруг придрались к троим и увели на военное судно. Грузчики потребовали освобождения товарищей и бросили работу. Тогда английская полиция очистила пристань от грузчиков, с чанкайшистского судна спустили кули, чтобы продолжать погрузку. Мы решили начать общую забастовку докеров, команды местных пароходов заявили, что поддержат нас.

— А ваши мастерские?

— Уже присоединились. На всех доках вчера прекратили работу.

— А не задавят вас? Привезут сюда штрейкбрехеров из Тайваня и Южной Кореи…

— Не допустим. У гонконгских рабочих имеются старые революционные традиции. В тысяча девятьсот двадцать пятом году стачка докеров и моряков продолжалась целых шестнадцать месяцев, весь порт замер, и империалисты потерпели колоссальные убытки.

— Ты, наверно, опять будешь командовать пикетами?

— Нет, меня выбрали в стачечный комитет, буду министром финансов.

— А Хуан?

— Он будет выпускать наш бюллетень.

— Нашли типографию?

— Пока нет. Придется на ротаторе. Вот если бы ты был здоров, то набрал бы добровольцев среди учеников-наборщиков, ты знаешь многих.

— Я скоро выйду.

Чжу оглядел Яна.

— Вид у тебя неважный. И шрам останется навсегда. — Он поцокал языком. — Вот это плохо.

— Портит внешность? — Ян повернул голову. — Я буду девицам показывать себя с этой стороны.

— Пока ты будешь таким заморышем, никакая девица не взглянет на тебя ни с какой стороны. Но дело не в них. Шрам — это особая примета. В случае чего — очень помешает… Да, кстати, знаешь, кого привезли вчера ночью к вам в больницу? Лян Бао-мина — секретаря старика. Ему раздробили башку.

Ян приоткрыл рот. Потом с трудом глотнул воздух.

— Поймали убийцу?

— Нет. Он набросился в темноте на Ляна, ударил чем-то острым по голове и удрал. Но прохожие заметили, что на нем была гавайская рубашка с крупными узорами.

— Где это было?

— Около здания Кэкстон-хауз на Даддел-стрит.

— Лян умер?

— Пока жив, но положение, наверно, безнадежное. Интересно то, что Вэя Чжи-ду весь вечер не было в гостинице. Он вернулся спустя час после покушения. На нем была гавайская рубашка с крупными узорами, и вся залита кровью.

Ян лежал некоторое время неподвижно, смотря в по толок. Потом тихо заговорил:

— Значит, Лю-малыш не соврал… он видел Вэя в коридоре. И, очевидно, Вэй был связан с Ляпом… А теперь узнал, что того вот-вот схватят, и решил убрать Ляна. чтобы тот не выдал его. Теперь все понятно.

На следующее утро к Яну зашел Шиаду и сообщил, что жизнь Ляна вне опасности — его ударили сзади по голове кастетом, но не проломили череп, а только рассекли кожу. Как только к нему вернулось сознание, его допросил сам Фентон. Лян заявил, что в темноте он не смог разглядеть нападавшего, но кажется, это был Вэй Чжи-ду, судя по росту и фигуре.

— А Вэя не допрашивали? — спросил Ян.

— Пока нет. — Шиаду прищурился. — Очевидно, Фентон хочет собрать все данные и одним ударом нокаутировать Вэя.

— Теперь мне все стало понятно, — медленно заговорил Ян, как будто размышляя вслух. — С самого начала он говорил мне, что дело совсем неинтересное, ничего у нас не выйдет. И уверял, что это не убийство. Потом стал уверять, что никакого потайного хранилища бумаг нет. А как только я узнал, что в ту ночь дверь в номер старика была открыта, мне было прислано угрожающее письмо. А когда я стал выяснять кое-что насчет Ляна… в меня полетел камень. И затем Вэй стал уговаривать меня отойти от дела. А после того как я спросил Вэя — был ли он в ту ночь в коридоре, мне позвонили по телефону, вызвали на пристань и чуть не убили. Затем, когда выяснилось, что Ляна должны арестовать с минуты на минуту, на него нападает человек, у которого такой же рост, такая же фигура и такая же рубашка, как у Вэя Чжи-ду. И еще я вспомнил… когда мы проверяли с ним, пропускает ли железная дверь звуки, я просунул руку, чтобы схватить его, а он, всегда такой сдержанный, спокойный, вдруг закричал во весь голос. Теперь мне понятно, почему он так испугался. Очевидно, это напомнило ему ту ночь. В общем, получается полная картина. Все ясно — Вэй Чжи-ду несомненно причастен к убийству и похищению трупа.

— Интересно, что он будет говорить на допросе?

— А меня интересует, что скажет Вэй о закрытой изнутри комнате. Как все-таки проникли в неё? Подтвердится ли мое предположение?

Шиаду покачал головой:

— Как жалко, что приходится уезжать… Развязка произойдет без меня.

— Уезжаете из Гонконга?

— Да, далеко и надолго. Ну, прощай. Мне надо зайти еще к одному знакомому в другом корпусе. — Шиаду провел рукой по голове Яна. — От души желаю тебе счастья… чтобы ты стал знаменитым сыщиком. Скорей поправляйся. Вэя, наверное, арестуют в ближайшие дни.

— Спасибо за вашу доброту ко мне, за то, что приходили ко мне, и за книжку… — сказал Ян глухим голосом и опустил глаза. Потом вытер их рукавом рубашки.

На следующее утро, ровно в одиннадцать часов, Яну позвонила госпожа Сюй — наложница хозяина гостиницы — и затараторила:

— Вэй Чжи-ду сегодня рано утром поехал провожать господина Шиаду в аэропорт и больше не вернулся, убежал куда-то, полиция уже была у нас, всех допросили, а хозяин приказывает тебе — ты должен как можно скорей выздороветь и подробно рассказать нам, как ты раскрыл преступника, господин Фентон сказал, что ты первым стал подозревать Вэя Чжи-ду, что у тебя нюх, хозяин просит главного врача, чтобы тебя не держали долго в больнице.

Проговорив все это одним духом, она положила трубку. Ян, пошатываясь, дотащился до кровати, упал на нее и уткнулся в подушку.

5. Письмо от шанхайской девушки

Очевидно, хозяин упросил главного врача — Яна выписали раньше времени. Рана, правда, уже зажила, но повязку еще не сняли, плечо еще побаливало.

Ян направился в гостиницу. На углу переулка, где находилось «Южное спокойствие», к Яну подбежал мальчишка — чистильщик ботинок и жестом показал: иди за мной.

Они вошли в пустой сарай за большим автофургоном. Мальчишка посмотрел по сторонам, приложил три пальца к носу, топнул два раза ногой и зашептал скороговоркой:

— Со вчерашнего дня поджидаем тебя… боялись пропустить. Стой здесь, я сбегаю за начальником.

— А что случилось? — спросил Ян.

Вместо ответа мальчишка приложил к носу три пальца, топнул дважды ногой и убежал. Спустя несколько минут из-за фургона выглянула коротко остриженная голова Лю-малыша. Он подал знак глазами и юркнул в узкий проход между домами. Ян последовал за ним. Они пришли в маленький двор с двумя калитками позади бара. Лю-малыш выглянул в проулок, затем в соседний дворик, где сушились бочки и корзины, и, очевидно, решив, что здесь их не смогут подслушать, рассказал, в чем дело.

Яну угрожала большая опасность. На днях ночью к хозяину гостиницы пришли два пожилых китайца. Лю-малышу удалось выведать у администратора — это были сотрудники секретного отдела местной организации гоминдановцев. Они сказали, что ищут зачинщиков стачки докеров, в частности казначея стачечного комитета Чжу и редактора бюллетеня комитета Хуана, которые, по имеющимся сведениям, часто приходили в гостиницу. Кстати, надо допросить и того, к кому они приходили.

Узнав от хозяина, что Ян лежит в английском госпитале, гоминдановцы сказали, что брать его из госпиталя неудобно, англичане могут вмешаться, надо дождаться его возвращения в гостиницу. Гоминдановцы приказали хозяину устроить так, чтобы Яна скорей выписали из госпиталя, а администратору поручили известить их, когда появится Ян.

— Я слышал, как администратор говорил госпоже Сюй, — добавил Лю-малыш, — что на острове Апличау у гоминдановцев есть такое место, там они допрашивают людей, а потом связывают веревками и бросают акулам… как в картине «Кровавая паутина»…

— И ты расставил ребят вокруг гостиницы, чтобы перехватить меня? — Ян улыбнулся. — Твоя сеть тайных агентов отлично работает. Спасибо, господин начальник.

Лю-малыш шмыгнул носом.

— Мои ребята действуют, как в «Шпионе Эм-тринадцать»… Вчера я видел господина Хуана и предупредил его обо всем и передал узелок с твоими вещами. Господин Хуан просил передать, чтобы ты пошел в гостиницу «Мирамар» в Коулуне и спросил в гараже шофера грузовика Куна… — Лю-малыш оглянулся по сторонам. — Только сперва поднеси три пальца к носу, потом топни…

— Не ври, — Ян ткнул мальчика пальцем в лоб. — А насчет остального не врешь?

Лю-малыш мотнул головой.

— Насчет гоминдановцев и господина Хуана не вру.

Он подошел к калитке и, выглянув в проулок, объяснил, как пройти к ближайшей остановке через дворики и по проходам между домами, не выходя на улицы. Ян рассмеялся.

— Ты как-нибудь набросай план всех этих проулков, проходов и двориков — очень пригодится тем, кто не может пользоваться улицами.

Шофер Кун в «Мирамаре» был весьма осторожен — заставил Яна несколько раз повторить сведения о себе, затем описать наружность Хуана и только после этой проверки сообщил:

— Гоминдановцы послали провокационный донос губернатору насчет какой-то террористической группы стачечников, и полиция приступила к арестам. Чжу и Хуан спрятались. А на тебя администратор гостиницы уже заявил, что ты обокрал нескольких постояльцев и что у тебя происходили тайные сборища террористов.

— Сейчас пойду в гостиницу и плюну ему в рожу.

Шофер догнал Яна и схватил его за руку:

— Не дури. Тебя сразу же передадут гоминдановцам.

— Тогда я пойду к Чжу и Хуану.

— Им сейчас не до тебя. Посиди пока в гараже, а там решим, что делать.

С наступлением темноты Кун уехал на грузовике и, вернувшись поздно вечером, сказал:

— Я говорил товарищу Чжу о тебе. Он дал рекомендательное письмо, поедешь в Кантон и передашь старому учителю товарища Чжу. Письмо не запечатано, в случае надобности покажешь, кому надо.

— А как я проберусь туда?

— Держаться на воде умеешь?

— Я родился на воде.

— Так чего же спрашиваешь?

Ян вздохнул и провел рукой по торчащим волосам.

— Так и не узнаю конца истории с убийством… Как будто читал книгу, дочитал до самого интересного места и вдруг — дальше нет страниц, кто-то оторвал.

— Ничего, вместо конца книги у тебя будет другое… Пойдем к моим знакомым, они помогут тебе.

На рассвете они пошли в поселок за китайским городком, на берегу Коулунского залива. Кун зашел в один из шалашей, покрытых связками водорослей и сетями, и спустя некоторое время вышел оттуда вместе с маленьким бойким старичком в накидке из пальмовых листьев.

Ян отвесил почтительный поклон старичку. Тот вынул изо рта длинную трубку и прошамкал:

— Я знал твоего отца, я тоже из Кантона. Мы часто плавали на Хайнань и еще дальше.

Кун пошептался с ним, потом сказал Яну:

— Если все пройдет хорошо, пришлешь мне письмо, только не ставь своей подписи.

Он пожал Яну руку, поклонился старичку и быстро удалился. Старичок провел Яна к старой джонке, стоявшей у маленькой плоской скалы.

— Иди под навес и не вылезай, пока не разрешу, — сказал старичок, поднимая соломенный полог.

Под камышовым навесом было совсем темно, пахло не рыбой, как ожидал Ян, а сандаловым деревом и лекарствами. Вскоре шаланда мерно закачалась.

Старичок, отодвинув полог, заглянул под навес. Ян попросил у него разрешения выйти на палубу. Рыбаки поднимали залатанный парус. Обогнув Гонконгский остров справа, джонка пошла в юго-западном направлении.

Слева на горизонте показался густой черный дым. Он быстро приближался, как грозовая туча.

— Миноносец с Тайваня, — объяснял старичок, — иногда шныряют здесь.

— Остановят нас? — испуганно спросил Ян.

С кормы что-то крикнули. Старичок засеменил туда и, вернувшись обратно под навес, показал трубкой в сторону берега вдали. Из-за крохотного островка показалось небольшое серо-зеленое судно.

— Это дозорный катер, — сказал старичок. — Сейчас вызовет самолет, и начнется охота орла за черепахой.

Миноносец окутал себя дымом и скрылся. Дозорный катер тоже исчез. Спустя некоторое время показались три шаланды. Они шли к берегу.

Старичок толкнул локтем Яна:

— Плыви в их сторону. Скажешь, что тебе надо в Кантон, бабушка заболела. И непременно пришли письмо Куну, чтобы мы знали, что с тобой. А если тебе отрубят башку, явись во сне к своим друзьям.

Ян привязал узелок к шее, снял очки, поклонился старичку, потом сделал глубокий вдох и прыгнул в воду. Ближайшая шаланда замедлила ход. Ян подплыл к ней.

— Мне надо скорей в Кантон, — сказал он, когда его вытащили из воды, — бабушка заболела.

Гребец в дырявой соломенной шляпе сочувственно поцокал языком:

— За этот месяц третьего молодца подбираем. У всех бабушки больны.

Шаланды вошли в небольшую бухту, вход в нее загораживали торчащие из воды острые скалы. На берегу раскинулся рабочий поселок — бамбуковые хижинки, между ними шесты с неводами. Очевидно, только что прошел тайфун — на берегу лежали вырванные с корнями кокосовые пальмы и перевернувшиеся джонки с поломанными мачтами.

Председатель правления рыболовецкого кооператива, пожилой рыбак со свисающими тонкими усами, прочитал рекомендательное письмо Чжу и, внимательно оглядев Яна, сказал:

— Сейчас поедут наши женщины. Отправляйся с ними.

Три арбы с высокими бортами были нагружены устрицами и тюками морской капусты. Ян разлегся на циновке поверх груза. Он почувствовал себя как в люльке и от усталости вскоре заснул. Его разбудили, когда арбы уже въехали в город и стали протискиваться сквозь толпу в узких переулочках — таких же, как в китайских кварталах Гонконга. Уже было темно.

Наконец выехали на набережную. При виде многоэтажных зданий и ярко освещенных магазинов, Ян спросонья подумал, что он попал обратно в Гонконг — едет по Конноут-род. У него даже екнуло сердце.

Но он сразу же успокоился. На перекрестке вместо бородатого индуса-полицейского стоял на возвышении китаец в белой рубашке навыпуск, в коротких штанах и размахивал руками, как дирижер. На велосипедах пронеслась стайка девушек-китаянок в беретах, в офицерских кителях с серебряными погонами. Этого в Гонконге не увидишь.

Ян простился с женами рыбаков и пошел по набережной. Зашел в первый же магазин — здесь торговали спортивными принадлежностями. Приказчики подсчитывали на крохотных счетах выручку, сверяя с чеками, — готовились к закрытию магазина. На задней стенке висело большое объявление о том, что завтра в политической школе для торговцев и промышленников будет прочитана лекция «Социалистическая индустриализация страны». Ян с удивлением смотрел на объявления, приказчики недоуменно взирали на него.

Мальчик с красным галстуком и с нагрудным эмалированным значком — на нем было обозначено, в какой школе он учится, — объяснил Яну, как проехать на автобусе в восточный пригород — Дуньшань, где жил учитель Чжу — товарищ Тан Ли-цзин.

На пологих склонах холма среди деревьев стояли особняки, похожие на коттеджи англичан в Гонконге — выше Ботанического сада и Куинз-род. Одноэтажный особняк, в котором жил Тан Ли-цзин, находился почти на вершине холма и был окружен низенькой чугунной оградой, увитой плющом.

Коротко остриженный седой человек в темных очках, пробежав глазами письмо, посмотрел поверх очков на Яна.

— У твоего деда были такие же глаза и рот. Я бы тебя принял без рекомендательного письма.

Жена и сын Тан Ли-цзина уехали к родственникам в деревню. Комната с большими, почти до пола, окнами выходила в садик, где росли изогнутые сосны. Ян оглядел с почтением книжные полки, закрывающие стены до потолка. Большой письменный стол был завален папками, тетрадками и пожелтевшими газетными вырезками.

— Вы пишете книги? — тихо спросил Ян. В его голосе звучало благоговение.

— Я долго работал в газете, — ответил Тан. — А теперь пишу книгу по истории Кантонской коммуны. Собрал очень интересные документы в деревнях Гуандуна, где появились первые Советы рабочих и крестьян. И очень ценные материалы мне прислали из Гонконга — о знаменитой стачке докеров после кантонского расстрела.

За ужином Ян рассказал о том, как после исчезновения отца и смерти матери его приютил учитель начальной школы — отец Хуана, ныне студента, о том, как учился, и о своих друзьях.

— Значит, ты знаешь английский, — сказал Тан. — Надо учиться дальше. Завтра поговорю кое с кем. Тебе надо будет пройти некоторые формальности, потому что ты приехал не обычным образом. Но это уладим, не беспокойся. А потом поедешь учиться и работать.

Ян положил палочки для еды на стол и быстро заговорил:

— Во-первых, умею работать на линотипе с латинским шрифтом, во-вторых, чинить водопровод и пылесосы, в-третьих, ухаживать за тюльпанами…

Тан остановил его:

— Вполне достаточно. Выберем что-нибудь подходящее.

— И еще я могу… — Ян нахмурился и поправил очки, — помогать в расследовании преступлений.

— И этим занимался? — удивился Тан.

Ян рассказал о деле старика Фу. Тан слушал очень внимательно.

— О Фу Шу я слышал кое-что, — сказал он. — В свое время он гремел на Янцзы — был одним из самых крупных судовладельцев. Но история с его убийством и похищением его трупа кажется какой-то странной. Не верится что-то.

— Фу убит, это установлено, — сказал Ян. — И к убийству был причастен Вэй Чжи-ду.

— Что касается Вэя, то из твоего рассказа видно, что все основано на твоих подозрениях. Более или менее доказанным можно считать только то, что он в ту ночь был в коридоре третьего этажа.

Ян упрямо мотнул головой:

— Я уверен, что у него на сердце какая-то страшная тайна. Он преступник.

— Он действительно выглядел таким злодеем?

— Нет, наоборот. Всегда был такой сдержанный, ровный, на лице никакого выражения, говорил спокойно, медленно. На вид совсем не подозрителен, но я чувствовал… — Ян приставил палец к груди и повертел им, — что у него на сердце спрятан кинжал…

— Оказывается, ты еще и ясновидящий, — улыбнулся Тан. — А почему тебе так нравится работа сыщика?

— Потому что… — Ян шмыгнул носом, — очень интересно разгадывать тайны… тайны преступников.

Тан уложил Яна спать в своем кабинете. В простенке между полками висела фотография с изображением обелиска на пригорке. Ян посмотрел на фотографию, потом на потолок из черного дерева.

— А кто жил здесь до Освобождения? Наверно, какой-нибудь крупный бандит?

— Да. Этот дом принадлежал начальнику гоминдановской полиции Кантона. Завтра пойдем, — Тан показал на фотографию, — к этому памятнику.

Рано утром они подъехали к набережной Шаки и пошли к мосту, переброшенному через канал. Мост вел на остров, похожий на парк, — заросли пальм, пышные баньяновые деревья и платаны, дорожки, посыпанные золотистым песком, кусты роз разных цветов и каменные ограды особняков.

— Вот остров Шаминь, — сказал Тан. — Бывшая иностранная концессия, цитадель империалистов, маленький кантонский Гонконг. Здесь находились их консульства и банки, китайцев сюда не пускали.

На холмике у моста стоял серый обелиск, на нем было вырезано — «Не забывай этого дня!» и Ниже — «23 июня 1925 года».

— В этот день мы шли сюда, чтобы устроить демонстрацию протеста перед английским и японским консульствами, — начал рассказывать Тан. — Вместе с кантонскими рабочими и студентами шли докеры и моряки, приехавшие из Гонконга. У них были белые нарукавные повязки с надписью «стачечник из Гонконга». Когда головная колонна дошла до середины моста, англичане вдруг открыли огонь. Товарищи падали, мы поднимали их и шли, а англичане продолжали стрелять. После этого началась всеобщая стачка в Кантоне, мы объявили блокаду Гонконга, там тоже поднялись докеры, моряки и лодочники, а потом полтораста тысяч рабочих ушли из Гонконга в Кантон и в деревни Гуандуна, и вскоре там поднялись красные флаги первых Советов в Китае. У гонконгских рабочих был высокий революционный дух.

Тан подошел к памятнику и поклонился. Ян последовал его примеру.

— Твой дед шел во главе колонны гонконгских лодочников и был убит на моих глазах, как раз у подножия этого пригорка. Мы пронесли труп твоего деда, подняв над головами, по всему городу.

Поздно вечером к Тану приехал офицер с портфелем. Они поговорили в саду, затем офицер вошел в кабинет, где сидел Ян

— Мы нашли людей, которые знали твоего отца, — сообщил офицер. — Он погиб в Сватоу за год до окончания войны, попал в руки жандармов, его выдали предатели. Что касается тебя, то все обстоит хорошо. Товарищ Тан и я решили быть твоими поручителями. Не под ведешь нас?

Вместо ответа Ян посмотрел на фотографию. Офицер молча кивнул головой. После его ухода Тан сказал:

— На днях я поеду в Пекин на сессию собрания народных представителей. А ты скорей направляйся в Шанхай, там явишься в издательство. Я уже получил телеграфный ответ. Будешь работать в отделе переводов и учиться на вечерних курсах. Время от времени пиши мне — отчитывайся. И никогда не забывай, за идеалы революции дед и отец отдали жизни.

Спустя два дня Ян поехал в Шанхай. В пути он вспомнил слова старика в джонке — в случае, если отрубят башку, явиться друзьям во сне.

Ян ни к кому не явился ни во сне, ни в виде призрака. Вместо этого, спустя несколько месяцев, на имя шофера Куна пришло письмо из Шанхая. На конверте был изображен мохнатый голубь на фоне земного шара. Письмо было подписано именем, вовсе незнакомым Куну.

6. Две встречи

В то утро старушка соседка принесла Яну письмо, пришедшее на ее имя из Гонконга. Хуан сообщал, что стачка докеров окончилась победой, гоминдановцам дали отпор. Чжу работает на прежнем месте, но Хуан бросил университет и поступил на работу в почтамт. Что касается дела об убийстве Фу Шу, то расследование прекращено, так как вслед за Вэй Чжи-ду скрылся и Лян — бежал из больницы.

Ян поджал губы и покачал головой. Часы показывали девять. Он взял папку с рукописью и вышел из дома. Уже было жарко.

Пройдя несколько кварталов, он свернул в тихий переулок — начал обход букинистов. Это он делал каждое воскресенье.

В этот день ему не повезло. Он нашел только две книжки одного американского автора из так называемых «круто сваренных». Представителей этого направления Ян не любил. У них сыщики не размышляли, не делали умозаключений, а только действовали — пили виски, затевали драки, мчались с недозволенной скоростью, палили из револьверов всех калибров и между делом целовали красавиц, которые тоже умели хлестать виски и палить. Ян любил английских авторов ортодоксальной школы, у которых детективы кропотливо изучали все обстоятельства преступления, строили догадки и расшифровывали криминальные тайны, как шахматные этюды.

Из квартала букинистов Ян направился в сторону Чанлолу. На стенах домов еще оставались надписи на английском языке — названия портновских мастерских, шоколадных лавок, меховых магазинов и кафе. Затем пошли небольшие уютные особняки, окруженные каменными стенами с железными дверями. В случае чего каждый дом мог превратиться в бастион. Те, кто проектировали эти особняки, очевидно помнили боксерское восстание в начале столетия.

На углу переулка, рядом с лавочкой, где продавались прессованные угольные шарики и древесный уголь, стояла прислоненная к стене бамбуковая полка с разноцветными книжками. В верхнем ряду пестрели книжки о приключениях героев из времен Троецарствия, о подвигах тайпинов, о похождениях Чжан Фэя и о кровавых тайнах династии Цин. А ниже были выставлены книжки с фотоиллюстрациями — в них излагались сюжеты кинофильмов: «Подвиг разведчика», «Секретная миссия», «Застава в горах», «Операция Б», «Следы на снегу», «Ночной патруль».

На табуретках сидели мальчишки, уткнувшись в книжки. За чтение старичок — хозяин уличной библиотеки — взимал минимальную плату — один фын за книжку без ограничения времени. Взяв книжку, можно было читать ее хоть до вечера. Но тот, кто, сдав книжку, снова брал ее, должен был платить вторично. Сюда приходили с таким расчетом, чтобы, взяв книжку, дочитывать ее до конца в один присест. Поэтому мальчишки старались не обращать внимания на торговца фруктовыми водами и горячим чаем, расположившегося напротив уличной библиотеки. Они знали — пить рискованно, не досидишь до конца книги, а платить лишний фын — непростительная роскошь.

Заведующая отделом издательства Тао Лин жила недалеко от многоэтажного отеля, перед которым стояли автобусы для иностранных туристов. Ян вошел в крошечный дворик через маленькую, похожую на потайную, дверцу в кирпичной стене. Тао Лин в синем мужском комбинезоне, сидя на корточках, мыла цветочные горшки.

— Я сейчас кончу, проходи в дом, — она улыбнулась. — Посмотрел перевод?

Ян положил папку на тростниковую скамейку перед домом.

— Перевод хороший, но есть кое-где мелкие ошибки. Например, не дублинская трубка, и не трубка фирмы «Бульдог», а это названия типов трубок. Трубка «Дублин» — с длинным мундштуком и узкой головкой, а «бульдог» — с широкой головкой. Затем «равиоли» — это не вино, а итальянское кушанье из теста. У нас в гостинице делали. И переводчик неправильно прочитал название одного английского города — пишется Глосестер, но надо читать Глостер.

Тао Лин вытерла руки о штаны и закурила сигарету.

— Исправь эти места и дай общий отзыв о переводе, — сказала она. — Сейчас я приготовлю завтрак, садись.

— Спасибо, мне надо идти. — Он поправил очки, внимательно посмотрел на Тао Лин, на цветочные горшки и на метлу, потом на садовые ножницы, лежащие на скамейке. Потом потянул носом, как будто принюхиваясь.

— Получили письмо от дочери?

Тао Лин засмеялась, тряхнув головой, как девочка.

— Как ты узнал?

— Наблюдательность и логический анализ. Во-первых, когда речь идет о рукописях, у вас всегда строгий, деловой вид. А сегодня вы все время улыбаетесь. Во-вторых, под ножницами лежит распечатанный конверт, который, судя по голубой наклейке, прислан авиапочтой…

Тао Лин цокнула языком:

— Я вижу, что твои любимые книги о сыщиках действительно развивают некоторые способности.

— Кстати, в театрах идет пьеса «Пятнадцать тысяч чохов». Вы не видели?

— Нет еще. Там, кажется, судья выступает в роли сыщика и разоблачает убийцу?

— Публике очень нравится. Эта пьеса идет сразу в пяти театрах уже несколько месяцев. Схожу завтра, если достану билет. — Он посмотрел на ручные часы. — Пойду поищу что-нибудь у букинистов.

Ян прошел через двор монастыря и, миновав две улицы, вышел в узкий, извилистый переулок. В конце его, вокруг маленького сквера, сидели в ряд уличные портные — принимали заказы у прохожих, тут же кроили и шили на швейных машинках.

Ян остановился перед столиком старичка портного. У его ног, на циновке, сидели двое мальчишек с косичками на голове. Старичок покосился на брюки Яна и сочувственно покрутил головой.

— Надо сделать новые брюки. Ты уже давно вырос из них, даже отвороты использовал.

— Теперь так делают брюки за границей, — сказал Ян. — Без отворотов. Последняя мода.

Портной фыркнул.

— Это от бедности. Скоро там начнут делать пиджаки без рукавов. Давай сошью тебе брюки по шанхайской моде. Будешь носить сто лет. К ужину будет готово.

Ян похлопал себя по карману.

— Получка на следующей неделе. Куплю материю и приду к тебе.

— Я всегда здесь сижу. А когда дождь, то под навесом вон той табачной лавки.

Ян посмотрел в сторону и раскрыл рот. С велорикши сошел на тротуар толстый мужчина в широкополой соломенной шляпе, белой рубашке навыпуск и коротких штанах. На груди у него висела лента с надписью тушью: «Туристская группа эмигрантов». Это был Шэн, хозяин гонконгской гостиницы «Южное спокойствие». Он скользнул взглядом по Яну, но, по-видимому, не узнал.

Ян окликнул его.

— Здравствуйте, давно приехали?

Хозяин гостиницы снял солнечные очки и приставил веер ко лбу, загораживаясь от солнца. Округлил глаза и пошевелил губами. Потом наконец выдавил:

— Ничего не понимаю… ведь ты…

— Это я. Узнали?

— Но ведь ты… мне говорили, что ты был послан на Тайвань для секретной работы.

— Секретной?

— В моей гостинице жил один полицейский офицер из Тайбэя. Он сказал, что ты в Гонконге состоял в шайке террористов, которая убивала американцев и англичан. А для отвода глаз ты занимался расследованием по делу Фу Шу. Из Гонконга ты бежал в Кантон, кончил там секретную школу и был послан на Тайвань. Но там попался, и тебя — он хлопнул себя веером по животу, — но выходит, что ты уцелел

— Да. А что говорят о Вэй Чжи-ду? Куда он делся?

— Насчет его имеются совершенно точные сведения. Мне говорил сам Фентон перед своим отъездом из Гонконга. Вэй Чжи-ду тогда бежал с Шиаду в Сайгон, но там его настигли родственники старика Фу и убили.

— Вэй так и не сказал о деле старика?

— Нет. В американских газетах писали, что, судя по всему, главным виновником убийства старика Фу был англичанин Уикс. А ему помогали малаец Азиз и Вэй Чжи-ду. Я лично верю в то, что Уикс был причастен к этому делу. Он улетел из Гонконга как раз в то утро, когда старика нашли убитым. А во второй раз Уикс срочно уехал из Гонконга после покушения на секретаря Ляна. Очевидно, это покушение тоже было делом его рук.

— А где сейчас Уикс?

— Он получил наследство и уехал в Англию. Говорят, что он унаследовал титул баронета и стал членом палаты лордов. Вряд ли теперь можно будет притянуть его к ответу. — Шэн оглядел Яна с головы до ног. — А ты что теперь делаешь? Мы не виделись почти полгода.

— Я работаю в издательстве. А вы приехали посмотреть, как здесь живут?

— Да. Завтра поедем в Нанкин, оттуда в Пекин и Тяньцзин. А в этом переулке я искал старого знакомого, он да войны был купцом в Гонконге. Приехал к нему, а он, оказывается, переехал в Чанша, его назначили коммерческим директором универсального магазина. Пошел в гору… А ты вспоминаешь Гонконг?

Ян улыбнулся.

— У нас в издательстве работает старая революционерка. Она сидела у гоминдановцев в тюрьме еще до войны, но до сих пор видит сны, будто бы находится в тюрьме. И мне тоже часто снится, будто я еще в Гонконге. Просыпаюсь и долго не могу успокоиться.

Шэн почесал веером затылок.

— Я тоже теперь вижу нехорошие сны. Неважные дела у меня.

— Мало постояльцев?

— Хуже. Приходится платить одной шайке. Каждый месяц.

— Бандиты?

— Они связаны с гоминдановцами. Многих купцов тоже обложили данью.

— А нельзя пожаловаться английской полиции?

— Они говорят, что не вмешиваются в китайские дела. И получается, что бандиты среди бела дня на глазах у полицейских преспокойно грабят людей. — Шэн вздохнул. — Наверно, придется закрыть гостиницу и уехать куда-нибудь. Проводи меня до гостиницы. А то еще заблужусь.

Ян проводил Шэна до гостиницы на Наньцзинлу и пошел в театр покупать билеты.

Однако в театр на следующий день Яну пойти не удалось. Его вызвали в районное бюро общественной безопасности и объявили: надо немедленно направиться в один пограничный городок особого района Чамдо — выступить в качестве свидетеля.

Сотрудник бюро пояснил:

— Там задержали одного человека, который называет ваше имя, но, очевидно, не знает, что вы в Китае. Вы поможете проверить его.

— А что это за человек?

— Он назвал себя, но это, наверно, фальшивое имя. Поедете и выведете его на чистую воду. А насчет вашего издательства не беспокойтесь. Мы договоримся с директором, а расходы по поездке оплатим.

Ян выехал из Шанхая на следующий день. Путешествие было длительным — до Чэнду по железной дороге, дальше — на грузовике, везущем кинофильмы, по тибетской автомагистрали до города Чжаму, оттуда — на лошади по горным дорогам.

Прибыв в пограничный городок, Ян оставил на постоялом дворе свой баул и пошел в городское бюро общественной безопасности. Оно находилось на той стороне горной речки. Все переправлялись через речку по пеньковому канату, натянутому между столбами на обоих берегах. Надев на себя петлю и прикрепив ее к поясу, надо было подтягиваться руками и скользить на деревянном блоке по канату.

Здание бюро — небольшой дом из необожженного кирпича — стояло под скалой, на которой были высечены буддийские молитвенные знаки. Начальник бюро, коренастый молодой человек с веселыми глазами, приветливо поздоровался с Яном и предложил чаю. Наполнив чашки из глиняного чайника, он сказал:

— Дело, может быть, очень серьезное, поэтому и потревожили вас, заставили проделать такой путь.

Он вытащил из ящика стола толстую папку и протянул Яну фотокарточку.

— Знакомый?

Ян сразу узнал человека с безбровым, невыразительным лицом, в белой рубашке с отложным воротником, в коротких штанах, с тросточкой. Он стоял около высокого кактуса с наростами, похожими на голову и руки.

— Это Вэй Чжи-ду, — сказал Ян. — Я его знал в Гонконге. Его убили…

— Этот человек прибыл к нам нелегальным путем через южную границу и явился с повинной. Он подробно рассказал нам, что делал в Гонконге, и между прочим назвал вас. И сказал, что вы убежали куда-то из Гонконга. На всякий случай мы проверили в списках лиц, прибывших в Китай из-за границы, и нашли вас. Что вы можете сказать о Вэе? Выяснилось, что он действительно племянник нашего известного ученого.

— Значит, он жив? Вот это интересно. — Ян почесал шрам на виске. — Я служил в той самой гостинице, где он проживал. Мы вместе проводили расследование по делу об убийстве…

Начальник бюро закивал головой:

— Мы это уже знаем. Может быть, вам известно, что-нибудь о связях Вэя с гоминдановцами или с подозрительными иностранцами?

— Если мое предположение правильно, то Вэй должен быть связан с Лян Бао-мином, который одно время работал в гоминдановской полиции. Возможно, что они оба причастны к убийству…

Начальник бюро широко улыбнулся.

— Почему вас так волнует это дело? Ведь миллионер не оставил вам наследства?

— Меня интересует один чисто теоретический вопрос… — Ян сделал глоток из чайки. — Как мог убийца проникнуть в комнату, закрытую изнутри на ключ и засовы? И я думаю, что эту тайну знает Вэй Чжи-ду.

— Хотите увидеть его?

Не дожидаясь ответа, начальник выглянул в коридор и сказал что-то, очевидно, на местном наречии. Ян не понял ни слова.

Спустя несколько минут дверь открылась и в комнату ввели Вэй Чжи-ду. Он был коротко острижен, сильно похудел, с темными мешками под глазами, в поношенной тибетской одежде из овечьей шерсти. Начальник предложил ему табурет и, кивнув в сторону Яна, спросил:

— Знаете его?

Вэй еле слышно произнес:

— Совсем не ожидал… Может быть, это привидение?

Начальник мотнул головой и сказал без улыбки:

— В нашей республике привидений нет. — Он повернулся к Яну. — Хотите задать ему какой-нибудь вопрос?

— Мне хочется, чтобы Вэй Чжи-ду рассказал правду о деле старика Фу.

Вэй привстал и приложил рукн к груди. Пальцы его дрожали. Он произнес прерывающимся голосом:

— Я сейчас как раз пишу обо всем, что со мной случилось… и о деле Фу Шу.

— Долго будете писать? — спросил начальник.

— Нет, уже заканчиваю… через несколько дней.

Начальник хлопнул ладонью по столу и посмотрел смеющимися глазами на Яна.

— Я вам дам прочитать воспоминания Вэй Чжи-ду, и если он где-нибудь…

Ян поправил очки и сделал строгое редакторское лицо.

— Я понимаю. В издательстве я тоже просматриваю рукописи и исправляю неточности…

Вэй ударил себя по груди и заговорил хриплым голосом:

— Все, о чем я пишу, — сущая правда. Пишу обо всем без всякой утайки, от чистого сердца, поверьте мне. Ведь я сам пришел к вам.

Он положил голову на стол и судорожно зарыдал. Ян заметил в волосах Вэя седину.