Онлайн чтение книги Агнесса Сорель - повелительница красоты Agnès Sorel: Mistress of Beauty
Глава 4

В течение долгой и уединенной поездки в Нанси (компанию ей составляли только стражники, охранявшие ее) Агнесса развлекала себя воспоминаниями о том, как она только прибыла на службу к герцогине Изабелле из дома в Турени в районе Луары. Изабелла была с ней ласкова и прониклась к ней симпатией с самого начала, но вот остальные члены свиты никогда не упускали случая напомнить ей, что она менее родовитая, чем они, что она самая молодая, а значит, должна всегда помнить свое место.

Она стоически переносила все эти трудности, тем более что сама госпожа часто выделяла ее среди прочих. Когда Агнесса не читала ей или не музицировала на арфе, Изабелла часто играла с ее золотыми локонами и расчесывала их – она даже одевала фрейлину в свою собственную одежду, как куклу! Агнесса была такого же роста, как Изабелла, и такой же стройной – и им подходили одни и те же наряды. Никогда не уставала Изабелла учить Агнессу, как укладывать ее волосы: «У тебя хорошие руки, дитя мое, мне нравятся твои прикосновения, нежные, но в то же время твердые!» – говорила она с самой своей ласковой улыбкой.

Фрейлины Лотарингии учились у своей герцогини грациозности и изяществу движений, они учились говорить тихо и опускать глаза, когда разговаривают с мужчинами. «Это самое главное, – объясняла им госпожа. – Никогда не лезьте вперед, будьте всегда деликатными и в речах и в одежде». Но в то же время она все время говорила им, что они прекрасны. «Вы у меня на службе. И для меня дело чести научить вас быть настоящими леди и устроить каждой из вас блистательную партию – если сочту вас достойными этого!»

Какими же невинными были те золотые деньки в Нанси!

В 1431 их мирной жизни при дворе в Лотарингии пришел конец. Всем было известно, что старый герцог собирался завещать все свое наследство дочери, леди Изабелле, и ее мужу Рене. Когда же он умер – его завещание оспорил ее кузен. По совету королевы Иоланды лорд Рене вступил в борьбу с новоявленным наследником, но был захвачен в плен и передан другому родственнику, герцогу Филиппу Бургундскому, который заточил его в башню в своем шато около Дижона. Незадолго до этого старший брат Рене, Людовик III, умер в Неаполе, оставив Рене единственным наследником, и все же Филипп Бургундский долго отказывал королеве Иоланде в ее просьбе позволить ей выкупить своего сына. Уступив ее настойчивым просьбам, король Карл VII наконец положил конец этим распрям, провозгласив владельцами Лотарингии Изабеллу и Рене.

Пока ее муж томился в башне в Бургундии, приехавшие из Неаполя послы короновали Изабеллу и объявили ее королевой Сицилии в отсутствие Рене. Вынужденная управлять королевством до того момента, как он сможет к ней присоединиться, Изабелла тщательно готовилась к его возвращению, выбирая из своих фрейлин самых лучших для путешествия в их новое жилище в Неаполе. Услышав свое имя среди тех, кого назвали, Агнесса разволновалась, как никогда в жизни.

В Нанси начались суета и сборы – что взять с собой, что оставить. Изабелла очень любила певчих птиц, они всегда находились в ее покоях и услаждали ее слух своим пением, но скрепя сердце ей пришлось их оставить. Зато она взяла почти всех своих собак – кроме самых старых – и своего любимого питомца – гепарда Витессу, подарок от знаменитого купца Жака Кера. Среди девушек двора Агнесса одна не боялась Витессы и любила ее – и гепардиха отвечала ей взаимностью. К двум годам это грациозное животное лишилось когтей и уже не могло, как раньше, взбираться по деревьям в парке, но зубы-то у нее оставались и были весьма острыми! Кое-кто из девушек испытал их на себе – хотя гепардиха скорее играла, чем проявляла агрессию – и большинство из них предпочитали теперь держаться от нее на расстоянии. А вот Агнесса любила полежать на подушках рядом с Витессой около камина. Изабелле нравилось, что она может оставить свою демуазель наедине с гепардом и быть уверенной, что большая кошка будет под хорошим присмотром и что никто не станет дразнить ее и тыкать длинными палками, как делали некоторые из слуг, хотя она и ругала их за это.

– Агнесса, – сказала она однажды в присутствии всех своих слуг, – я хочу, чтобы ты докладывала мне обо всех, кто на твоих глазах обидит Витессу!

С тех пор девушку и гепарда оставили в покое. Когда они выходили на прогулку и шли охотиться, Витесса бежала рядом с Агнессой, у ее ног, и вскоре лошади и даже собаки привыкли к ее присутствию.

В начале 1435 года королева Изабелла с огромным обозом выдвинулась из Нанси к мощной крепости Шинон в долине Луары, куда должен был прибыть из Буржа король Карл VII со своей свитой. Ей нужно было его письменное и устное разрешение на ее миссию и благословение его тещи, королевы Иоланды, без которых она не могла отправиться представлять своего мужа в его итальянском королевстве.

Изабелла ехала на носилках, когда в одиночестве, когда в компании кого-то из девушек-фрейлин. Остальные девицы, которые много хихикали и болтали, скакали верхом. Их сопровождали дюжие солдаты – на случай нападения разбойников на дороге и множество придворных. Слуги следовали вместе с обозом. По пути случалось много забавного и запоминающегося. Хотя фрейлины не позволяли себе ничего лишнего – никакого флирта, никаких кокетливых взглядов в сторону молодых придворных, никаких вольностей, все же это не мешало некоторым, особенно тем, кто помоложе, чувствовать некое приятное возбуждение, как лошадкам, почуявшим свободу перед охотой.

Через десять дней они прибыли в укрепленный замок Шинон; его величественные каменные башни высились над рекой Вьенной, а высокие стены уходили далеко вдаль, куда хватало глаз. Оказавшись внутри, демуазель рассеялись по своим комнатам, чтобы умыться с дороги и чуть отдохнуть перед тем, как явиться в зал для аудиенций, где их госпожа, ныне официально провозглашенная королева Сицилии Изабелла, должна была быть представлена королю, королеве и двору. Старшая фрейлина проинструктировала их по поводу правил поведения и одежды:

– Это не праздничное событие. Ваша госпожа испрашивает благословения Ее Величества сицилийской королевы-матери. Так что вы должны одеться подобающе и держать глаза долу все время аудиенции.

– Как будто о похоронах речь идет, – сказала одна из фрейлин, чем почти заработала удар по уху, в то время как остальные ее товарки поспешно опустили головы, сдерживая смех.

Они вошли в Большой зал парами вслед за королевой Изабеллой. Агнесса, как обычно, замыкала шествие. Им велели избегать взглядов придворных – «Они будут смотреть на вас, чтобы заставить вас покраснеть и опозориться!» – и, что самое главное – «Ни в коем случае не встретиться взглядом с королем!»

Все так же парами они приседали в реверансе перед королевой Иоландой, все еще замечательно красивой, гордой леди, сидящей очень прямо на троне слева от короля, чуть позади, а затем – перед королем Карлом VII и королевой Марией. Сделав по три глубоких реверанса, как их учили, они вставали все с одной стороны, а к трону подходила следующая пара.

– Молю Господа, чтобы не наступить на подол! – призналась Агнесса другой фрейлине, с которой стояла в паре, ожидая своей очереди.

Но что-то было не так. Агнесса чувствовала множество взглядов направленных на себя, собравшиеся шепотом повторяли ее имя. Хотя она все еще ждала своей очереди присесть в реверансе перед монархом, она поняла, что почему-то стала объектом всеобщего внимания. Но почему? Что-то не так с ее платьем? Может быть, с декольте? Или с волосами? Или с головным убором? Когда же люди расступились, она увидела, что к ней идет король. Она посмотрела направо, налево – но нет, он шел именно к ней! Сердце ее забилось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди, когда она присела в самом глубоком реверансе, который только способна была сделать. Потом она почувствовала, что он бережно подхватил ее под локоть, помогая ей встать. Потом она часто думала, что было бы прекрасно, если бы его рука так и осталась на ее локте.

– Приветствую вас при моем дворе, демуазель Агнесса. Как я понимаю, вы самая юная из фрейлин вашей королевы, которые путешествуют вместе с ней в Неаполь.

Она что-то невнятно пробормотала, но когда подняла голову – почувствовала, как страх, сковавший ее, тает от взгляда короля и его ласковой улыбки. Она уже не могла бы вспомнить сейчас, что еще король сказал, так она была поражена тем, что он вообще обратил на нее внимание! Но хорошо помнит любезное выражение его лица и улыбку.

Как только позволили приличия, фрейлины протолкались сквозь толпу придворных и побежали по лестнице наверх, в свои комнаты, взволнованно переговариваясь.

– Наконец-то все закончилось. Как же наша королева красива и как она изящно двигается! – воскликнула одна из девушек.

– Ее реверанс трем монархам был таким плавным и глубже, чем у любой из нас, – подхватила другая. – Но почему она должна делать реверанс перед сицилийской королевой-матерью, если она сама теперь королева Сицилии?

– А почему все тебя жалеют – не потому ли, что ты такая юная и они думают, что ты нуждаешься в покровительстве?

Болтовня продолжалась до тех пор, пока девушки не уснули, совершенно утомившись.

На следующий день они выехали из Шинона в Марсель, стараясь как можно больше путешествовать по реке. На суше и на воде королева Изабелла часто вызывала Агнессу к себе; она страдала во время путешествия головными болями и хотела, чтобы девушка нежно массировала ей виски. Когда они останавливались отдохнуть, она просила Агнессу читать ей, говоря, что голос фрейлины действует на нее успокаивающе.

В Марселе королеву Изабеллу ждало много встреч. Ей нужно было пообщаться с торговцами и другими деловыми людьми, обсудить детали путешествия с капитанами, принять представителей города и представителей Прованса, суверенной территории, которая теперь принадлежала ее мужу. И хотя фрейлины сопровождали ее в этой поездке, они по большей части должны были находиться в своих комнатах во дворце, упаковывая и переупаковывая все новые покупки, которые делались для королевы и ее двора, и стараясь как-то унять свое возбуждение и волнение.