Онлайн чтение книги Алхимик
5

На следующий день мэр снова пригласил меня в свой большой дом на холме – демонстрировать действие балантхаста.

Пайла опять помогала мне надеть парадную одежду, но сейчас наклонялась ближе, улыбалась при этом, и мы почти соприкасались щеками, у меня усы дрожали от близости этой женщины, которую я вдруг заметил.

Как будто мы вглядывались с противоположных сторон в матовое стекло – и вдруг отполировали его до прозрачности. Сталкиваясь пальцами на пуговицах моего жилета, мы смеялись, голова шла кругом от радости узнавания, и Джайала смотрела на нас, улыбаясь потаенной детской улыбкой, – той, которая всегда освещала ее лицо, когда она считала, что обладает каким-нибудь тайным знанием, но эта тайна отражалась в ее глазах ярко, как знаменитые фейерверки Джандпары на фоне звезд.

У самых дверей я обнял на прощание Джайалу, потом повернулся к Пайле. Сделал к ней шаг – и остановился, засмущавшись собственной стремительности, застрявший между прежними жизнями и новыми обстоятельствами. При виде моей неуверенности Пайла улыбнулась, потом засмеялась, подошла ко мне, покачивая головой, и мы неловко обнялись. Новый ритуал. Осознание, что теперь все между нами будет иначе и эти новые обычаи сменят собой старые привычки.

Притянув к себе Пайлу, я чувствовал, как падают годы у меня с плеч. И тут в нас врезалась Джайала, обняв обоих, вместе, смеясь и протискиваясь между нами. Семья. Снова, снова семья, которой так долго у меня не было. Три Лица Мары – все мы вместе стали целостнее, чем прежде. И благодарнее.

– Похоже, ей нравится, – тихо сказала Пайла.

– Тогда не оставляй меня.

– Никогда не оставлю.

Из пустого дома я вышел, наполненный жизнью куда полнее, чем в прошлые года. Смеясь и одурев от счастья. Думая о свадьбе, о Пайле в роли невесты. Дар, который я не чаял разыскать. Груз одиночества сняли с меня. И даже вид терновых бригад не омрачал настроения. Люди выковыривали побеги из щелей мостовой, вычищали город, не давая плетям вползти. А я улыбался, глядя на них. Наконец-то балантхаст снимет с людей угрозу. И даст им жить так, как им хочется.

В древней Джандпаре магистры пропитывали магией ковры и стрелой носились по небу. Большие широкие ковры, размером с комнату, с серебряными чайными сервизами и стеклянными курильницами перелетали Империю из конца в конец в мгновенье ока. Магистры летали между парящими дворцами, имениями на прохладном севере и на теплых берегах юга. Дети не болели и не умирали, и чахотки не было. Все казалось возможным, да вот только магия породила терновник, и он сбросил с неба летающие ковры.

Но теперь у меня в руках моя судьба и меня любит Пайла, и Джайала теперь будет со мной всегда – или хотя бы столько, сколько может рассчитывать родитель удержать при себе ребенка.

Не проклят. Благословен.

Над Сулонгом шли работы на летающем мосту. Я не мог удержаться и представил себе, как над рекой парит не один мост, а три. Как будут обогреваться дома зеленым магическим огнем. Как можно будет перелетать с места на место. Отвоевать Джандпару.

И в пронзительном весеннем воздухе я рассмеялся.

Стало возможно все.

Дворецкий мэра встретил меня с большим почтением, от чего мое напряжение несколько спало. Страхи, преследовавшие меня накануне, исчезли под действием ночного сна, радости от объятий Пайлы и согревающего весеннего солнца.

Дворецкий провел меня в галерею приемов. Я был удивлен, увидев там первых лиц города, собрание в золоте и богатом убранстве: магистраты судов, торговцы пряностями и драгоценными камнями, генералитет и старое дворянство с родословными, восходящими ко временам Джандпары. И даже три древних магистра из погибшего Алакана. Еще много народу выглядывало из подпертых колоннами арок, окружающих мрамор и базальтовые плиты галереи. Здесь собралось почти все высшее общество Каима. Я остановился в удивлении:

– Что это?

Широким шагом подошел ко мне магистр Скацз, приветственно улыбаясь.

– Мы решили, что нужно провести демонстрацию.

Он подвел меня к задрапированному предмету в центре зала. По контурам я предположил, что это мой балантхаст.

– Это мой прибор? – спросил я озабоченно.

– Конечно же. – К нам подошел мэр. – Не беспокойся, алхимик.

– Это устройство очень деликатное.

Мэр серьезно кивнул:

– И мы обращались с ним с максимальным уважением.

Скацз похлопал меня по спине, успокаивая:

– Здесь собрались люди, чья поддержка нам понадобится, если мы хотим запустить твою мастерскую балантхастов. Для начала строительства придется поднять налоги, и еще, – он помолчал, подчеркивая тонкость момента, – некоторые из родовитых дворян могут оказать нам покровительство в обмен на возвращение прежних земель, освобожденных от терновника. Смею заверить, что это очень хорошо. Куда легче заручиться поддержкой, когда люди чуют выгоду, нежели когда чувствуют себя обобранными налогом на неизвестные цели. – Он жестом пригласил меня к балантхасту. – Не нервничай, алхимик, все будет хорошо. Возможность прекрасная для нас всех.

Слуга внес большой горшок, а в нем – отросток терновника высотой больше семи футов. Казалось, эта тварь подрагивает, злобно выискивая место, куда протянуть корни. Наверное, посадили его в горшок накануне вечером, сразу после моего ухода, раз успел так сильно вырасти. От него отходили многочисленные ветви, напоминавшие большие мохнатые щупальца.

Собравшиеся достойные граждане ахнули и задержали дыхание при виде величайшего врага человечества, поставленного в центре галереи. В свете дня это создание с волосатыми щупальцами и молочайными стручками казалось воплощением жути и зла. И даже горшок, в котором рос побег, устрашал лицами Таказа, Князя Демонов, и его змеиными головами, заманивающими на пути ложного спасения.

Мэр поднял руки и обратился к собранию:

– Не страшитесь, ибо это всего лишь демонстрация. Необходимая, чтобы вы поняли значимость изобретения алхимика.

Он махнул рукой, и слуги сняли драпировку с моего прибора.

– Глядите! – обратился мэр к собранию. – Перед вами балантхаст!

Надо сказать, показать товар лицом он умел. Прибор отполировали, и солнце с верхних галерей освещало его так, что он пылал. Свет преломлялся в стеклянных камерах, рассыпая радуги. В медных раструбах сопел и брюхе камеры сгорания сияющими уродцами отражались люди.

Собрание в изумлении ахнуло.

– Его разбирали? – спросил я.

– Нет, конечно, – ответил Скацз. – Только отполировали, и все. Я осмотрел рабочие части предмета, но ничего не разбирал. – Магистр забоченно нахмурился: – Он поврежден?

– Нет. – Но я продолжал осматривать прибор. – Вы удовлетворены? В приборе не используется магия? Это не устройство магистров, представленное в новой форме?

Скацз почти улыбнулся в ответ на мою тираду.

– Приношу глубочайшие извинения за свои подозрения, алхимик. Устройство функционирует в полном соответствии со свойствами природы. Это воистину подвиг, история может только склониться перед твоим неповторимым гением. – Он кивнул собранию. – А теперь: не покажешь ли ты работу устройства нашим досточтимым гостям?

Я начал собирать ингредиенты, а тем временем один генерал из публики спросил:

– Что это у вас за инструмент, Скацз?

– Спасение, полководец.

Толстый купец из бриллиантового квартала, с густыми усами, свидетельствующими о многодетности, поинтересовался:

– Что он делает?

Мэр улыбнулся:

– Если сейчас расскажу, это испортит сюрприз. Увидите все так, как увидели это мы с магистром. Без предисловий и преамбул.

Я зарядил балантхаст, но потом мне понадобилась помощь слуг, чтобы подтащить его к здоровенному побегу терновника. Треножник целую вечность полз по плитам под недоумевающими взглядами собравшихся. Я верил в свое устройство, но сердце взволнованно колотилось. Надев резиновую перчатку, я взял щепоть земли из-под корней. Внес в камеру сгорания. Вставил выхлопные сопла в землю. И наконец зажег спичку.

Какой-то миг все смотрели молча. Собранные ингредиенты занялись, потом их засосало в камеру сгорания. Пауза. Я задержал дыхание, думая с ужасом, что Скацз с мэром что-то сломали в балантхасте по невежеству. И тут балантхаст затрясся, змеиные морды Князя Демонов раскололись и широко расселись, просыпая землю, горшок затрясся, терновник опрокинулся на мрамор. Толпа ахнула.

От плетей и веток пошел желтый дым, они извивались, вертелись, дымились, вскипали жидкостью. Пищал, клокоча пеной и испаряясь, сок, – смертный вопль древнего зла.

Люди закрыли уши. Дым из плетей пошел гуще, и через минуту терновник лежал неподвижно, и только плавали в солнечных лучах пепел и почерневшие ниточки. Над головами, вызывая кашель и слезы, медленно колыхался желтый дым, потом он рассеялся, и собрание недоверчивым шепотом встретило явление обугленного трупа тернового побега.

– Посмотрите! – крикнул Скацз. – Подойдите и убедитесь! Не увидите – не поверите!

Близко подошли немногие, но генерал подошел, бесстрашно наклонился. И сказал, как громом пораженный:

– Семян нет. – Взгляд расширенных глаз обернулся ко мне. – Должны быть семена!

Его слова отдались по собранию. Семян нет. Семян нет .

Чудо! Поражающее, как молния.

Мэр засмеялся, и вошли слуги с кубками вина. Скацз хлопнул меня по спине, а люди из богатейших купеческих домов вышли вперед – посмотреть на очищенную почву. И тут Скацз снова обратился к людям:

– Демонстрировать дальше?

Все захлопали, затопали ногами. Я вновь зарядил балантхаст, радуясь возможности еще раз продемонстрировать чудо спасения. Огляделся в поисках другого побега терна, но ни одного не увидел.

– Как же демонстрировать? – спросил я.

– Неважно, – ответил Скацз. – Зажигай просто так.

Я заколебался.

– Немного показухи не повредит, – сказал мне мэр. – Пусть увидят сияние.

– Но он не может стрелять просто так. Надо к чему-то подсоединить. Хотя бы к какому-нибудь клочку земли.

– Вот, – сказал Скацз, снимая что-то с рукава. – Можешь попробовать на этом.

Он пробормотал что-то себе под нос, и вдруг я учуял магию. Аромат был не таков, как от целительной магии, которую я вечером выплеснул на Джайалу. Это было что-то особенное, яркое, как колокольчик на летнем солнце, липкое, как мед. Скацз вложил мне в руку сложенный кусок пергамента.

– Положи это в камеру своего балантхаста. Отлично должно гореть.

На пергаменте держался след запаха колокольчикового меда – от магии.

Мне не хотелось. Я не знал, что он задумал. Но мэр кивал, а меня окружало собрание, и все великие имена и влиятельные дома на меня смотрели, и мэр жестом велел продолжать.

– Давай, алхимик. Покажи нам свой гений. Публика от тебя в восторге, продемонстрируй, как эта штука стреляет по своей воле.

Никогда не перестану сожалеть, что я послушался его.

Подняв сопла так, чтобы они смотрели в воздух, я зажег спичку. Заговоренный пергамент, мелия и все собранные ингредиенты исчезли в брюхе балантхаста, и он взревел.

Из сопел вырвалось синее пламя – длинный, рассыпающий искры язык. И с ним повалил желтый дым. И еще кое-что: липкое дыхание начиненного магией пергамента, который дал мне Скацз. Яркость цветка, ставшая летучей в брюхе балантхаста, теперь выпущенная в виде дыма.

Стоящий рядом со мной Скацз засветился неземным синим ореолом, резким и отчетливыми. Но не только он. И мэр. И его дворецкий. Я посмотрел на свои руки – да, я тоже.

Дымы разряженного балантхаста клубились по комнате, и один за другим начинали светиться люди. Генерал. Толстый купец-ювелир. Его жена. Женщины в юбках. Мужчины в вышитых жилетах. Но ярче всего светились залитые синим черты лица Скацза.

– Ты был прав, – сказал ему тихо мэр. – Посмотри-ка на нас на всех.

Все оглядывали друг друга, дивились на многих и многих, сияющих неземным огнем, ахая при виде этой нечеловеческой красоты.

– Ты был прав, алхимик, – улыбнулся мне Скацз. – Мелия любит магию. Она льнет к ее памяти, как дитя к юбке матери.

– Что вы сделали? – спросил я.

– Сделал? – Скацз оглянулся с довольным видом. – Да ничего. Добавил к твоей мелии чуть-чуть иллюминации. Соединились твоя тонкая алхимия и мое простенькое заклинание. Правда, прекрасный эффект?

В коридорах загремели сапоги, залязгала сталь. Из-за белых колон, из-под арок вышли стражники – люди в чешуйчатой броне, а за ними слышался еще топот.

– Взять их! – крикнул Скацз. – Все, кто светится, – использовали магию. Всех до единого! Кто не из людей мэра, тот предатель.

Поднялся рокот протеста. Те, кто не светился, шарахнулись от тех, кто ярко горел.

Генерал выхватил меч:

– Измена? Вот почему ты нас здесь собрал?

Еще несколько людей последовало его примеру.

– К сожалению, полководец, даже на вас распространяется закон, – сказал мэр. – Вы использовали магию, что безусловно запрещено. Если у вас есть оправдания, вас выслушает магистрат… – он замолк. – О небо! Кажется, и магистрат виновен. – Он махнул рукой стражникам: – Взять всех.

Генерал взревел. Подняв меч, он бросился к мэру, но стражники навалились на него, как стая волков на быка. Залязгала сталь, один из стражников отшатнулся и рухнул. Из путаницы клинков, шатаясь, выступил генерал, истекая кровью из полудюжины ран. Секунду мне казалось, что он бросится к нам, но он рухнул, растянувшись на мраморе, однако при этом тянулся к мэру. Скребя, как жук лапами, оставляя за собой темную кровавую полосу.

Мэр с отвращением смотрел на его тщетные попытки.

– А вообще-то – убейте всех на месте. Мы знаем, что они задумывали.

Стражники взвыли. Сливки городского общества дрогнули – мало кто из них был вооружен. Они разбегались, как овцы, метались по галерее, пока их не догоняли стражники и не обрывали их мольбы ударами мечей. Наконец крики смолкли.

Я стоял посреди этой бойни, вцепившись в балантхаст.

Мэр махнул стражникам:

– Убрать тела. А потом идите и конфискуйте их дома и лавки. – И громче: – Обращаюсь к тем, кто уцелел: имущество предателей будет продано с торгов, как велит обычай. Вы, доказавшие свою верность, на этом выиграете.

Он хлопнул Скацза по спине:

– Отлично сработано, магистр. Вдохновенно, я бы сказал. – Его взгляд упал на меня, тоже светящегося синим. – Да, очень жаль. Кажется, магистр был прав во всем. Он сказал мне, что учуял от тебя запах магии, а я ему не поверил. Но вот ты стоишь тут и светишься, как лампа.

Я попятился, прижимая к груди балантхаст:

– Ты сам Князь Демонов!

– Не говори глупостей. Таказу совершенно незачем бороться с терновником. – Стражники хватали тела и стаскивали их в кучи, оставляя на полу кровавые мазки. Мэр посмотрел на кровь: – Пошлите кого-нибудь сюда вымыть пол, не оставлять же грязь. – Он осмотрелся. – Куда делся мой дворецкий?

Скацз кашлянул:

– Боюсь, он пострадал в общей бойне.

– А! – Мэр поморщился. – Некоторое неудобство. – Он снова вернулся ко мне. – Ну ладно. Давайте возьмем прибор.

Он протянул руки.

– Я никогда бы…

– Дай сюда.

Я смотрел на него, переполненный ужасом от того, что он сделал. Что я для него организовал. И резко поднял балантхаст над головой.

– Нет! – крикнул Скацз, бросаясь вперед.

Поздно. Я швырнул балантхаст на пол.

Разлетелись стеклянные вакуумные камеры. Брызнули по мраморному полу алмазные фрагменты. Тонкие латунные и бронзовые детальки гнулись и с треском ломались. Я схватил самый большой из обломков и швырнул прочь наотмашь. Он зазвенел по полу, разваливаясь на части, пока не остановился в крови своих жертв.

– Дурак!

Скацз схватил меня, рукой зажал мне горло и надавил вниз. Синее свечение на нем стало ярче, потекла магия. Мое горло, сжимаемое силой и ненавистью Скацза, стало закрываться.

– Иди к предателям! – сказал он.

Горло закрылось, я перестал дышать. Даже крикнуть не мог – воздух не шел через губы. Этот человек был силен, и ему даже не требовалась чернильная страница, чтобы наколдовать такое зло.

Тьма.

И вдруг – свет.

Я дышал. Лежал на плитах и вдыхал воздух внезапно освобожденным горлом. А надо мной склонился магистр Скацз.

Его рука лежала у меня на груди, осторожно нажимая. И в то же время я ощущал все его пальцы у себя под ребрами – он сжимал мне сердце. Я попытался ударить его по руке, отбить ее в сторону – Скацз сжал пальцы, смиряя пульс моей крови. Я прекратил сопротивление.

Мэр стоял над нами, пристально наблюдая.

– Мэр напомнил, что ты слишком талантлив, чтобы пускать тебя в расход, – сказал Скацз и снова сжал мне сердце. – Я искренне надеюсь, что его вера в тебя оправдается.

Внезапно он отпустил меня, выпрямился и махнул стражникам:

– Отведите нашего друга в подземелье, пока мы не найдем для него подходящую мастерскую. – Он перевел взгляд на разбитый балантхаст. – Его ждет многочасовая работа.

Я прохрипел:

– Нет. В этой кровавой бане. Не участвую и не буду.

Скацз пожал плечами:

– Участвуешь. И будешь, никуда не денешься.