Онлайн чтение книги Чисто английское убийство An English Murder
XIV. Последствия оттепели

— Прежде всего вы должны были рассказать это мне, — сурово сказал Роджерс.

— Да, мистер Роджерс, — смиренно ответил Бриггс, — теперь я это понимаю. Но я так привык помалкивать об этом, что привычка эта стала, так сказать, моей второй натурой. Я считал, что это касается только меня и мистера Роберта, больше никого. Понимаете?

— Вполне. Вы считали, что он должен был обо всем рассказать отцу и открыто признать вашу дочь своей женой?

— Вот именно, мистер Роджерс.

— И вы угрожали, что если он так не поступит, это приведет к неприятным последствиям?

— Я не люблю употреблять слово «угрожать», мистер Роджерс. Поговорили мы несколько резковато, это я признаю. А что касается угроз — ну что я смог бы сделать? В худшем случае я рассказал бы об этом его светлости, но он был очень плох, и я боялся, что он не перенесет такого удара.

— А вы очень любили лорда Уорбека?

Дворецкий молча кивнул.

— И не особенно его сына?

— Он поступил не по-джентльменски, мистер Роджерс, это факт.

— Может быть, вы предпочли скорее убить сына, чем нанести удар хозяину?

— Да разве вы не поняли, каким ударом для него была смерть мистера Роберта, упокой, Господи, его душу! — воскликнул Бриггс.

Сыщик ничего не ответил. Он подошел к окну и стал смотреть на двор. Дождь стучал по стеклам, огромная глыба снега соскользнула с крыши и с грохотом рухнула на землю.

— Вскорости вам представится удобный случай дать объяснения маркширской полиции, — сказал он. — Ладно, Бриггс, вы можете подписать свои показания и идти. Пожалуй, будет лучше, если я сниму показания и с вашей дочери, чтобы представить дело во всей полноте. — Вид у него был очень усталый и подавленный.

— Хорошо, мистер Роджерс, я сейчас же пошлю миссис Уорбек к вам.

— Кого? Ах да! Совсем позабыл. А теперь скажите мне еще вот что: если дождь скоро перестанет, как вы думаете, когда к нам доберутся?

— Все зависит от Диддера, мистер Роджерс.

— От чего?

— От Диддера — от речки, которая отделяет нас от деревни. Последний раз, когда выпал такой снег — это было еще во времена старого лорда, — так когда начало таять, мы из-за разлива были отрезаны целых три дня. Но в нынешнее время, когда завелись все эти отделы по охране природы, планы осушения и всякое такое, речка мелеет гораздо быстрей, чем бывало. И то сказать, его светлость постоянно жалуется, то бишь жаловался, что в округе загубили рыболовство. Сам-то я рассчитываю, что мы восстановим связь с округой завтра.

— Завтра! — повторил сержант. Он опять отвернулся к окну, так что Бриггс не мог видеть выражения его лица. Но спина выдавала его. Его рослая фигура вся как-то осела, широкие плечи потеряли свои прямые, уверенные очертания. На светлом фоне окна вырисовывался силуэт человека побежденного, приунывшего в ожидании завтрашнего дня, когда он должен будет передать своим коллегам дело, в котором потерпел неудачу.

Начавшийся дождь принес обитателям Уорбек-холла блаженное чувство облегчения. Они собрались у окна в столовой и смотрели, как белый мир за окном менялся у них на глазах. Гладкую пелену, которая покрывала лужайки и куртины, испещрили темные дырочки. Округлые пригорки снега превращались в кусты роз. В каждой ямке образовалась темная лужица, которая становилась все шире и глубже. Воздух был наполнен журчанием воды, каскадами низвергавшейся прямо из водосточных желобов.

— Трубы еще забиты снегом, — заметил сэр Джулиус. — Чердаки зальет. — Но он не пошевельнулся.

— Надеюсь, что в архив вода не попадет, — сказал д-р Ботвинк. — Если бы что-нибудь случилось с рукописями, это было бы большим несчастьем для науки. — Но эта мысль не смогла оторвать его от окна.

— Ну разве не чудесный вид? — прошептала миссис Карстерс. — Нехорошо говорить так после всего, что случилось, но в эту минуту я чувствую себя почти счастливой.

— Довольно парадоксально, — заметил д-р Ботвинк. — Теперь, когда весь видимый мир уходит под воду, я чувствую себя так, как должны были чувствовать себя пассажиры Ноева ковчега, когда вода начала спадать. — Вздохнув, он добавил: — Как жаль, что в отличие от них мы вернемся не в мир, где все живое вымерло, а в мир, густо населенный любопытными особями, которые забросают нас вопросами, на которые мы пока не знаем ответа.

Выражение лица сэра Джулиуса говорило, что более неуместное замечание трудно сделать. Оно вернуло всех к неприятной реальности, и разговор замер.

Некоторое время все еще стояли, восхищенно глядя, как снег рассыпался, словно песочный домик под натиском набегающего прилива. Потом Камилла громко зевнула.

— Боже мой, как я устала, — сказала она. — Пойду к себе в комнату и лягу. Теперь, пожалуй, я смогу заснуть.

Вскоре после ее ухода трое оставшихся наблюдателей заметили, что небо значительно посветлело. Облака поредели, дождь уж не лил, а моросил, и даже проглянуло бледное, унылое солнце.

— Я выйду пройтись, — вдруг объявил сэр Джулиус.

— Пройтись! — воскликнула миссис Карстерс. — Но это невозможно, сэр Джулиус!

— Ерунда! Нельзя же век сидеть здесь взаперти. Я хочу подышать свежим воздухом.

— Вы провалитесь по колено в воду раньше, чем пройдете хоть два шага, — возразила миссис Карстерс.

— А я раздобуду болотные сапоги. Бриггс знает, где их найти. Конечно, я буду держаться подъездной аллеи. Если смогу, пойду по направлению к деревне. Может быть, мне даже удастся перейти через мост, и тогда я смогу послать за помощью. Что ни говори, а попытаться стоит. На худой конец поразомнусь немного.

— Но вы будете осторожны? — сказала с беспокойством миссис Карстерс. — После всего случившегося у нас просто не хватит сил вынести еще… — голос у нее задрожал, — еще одно несчастье. И потом — ваша жизнь нужна родине.

— Я не ребенок, сам знаю, что делать, — сказал сэр Джулиус уверенно. — А, Бриггс, вот и вы!

— Да, сэр Джулиус, я пришел убрать после завтрака. Я очень задержался, но…

— Не беда. Я собираюсь прогуляться — пожалуйста, найдите мне болотные сапоги его светлости. Те, что повыше…

Они вместе вышли из столовой.

— Похоже, что к новому лорду Уорбеку снова вернулись веселье и энергия, — сказал д-р Ботвинк, когда они ушли. — Несомненно, это реакция. Кстати, мадам, я заметил, что вы, обращаясь к нему, по-прежнему называете его «сэр Джулиус». Это правильно?

— Совершенно правильно — до похорон.

— Благодарю. В таких делах есть нюансы, которые иностранцу нелегко понять.

— По-моему, очень жаль, что вы, иностранцы, так много занимаетесь тем, что в нашей стране устарело, — строго сказала миссис Карстерс. — Кажется, я уже раньше в разговоре с вами подчеркивала, что мы живем в передовом, демократическом государстве, гораздо более передовом во всем существенном, нежели какое-либо из ваших так называемых демократических государств. Такие вещи, как титулы и пэрства, всего лишь любопытные пережитки старины, не более, так что было бы гораздо лучше, если б вы занимались изучением, к примеру, нашей непревзойденной системы социального благосостояния, а не ломали себе голову над тем, какое обращение и когда нужно употреблять.

— Благодарю за урок, — сказал д-р Ботвинк смиренно. — Конечно, мне известно, что Англия во многих отношениях приблизилась к равноправию. Интересно, и в данный момент, пожалуй, будет уместно заметить, что совсем недавно вы отменили закон, по которому пэров судят за убийство совершенно иначе, чем простых смертных. Тем не менее человеку постороннему, вроде меня, например, представляется, что в некоторых отношениях вас еще мертвой хваткой держит прошлое. Я наткнулся на крайне интересный пример как раз сегодня утром. Не угодно ли будет… — Д-р Ботвинк вдруг осознал, что обращается к пустой комнате. Он вздохнул и отвернулся. Через несколько минут он опять подымался по крутой лестнице в архив, где его ждало неизменное прошлое со всеми своими сокровищами.

В старой шляпе для рыбной ловли, принадлежавшей его кузену, в слишком длинном и широком для него макинтоше и в болотных сапогах, натянутых на грубые башмаки, Джулиус продвигался по подъездной аллее. Серая слякоть перемежалась с островками мокрого снега, в которые он проваливался по колено. Стоки были забиты снегом, на месте канав образовались огромные желтые лужи. Дорога к ферме, куда он направлялся, вела под гору, так что фактически он почти все время спускался по руслу мелкого, но стремительного потока. С правой стороны дороги тающий снег стекал с откоса множеством ручейков, которые уже вырыли глубокие борозды в гравии, покрывавшем аллею. Слева избыток воды стекал вниз, превращая луг в трясину. Снег таял с поразительной быстротой. Справа на склоне уже виднелось два-три клочка обнаженной земли. Сэра Джулиуса удивило, почему они коричневого, а не зеленого цвета, пока, подойдя ближе, он не увидел, что это не голая земля, а орда изголодавшихся кроликов, набросившихся на первую показавшуюся из-под снега травку.

Шагать в таком тяжелом облачении было нелегко, но сэр Джулиус неплохо продвигался до тех пор, пока не завидел слева фермы. Он не стал пробиваться, а взял направление прямо вперед, к деревне. Когда он проходил мимо, во двор фермы вышел человек и что-то ему крикнул. Сэр Джулиус махнул ему рукой и пошел дальше, не обратив на окрик внимания. От непривычного для него напряжения он весь вспотел и лицо у него побагровело. Если он вышел для того, чтобы глотнуть свежего воздуха, то своей цели он уже достиг; но он упорно стремился вперед, как будто от этого зависела его жизнь.

Обогнув забор фермы, он увидел перед собой небольшой пригорок, за которым, как он знал, дорога идет вниз к реке и дальше за ней, к деревне. И тут он понял, что кричал ему человек на ферме. За последние два дня ветер намел перед склоном высокий сугроб, и именно здесь, еще до оттепели, работники с фермы пытались пробить дорогу в мир. Джулиусу пришлось идти по узкому проходу между снежными стенами выше человеческого роста. Из-под основания стен сочилась вода, но сами они были крепкие и плотные, не поддающиеся перемене температуры. Но протоптанный ногами работавших здесь людей снег превратился в лед, и было скользко. Вскоре сэр Джулиус дошел до того места, где работа была прекращена. И тут-то и начались неприятности. Перед ним оказалась стена снега — не такая уж высокая, самое большее три-четыре фута, — но совершенно отличная от тех искусственных стен, мимо которых он только что прошел, — стена, на которую невозможно было взобраться и сквозь которую невозможно было пройти.

Министр финансов с поразительной решимостью пошел на штурм этого препятствия. Сделав первый шаг, он погрузился в снег почти до верха сапога, сделав второй, он чуть не потерял сапог, увязнув в снегу. Но он упорствовал. Взмахивая руками, чтобы сохранить равновесие, мокрый снаружи и изнутри, он погружался в мягкую, липкую массу. Это было все равно что идти по клею. Некоторое время ему казалось, что невозможно сдвинуться с места. Потом, когда он, отчаянно барахтаясь, подался вперед, он нащупал ногой комок твердого снега, который удержал его. С этого момента стало легче. Ему казалось, что он пробивается уже целую вечность, но наконец он добрался до конца прохода. По обе стороны появились знакомые колья ограды, окаймляющей подъездную аллею. Он, шатаясь, поднялся на несколько последних ярдов и, задыхаясь, с торжеством выпрямился.

Сэр Джулиус вытер мокрым носовым платком струившийся по лицу пот. Перед глазами у него плясали круги, и он не сразу разглядел открывшийся перед ним вид. Прямо перед ним, менее чем в полумиле, лежала деревня. Он видел окруженную деревьями норманнскую башню церкви на небольшом холме, откуда в прошлую ночь доносился звон колоколов. Под лучами склонявшегося к закату солнца золотой флюгер так ярко сверкал в воздухе, прозрачном после дождя, что казалось, до него рукой подать. Но между сэром Джулиусом и деревней лежала мутная полоска воды, темную поверхность которой испещряли белые пятна — глыбы снега, смытые с берегов и унесенные вздувшимся ручьем. Двойной ряд подстриженных ив отмечал границы русла, но на добрую сотню ярдов по обе стороны от линии деревьев разлив образовал грязные озера. Прямо перед собой сэр Джулиус видел горбатый мост, через который шла дорога в деревню; сам мост не был затоплен, но последний участок подъездной аллеи, пересекавший прибрежный луг, исчез под водой.

Сэр Джулиус произвел оценку обстановки. Он мог составить себе довольно точное представление о глубине воды по ограде с обеих сторон; насколько он мог судить, вода поднялась на фут-два, не больше. Очевидно, вода пришла сверху, где оттепель началась на несколько часов раньше, чем в долине. Недавно прошедший дождь не мог вызвать такого разлива. Но тающий снег стекал в долину тысячей потоков и ручейков. Значит, Диддер мог разлиться еще больше. Если не переправиться сейчас, можно остаться отрезанным надолго. Глубоко вздохнув, сэр Джулиус сошел по склону, и при каждом шаге в сапогах у него хлюпала вода. Как он и ожидал, в нескольких ярдах от моста вода дошла ему до колен. Но течение оказалось гораздо сильнее, чем он рассчитывал. Обломки и мусор почти забили проход под мостом, и оттого сильный поток воды устремился на берег. По мере того как сэр Джулиус подымался, ему становилось все труднее идти прямо вперед. Он не догадался взять с собой палку, и теперь, почти у цели, он чувствовал, как вода сбивает его с ног. Но под ногами у него была твердая почва, сапоги не пропускали воды и, наклонясь в сторону, обратную течению, он ухитрялся сохранять равновесие.

И вдруг совершенно неожиданно он угодил левой ногой в глубокую яму. Когда холодная вода полилась за голенище, он вздрогнул. У него мелькнула мысль, что вода подмыла аллею. Судорожным усилием он перенес правую ногу вперед и нащупал вполне досягаемую точку опоры. Осторожно вытащил из ямы увязшую левую ногу и поставил ее рядом с правой. Вот когда он пожалел, что не захватил палку! В грязной воде невозможно было разглядеть, что под ногами. Но с другой стороны, возвращаться было так же опасно, как идти вперед. Мост соблазнительно высился в нескольких шагах от него. Очень осторожно, продвигаясь каждый раз лишь на несколько дюймов, сэр Джулиус начал приближаться к мосту.

Он прошел не больше ярда, когда усыпанная гравием поверхность ушла у него из-под ног. Сэр Джулиус упал навзничь. Голова его возвышалась над водой, но туловище погрузилось в воду. В тот же самый момент ноги его оторвались от земли и всплыли на поверхность, так что воздух в сапогах превратил их в самую плавучую часть его тела. Никакими силами он не мог теперь встать на ноги. Оглушенный ревом взбешенной воды, он беспомощно смотрел, как два баллона на его ногах описали в водовороте круг и понеслись по течению, волоча за собой тяжелый, насквозь промокший и медленно прогружающийся на дно тюк, который — как он вдруг с ужасом понял — в действительности был сэром Джулиусом Уорбеком, членом парламента, ныне обретающимся в обозримом расстоянии от смерти.

Вдруг он почувствовал острую боль в правой подмышке. На секунду у него мелькнула смутная мысль, что такие неведомые науке ощущения и должен испытывать утопающий, но тут же он осознал, что его просто куда-то тянут. Он увидел, что уже не плывет по течению, а быстро передвигается поперек его. С трудом подняв голову, он обнаружил, что его тянет толстая палка, гнутая ручка которой твердо зацеплена за его подмышку. Другой конец палки находился в руках сержанта Роджерса, который, удобно устроившись на мелком месте, подтягивал сэра Джулиуса к берегу; при этом он куда меньше волновался, чем рыболов, вытаскивающий лосося.

Вымокший, жалкий, потерявший дар речи, министр финансов дал поставить себя на ноги. Все еще молча он позволил отвести себя на сухое место и стоял дрожа, пока Роджерс стаскивал с него сапоги и выливал из них воду. Еще более ужасный момент наступил тогда, когда эти провонявшие, липкие вещи пришлось надеть снова. В этот момент министр снова обрел дар речи.

— Роджерс, — сказал сэр Джулиус, прыгая на одной необутой ноге, — я очень вам обязан.

— Не за что, сэр, — невозмутимо ответил сержант. — В конце концов, это моя работа. — Он поддержал сэра Джулиуса своей ручищей и добавил: — Не допусти я такой грубой промашки в работе, вы бы вообще здесь не появились. Позвольте, сэр. — Он нагнулся, чтобы завязать ему шнурок башмака.

— По-моему, вы весьма успешно справились с обязанностями, вызволив меня, — заметил сэр Джулиус, обращаясь к нагнувшейся спине.

Сержант поднял голову, весь красный от напряжения.

— Моя служба, сэр, — сказал он строго, — это смотреть за вами. Вот зачем я здесь. Не увлекись я, так сказать, делом, которое, в сущности, подлежит ведению маркширской полиции, я никогда не допустил бы, чтобы вы попали в такой переплет. Теперь, сэр, если вы готовы, давайте вернемся поскорее домой. Возьмите меня под руку, и пойдем как можно быстрее. Чем раньше вы скинете с себя все эти вещи, тем лучше.

Мокрые, они побрели рука об руку назад. По дороге сержант Роджерс позволил себе еще раз коснуться пережитого приключения.

— Я буду благодарен, сэр, — сказал он, — если вы не доведете до сведения Особого отдела о случившемся. Мне не хотелось бы, чтобы там считали, что я пренебрег своими обязанностями, позволив вам выйти в такой день.

— Я сделаю все, что вам хочется, — сказал сэр Джулиус. — Но, черт возьми, я же не грудной младенец. Я вправе выйти погулять один, если хочу. Если бы я утонул, это была бы моя вина.

— Вина ваша, сэр, а отвечать мне. Вот о чем вы забываете. А что, если б вы не утонули? Для меня это, может быть, было бы еще хуже. Что, если б вы завтра явились на Даунинг-стрит без меня? Мне пришлось бы потом давать уйму неприятных объяснений.

— Вы правы, — сказал сэр Джулиус смиренно. — Извините, Роджерс, это было эгоистично с моей стороны.

— Позвольте спросить, сэр Джулиус, ради интереса: вы на Даунинг-стрит направлялись?

Продрогший и измученный, сэр Джулиус все же улыбнулся.

— Конечно! — уверил он своего спутника. — На Даунинг-стрит. Уверяю вас, я не собирался скрываться от правосудия, Роджерс.

— А! — сказал сыщик По его тону нельзя было сказать, поверил он министру или нет. — Сейчас это меня интересует чисто теоретически, просто мне любопытно было узнать.