Онлайн чтение книги Аня и Долина Радуг Rainbow Valley
ГЛАВА 32. Два упрямых человека

Возвращаясь домой из Инглсайда после очередного урока музыки, Розмари Уэст свернула к маленькому родничку в Долине Радуг. Она не была там все лето; этот красивый уютный уголок больше не манил ее к себе. Дух ее юного возлюбленного теперь уже никогда не приходил на свидание, а воспоминания, связанные с Джоном Мередитом, были слишком горькими и болезненными. Но на этот раз, случайно оглянувшись, она увидела Нормана Дугласа, который легко, как подросток, перескочил через старую каменную ограду сада Бейли, и решила, что он направляется на холм. Если бы он нагнал ее, пришлось бы идти домой вместе с ним, а ей этого не хотелось. Так что она сразу свернула за окружавшие родник клены, надеясь, что Норман не заметил ее и пройдет мимо.

Однако Норман заметил ее; более того, она-то и была ему нужна. Ему уже давно хотелось поговорить с Розмари, но она, казалось, избегала его. Ей никогда не нравился Норман Дуглас. Его хвастливость, вспыльчивость, шумная веселость раздражали ее. В юности она не раз удивлялась, как Эллен может находить его привлекательным. Норман Дуглас отлично знал о том, как относится к нему Розмари, но ее неприязнь вызывала у него лишь довольную усмешку. Нормана ничуть не тревожило то, что он кому-то не нравился. У него никогда даже не возникало в таких случаях ответной неприязни, поскольку он воспринимал подобное отношение к себе как вынужденный комплимент. Он считал Розмари прекрасной девушкой и хотел стать ей замечательным, щедрым зятем. Но, чтобы получить эту возможность, ему было совершенно необходимо поговорить с ней, а потому, увидев от дверей гленского магазина, как она выходит из ворот Инглсайда, он тут же решил перехватить ее на пути через долину.

Розмари в задумчивости сидела на кленовой скамье, где в один памятный для нее вечер почти год назад сидел Джон Мередит. Под бахромой папоротников поблескивали и покрывались рябью воды крошечного родничка. Сквозь свод зеленых ветвей падали на землю рубиново-красные отблески заката. Возле кленовой скамьи цвели великолепные высокие астры. Этот укромный уголок долины был таким же призрачным, волшебным и эфемерным, как какое-нибудь убежище фей и дриад в лесах древности. В следующую минуту в него, мгновенно разрушив и уничтожив все его очарование, ворвался Норман Дуглас, личность которого, казалось, поглотила само это место, так что там не было уже ничего, кроме Нормана Дугласа, большого, рыжебородого, самодовольного.

— Добрый вечер, — холодно сказала Розмари, вставая с кленовой скамьи.

— Добрый, девочка. Сиди… сиди. Я хочу с тобой поговорить… Помилуй, девочка, что ты на меня так смотришь? Я не собираюсь тебя съесть — я поужинал. Садись и будь полюбезнее.

— Я и отсюда вас отлично услышу, — сказала Розмари.

— Разумеется, услышишь, девочка, уши-то у тебя есть. Я просто хотел, чтобы тебе было поудобнее. Когда ты так стоишь, кажется, что тебе ужасно неудобно. Ну, сам я, во всяком случае, присяду.

И Норман сел на то самое место, где однажды сидел Джон Мередит. Контраст между этими двумя мужчинами был таким забавным, что Розмари боялась, как бы не разразиться нервным смехом. Норман отбросил в сторону шляпу, положил громадные красные ручищи на колени и поднял на нее лукаво поблескивающие глаза.

— Ну же, девочка, не будь такой высокомерной, — сказал он заискивающе. Норман мог быть очень вкрадчивым, когда этого хотел. — Давай поговорим разумно и по-дружески. Я тебя хочу кое о чем попросить. Эллен говорит, что она не хочет просить тебя об этом, так что придется мне.

Розмари потупила глаза и смотрела на родник, который, казалось, уменьшился до размеров капли росы. Норман уставился на нее в отчаянии.

— Черт побери все на свете! Могла бы хоть немного помочь человеку! — воскликнул он.

— Что я должна помочь вам сказать? — презрительно спросила Розмари.

— Ты это знаешь не хуже меня, девочка. Не принимай ты такой трагический вид. Неудивительно, что Эллен боялась обратиться к тебе с просьбой. Слушай, девочка, мы с Эллен хотим пожениться. Ясно сказано, правда? Поняла? А Эллен говорит, что не может выйти за меня, пока ты не освободишь ее от какого-то дурацкого обещания. Ну давай, освободи ее, пожалуйста. Согласна?

— Да, — сказала Розмари.

Норман вскочил и схватил ее за руку, которую она неохотно позволила пожать.

— Отлично! Я знал, что ты так поступишь… я и Эллен это говорил. Я знал, что все займет лишь минуту. Ну, девочка, иди домой и скажи об этом Эллен. Через две недели мы сыграем свадьбу, и ты переедешь и поселишься с нами. Мы не оставим тебя куковать на этом холме в одиночестве… не бойся. Я знаю, ты меня терпеть не можешь, но, Бог ты мой, до чего будет забавно жить бок о бок с кем-то, кто меня не переносит. Жизнь станет веселей. Эллен будет меня поджаривать, а ты — замораживать. Мне ни единой минуты скучать не придется.

Розмари не снизошла до того, чтобы начать объяснять ему, что ничто не заставит ее поселиться в его доме. Так что он стремительно зашагал назад в Глен, сияя радостью и самодовольством, а она медленно направилась вверх по холму к своему дому. Она предвидела такое развитие событий еще тогда, когда, вернувшись из Кингспорта, обнаружила, что Норман Дуглас стал частым вечерним гостем в их доме. Ни она, ни Эллен никогда не упоминали его имя в разговорах между собой, но само это нежелание говорить о нем казалось особенно значительным. Не в характере Розмари было томиться чувством обиды, иначе ей было бы очень горько. С Норманом она держалась сухо, с холодной вежливостью, и ни в чем не изменила своего отношения к Эллен. Но Эллен второе ухаживание Нормана не приносило особого удовольствия.

Она ходила по саду в сопровождении Сент-Джорджа, когда Розмари вернулась в тот день домой. Сестры встретились на дорожке, обсаженной далиями. Сент-Джордж сел прямо на гравий между ними и грациозно обвернул белые лапы блестящим черным хвостом с равнодушием откормленного, воспитанного, ухоженного кота.

— Ты когда-нибудь видела такие далии? — спросила Эллен с гордостью. — Лучше всех, какие у нас были в прошлые годы.

Розмари никогда не нравились далии. Их присутствие в саду было ее уступкой вкусу Эллен. Она обратила внимание на одну из них, огромную, в красных и желтых пятнышках, гордо возвышавшуюся над всеми остальными.

— Этот цветок, — сказала Розмари, указывая на далию, — точь-в-точь как Норман Дуглас. Они вполне могли бы быть близнецами.

Чернобровое лицо Эллен вспыхнуло ярким румянцем. Она восхищалась этим цветком, но знала, что у Розмари он не вызывает восторга, так что никакого скрытого комплимента в ее словах не было. Но она не посмела рассердиться… бедная Эллен не смела сердиться ни на что в ту минуту. К тому же это был первый случай, когда Розмари упомянула имя Нормана в разговоре с ней. Эллен чувствовала, что это предвещает нечто большее.

— Я встретила Нормана Дугласа в долине, — продолжила Розмари, прямо глядя на сестру, — и он сказал мне, что вы с ним хотите пожениться… если я дам тебе разрешение.

— Ну? Что же ты ответила? — спросила Эллен.

Она очень старалась, чтобы слова звучали естественно и небрежно, но ничего не вышло. У нее не хватило духа взглянуть в глаза Розмари. Она не отрывала взгляда от гладкой спины Сент-Джорджа, и ей было страшно. Сейчас Розмари скажет, что дала согласие… или не дала. Если дала, то ей, Эллен, будет так стыдно и так совестно, что она пойдет под венец с чувством ужасной неловкости. Если же нет… что ж, она однажды уже научилась жить без Нормана Дугласа… но урок уже забылся, и теперь она чувствовала, что ей никогда не выучить его заново.

— Я сказала, что, насколько это касается меня, вы вольны пожениться, как только захотите, — сказала Розмари.

— Спасибо. — Эллен все еще не отводила глаз от спины Сент-Джорджа.

Выражение лица Розмари смягчилось.

— Надеюсь, ты будешь счастлива, Эллен, — добавила она негромко.

— О, Розмари, — Эллен подняла глаза и огорченно взглянула на сестру, — мне так стыдно… я этого не заслужила… после всего, что я наговорила тебе…

— Не будем вспоминать об этом, — торопливо и решительно сказала Розмари.

— Но… но, — упорствовала Эллен, — ты теперь тоже свободна… и еще не поздно… Джон Мередит…

— Эллен! — При всей своей кротости Розмари была способна вспылить, и в этот миг искра гнева вспыхнула в ее голубых глазах. — Ты окончательно потеряла рассудок? Неужели ты хоть на минуту можешь предположить, что я пойду к Джону Мередиту и смиренно скажу: «Сэр, простите, я передумала и очень надеюсь, что вы не передумали». Ты хочешь, чтобы я это сделала?

— Нет… нет… но немного… ободрить его… и он вернулся бы…

— Никогда. Он презирает меня… и справедливо. Больше не говори со мной об этом, Эллен. Я не обижаюсь на тебя… выходи замуж за кого хочешь. Но в мои дела не вмешивайся.

— Тогда ты должна переехать к Норману и жить со мной, — сказала Эллен. — Я не оставлю тебя здесь одну.

— Ты действительно считаешь, что я соглашусь переехать в дом Нормана Дугласа?

— Почему нет? — воскликнула Эллен, не без гнева, несмотря на пережитое унижение.

Розмари рассмеялась.

— Эллен, мне казалось, у тебя есть чувство юмора. Ты можешь представить меня в его доме?

— Не понимаю, почему нет. Его дом достаточно велик — у тебя была бы своя половина… он не стал бы вмешиваться в твою жизнь.

— Эллен, тут и думать не о чем. Не поднимай больше эту тему.

— Тогда, — сказала Эллен холодно и решительно, — я не выйду за него. Я не оставлю тебя здесь в одиночестве. Вот и все, что тут можно сказать.

— Что за глупости, Эллен!

— Не глупости. Таково мое твердое решение. Неужели ты думаешь, что сможешь жить здесь одна? За милю от ближайших соседей! Это нелепо! Если ты не хочешь переехать со мной к Норману, я останусь с тобой. Тут и спорить не о чем, так что даже не пытайся.

— Право спорить с тобой я предоставлю Норману, — сказала Розмари.

— С Норманом я разберусь. С ним я сумею справиться. Я никогда не стала бы просить тебя освободить меня от обещания… никогда… но мне пришлось объяснить Норману, почему я не могу выйти за него, а он сказал, что поговорит с тобой. Запретить ему я не могла. Не думай, что ты единственная в мире обладаешь чувством собственного достоинства. Я не собиралась оставить тебя здесь одну, после того как вышла бы замуж. И ты увидишь, что я могу так же твердо придерживаться принятого решения, как и ты.

Розмари, пожав плечами, отвернулась и вошла в дом. Эллен снова опустила взгляд на Сент-Джорджа, который ни разу не моргнул и не двинул ни одним усом за время всей беседы.

— Сент-Джордж, я готова признать, что без мужчин этот мир был бы скучен, но сейчас мне, право же, хочется, чтобы все они до одного вдруг исчезли. Только посмотри, сколько бед и хлопот принесли они нам, Джордж… совершенно разбили нашу прежнюю счастливую жизнь, Сент. Начал Джон Мередит, а завершил Норман Дуглас. И теперь им обоим предстоит оказаться навсегда преданными забвению. Норман — единственный мужчина, который согласен со мной, что германский кайзер — самый опасный человек на земле… но я не могу выйти замуж за этого разумного человека, так как моя сестра упряма, а я еще упрямее. Поверь мне, Сент-Джордж, священник вернулся бы, если бы она только пальцем пошевелила. Но она не хочет, Джордж… она никогда этого не сделает… она никогда даже не пошевелит пальцем… а я не смею вмешаться, Сент. Но я не буду дуться, Джордж. Розмари не дулась, так что я твердо намерена тоже не дуться, Сент. Норман будет рвать и метать, но так или иначе, Сент-Джордж, а все мы, старые дураки, должны перестать думать о браке. Ну что ж, как гласит старинное изречение, «отчаявшийся — свободен, надеющийся — раб», Сент. Так что пойдем домой, Джордж, и я утешу тебя блюдечком сливок. Тогда на этом холме будет хотя бы одно счастливое и довольное существо.