Онлайн чтение книги Аня в Стране чудес
Глава 11. КТО УКРАЛ ПИРОЖКИ?

Король Червей и его Королева уж восседали на тронах, когда они добежали. Кругом теснилась громадная толпа — всякого рода звери и птицы, а также и вся колода карт: впереди выделялся Валет, в цепях, оберегаемый двумя солдатами, а рядом с Королем стоял Белый Кролик, держа в одной руке тонкую трубу, а в другой пергаментный свиток. Посредине залы суда был стол, а на нем большая тарелка с пирожками: они казались такими вкусными, что, глядя на них, Аня ощущала острый голод. «Поскорее кончилось бы, — подумала она, — поскорее бы начали раздавать угощенье». Но конец, по-видимому, был не близок, и Аня от нечего делать стала глядеть по сторонам.

Ей никогда раньше не приходилось бывать на суде, но она кое-что знала о нем по книжкам, и теперь ей было приятно, что она может назвать различные должности присутствующих.

— Это судья, — сказала она про себя, — он в мантии ипарике.

Судьей, кстати сказать, был Король, и так как он надел корону свою на парик (посмотрите на картинку, если хотите знать, как он ухитрился это сделать), то, видимо, ему было чрезвычайно неудобно, а уж как ему это шло — посудите сами.

Рядом с Аней на скамеечке сидела кучка зверьков и птичек.

«Это скамейка присяжников», — решила она. Слово это она повторила про себя два-три раза с большой гордостью. Еще бы! Немногие девочки ее лет знают столько о суде, сколько она знала. Впрочем, лучше было бы сказать: «скамья присяжных».

Все двенадцать присяжников деловито писали что-то на грифельных досках.

— Что они делают? — шепотом спросила Аня у Грифа. — Ведь суд еще не начался, записывать нечего.

— Они записывают свои имена, — шепнул в ответ Гриф, — боятся, что забудут их до конца заседания.

— Вот глупые! — громко воскликнула Аня и хотела в возмущеньи добавить что-то, но тут Белый Кролик провозгласил: «Соблюдайте молчанье», и Король напялил очки и тревожно поглядел кругом, чтобы увидеть, кто говорит.

Аня, стоя за присяжниками, заметила, что все они пишут на своих досках: «Вот глупые!» Крайний не знал, как пишется «глупые», и обратился к соседу, испуганно хлопая глазами.

«В хорошеньком виде будут у них доски по окончании дела!» — подумала Аня.

У одного из присяжников скрипел карандаш. Переносить это Аня, конечно, не могла, и, улучив минуту, она протянула руку через его плечо и выдернула у него карандаш. Движенье это было настолько быстро, что бедный маленький присяжник (не кто иной, как Яша-Ящерица) никак не мог понять, куда карандаш делся. Он тщетно искал его — и наконец был принужден писать пальцем. А это было ни к чему, так как никакого следа на доске не оставалось.

— Глашатай, прочти обвиненье! — приказал Король.

Тогда Белый Кролик протрубил трижды и, развернув свой пергаментный список, прочел следующее:

— Обсудите приговор, — сказал Король, обращаясь к присяжникам.

— Не сейчас, не сейчас! — поспешно перебил Кролик. — Еще есть многое, что нужно до этого сделать.

— Вызови первого свидетеля, — сказал Король. И Белый Кролик трижды протрубил и провозгласил:

— Первый свидетель!

Первым свидетелем оказался Шляпник. Он явился с чашкой чая в одной руке, с куском хлеба в другой и робко заговорил:

— Прошу прощенья у Вашего Величества за то, что я принес это сюда, но дело в том, что я еще не кончил пить чай, когда меня позвали.

— Пора было кончить, — сказал Король. — Когда ты начал?

Тот посмотрел на Мартовского Зайца, который под руку с Соней тоже вошел в зал.

— Четырнадцатого Мартобря, кажется, — ответил он.

— Четырнадцатого, — подтвердил Мартовский Заяц.

— Шестнадцатого, — пробормотал Соня.

— Отметьте, — обратился Король к присяжникам, и те с радостью записали все три ответа один под другим, потом сложили их и вышло: 44 копейки.

— Сними свою шляпу! — сказал Король Шляпнику.

— Это не моя, — ответил Шляпник.

— Украл! — воскликнул Король, и присяжники мгновенно отметили это.

— Я шляпы держу для продажи, — добавил Шляпник в виде объяснения. — Своих у меня вовсе нет. Я — шляпник.

Тут Королева надела очки и стала в упор смотреть на свидетеля, который побледнел и заерзал.

— Дай свои показанья, — сказал Король, — и не ерзай, а то я прикажу казнить тебя тут же.

Это не очень подбодрило Шляпника. Он продолжал переступать с ноги на ногу, тревожно поглядывая на Королеву. В своем смущеньи он откусил большой кусок чашки вместо хлеба.

В ту же минуту Аню охватило странное ощущенье, которое сначала ее очень озадачило. И вдруг она поняла, в чем дело: она снова начала расти. Ей пришло в голову, что лучше покинуть зал, но потом она решила остаться, пока хватит места.

— Ух, Вы меня совсем придавили, — пробурчал Соня, сидящий рядом с ней. — Я еле могу дышать.

— Не моя вина, — кротко ответила Аня. — Я, видите ли, расту.

— Вы не имеете права расти здесь, — сказал Соня.

— Ерунда! — перебила Аня, набравшись смелости. — Вы небось тоже растете.

— Да, но разумным образом, — возразил Соня, — не раздуваюсь, как Вы.

И он сердито встал и перешел на другой конец залы.

Все это время Королева не переставала глазеть на Шляпника, и вдруг она сказала, обращаясь к одному из стражников:

— Принеси-ка мне список певцов, выступавших на последнем концерте.

Шляпник так задрожал, что скинул оба башмака.

— Дай свои показанья, — грозно повторил Король, — иначе будешь казнен, несмотря на твое волненье.

— Я бедный человек, Ваше Величество, — залепетал Шляпник. — Только что я начал пить чай, а тут хлеб, так сказать, тоньше делается, да и в голове стало сыро.

— Можно обойтись без сыра, — перебил Король.

— А тут стало еще сырее, так сказать, — продолжал Шляпник, заикаясь.

— Ну и скажи так! — крикнул Король. — За дурака, что ли, ты меня принимаешь!

— Я бедный человек, — повторил Шляпник. — И в голове еще не то случалось, но тут Мартовский Заяц сказал, что…

— Я этого не говорил, — поспешно перебил Мартовский Заяц.

— Говорил! — настаивал Шляпник.

— Я отрицаю это! — воскликнул Мартовский Заяц.

— Он отрицает, — проговорил Король, — выпусти это место.

— Во всяком случае, Соня сказал, что… — И тут Шляпник с тревогой посмотрел на товарища, не станет ли и он отрицать. Но Соня не отрицал ничего, ибо спал крепким сном. — После этого, — продолжал Шляпник, — я нарезал себе еще хлеба.

— Но что же Соня сказал? — спросил один из присяжников.

— То-то и есть, что не могу вспомнить, — ответил Шляпник.

— Ты должен вспомнить, — заметил Король, — иначе будешь обезглавлен.

Несчастный Шляпник уронил свою чашку и хлеб и опустился на одно колено.

— Я бедный человек, Ваше Величество, — начал он.

— У тебя язык беден, — сказал Король.

Тут одна из морских свинок восторженно зашумела и тотчас была подавлена стражниками. (Делалось это так: у стражников были большие холщевые мешки, отверстия которых стягивались веревкой. В один из них они и сунули вниз головой морскую свинку, а затем на нее сели.)

«Я рада, что видела, как это делается, — подумала Аня. — Я так часто читала в газете после описания суда: были некоторые попытки выразить ободрение, но они были сразу же подавлены. До сих пор я не понимала, что это значит».

— Если тебе больше нечего сказать, — продолжал Король, — можешь встать на ноги.

— Я и так стою, только одна из них согнута, — робко заметил Шляпник.

— В таком случае встань на голову, — отвечал Король.

Тут заликовала вторая морская свинка и была подавлена.

— Ну вот, с морскими свинками покончено, теперь дело пойдет глаже.

— Я предпочитаю допить свой чай, — проговорил Шляпник, неуверенно взглянув на Королеву, которая углубилась в список певцов.

— Можешь идти, — сказал Король.

Шляпник торопливо покинул залу, оставив башмаки.

— И обезглавьте его при выходе, — добавила Королева, обращаясь к одному из стражников; но Шляпник уже был далеко.

— Позвать следующего свидетеля, — сказал Король. Выступила Кухарка Герцогини. Она в руке держала перечницу, так что Аня сразу ее узнала. Впрочем, можно было угадать ее присутствие и раньше: публика зачихала, как только открылась дверь.

— Дай свое показанье, — сказал Король.

— Не дам! — отрезала Кухарка.

Король в нерешительности посмотрел на Кролика; тот тихо проговорил: «Ваше Величество должно непременно ее допросить».

— Надо так надо, — уныло сказал Король, и, скрестив руки, он угрюмо уставился на Кухарку, так насупившись, что глаза его почти исчезли. Наконец он спросил глубоким голосом: — Из чего делают пирожки?

— Из перца главным образом, — ответила Кухарка.

— Из сиропа, — раздался чей-то сонный голос.

— За шиворот его! — заорала Королева. — Обезглавить его! Вышвырнуть его отсюда! Подавить! Защипать! Отрезать ему уши!

В продолжение нескольких минут зал был в полном смятении: выпроваживали Соню. Когда же его вывели, и все затихли снова, оказалось, что Кухарка исчезла.

— Это ничего, — сказал Король с видом огромного облегчения. — Позвать следующего свидетеля.

И он добавил шепотом, обращаясь к Королеве: «Знаешь, милая, ты бы теперь занялась этим. У меня просто лоб заболел».

Аня с любопытством следила за Кроликом. «Кто же следующий свидетель? — думала она. — До сих пор допрос ни к чему не привел».

Каково же было ее удивление, когда Кролик провозгласил высоким, резким голосом:

— Аня!