Онлайн чтение книги Анин Дом Мечты Anne's House of Dreams
Глава десятая. ЛЕСЛИ МОР

Как-то под вечер в октябре Энн сообщила Гогу и Магогу:

— Пойду-ка пройдусь к скалам.

Обращаться было больше не к кому, потому что Джильберт уехал в Глен. В маленьком домике царил образцовый порядок — как и можно было ожидать от женщины, которую воспитала Марилла Кутберт, — и Энн чувствовала себя вправе прогуляться по берегу. Она уже много раз бродила в окрестностях — то с Джильбертом, то с капитаном Джимом, а то наедине со своими мыслями и грезами, поглощенная блаженным ощущением зарождающейся в ней новой жизни. Энн любила гавань, серебристую гряду дюн, но больше всего ей нравился высокий скалистый берег за маяком, у подножия которого было столько скрытых заводей, пещер с грудами сглаженных морем валунов и оставленных приливом лужиц, на дне которых поблескивали разноцветные камешки. Вот туда она и отправилась.

Только недавно закончился свирепствовавший три дня шторм. Волны швыряли белую пену через песчаную косу и с грохотом бились о скалы. Тихую голубую бухту Четырех Ветров, которую Энн увидела по приезде, невозможно было узнать. Но теперь ветер утих, песчаный берег был омыт волнами, и только пенистый прибой по-прежнему бушевал под скалистым берегом.

Стоя над обрывом, Энн с восторгом смотрела на мечущиеся внизу волны. «Чтобы увидеть такое, стоит пережить недели непогоды!» — подумала она, а затем осторожно спустилась вниз по крутой тропинке и оказалась наедине с морем и небом.

— Сейчас буду петь и танцевать! — воскликнула Энн. — Меня никто не увидит, кроме чаек, а они никому не расскажут. Так что можно дать себе волю!

Она подхватила юбки и закружилась по плотно утрамбованному песку, увертываясь от устало набегавших на берег волн. Так, смеясь, как ребенок, она довальсировала до маленькой косы. И тут Энн остановилась и густо покраснела: она была не одна, ее танец видели не только чайки.

Полускрытая навесом скалы, на камне сидела девушка — та самая красавица с золотыми волосами и глазами цвета морской волны. Она смотрела на Энн со странным выражением: в нем было и удивление, и симпатия, и как будто бы зависть. Перевитая алой лентой роскошная коса была уложена на непокрытой голове. На девушке было темное платье простого покроя, перетянутое в талии красным шелковым поясом, подчеркивавшим ее стройную фигуру. Руки, которыми она обхватила колени, явно привыкли к домашней работе, но кожа на шее и щеках светилась молочной белизной. Прорвавшийся сквозь просвет в облаках луч закатного солнца на секунду озарил ее волосы, и незнакомка предстала перед Энн как воплощение духа моря с его тайной, его страстью, его неуловимым обаянием.

— Вы… вы, наверно, думаете, что я веду себя как помешанная? — проговорила Энн со всем самообладанием.

Надо же, чтобы эта гордая красавица увидела, как замужняя матрона, миссис Блайт, скачет и поет на пустынном морском берегу!

— Нет, — ответила девушка, — не думаю.

Она произнесла эти слова без всякого выражения и довольно холодным тоном, но Энн заметила у нее в глазах странную смесь робости и тяги, вызова и мольбы. И это выражение заставило ее, вместо того чтобы тут же уйти, как она собиралась, сесть на камень рядом с девушкой.

— Давайте познакомимся, — сказала Энн с теплой улыбкой. — Меня зовут миссис Блайт, и я живу вон в том маленьком белом домике на берегу.

— Я знаю, — кивнула девушка. — А меня зовут Лесли Мор. Я жена мистера Дика Мора, — добавила она с каким-то напряжением в голосе.

Несколько мгновений Энн не могла вымолвить ни слова — так она была поражена. Ей и в голову не приходило, что эта девушка может быть замужем: ее облик совершенно не вязался с представлением Энн о замужней женщине. И к тому же она, оказывается, была той самой соседкой, которую Энн представляла себе пожилой хлопотливой домохозяйкой!

— Значит… — с трудом освобождаясь от устоявшегося образа, наконец проговорила она, — значит, вы живете в том сером доме, что стоит выше по ручью?

— Да. Мне давно следовало бы прийти к вам познакомиться. — Лесли, однако, не привела никаких причин или оправданий, почему она этого не сделала.

— Жаль, что не пришли, — улыбнулась Энн, постепенно приходя в себя. — Мы обязательно должны подружиться — ведь вы моя ближайшая соседка. Я нахожу только один недостаток в бухте Четырех Ветров — У нас так мало соседей. А во всем остальном это — само совершенство.

— Вам здесь нравится?

— Нравится? Я обожаю это место. Ничего красивее я в жизни не видела!

— А я вообще мало где бывала, — медленно проговорила Лесли Мор, — но я тоже считаю, что у нас здесь очень красиво. И я тоже люблю гавань Четырех Ветров.

Речь Лесли напоминала выражение ее глаз: в ней была и робость, и тяга к новому человеку. У Энн возникло ощущение, что эта странная девушка — она все равно в уме называла ее девушкой — могла бы многим с ней поделиться, если бы захотела открыть свою душу.

— Я часто прихожу на этот берег, — добавила миссис Мор.

— И я тоже, — призналась Энн. — Как странно, что мы до сих пор не встретились.

— Я прихожу, когда уже почти совсем стемнеет, а вы, наверно, раньше. И еще я очень люблю бывать здесь сразу после шторма — вот как сейчас. Спокойное море мне нравится меньше. Я люблю, чтобы оно волновалось, грохотало, билось о берег.

— А мне море нравится в любом обличье, — заявила Энн. — Сегодня оно предстало мне таким вольным, таким непокорным, и с меня как будто спали цепи условностей. Поэтому я и пустилась в этот дикий танец. Но, конечно, я думала, что меня никто не видит. Если бы я попалась на глаза мисс Корнелии Брайант, она пожалела бы бедного доктора Блайта, которому досталась в жены такая чудачка.

— Значит, вы знакомы с мисс Корнелией? — Лесли рассмеялась, заливисто, как колокольчик. Энн улыбнулась в ответ.

— О да. Она уже несколько раз побывала в нашем домике сбывшейся мечты.

— Мечты?

— А это мы с Джильбертом придумали ему такое название. Но мы его так называем только между собой. У меня это сейчас вырвалось нечаянно.

— Значит, маленький белый дом мисс Рассел — это осуществление вашей мечты? — удивленно проговорила Лесли. — Когда-то я тоже загадывала, какой у меня будет дом, — но в мечтах это был целый дворец, — засмеялась она с горькой ноткой насмешки над собой.

— О, я тоже когда-то мечтала о дворце, — призналась Энн. — Наверно, все девочки мечтают, что когда-нибудь будут жить в роскошном дворце. А потом, став взрослыми, соглашаются на небольшой двухэтажный домик — лишь бы в нем жил их волшебный принц. А такой красивой женщине, как вы, место действительно во дворце. Я просто не могу удержаться, чтобы вам этого не сказать: вы так прекрасны, что у меня сердце замирает от восторга. Я в жизни не видела более красивой женщины, миссис Мор.

— Если вы хотите, чтобы мы стали друзьями, зовите меня Лесли.

— Хорошо. А меня мои друзья зовут Энн.

— Я, наверно, и вправду красива, — продолжала Лесли, мрачно глядя на море. — Но я ненавижу свою красоту. Я предпочла бы быть самой некрасивой изо всех девушек в деревне… Ну и как вам понравилась мисс Корнелия?

Резко сменив тему, Лесли как бы захлопнула приоткрывшуюся на секунду дверь в мир своих чувств.

— Мисс Корнелия — очаровательное существо, — сказала Энн. — На прошлой неделе она устроила нам с Джильбертом грандиозный чай. Стол просто ломился от всякой снеди.

— Обычно так пишут в газетах о свадебном застолье, — улыбнулась Лесли.

— Ну так вот, стол мисс Корнелии ломился — даже поскрипывал — от всего, что она наготовила. Я не знаю кекса или торта, которого бы на нем не было — за исключением лимонного. Она сказала, что десять лет тому назад получила на выставке в Шарлоттауне первый приз за лимонный кекс и с тех пор ни разу его не пекла, боясь, что вдруг получится хуже и она потеряет с таким трудом завоеванную репутацию.

— Вы хотя бы попробовали все ее изделия?

— Нет, не сумела. А Джильберту это удалось, чем °н завоевал ее сердце. Мисс Корнелия сказала, что еще не знала мужчины, который отказался бы вкусно покушать. Я просто влюблена в мисс Корнелию.

— Я тоже, — сказала Лесли. — Она мой самый лучший друг на целом свете.

«Тогда почему же, — с удивлением подумала Энн, — та ни разу ни словечком не обмолвилась о миссис Лесли Мор, хотя не поленилась разобрать по косточкам чуть ли не каждого жителя Глена и рыбацкой деревни?»

— Правда, красиво? — помолчав, спросила Лесли, показывая на темно-зеленую заводь, в которой играли изумрудные блики от золотого луча, проникшего сквозь расщелину нависшей над ними скалы. — Если бы я даже сегодня ничего кроме этого не увидела, и то считала бы, что пришла сюда не напрасно.

— Да, — согласилась Энн, — на этом побережье просто удивительная игра света и теней. Я часто сижу у окна и любуюсь морем. Краски меняются буквально каждую минуту.

— А вам не бывает одиноко, — вдруг спросила Лесли, — когда вы остаетесь одна?

— Нет, по-моему, я ни разу в жизни не ощущала одиночества. Даже когда я одна, со мной всегда мои мечты, фантазии. Мне даже нравится иногда побыть одной — чтобы обо всем хорошенько подумать, словно бы попробовать свои мысли на вкус. Но дружбу я тоже очень ценю и радуюсь общению с близкими мне по духу людьми. Пожалуйста, приходите ко мне, и почаще. Мне кажется, что когда мы познакомимся поближе, я вам понравлюсь.

— Не знаю только, понравлюсь ли я вам, — серьезно ответила Лесли. Она вовсе не напрашивалась на комплимент. В глубине ее глаз темнела грусть.

— Обязательно понравитесь, — заверила ее Энн. — И пожалуйста, не думайте, что раз я способна танцевать на морском берегу, то уж совсем без царя в голове. Со временем я надеюсь научиться вести себя с должным достоинством. Видите ли, я совсем недавно замужем и все еще чувствую себя девушкой, иногда даже ребенком.

— А я замужем уже двенадцать лет, — сказала Лесли. Энн была ошеломлена.

— Да как же так, мне кажется, что вы моложе меня! — воскликнула она. — Вы что же, вышли замуж совсем ребенком?

— Мне было шестнадцать лет, — ответила Лесли, вставая и подбирая с камня шляпку и жакет. — А сейчас двадцать восемь. Однако мне пора домой.

— Мне тоже. Джильберт, наверно, уже приехал. Я очень рада, что мы обе пришли сегодня на этот берег и наконец познакомились.

На это Лесли ничего не ответила, и Энн почувствовала, что ее искреннее предложение дружбы было воспринято с холодком. Две молодые женщины молча взобрались на высокий берег и пошли через пастбище, поросшее выцветшей травой, которая переливалась в лунном свете, точно бархатный ковер. Когда они дошли до дороги, Лесли указала рукой в сторону своего дома:

— Мне туда, миссис Блайт. Может быть, как-нибудь зайдете к нам?

Энн показалось, что это приглашение было сделано неохотно, лишь для того, чтобы от нее отделаться.

— Я приду, если вам этого действительно хочется, — сухо ответила она.

— Очень хочется, очень! — воскликнула Лесли с жаром, который на секунду пробился сквозь напускную сдержанность.

— Тогда я приду. Доброй ночи… Лесли.

— Доброй ночи, миссис Блайт.

Энн задумчиво пошла домой и, едва открыв дверь, принялась рассказывать Джильберту об этой странной встрече.

— Значит, миссис Лесли Мор не принадлежит к породе людей, которые знали Иосифа? — с улыбкой спросил он.

— Пожалуй, нет. И все же… мне кажется, что когда-то она была с ними, но потом отдалилась, ушла в себя, — задумчиво проговорила Энн. — Во всяком случае, она совсем не похожа на обычных домохозяек. С ней не заведешь разговор о яйцах и масле. А я-то воображала, что это вторая миссис Линд! Ты когда-нибудь видел Дика Мора, Джильберт?

— Нет. Я видел фермеров, работавших в поле, но не знаю, который из них Дик Мор.

— Лесли не сказала о нем ни единого слова. Но по всему видно, что она несчастна.

— Видимо, она слишком рано вышла замуж, а потом поняла, что сделала ошибку. Это часто случается, Энн. Женщина с сильным характером постаралась бы как-то наладить отношения с мужем. А миссис Мор, видимо, ожесточилась на всех и вся.

— Давай подождем ее судить, пока не узнаем получше, — попросила Энн. — Мне почему-то не кажется, что ее судьба так уж банальна. Вот познакомишься с ней и увидишь, какое в ней скрыто очарование. И я говорю не только о ее красоте. Но она почему-то никого не допускает в свой внутренний мир и вместе с тем не дает расцвести заложенным в ней дарованиям. Ну вот, я все это время пыталась сформулировать свое отношение к Лесли, и наконец-то мне это удалось. Надо расспросить о ней мисс Корнелию.