Онлайн чтение книги Аромат мести
Глава 4. Дом артистов

Маньяк в городе – это как эпидемия. Я позвонила своему приятелю, следователю прокуратуры Владику Цусимову, и напросилась на чашку чая. Что означало – балык мой, пиво его. Он жил на соседней улице, и мы иногда обменивались с ним визитами и информацией. Вернее, он пытался что-то вытянуть у меня, когда наши интересы пересекались, а я, соответственно, у него. Это была своеобразная игра, полезная нам обоим.

– Как выглядела погибшая девушка? – спросила я, когда мы с ним уединились на кухне, а его жена, зная, что это ненадолго, пошла погулять с собакой.

– Обычная девушка, каких тысячи. Короткая стрижка с химией, приятное симпатичное лицо, средняя, ничем не выделяющаяся фигура. Я уже понял тебя: нет, она не похожа на Дашу Неустроеву. Даша – слишком юная и породистая, что ли, по сравнению с Катей Хлебниковой. Их объединяет лишь то, что они одного пола. Ты меня поняла?

– Поняла, конечно. Но без каких-либо закономерностей трудно искать.

– Это у тебя сейчас одно дело, а у меня таких, знаешь, сколько?

– Изнасилования с убийствами?

– Нет. Просто убийства, кражи в особо крупных размерах, да и вообще – люди пропадают. Балык – класс! Люблю, когда он такой мягкий и не надо рвать его зубами.

Он такой, этот Владик, из него слова лишнего не вытянешь.

Я поняла, что наш разговор закончен.

Мне бы в постель и поспать хорошенько, но вместо этого я, несмотря на ночь, поехала в железнодорожную больницу.

Понимая, что в такой час меня навряд ли кто туда пустит, я забралась в больничный сад и, сориентировавшись по окнам корпуса, в котором произошло убийство, присмотрела приоткрытое окно коридора.

Первый этаж, клумба под окном. Я осторожно вскарабкалась на подоконник и открыла окно чуть пошире. Протиснулась, спрыгнула на пол и крадучись пошла в сторону лестницы, чтобы подняться на второй этаж.

Толкнув первую попавшуюся дверь с табличкой «Душ», я увидела в этой крошечной, плохо освещенной кабинке висевшие на крючках белые халаты. Надев один из них, я уже более смело пошла по коридору.

Вот она – процедурная. Я постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла.

Там при свете небольшой настольной лампы сидели три женщины в белых халатах. Пахло луком и спиртным. Я поняла, что это коллеги поминают Катю Хлебникову.

– Я извиняюсь за столь позднее вторжение, но мне хотелось бы взглянуть на место трагедии. – Врать все равно было бессмысленно.

Женщины находились уже в таком состоянии, что готовы были простить всех и каждого, кто мог бы помочь найти убийцу. Но я для верности показала им свою лицензию.

– Тебя Саша, что ли, нанял? – спросила самая старшая. Глаза ее были заплаканы.

– А кто это? – спросила я.

– Жених ее. Саша Сквозников. Курсант военного училища. Они пожениться должны были в сентябре.

– Нет. Меня нанял другой человек, но тоже очень близкий Кате. Вы не покажете, где нашли труп?

Они показали.

– Вот тут она, голубушка, лежала, – запричитала старшая.

– А почему здесь у вас так странно пахнет?

– Водкой, что ли? Или салатом?

Я не могла описать им тот едва различимый запах, который так насторожил меня еще в филармонии. Я просто чувствовала, что убийца Дани и Кати – один и тот же человек. Конечно, если его можно назвать человеком.

Понятное дело, то, за чем я пришла в эту комнату, уже успели подобрать эксперты. Потом здесь тщательно помыли полы. И все равно этот запах, похожий на яблочный, не давал мне покоя.

– Неужели никто не видел убийцу? – спросила я, принимая приглашение поучаствовать в этом грустном застолье и пригубив немного водки.

– Кто-то из пациентов говорил, что какой-то мужчина почти бегом бежал из корпуса к воротам, где его ждала белая машина…

– «Ауди», – сказала другая женщина, очевидно, медсестра.

Про белую «Ауди» я уже слышала от Сережи Климова, друга того самого Романа, которому Катя сделала свой последний в жизни укол.

Я попрощалась с женщинами и ушла.

Дома я долго не могла уснуть, смотрела телевизор и думала о событиях прошедшего дня.

Мой блокнот пополнился еще двумя именами: Клаус – иностранец, у которого я стащила зашифрованную записку, и Саша Сквозников – жених Кати Хлебниковой.

Я достала из сумочки и еще кое-что, засунутое в целлофановый пакет. Это были засохшие кусочки чего-то очень похожего на тесто. Я обнаружила их на полу туалета в филармонии, возле убитой Дани. «Может быть, – сказала я себе, – эта ерунда поможет мне найти убийцу».

Наутро я, выпив кофе и выкурив сигарету, поехала в театр драмы и напросилась на чай к одной своей приятельнице, актрисе. До репетиции оставалось минут сорок, и Наташа была рада поболтать с человеком, которого давно не видела. То есть со мной.

Белокожая блондиночка с чуть припухшими глазами и большим ртом без грима выглядела довольно непрезентабельно.

– У меня есть одна знакомая, я хочу выдать ее замуж, – начала я врать прямо с ходу. – Ты не знаешь такого режиссера Храмова?

– Бесполезный номер, – сказала Наташа, намазывая джем на булочку с маслом, – ему, по-моему, никто не нужен.

– Говорят, он вдовец и очень тоскует по своей жене…

– Чепуха. Жена его болела лет десять и была для него страшной обузой. Валентин Георгиевич – страшный жизнелюб. Он, наоборот, насколько я знаю, прямо-таки воспрял духом после ее смерти. У него прекрасная квартира в центре города, полно любовниц, машина шикарная… Он живет в свое удовольствие.

– А чем он занимается?

– Не знаю. Раньше он какое-то время работал в нашем театре, потом в ТЮЗе, а сейчас, мне кажется, нигде. Живет не то чтобы на широкую ногу, по ресторанам-то не ходит, но все равно… чувствуется, что деньги у него есть.

– Как ты думаешь, согласится он познакомиться с моей подругой?

– Не знаю. Она молодая?

– Ну… в общем, да. Как я. Только очень застенчивая.

– Э… нет, застенчивые ему не нужны. Он бабник, как ты не поймешь?

– И все-таки я попытаюсь… Ты мне не скажешь, где он живет?

– Знаешь тот дом возле центрального парка? Там живут одни артисты. Второй этаж, первая дверь налево. Если мне не изменяет память, там даже есть табличка «Храмов В. Г.».

– Тебе тоже приходилось там бывать?

– Ну, приходилось, и что ж с того?

– Я его, кажется, видела в филармонии… Представительный брюнет с проседью. На нем был еще такой красивый джемпер вишневого цвета и…

– Это он. Даже говорить нечего. Этот свитер ему привезла одна моя знакомая из Франции.

Продолжать дальше разговор о Храмове уже не имело смысла: я узнала, где он живет, а это, собственно, было все, что мне требовалось.

– Но его на мякине не проведешь, – неожиданно сказала Наташа. – Он гусь еще тот.

– В каком смысле?

– В том смысле, что палец ему в рот не клади.

– Ты проще выражаться умеешь? Популярнее, пожалуйста.

– Просто хитрый мужик, вот и все. Больше ничего тут не скажешь. По-моему, он занимается каким-то бизнесом. Чуть ли не девочек поставляет кому-то, но, возможно, это только разговоры.

– Какой интересный мужчина, – присвистнула я, – а я-то, дура, хотела познакомить его с приличной девушкой для создания, так сказать, семьи. Вот бы влипла.

И, обменявшись двумя-тремя ничего не значащими фразами, мы с Наташей расстались.

– Приходи на спектакль, – предложила она мне напоследок.

– Обязательно, – соврала я.

Уже в машине я подумала о том, что раз Храмов нигде не работает, то в этот утренний час он наверняка дома.

Я понимала, что Храмов – не убийца, но он заинтриговал меня своей запиской настолько, что я отложила визит к Саше Сквозникову.

Дом стоял в тихом зеленом переулке, и все живущие поблизости завидовали его жильцам. Всем было известно, что в этом доме шикарные, сделанные по индивидуальным проектам двухэтажные квартиры, с высокими потолками и прочими атрибутами комфорта. Говорили, что там в прихожих можно ездить на велосипеде.

Когда я звонила в дверь с табличкой «Храмов В. Г.», я и сама еще не знала, что скажу и как объясню свой визит.

Дверь открыл худощавый мужчина лет сорока.

– Вы – Храмов? – спросила я, хотя прекрасно видела, что это совсем другой человек.

– Нет. Но он дома, проходите, пожалуйста. – И мужчина впустил меня в квартиру.

Не знаю, как кого, а меня роскошь никогда не угнетает. Больше того, в подобной обстановке, находясь среди красивых и дорогих вещей, я словно оживаю. Вот и тогда, чуть не задев напольную китайскую вазу – всю розовую в птичках, – я спокойно прошла в просторную гостиную, села в предложенное мне кресло и стала ждать появления хозяина.

Он вошел стремительно – так обычно не ходят дома, – и комната тотчас наполнилась каким-то цитрусовым ароматом. Очевидно, Валентин Георгиевич только закончил свой утренний туалет.

– А я ждал вас, – сказал он, усаживаясь напротив меня в кресло, положив ногу на ногу. Он был в красном бархатном халате и черных бархатных домашних брюках. Гладко выбритое до синевы лицо, холодные голубые глаза, полные чувственные губы и аккуратный прямой нос. – Вас предупредили, что это произойдет здесь, у меня?

Я неопределенно кивнула головой.

– Да вы не бойтесь. Рано или поздно, но это должно было случиться. Вам сколько лет? Во всяком случае, не шестнадцать. А потому, голубушка, пора. Пора. – И он, потрепав меня по щеке, улыбнулся одними губами. Какой же у него все-таки жесткий взгляд!

Похоже, у Храмова на это время была назначена встреча с какой-то женщиной. Смутная догадка удивила меня. Но я прогнала ее прочь. Что такое должно произойти со мной сейчас? И что будет, если раздастся звонок и придет та девушка, за которую он меня принял?

– Некоторые мужчины предпочитают заниматься этим только по утрам, некоторые в ночные часы. Но, учитывая ваше состояние, я хочу предложить вам немного выпить. Разумеется, охлажденное вино ждет вас в спальне, и вы будете его пить с тем, кому предназначены, но все же…

– Нет, я не хочу пить.

– Тогда получите аванс, – и с этими словами Валентин Георгиевич достал из внутреннего кармана халата – очень интересное портновское нововведение – пачку долларов. На первый взгляд там было около тысячи баксов или даже чуть больше.

Я взяла деньги и спрятала их в сумочку. Конечно, его огромная квартира могла бы запросто сойти за публичный дом, но действовать вот так открыто, рано утром, да еще таким странным образом! Здесь крылась какая-то тайна.

В это время раздался звонок. Храмов сам пошел открывать. Меня разбирало любопытство. Что-то сейчас будет?

Он вошел не один. Рядом с ним стоял невысокий лысоватый человек в костюме и при галстуке. Типичный образчик чиновника областного масштаба.

– Вам туда, – сказал Храмов и указал на дверь. Человек взял меня за руку и потянул за собой.

Я была в некоторой растерянности. Что он собирается со мной делать за те деньги, которые мне только что вручили? Заниматься сексом? Это слишком тривиально. К тому же – за такие деньги! Быть может, девица, которая должна была сейчас находиться в этой спальне вместо меня, обладала какими-нибудь особенными физическими данными?

– Можете называть меня просто Аркадий, – сказал человек в костюме и принялся тут же освобождаться от него. Мы были одни в просторной, очень уютной спальне с большой кроватью, с зашторенным окном и маленьким ночником под розовым шелковым абажуром. – Я должен сразу оговориться, что сильно волнуюсь. Но я плачу за свои удовольствия.

Я заметила, как дрожат его руки, пытающиеся расстегнуть пуговицы рубашки. У него было белое, в рыжих веснушках, пухлое тело с небольшим животиком, какой вырастает у мужчин обычно к шестидесяти годам.

– Присядьте вот тут, возле меня, я никуда не тороплюсь… Давайте выпьем вина. – Он протянул руку к столику, на котором стояла бутылка темного стекла с яркой наклейкой, и я заметила, что Аркадий весь покрыт рыжеватым пухом. – Скажите, а почему такая приятная девушка, как вы, все еще… девственница?

Вот теперь все стало на свои места. Храмов торгует девственностью.

– Я ее берегла для вас, – сказала я, придвигаясь к нему поближе. Он был совершенно голый, и никаких признаков возбуждения пока не наблюдалось. Так что я была в безопасности.

Он выпил вина и закусил лимоном. Я отказалась. Он сам походил на небольшой кислый лимон.

– Вам надо радоваться, – сказал потенциальный дефлоратор и потерся щекой о мое плечо.

Пора было заканчивать спектакль.

– И часто вы бываете тут… с этой целью? – спросила я.

– Это зависит от моего финансового состояния, – честно признался он.

– А вот я здесь уже седьмой раз. – Я опустила глаза. – Вот так.

– Не понял. Вы хотите сказать, что бывали здесь, в этой спальне, семь раз и никому не удалось лишить вас девственности?

– Почему же. Очень даже удалось. Но потом одному хорошему врачу удалось так же хорошо восстановить ее. Я вам говорю это потому, что вы – самый мерзкий из всех мужиков, которых мне пришлось… Ну, неважно, что…

Я стремительно вышла из спальни и, столкнувшись в гостиной с Храмовым, молча пронеслась мимо него, ломая ногти, открыла все замки и буквально вылетела на свежий воздух. Меня прямо-таки трясло от чувства гадливости. Старые сладострастники! Какая мерзость!

Вспомнив о деньгах, которые лежали у меня в сумочке, я подумала, что вполне отработала их, наслаждаясь мужским стриптизом. И чего только люди не придумают, чтобы развлечься на фоне серого и беспросветного существования.

Теперь понятно, откуда у «несчастного вдовца» деньги. Вот только при его роде деятельности совершенно необязательно пользоваться шифрованными записками. Чертовщина какая-то.

И тут я увидела девушку. Она входила в подъезд, из которого только что выбежала я. Примерно такого же возраста, как я. Стройная. Как же ей нужны деньги, если она идет на такое! Вспомнив, что я все-таки занята поисками маньяка-убийцы, я решила проследить, выйдет девушка из этой страшной квартиры или нет. Сейчас, после моего внезапного ухода, Храмов с Аркадием, должно быть, уже разобрались, что к чему. И Аркадий наверняка вздохнет с облегчением, увидев эту овечку на закланье. Зато Храмов лишился доверенных ему авансовых денег.

Я села в свою машину и подъехала к «артистическому дому» на максимально близкое расстояние, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств успеть убраться отсюда как можно скорее.

Я искурила полпачки сигарет, прежде чем увидела выходящую из подъезда девушку. То, что именно она должна была встретиться с Аркадием, стало явным после первого же взгляда на нее.

Во-первых, у нее было совершенно красное лицо, во-вторых, растрепанные волосы, которые еще часа полтора назад были аккуратно заплетены в косу, в-третьих, изменилась ее походка. И вообще, она почти бежала, ничего не видя перед собой, поскольку плакала.

Эти старые скоты довели ее до слез и, наверное, заплатили только часть обещанных денег.

Я двинулась потихоньку вслед за девушкой. Теперь я, во всяком случае, была уверена, что Храмов если и сексуальный маньяк, то решает свои физиологические (и финансовые заодно) проблемы без ножа и крови. Что называется, по обоюдному согласию.

Девушка села в автобус, я поехала следом. Так я проводила ее до самого дома. Оставила машину у подъезда обычной пятиэтажки и без труда определила по звукам шагов и открываемой двери, где находится ее квартира. Навещать ее сегодня смысла не было – она явно находилась в шоке. Я решила оставить этот визит на потом.

Теперь мне предстояло встретиться с женихом Кати Хлебниковой. И я поехала в военное училище.