Онлайн чтение книги Атолл «Морская звезда»
Вторая глава

В Берлине стоят теплые солнечные дни ранней осени. Но в скверах и на площадях не видно обычных фланеров. Город кажется покинутым, пустым. Вот и сейчас на Фридрихштрассе и Фоссштрассе, ограничивающих новую имперскую канцелярию Гитлера, ни единого прохожего. Все сидят в убежищах: только что отбомбилась очередная группа американских «летающих крепостей».

Генрих Гиммлер работает в бункере своей резиденции на Принц-Альбрехтштрассе. Под землей у него точно такой же кабинет, что и на поверхности, в том же порядке стоят телефоны на специальном столике, на стенах копии тех же картин. Имитирован даже дневной свет – за макетами окон горят лампы белого свечения.

Со дня взрыва в «Вольфшанце» прошло много времени, но рейхсфюрер СС не перестает расследовать все, относящееся к неудачному покушению на Гитлера. Случай спас жизнь фюреру. Взорви фон Штауффенберг свою адскую машину в такой вот, как эта, наглухо закупоренной бетонной полости подземелья – и все участники совещания превратились бы в кровавое месиво.

В летнем же дощатом павильоне взрывная волна легко выплеснулась наружу.

Все же несколько человек было убито и ранено. Что касается Гитлера, то незадолго до взрыва он перешел к противоположному концу стола, чтобы взглянуть на нужную карту. К тому же один из генералов наткнулся ногой на портфель под столом и механически отодвинул в сторону адскую машину фон Штауффенберга – еще дальше от Гитлера.

Итак, взрыв – дым, копоть, копошащиеся на полу люди, стоны и крики раненых. Языки пламени лижут исковерканные стены павильона.

Очевидцы свидетельствуют: большой стол с картами рухнул. Опиравшийся на него Гитлер оказался на полу, с трудом поднимается на ноги. «О, мои брюки, – твердит он в прострации, – мои новые брюки!»

Взрывной волной брюки фюрера разодраны в клочья и сорваны с ног их владельца. Сами же иссиня-белые толстые ноги Гитлера не повреждены, если не считать двух-трех пустяковых царапин.

Кто-то хватает большую карту, обертывает ею нижнюю часть туловища правителя третьего рейха. В таком виде его выводят из горящего павильона.

Тяжело вздохнув, Гиммлер откидывается в кресле…

Много лет назад, когда у фюрера обсуждался план создания первых концлагерей, нашлись хлюпики, мямлившие о «человеколюбии» и «ответственности перед историей». В ответ Гитлер процитировал Фридриха Ницше: «Слабые и неудачливые должны погибнуть – такова альфа нашего человеколюбия. Им надо помочь в этом».

Кто-то возразил: антифашистов, коммунистов нельзя назвать слабыми и неудачливыми. Тогда Гиммлер сказал: «Проигравшие борьбу за власть и оказавшиеся за решеткой – это и есть неудачники. С ними надо поступать как с отходами общества».

Позже формулой Ницше Гиммлер обосновал акцию «Эвтаназия»[5]Эвтаназия – от греческого слова «танатос» – смерть., в результате которой в Германии было умерщвлено почти триста тысяч умалишенных, неизлечимо больных, одиноких немощных стариков, а заодно и всякого рода «антиобщественных элементов», то есть врагов режима. Всем им организовали «легкую смерть» – удушение в газовых камерах или вспрыскивание бензина в сердце.

И вот он, Генрих Гиммлер, вновь обращается к тезису Ницше относительно неудачников, но уже совсем по другому поводу – в связи с событиями в «Вольфшанце». Ибо в разряд неудачников теперь может быть определен сам фюрер. С какой быстротой грядут перемены! Воистину неисповедимы пути господни!

Вновь вздохнув, Гиммлер обращает взор к углу кабинета, где вмонтирован в стену большой сейф. В самом секретном его отделении, снабженном автономной системой запоров и сигнализации, хранятся материалы о заговоре генералов. К рейхсфюреру СС эти материалы поступили задолго до того, как в дощатом павильоне «Вольфшанце» взорвал свою мину фон Штауффенберг.

Выходит, Гиммлер знал о готовившемся покушении на «священную особу фюрера»?

Знал и молчал?

Да, именно так. Глава СС был осведомлен даже о личности боевиков, которым поручалось непосредственное проведение акции. Поэтому, кстати, «верного Генриха» нельзя было заманить на совещание к фюреру, если туда приглашался фон Штауффенберг.

Но возникает новая загадка. Как объяснить, что, опасаясь рядового заговорщика фон Штауффенберга, Генрих Гиммлер был на дружеской ноге с главой всего заговора – Герделером?

Карл Герделер, в прошлом обер-бургомистр Лейпцига и один из хозяев электротехнического концерна «Бош», после устранения Гитлера должен был сделаться рейхсканцлером Германии. Ну а пост главы государства он предназначал одному из руководителей заговора – генералу Беку или же… Генриху Гиммлеру. Причем предпочтение отдавалось второму.

Последствий столь запутанной игры Герделер не опасался: все важнейшие аспекты заговора, в том числе и кандидатура Гиммлера на должность главы государства, согласовали с «английскими и американскими друзьями», то есть, попросту говоря, с представителями разведок этих двух стран. В ту пору Гиммлер еще устраивал упомянутые разведки как потенциальный глава нового германского государства. Более того, считалось, что после убийства Гитлера рейхсфюрер СС лучше других сможет удержать страну в узде страха и повиновения и не позволит «левым» экстремистам поднять голову.

Такова была концепция заговора: избавление от одиозной и скомпрометировавшей себя личности, какой стал Адольф Гитлер, а далее – поворот Германии к контактам с западными противниками. И никакой демократизации. Немцы будут продолжать войну против Советского Союза и не пустят большевиков в центральную часть Европы.

Конечно, все эти соображения тщательно скрывались от заговорщиков, действовавших «внизу», то есть непосредственно готовивших акцию. Ведь многие из них всерьез верили в кардинальные перемены, которые наступят в стране, после того как будет уничтожен Гитлер. В окружении фон Штауффенберга даже пытались установить связь с коммунистическим подпольем Германии и командованием Красной Армии…

Но Гитлер остался жив, и вся акция потеряла значение. Теперь Гиммлер всячески торопил Кальтенбруннера и Мюллера, чьи службы – гестапо и СД – свирепо расправлялись с путчистами. Задачу Гиммлера облегчали многие титулованные заговорщики, показавшие себя в критические моменты людьми нерешительными, трусливыми. Они доносили на коллег, убивали друг друга. Одной из первых таких жертв стал Кляус фон Штауффенберг, хладнокровно застреленный своим командиром и старшим коллегой по заговору генералом Фроммом.

…Гиммлер очнулся от воспоминаний – прогудел сигнализатор окончания воздушной тревоги. Тотчас же замигал индикатор особого телефона.

Рейхсфюрера СС вызывал Герман Геринг.

В последнее время оба они были заняты проблемой столь важной и секретной, что говорить о ней разрешалось только при личных встречах. Никаких бесед или даже намеков при пользовании средствами связи.

Договорившись о месте свидания, Гиммлер вызвал адъютанта, спрятал в сейф документы и направился к выходу.

– Только что поступил радиоперехват, – сказал адъютант. – Болгары объявили нам войну.

Глава СС задержался у лифта. Несколько дней назад своей давней покровительнице Германии изменила Финляндия. Еще раньше повернули оружие против немцев румыны. И вот пришел черед Болгарии!.. Он в сердцах захлопнул тяжелую дверь лифта. Да, все то, что произошло в этих странах, есть следствие побед советского оружия. Русские армии в ряде мест уже пересекли границу своего государства. И там, где они появляются, оживают силы противодействия нацизму, казалось бы навечно раздавленные жестокими военно-фашистскими диктатурами.

В памяти всплыли последние события на западных театрах военных действий. Парижане еще до подхода союзных войск выдворили оккупантов из французской столицы. А вскоре американцы и англичане выбили немцев из главного города Бельгии – Брюсселя…

Встреча состоялась в загородной резиденции Геринга. Стол сервировали под старыми деревьями, купавшими свои ветви в неподвижной воде живописного озера, где на мелководье бродили задумчивые фламинго.

Хозяин и гость обедали, обмениваясь ничего не значащими фразами. Настоящий разговор начался, когда слуги подали кофе и удалились.

– Сегодня, – сказал Геринг, – меня вновь пытались убедить в правомерности и реальности второй концепции.

– Возможность крутого поворота в положении на фронтах?

– На Восточном фронте.

– А какие аргументы?

– Если русские армии стоят сейчас у границ рейха, то осенью сорок первого года вермахт железным кулаком стучал в двери Москвы.

– Вывод – кардинальные перемены в военной ситуации могут повториться?

– Да.

Наступила пауза. Геринг и Гиммлер рассеянно помешивали кофе. Оба понимали, что аналогия с 1941 годом несостоятельна.

Планируя восточный поход, Гитлер и его окружение делали ставку на внезапный удар по советским армиям, удар такой мощи, что Россия должна была капитулировать в считаные недели. В варианте «Барбаросса» так и значилось: «Быстротечная военная операция», то есть мгновенный всплеск германской военной силы, перед которой ничто не может устоять. Идея не была взята с потолка – она была подтверждена в Польше, во Франции и в других странах Европы. Там военная машина немцев действовала безупречно. А в России вермахт стал давать сбои уже на первых этапах наступления. Ноги у «северного колосса» оказались отнюдь не глиняными, как на то надеялись немцы. В итоге Германия обложена с востока и запада, день и ночь над ней висят бомбардировщики противника, превращая в труху не только заводы и фабрики, но и целые города.

Вот о чем думали Геринг и Гиммлер, сидя за послеобеденным кофе. В сознании проходили эпизоды сражений под Москвой, на Волге, на Кавказе, у стен Курска и Белгорода… И в каждой из этих битв отчетливо виделись ошибки, просчеты, допущенные на всех уровнях руководства армией и страной.

Геринг раздраженно встал и двинулся вдоль озера, спугивая фламинго.

Теперь ему вспомнился и тревожный доклад командования ОКХ[6]ОКХ – главное командование сухопутных сил гитлеровской Германии. на последнем совещании у фюрера. Еще полгода назад фронт исправно получал пополнение оружием и людьми. Ныне же, как отмечалось в докладе, противник уничтожает больше живой силы и техники, чем поступает ее на фронт из тыла. Иными словами: убыль в личном составе и вооружении – в самолетах, танках, артиллерийских системах, автотранспорте – уже не восполняется…

Лакей принес дневную почту. Геринг вернулся к столу и взял номер «Фолькише беобахтер». Центральное место в газете занимали репортажи об отправке на фронт подразделений вновь созданного корпуса народных гренадеров. Через весь газетный лист шел заголовок – цитата из последней речи Йозефа Геббельса: «Ура вам, народные гренадеры! Враг у границ рейха истощен до предела, коммуникации его растянуты. Он не выдержит вашего сокрушительного удара!»

Геринг не стал читать дальше. Еще недавно его восхищало ораторское искусство Геббельса, умение ловко сгруппировать и «подправить» факты. Теперь это лишь раздражало. В самом деле, всем хорошо известно: большинство солдат нового корпуса – пожилые люди с застарелыми недугами, из-за которых они в свое время были освобождены от несения военной службы.

Сейчас эти-то «вояки» и призваны спасти Германию…

В пространном интервью, занимавшем всю нижнюю треть первой полосы газеты, министр вооружений рейха Шпеер делал прозрачные намеки насчет нового могучего оружия, которое создано, испытывается на полигонах и в назначенный фюрером час будет обрушено на головы врагов Германии.

Эта корреспонденция тоже не остановила на себе внимание Геринга. Он знал, что имел в виду Шпеер. Речь шла о воздушных торпедах и ракетах.

Верно, то и другое создано, испытывается, через несколько месяцев будет окончательно отработано и пущено в дело. Но приведет ли это к сколько-нибудь серьезному изменению положения на фронтах?.. Вот если бы на подходе была бомба, основанная на энергии расщепленного атома!.. Увы, атомный проект рейха движется со скоростью черепахи. В этом деле тоже нагромождение ошибок и глупостей. Начало им положили гестапо и СД, проворонившие Альберта Эйнштейна, Нильса Бора и других знаменитых физиков… Он поежился при мысли, что эти ученые обосновались где-нибудь на Западе и работают над созданием нового сверхоружия… Нет, подобное маловероятно. В обобщенных сводках разведок РСХА и абвера ничто не указывало на возможность такой опасности.

Насторожила подборка газетных заметок о ходе очередной кампании по сбору теплых вещей у населения. Прежде на сборных пунктах фонда «зимней помощи» выстраивались очереди людей, готовых сдать для армии шерстяные носки, теплое белье, свитеры… Теперь же сборщики теплых вещей ходят по домам, но результаты их работы более чем скромные. Да, по всему видно, что война приближается к завершению…

– Итак, – сказал Геринг, отложив газету, – исходить надо из худшего: военная машина рейха сломлена, страна оккупирована… Знаете, что делали русские, когда их армии отступали? В лесах, пещерах и всякого рода тайниках складывали запасы оружия и продовольствия для тех, кто будет вести борьбу против оккупантов.

– Примерно так же поступаем сейчас и мы…

– Надеетесь развернуть партизанскую войну? Это в Германии, где окультивирован каждый квадратный метр лесов?

– Все понимаю. И не хуже вас изучил натуру немецкого обывателя. Да, у нас мало надежд на успех. Но таков приказ фюрера.

– Вот какие дела… – Геринг помолчал. – Я побеспокоил вас, чтобы мы выслушали одну персону. – Он взглянул на часы: – Вот-вот появится.

– Мы знакомы?

– Думаю, что нет. Это женщина. Она виртуозно работает. Ну-ка вспомните, как создавался пресловутый «Фольксваген»!

– Да, это занятная история.

– Идею «Фольксвагена» подсказала она. В трудное для нас время нашла возможность добыть несколько сот миллионов марок на строительство огромного завода.

Речь шла вот о чем. Лето 1935 года было отмечено серией выступлений Гитлера на предприятиях столицы Германии. Каждая такая акция тщательно готовилась. По маршруту следования Гитлера к месту проведения митинга выстраивались цепи тройной охраны из полиции, СС и СА. Трибуну и помещение убирали зеленью и цветами, вывешивали портреты главарей рейха. В назначенный час в набитом людьми зале раздавалось истеричное «фюрер!», и в сопровождении Геринга и Гесса появлялся Гитлер. Трубы и барабаны гремели.

Гитлер поднимался на трибуну. Если митинг проходил на артиллерийском заводе, основанием для помоста служили стволы пушек. На танковых заводах трибуну ставили на башни новеньких танков.

Свою речь Гитлер посвящал великолепным перспективам, которые ждут рабочих и всех тружеников рейха. Он брал указку и водил ею по развешанным на трибуне чертежам красивого дома. Пройдет немного времени, возглашал он, и любой немец, будь он даже последний уборщик, станет владельцем такого вот особняка, где у каждого члена семьи отдельная комната и самые удобные спальни предназначены старикам. Дом будет стоять в глубине уютного садика с газоном, на котором так приятно понежиться в солнечный летний день…

Нравится такой дом братьям рабочим?

Из уст участников митинга вырывался коллективный вздох восхищения.

Одобрительные возгласы вновь сотрясали помещение, когда указка фюрера перескакивала на стенд с чертежом подземного гаража, где будет стоять автомобиль, – каждая немецкая семья получит удобную машину, недорогую и вместительную, и, конечно, экономичную, потому что ее владельцы не должны слишком уж тратиться на бензин.

– Где эти дома и эти автомобили? – спрашивал Гитлер, отложив указку. – Увы, пока что они только в проекте, ибо у немцев много врагов, которые день ото дня становятся все коварнее и наглее, и в этих условиях львиную долю денег германских налогоплательщиков правительство вынуждено тратить на оборону…

Переждав ропот негодования участников митинга в адрес недругов Германии, Гитлер делал главный ход. Он заявлял, что, несмотря на чинимые врагами препятствия и трудности, найдена возможность незамедлительно начать работу по созданию и выпуску столь милого сердцу каждого немца недорогого народного автомобиля. Желающие стать владельцами таких машин должны заранее оплатить их стоимость. На собранные таким образом деньги правительство построит завод, который будет выпускать и раздавать населению автомобили.

Надо ли говорить, что после подобного заявления новые овации потрясали здание, в котором проходил митинг.

И тогда Гитлер уезжал.

Так было положено начало одной из самых наглых афер, которыми столь богата история третьего рейха. Суть ее заключалась в том, что нужную сумму быстро собрали, завод построили, но почти никто из пайщиков не получил обещанный автомобиль: завод перевели на выпуск вездеходов и бронетранспортеров для армии.

– Ловкая дама, – сказал Гиммлер. – Любопытно будет взглянуть на нее.

– Очень ловкая. Фюреру она помогла построить автомобильный завод. Я же с ее помощью обогатил казну на миллиард марок. Это пять таких заводов, как «Фольксваген».

– Шутите! – усмехнулся Гиммлер.

– Нисколько. Вспомните «хрустальную ночь».

– Ну-ну, хватит шуток. Уж кому-кому, а мне хорошо известно, кто автор идеи наложить на еврейских коммерсантов миллиардную контрибуцию. Это придумали вы.

– Для меня очень важно, чтобы вы прониклись абсолютным доверием к этой особе. Иначе она не сможет работать в полную силу. Поэтому рассказываю все, как было. Так вот, в памятную ночь, когда по всей Германии лопались зеркальные стекла витрин еврейских магазинов, я до рассвета ездил по городу. Шофер много раз останавливал автомобиль, и я с удовольствием наблюдал за разгромленными торговыми заведениями крупнейших неарийских меховщиков и ювелиров. Хруст битого стекла под каблуками прохожих отдавался в моих ушах райской музыкой. Наконец-то мы преподали им урок германской решимости и силы!.. На рассвете внезапно раздался резкий звук клаксона, и рядом с моей машиной остановился белый спортивный «штейер». За рулем была та самая особа.

«Вы довольны? – спросила она. И сама же ответила: – Конечно, в восторге. Вон как сияют ваши глаза».

Я сказал, что все сделано по справедливости. Негодяи получили то, что заслужили.

«Допустим, что они негодяи, – продолжила моя собеседница. – Но какая польза Германии от всего этого? Ведь страна не заработала ни пфеннига».

«А месть?! – вскричал я. – А демонстрация нашей решимости?!»

«Ах, демонстрация! Будто вам неизвестно, что эти зеркальные стекла, равно как и находившиеся за ними товары, хорошо застрахованы. Так что владельцы разгромленных магазинов свои денежки получат сполна. И заметьте, возвращать эти огромные средства будут страховые общества рейха».

Я стоял как столб, а она сыпала и сыпала аргументами нашей нераспорядительности, тупости.

«Что же делать? – пробормотал я. – Как поправить положение?»

Вот тогда-то и выдала она свою великолепную мысль: после того как владельцы разгромленных магазинов получат страховку, наложить на них контрибуцию в миллиард марок. Вернуть Германии немецкие купюры.

Лакей принес свежий кофе.

– Прибыла дама, которую вызывал рейхсмаршал, – сказал он, наполняя чашку Геринга.

Гиммлер всем корпусом повернулся в кресле, разглядывая появившуюся особу. Чуть покачивая бедрами, она сошла по широким ступеням особняка и приближалась к берегу озера.

«Совсем еще молодая», – подумал он.

– Добрый день, – сказала посетительница вставшим при ее появлении мужчинам. Она обратилась к Гиммлеру: – Мне кажется, вас интересует, сколько мне лет? Двадцать семь. Как видите, перед вами почти старуха. – Женщина опустилась в пододвинутое лакеем кресло, закинула ногу на ногу. – Итак, мне двадцать семь, мое имя Аннели Райс. Я к вашим услугам, господа.

Гиммлер с явным удовольствием разглядывал гостью. Загорелое до черноты лицо женщины контрастировало с голубыми глазами и волосами цвета платины, стянутыми на затылке в плотный тяжелый пучок. Она была хорошо сложена, со вкусом причесана и одета.

Из пододвинутой Герингом большой шкатулки она взяла сигарету, поблагодарила кивком, когда тот поднес зажженную спичку.

– Рейхсфюрер, – сказал Геринг официальным тоном, – представляю моего доброго друга майора Райс. Смею думать, она вам понравится.

– Уже понравилась. Весьма приятно, что фрау Райс умеет читать чужие мысли. Только на этот раз она поторопилась с ответом. Задав себе вопрос о ее возрасте, я готовился мысленно ответить: «Ей не больше двадцати». Но мадам поспешила и сразу состарила себя на целых семь лет.

Все засмеялись.

– Расскажите о себе, – продолжал Гиммлер. – Место вашей службы – вермахт?

– Да, абвер.

– Вот как!.. Имелись ли контакты с адмиралом Канарисом?

– Только с ним.

– Как это понять?

– Очень просто. На службу я была приглашена лично адмиралом Канарисом. Тогда же было обговорено, чтобы я находилась на особом положении.

– Но существует регистрация, учет!..

– Такие условия я поставила при вербовке, – Райс чуть шевельнула рукой с сигаретой, как бы показывая, что договоренность была достигнута легко.

– Надо понимать, вы представляли особую ценность для главы абвера?

Райс усмехнулась, бросила взгляд на Геринга.

– До этого Аннели Райс работала у меня, – сказал Геринг. – Она перешла к Канарису, потому что так было нужно для дела.

Гиммлер понимающе кивнул. Гестапо и служба безопасности были созданы им, Герингом, и только спустя годы переданы в ведение Гиммлера. И все же Герман Геринг кое-что оставил за собой, ибо всегда стремился знать больше, чем его коллеги по управлению партией и государством. Короче, все эти годы он имел и личную разведку – пусть небольшую, но укомплектованную специалистами высшего класса. Судя по всему, сейчас здесь находился один из таких доверенных работников Геринга.

– Очень хорошо, – сказал Гиммлер. – Тогда, может быть, сразу приступим к делу?

– Прежде я хотела бы задать один вопрос. Канарис заключен в тюрьму как участник путча против особы фюрера. Так вот, есть ли шансы у бывшего главы абвера выйти на свободу?

– А как думаете вы сами?

Райс ушла от прямого ответа: она считает, что точка зрения рядового офицера абвера вряд ли может быть интересна. Спросила же она о судьбе опального адмирала потому, что всегда ощущала исходившую от него опасность.

– Опасность для вас лично?

– В прежнюю пору – для меня. Теперь – для дела, которое мы собираемся совершить.

– Понял, – сказал Гиммлер. – Понял и могу вас успокоить. У адмирала Канариса шансов нет.

– Благодарю. Теперь, когда все выяснено, сформулирую исходные условия. Они таковы: война проиграна, победители рыщут по стране в поисках наиболее важных представителей партийного и государственного аппарата третьего рейха для расправы над ними. Требуется создать систему мер противодействия.

– Я бы уточнил, – сказал Гиммлер, – необходимо создать систему спасения не только людей, но и архивов рейха, его наиболее важной документации. Однако мы ведем речь о мероприятиях глобального масштаба. Вам же будет поручено решение частной задачи…

– Именно так я поняла приказ: я лишь звено в создаваемой новой системе.

– Но – полностью автономное. Оно должно действовать самостоятельно, может быть многие годы, прежде чем вас найдут те, кто будет иметь поручение соединить звенья в единую цепочку.

– Понимаю.

– Может статься, погибнут люди, которым поручено выйти к вам на связь. Как в таком случае поступить звену? Ждать, находиться в бездействии? Конечно, нет! Вы должны действовать, не теряя ни единого дня, – действовать, работать, как если бы погибла Германия и остались в живых только вы и ваше звено. Это до конца уяснили?

– Да, рейхсфюрер.

– Ну вот, очень хорошо. Приступайте к докладу. Назовите районы, подобранные для базирования звена.

– Это не Германия и даже не Европа, хотя можно было бы сделать исключение для Испании и Португалии. Но пусть названными странами занимаются другие. Я же отдала предпочтение некоторым регионам Южной Америки и Юго-Восточной Азии.

– Судя по густому загару Аннели Райс, она побывала в местах, о которых сейчас говорит. Послушаем, с чем она вернулась, – сказал Геринг.

– Да, я только что оттуда. Совершила едва ли не кругосветное путешествие. Найдено несколько весьма удобных мест базирования звена: изолированность от внешнего мира, здоровый климат. Участки земли можно купить. Но я не знаю, как в рейхе с деньгами…

– Денег будет столько, сколько нужно, – сказал Гиммлер. – Пусть это вас не тревожит.

– В какой валюте? В каких банках депонируют капитал?.. Извините за настойчивость, но весьма важно все.

– Получите английские фунты. Десять миллионов наличными. В дальнейшем шифрованный счет в банках Швейцарии – по вашему выбору. Устраивает?

– Да, вполне.

– Теперь о людях, – сказал Геринг. – Информированы вы о тех, кто будет поручен заботам звена?

– Мне сказали: ученые. Но это все, что я знаю. Хотелось бы получить более полную информацию. Ведь предстоит готовить не только жилье…

– Стоп! – прервал Гиммлер. – Не надо спешить. Достаточно, что пока известен контингент будущих колонистов. Все остальное – позже. – Он помолчал. – У вас есть семья?

– Нет. Муж был командиром подводной лодки. Погиб. По одним данным, его корабль таранили русские, по другим – американцы. Отсюда моя ненависть к тем и другим.

– А дети?

– Нет и детей.

– Во мне борются два чувства. Прежде всего хочется воскликнуть: слава богу, что вы не обременены семьей и можете целиком отдаться делу. И второе чувство – глубокое участие…

– Не надо! – резко сказала Райс. – Жалеют слабых. Я же считаю себя сильной. Буду мстить тем, кто причинил мне горе, мстить, пока жива.

– Браво! – воскликнул Геринг. – Вот и мы думаем о возмездии. Пусть оно настигнет врагов Германии не сейчас – через десятилетия. Но что бы ни случилось, рано или поздно мы покараем противника.

– Только так, – твердо сказала Райс.

– Ищите возможность столкнуть две самые могущественные страны, – Гиммлер поднял кулаки, постучал ими. – Люди, порученные вашим заботам, будут действовать именно в этом направлении.

– Такая работа ведется все время, – вставил Геринг. – Но пока она не дала результата.

– И не могла дать, – сказала Райс. – Идет война, союзники нужны друг другу. Иное дело, когда настанет время дележа пирога… Или когда в Белом доме появится новый хозяин. За океаном у немцев немало друзей… И я хотела бы спросить вас, рейхсмаршал и рейхсфюрер, почему до сих пор здравствует и правит Америкой Франклин Делано Рузвельт?

Вопрос остался без ответа, хотя собеседники Аннели Райс могли бы рассказать о деятельности специальных формирований СД, которые уже несколько лет нацелены на руководителей Советского Союза, Англии и США.

Террористические акты готовились один за другим, но неизменно заканчивались неудачей. Вот и теперь особая группа службы безопасности работала над тем, чтобы ее представители проникли в Москву и убили Сталина.

Длительную паузу прервал Гиммлер. Он сказал:

– Не следует обольщаться. Смена президента не приведет к мгновенной перемене политики Штатов. Слишком велика популярность Красной Армии. Паровоз, заторможенный на полном ходу, еще долго скользит по рельсам, хотя колеса его неподвижны. Он должен остановиться, и только потом его можно заставить пятиться…

Женщина рассеянно кивнула в знак того, что все понимает. Подняв голову, взглянула на Гиммлера:

– Итак, мне предстоит работать с учеными… Какого именно профиля?

– Зачем вам это знать? – поморщился Гиммлер.

– Не вижу причин, почему бы не ответить фрау Райс, – вступился Геринг.

– Я вовсе не собирался что-либо скрывать, – Гиммлер обиженно прикусил губу. – Просто пока в этом вопросе нет полной ясности. По всей видимости, майор Райс будет иметь дело с химиками, биологами и нейрохирургами… Кстати, есть ли в подобранных вами регионах поселения индейцев или, скажем, азиатов?

– Имеются в виду города?

– Лучше, если это будут небольшие поселения…

– Я не все поняла.

– Видите ли, – медленно проговорил Гиммлер, – ученым понадобится экспериментальный материал для исследований. Живой экспериментальный материал…

– Люди?

– Да. Сейчас они в изобилии поступают из концлагерей. Но с окончанием войны лагеря расформируют. Как видите, в этих условиях проблема снабжения исследователей живым материалом для опытов далеко не проста. Об этом надо позаботиться заблаговременно…