Онлайн чтение книги Снова к каменному веку Back to the Stone Age
Глава XIV. Приговор

Горф был маленьким, коренастым мужчиной средних лет с густо заросшим растительностью лицом и маленькими прищуренными глазками. Фон Хорст сразу же счел его подлецом, и тот не замедлил это доказать, ибо как только Мамт дал ему понять, что он должен взять к себе пленника, он шагнул к фон Хорсту, грубо ухватил его за плечо и подтолкнул к подножию утеса, к ближайшей лестнице.

Ступай, прорычал он, и пошевеливайся.

Потом, безо всякой причины, он ткнул своего пленника в спину концом копья от сильного удара потекла кровь. Негодование и ярость вскипели в груди человека из внешнего мира, неожиданная боль вынудила его действовать. Он повернулся и пригнулся. Горф, предчувствуя нападение, снова ткнул его копьем, но фон Хорст оттолкнул оружие в сторону и, подскочив к Горфу, обхватил правой рукой голову толстяка и начал кружить его, все быстрее и быстрее. Ноги Горфа оторвались от поверхности, его тело вращалось, описывая почти горизонтальные круги; фон Хорст ослабил хватку, и человек упал на землю.

Мамт разразился грубым хохотом, подхваченным остальными зрителями. Горф, пошатываясь, попытался встать, но прежде чем он полностью выпрямился, фон Хорст повторил прием, раскрутив и бросив его.

Когда Горф поднялся на этот раз, одуревший, с кружащейся головой, противник уже стоял перед ним. Кулаки его были сжаты, а рука занесена для удара по заросшему подбородку, удара, который отправил бы толстяка в мир иной, но его ярость погасла так же внезапно, как и нахлынула.

В следующий раз, если ты сделаешь что-либо подобное, Горф, я убью тебя, сказал он. Подбери свое копье и ступай. Я пойду за тобой.

Он понятия не имел, как отреагируют другие члены племени на посрамление одного из их людей, да его это и не волновало, но смех убедил фон Хорста, что они рады поражению Горфа, как, возможно, радовались бы поражению любого существа. Горф на мгновение заколебался. Он слышал смех и издевки своих соплеменников. Он дрожал от негодования, но, взглянув на человека, взявшего над ним верх и готового проделать это снова, понял, что возражать бесполезно.

Он отошел, чтобы подобрать копье, и, проходя мимо фон Хорста, сказал, понизив голос:

Я с тобой еще посчитаюсь.

Европеец пожал плечами и последовал за ним. Горф подошел к лестнице и начал подниматься.

Смотри, чтобы с ним ничего не случилось, Горф, крикнул Мамт. Он как раз пригодится для малого каньона.

Вот видишь, заметил фон Хорст, и я, и Мамт говорим, что самое лучшее для тебя обращаться со мной как следует.

Горф, что-то бормоча себе под нос, вскарабкался на третий ярус пещер, фон Хорст следовал за ним. Далее Горф направился к широкому выступу скалы справа и остановился перед большим входом в пещеру, где на корточках сидели три женщины. Одна была средних лет, две другие намного моложе. Та, что постарше, была маленькой и приземистой, как Горф, со злобным выражением лица. Единственной их одеждой были крошечные набедренные повязки.

Кто это? спросила женщина.

Лишний рот, проворчал Горф, один из тех пленников, которых привез Трог. Мы будем следить за ним, но если он свалится с утеса, это будет не моя вина.

Старшая из девушек осклабилась.

Это может случиться, сказала она.

Мужчина подошел к младшей девушке и ударил ее ногой.

Принеси мне поесть, прорычал он, и пошевеливайся.

Девушка вздрогнула и поспешила в пещеру. Горф опустился на корточки рядом с двумя другими женщинами. Старшая шила сандалии с подошвами из шкуры мамонта; другая просто сидела, глядя в никуда.

Горф хмуро посмотрел на нее.

Сколько еще я должен охотиться для тебя, Грум? спросил Горф. Почему бы тебе не найти мужа? Может, кто-нибудь возьмет тебя?

Заткнись, прорычала Грум. Если они не берут меня, то это потому, что я похожа на тебя. Если бы ты был женщиной, у тебя бы никогда не было мужа.

Я тебя ненавижу.

Горф наклонился и ударил ее по лицу.

Убирайся отсюда! закричал он. Иди и найди себе мужа.

Оставь ее в покое, устало сказала старшая женщина.

Не вмешивайся, предупредил Горф, не то я тебе все ребра пересчитаю.

Женщина вздохнула.

Это все, что Мумал умеет делать, усмехнулась Грум. Она все вздыхает и вздыхает. Она и эта обезьяна Лотаи. Иногда мне хочется прибить их обеих.

Ты плохая дочь, сказала Мумал. В недобрый час я родила тебя, это уж точно.

Убирайся! рявкнул Горф. Я велел тебе убраться, прокричал он, указав на Грум толстым пальцем.

Попробуй меня выгнать, огрызнулась девушка. Я тебе глаза выцарапаю. Если бы ты хоть что-то из себя представлял, ты бы нашел мужей для обеих своих дочерей. Ты трус. Ты боишься сразиться с мужчинами за нас.

Если бы я заставил мужчину жениться на тебе, он бы подкараулил меня в лесу и убил при первом удобном случае.

А я бы ему помогла, сказала Грум.

Лотаи! заорал Горф. Где же еда?

Иду! отозвалась девушка из глубины пещеры, и мгновение спустя она появилась, неся в руках куски сушеного мяса. Она бросила его на землю перед Горфом и вернулась в дальний от входа угол, где уселась, съежившись.

Горф, как голодный волк, набросился на мясо, отрывая большие куски своими мощными зубами и заглатывая их целиком.

Воды! рявкнул он, закончив есть.

Девушка по имени Лотаи поднялась и поспешила обратно в пещеру. Мгновение спустя она вернулась с сосудом из тыквы, который протянула Горфу.

Это все, сказала она, воды больше нет.

Горф залпом выпил ее и встал.

А сейчас я иду спать, сказал он. Я убью всякого, кто разбудит меня. Мумал и Грум, ступайте за водой. Лотаи, присматривай за пленником. Если он попытается удрать, кричи громче, я приду и

И что? спросил фон Хорст.

Делайте, что я сказал, приказал Горф женщинам, не обратив внимания на вопрос фон Хорста; затем он неуклюже заковылял в пещеру.

Две женщины последовали за ним и вскоре вернулись с большим сосудом из тыквы; потом они стали спускаться по лестнице. Фон Хорст взглянул на юную девушку, оставленную, чтобы присматривать за ним.

Теперь, когда все разошлись, напряженное выражение исчезло с ее лица, и она стала красивее, чем прежде.

Счастливая семья, заметил пленник.

Она вопросительно взглянула на него.

Ты так думаешь? спросила она. Может быть, остальные и счастливы, хотя непохоже. А я уж точно нет.

Фон Хорст снова убедился в отсутствии чувства юмора у людей каменного века. Он вспомнил Ла-джа.

Я просто пошутил, объяснил он.

А-а, сказала девушка, я понимаю. На самом деле ты не думаешь, что мы счастливы?

У вас всегда так? спросил он.

Иногда хуже, но когда Мумал и я одни, мы счастливы. Грум ненавидит меня, потому что я симпатичная, а она нет. Горф всех ненавидит. Я думаю, он и себя ненавидит.

Странно, что у тебя нет мужа, сказал фон Хорст, ты очень хорошенькая.

На мне никто не женится, потому что ему пришлось бы жениться на Грум тоже, если бы Горф настоял, это закон нашей страны. Понимаешь, она старше меня, и должна выйти замуж первой.

Что Грум имела в виду, когда сказала, что Горф боится сразиться с мужчинами за нее?

Если мы выбрали понравившегося нам мужчину, он должен жениться на нас при условии, что Горф будет бороться с ним и победит, но я бы не желала выйти замуж таким образом. Мой мужчина должен сам вызвать на поединок любого, чтобы получить меня.

И только так Грум может найти мужа? спросил фон Хорст.

Да, потому что у нее нет ни брата, ни друга, который мог бы сразиться за нее.

Ты хочешь сказать, что любой мужчина, который сразился бы за нее, нашел бы ей мужа?

Ну, да, но кто же станет это делать?

К примеру, друг, сказал он или любой мужчина, который достаточно сильно захотел бы тебя.

Она покачала головой.

Это не так просто. Если мужчина, который ей не отец и не брат, будет сражаться за Грум и проиграет, он должен будет взять ее в жены. А Грум к тому же выбрала себе в мужья Горга. Никто не сможет победить Горга. Он самый большой и сильный мужчина племени.

Довольно рискованный способ заполучить мужа, задумчиво сказал фон Хорст. Если твой мужчина побежден, ты получишь его, но тебе может достаться покойник.

Нет, объяснила она. Они сражаются голыми руками до тех пор, пока один из них не сдастся.

Иногда они получают серьезные раны, но убийства случаются редко.

Они сидели молча, девушка внимательно смотрела на мужчину. Фон Хорст думал о Ла-джа, и о ее дальнейшей судьбе. Ему было грустно сознавать, что она ушла из его жизни навсегда надменная, властная маленькая рабыня, которая ненавидела его. Так ли это было на самом деле? Бывали времена, когда он сомневался в этом. Фон Хорст покачал головой. Кто и когда понимал женщин?

Лотаи пошевелилась.

Как тебя зовут? спросила она.

Фон, ответил он.

Мне кажется, ты очень хороший человек, сказала она.

Спасибо. Я так же думаю о тебе.

Ты не похож ни на кого из мужчин, которых я встречала раньше. Думаю, тебе можно доверять. Ты бы никогда не бил меня, был бы добр и говорил со мной, как мужчина с мужчиной. Вот чего наши мужчины никогда не делают. Сначала, может быть, они и добрые, но вскоре открывают рот только для того, чтобы отдавать приказания или брюзжать. Некоторые из них, правда, не так плохи, как остальные. Мне кажется, что Горф, мой отец, хуже всех. Он ни разу не сказал никому из нас доброго слова, а ко мне относится еще хуже, чем к остальным. Бьет меня и пинает. Думаю, он ненавидит меня. Но это ничего, потому что я тоже ненавижу его. Был один хороший человек. Он мне нравился, но он уехал и не вернулся. Наверное, он умер. Это был великий воин, добрый к женщинам и детям, веселый человек, с ним было хорошо. Все женщины желали бы такого мужа, но он никогда не женился бы ни на ком, потому что не хотел всю жизнь провести в пещере.

Этим Торек и отличался от остальных.

Торек? воскликнул фон Хорст. Он не вернулся в Джа-ру?

Ты его знаешь? спросила Лотаи.

Мы были пленниками бастиан и вместе бежали.

Мы были друзьями. С тех пор как мы расстались, я много путешествовал и много раз спал. С ним, наверное, что-то случилось.

Девушка вздохнула.

Он был таким добрым, но, в конце концов, какая разница? Он не для меня. Я выйду замуж за кого-нибудь вроде Горфа, и меня будут бить и пинать всю оставшуюся жизнь.

Нелегко живется женщинам в Джа-ру, вот что я скажу, заметил фон Хорст.

Не всем. Только таким, как Мумал и я. Женщины здесь большие, сильные и любят драться. Если их ударят, они бьют в ответ. Им хорошо живется.

Мумал и я другие. Она не из Джа-ру. Горф выкрал ее из другого племени. Я похожа на нее, а Грум на Горфа. Мы бы убежали и вернулись в страну моей матери, но это очень далеко, и опасности слишком велики. Нас бы убили задолго до того, как мы добрались бы до Сари.

Сари, задумчиво сказал фон Хорст. Это страна, откуда родом Дангар. Вот куда я хотел бы попасть, когда я сбегу отсюда.

Ты никогда не убежишь, сказала Лотаи. Ты попадешь в малый каньон и никогда оттуда не выйдешь.

Что это за малый каньон, о котором я столько слышал? спросил мужчина.

Очень скоро ты узнаешь. Вот идут Мумал и Грум с водой. Мы не должны много говорить друг с другом в присутствии Грум и Горфа. Если они узнают, что я добра к пленнику, они еще больше будут бить и пинать меня.

Внизу, на лестнице, балансируя с тяжелыми сосудами из тыквы на головах, показались две женщины. Мумал выглядела усталой и удрученной, Грум разгоряченной и раздраженной, ее лицо было нахмурено и искажено злобной гримасой. Она задержалась у входа в пещеру.

Я иду спать. Смотри, не шуми, сказала она, и вошла в пещеру.

Мумал, проходя мимо Лотаи, остановилась и погладила ее по волосам.

Я пойду спать, малышка, сказала она.

Я бы и сама хотела поспать, заметила Лотаи, когда все остальные вошли в пещеру.

Почему же ты не спишь? спросил фон Хорст.

Я должна следить за тобой.

Я обещаю не уходить, пока ты стережешь меня, заверил он ее. Ступай и поспи. Я бы и сам не прочь.

Прежде чем ответить, она долго и внимательно смотрела на него.

Я верю, что ты не сбежишь, сказала она, но если Горф обнаружит, что я сплю в пещере, то мне будет так же плохо, как если бы ты сбежал. Но если ты войдешь в пещеру, пока я сплю, и не будешь выходить, опасности не будет. Мы можем забраться в дальний угол и поспать, и тогда они нас не побеспокоят.

Фон Хорст очень устал и, должно быть, долго спал.

Когда он проснулся, Лотаи рядом не было. Он нашел ее вместе с остальными на уступе перед входом в пещеру.

Они ели вяленую оленину, запивая ее большими глотками воды. Горф и Грум ели шумно, как животные.

Никто не предложил фон Хорсту пищу. Она лежала маленькой кучкой на куске кожи, в которую была завернута, отвратительно выглядела и дурно пахла, но все же это была пища, а фон Хорст сильно проголодался. Он направился к Горфу, где была еда, и наклонился, чтобы взять ее. Но Горф оттолкнул его руку.

Хорошая еда не для рабов, прорычал он. Ступай за пещеру и собери кости и объедки.

По тошнотворному запаху в пещере фон Хорст мог предположить, что за пища предназначалась для него, пища, которую он мог бы есть, лишь действительно голодая. Он знал, что его будущая жизнь среди этих людей, какой бы длинной или короткой она ни оказалась, будет во многом зависеть от того, как он поведет себя.

Он снова потянулся за пищей, и снова Горф оттолкнул его руку, но на этот раз фон Хорст схватил его запястье, рывком поднял его на ноги и нанес сильный удар в челюсть. Горф рухнул наземь. Фон Хорст взял кусок оленины, сосуд с водой и перешел к противоположной стороне входа, где, широко раскрыв глаза и дрожа, сидели Мумал и Лотаи. Тут он расположился и принялся за еду.

Грум не произнесла ни слова, глядя на фон Хорста, но кто знал, что у нее в голове. Была ли она полна ярости от того, что чужак сбил с ног ее отца? Разозлилась ли она, когда чужак забрал пищу? Или же она втайне восхищалась его мужеством, силой и умением?

Вскоре сознание вернулось к Горфу. Он открыл глаза и приподнялся на локте. Казалось, он был в замешательстве и старался сообразить, что же произошло. Он уставился на фон Хорста и оленину, которую тот ел.

Горф потер челюсть, осторожно касаясь ее и как бы опасаясь, что она сломана, а затем принялся за еду.

Больше никто не сказал ни слова, но фон Хорст был удовлетворен он знал, что не будет лишен еды, и словесное подтверждение этого факта было излишним.

Тянулся бесконечный пеллюсидарский день. Фон Хорст ел и спал. Горф охотился, иногда возвращаясь с целой тушей или с частью добытого с соплеменниками животного, иногда и с пустыми руками. Фон Хорст видел, как по огромным холмам бродили группы людей.

Он говорил с Лотаи и Мумал. Время от времени в разговор вступала Грум, но чаще она молча сидела, глядя на фон Хорста.

Фон Хорст хотел знать, какова будет его судьба и когда он узнает об этом. Безвременье Пеллюсидара не позволяло определить продолжительность событий.

Возможно, именно поэтому пеллюсидарцы часто казались такими медлительными. Сразу же здесь могло означать, что прошел час или день по солнечному времени внешнего мира, а, может быть, и больший отрезок времени. Возможно, Мамт думал, что он быстро распорядится судьбой пленников, но фон Хорсту это казалось вечностью. Он ни разу не видел Фрага с тех пор, как они расстались у подножия утеса, и если даже он никогда больше его не увидит, какое это могло иметь значение.

Однажды фон Хорст сидел на уступе перед входом в пещеру, думая о Ла-джа, как он часто делал, и о том, жива ли она. Он был один, поскольку Горф охотился, Мумал и Лотаи отправились в каньон за клубнями, похожими на картофель, а Грум спала в пещере. Он наслаждался одиночеством, не слыша перебранок и ругани этого семейства, возникавших всякий раз в присутствии Грум или Горфа. Он вызывал в себе приятные воспоминания, представляя лица друзей прошедших дней, друзей, которых он больше никогда не увидит; но эта мысль не слишком огорчала его. Было приятно вспомнить радостные минуты прошлого. Его мечты были прерваны шарканьем сандалий внутри пещеры.

Грум проснулась и вышла на уступ. Девушка постояла с минуту, внимательно глядя на него.

Ты был бы мне хорошим мужем, сказала она. Я хочу тебя.

Фон Хорст рассмеялся.

Почему ты думаешь, что я был бы хорошим мужем? спросил он.

Я видела, как ты справился с Горфом, ответила она. И мне рассказали, что ты сделал с Трогом.

Я хочу, чтобы ты на мне женился.

Но я чужак и пленник. А женщины вашего племени, как я слышал, не могут выходить замуж за мужчин из других племен.

Я поговорю об этом с Мамтом. Может быть, он согласится. Ты был бы для Мамта хорошим воином.

Фон Хорст усмехнулся. Он чувствовал себя в безопасности.

Мамт никогда не даст на это согласия, сказал он.

Тогда мы убежим, объявила Грум. Я устала жить здесь. Я их всех ненавижу.

Ты уже все обдумала?

Да. Это решено, ответила Грум.

А если я не захочу жениться на тебе? спросил он.

Для тебя лучше жениться на мне, чем умереть, ответила она ему. Если ты останешься здесь, то отправишься в малый каньон навстречу смерти.

Мы не сможем убежать. Если бы можно было бежать, я был бы уже далеко. Я все время искал такую возможность.

Мы можем убежать, сказала Грум. Я знаю способ, которого не знаешь ты.

А как же Горг? спросил он. Я думал, тебе нужен Горг.

Да, но я его не заполучу.

Если я помогу тебе получить Горга, поможешь ты мне бежать? спросил он, поскольку в мозгу его неожиданно родилась одна идея.

Что ты можешь для меня сделать?

У меня есть план. Если мы пойдем к Мамту вместе, ты попросишь его разрешения выйти за меня замуж. Он наверняка откажет, тогда я мог бы поговорить с ним о Горге.

Я согласна, сказала она.

А ты поможешь мне бежать?

Да, пообещала она.

Пока они говорили, фон Хорст заметил людей, возвращающихся в селение. Они приближались, крича и смеясь как воины-победители, а один из них ехал верхом позади другого воина, и едва он спешился, как был окружен огромной толпой говорящих и жестикулирующих людей. Человек из внешнего мира наблюдал за ними без особого интереса, просто из любопытства. Он не мог знать причину их ликования.

Вскоре после возвращения воинов фон Хорст заметил какое-то движение в роще у подножия утеса. На земле сооружались костры для приготовления пищи, что было необычным, поскольку еда готовилась в каждой семье на уступах у входа в пещеры.

Будет кароо, сказала Грум. Мы все спустимся вниз для того, чтобы досыта есть и пить.

Что такое кароо? спросил он. Этого слова он никогда раньше не слышал.

Грум пояснила, что это празднество в честь какого-нибудь значительного события, в котором принимают участие все соплеменники. Она не знала причины этого кароо, но предположила, что отмечают нечто важное, совершенное вернувшимся отрядом.

Мы не можем спуститься, пока Горф не вернется или пока Мамт не пошлет за нами, сказала она, потому что мне приказали оставаться здесь и следить за тобой. Из-за тебя я могу пропустить праздник. Ты мне надоел. Хоть бы ты умер!

Тогда ты не получишь Горга, напомнил он ей.

Я в любом случае его не получу. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы добыть его для меня. Я бы взяла взамен тебя, но ты не такой, как Горг. Подожди, ты его увидишь. Сравнивать его с тобой это все равно, что сравнивать тандора с тагом, и, кроме того, у него огромная борода. А у тебя лицо гладкое, как у женщины. Ты всегда соскребаешь бороду странным блестящим ножом, который носишь с собой.

В этот момент в пещеру вернулись Лотаи и Мумал, а вскоре и Горф. Мужчина нес тушу убитой им антилопы, а женщины запас клубней. После того как они сложили еду в пещеру, Горф приказал всем спуститься.

Внизу у скал собралось много народа: все племя целиком, как заключил фон Хорст.

Они все время говорили и смеялись собравшимися овладело, казалось, праздничное настроение, что контрастировало с их обычным поведением. Чужой воин все еще был окружен столь плотной толпой, что сначала фон Хорсту не удалось даже мельком взглянуть на него. На пленников не обращали внимания, и Фраг печально сидел на корточках, прислонившись к стволу дерева, в то время как фон Хорст стоял, с интересом наблюдая за толпой.

В это время его заметил Мамт.

Иди сюда! закричал он. Затем он повернулся к воину, бывшему в центре внимания. Вот пленник, каких никто раньше никогда не видел. У него лицо гладкое, как у женщины, и светлые волосы. Трога и Горфа он скрутил, как младенцев. Эй, ты, иди сюда! снова приказал он фон Хорсту.

Когда пленник приблизился, воин пробрался сквозь толпу, чтобы взглянуть на него, и мгновение спустя они очутились лицом к лицу.

Торек! воскликнул фон Хорст.

Ну и ну! заорал человек. Это Фон, разрази меня гром. Так это он скрутил Трога и Горфа? Не удивительно. Я могу справиться с ними обоими, а он может справиться со мной.

Ты его знаешь? спросил Мамт.

Знаю ли я его? Мы друзья. Мы вместе сбежали из Басти, взяв с собой рабов.

Друзья? воскликнул Мамт. Он чужак. Укротители мамонтов не заводят дружбу с чужаками.

А он мой друг, и хороший друг, отпарировал Торек, поэтому он должен быть другом всего нашего племени. Он великий воин, ему можно позволить жить среди нас и взять жену из наших женщин, или же беспрепятственно идти своей дорогой.

Мамт мрачно нахмурился.

Нет! вскричал он. Он чужой и наш враг, и он умрет, как все враги. Мамт берег его для малого каньона. Когда Мамт будет готов, он отправится туда.

Мамт все сказал.