Онлайн чтение книги Белая акула
Глава третья. ПАРЕНЬ ИЗ ПРОВИНЦИИ

Меркуриум, Готия.

13–14 июля 3273 г. по РХ

Древний как мир закон гласит: черная полоса в вашей жизни в один прекрасный момент однажды сменится на белую и все будет отлично. Разумеется, до поры до времени…

Я был счастлив увидеть настоящего живого человека – учитывая невероятные события последних двух суток и безумные впечатления от нового мира, потрясшего как меня, так и Нетико очевидными и пугающими несуразицами, нелепостями и фантастическими тварями, отыскать себе подобного казалось делом почти нереальным. Только бы он не оказался «оборотнем», как тот, возле крепости!

Очередные вопросы, ответить на которые было пока невозможно, появились незамедлительно, едва я приблизился к незнакомцу на расстояние, достаточное для того, чтобы разглядеть человека во всех подробностях. На меня он бросил лишь мимолетный взгляд, отчего-то поморщился и продолжил… Продолжил заниматься своим делом, да так увлеченно, что меня чуть было не вывернуло.

Мизансцена выглядела вполне в духе этой диковинной планеты: грубо обработанный гранитный обелиск с выбитым латинским числом LXXVII, рядом небольшой квадратный бревенчатый сруб с воротом и простеньким двускатным покровом из досок – колодец, никаких сомнений. У нас на Аврелии люди с достатком ценят «земной» ретростиль, и колодец при загородном доме вещь вполне обыденная. Только шахты в основном бетонные, а не деревянные.

– Шел бы ты отсюда, приятель, – громко и отчетливо сказал человек, не оборачиваясь. Говорил, как и приснопамятный карлик, на немецком языке, с жутким акцентом и употребляя архаизмы, которые я не сразу понимал. – Дело к вечеру, а лес рядом…

В правой руке он держал внушительный изогнутый нож, которым только что вскрыл грудную клетку отвратительно выглядевшего существа с лысой головой, тонкими, почти прозрачными ушами, коротенькими задними лапками и кожистыми крыльями. Сухая земля возле колодца была залита коричневой, почти черной кровью, в левой глазнице дохлой твари торчала металлическая стрела-болт. Хрустнули обнажившиеся ребра, незнакомец сделал еще несколько быстрых кромсающе-режущих движений, отбросил кинжал, вытащил из туловища крылатого страшилища вздрагивающий темный комок и пронзил его выхваченным из-за голенища сапога острым штырем.

– Все, без сердца ему не ожить, – спокойным голосом произнес мужчина. Создавалось впечатление, что он занимался подобными вивисекциями по нескольку раз на дню. – Чего стоишь? Лучше набери воды и плесни мне на руки! Изгадился по уши, противно…

ПМК на моем плече дернулся – Нетико предпочитал временно помолчать, но вполне красноречиво давал понять: если просят, помоги.

Бадья оказалась деревянной, потемневшей от влажности и времени. Цепь ржавая, звенья грубые, ворот скрипучий и разболтанный – за колодцем плохо следят. Вода, однако, прозрачная и холоднющая. Человек оттер ладони от крови с помощью пучка травы, с сожалением посмотрел на испачканные рукава кожаной рубахи со шнуровкой на боках и груди, фыркая и сплевывая умыл лицо, после чего выпрямился и наконец-то удостоил меня холодно-оценивающим взглядом.

Молод, наверное, мой ровесник, по крайней мере, не старше двадцати пяти лет. Выше меня на полголовы и куда шире – здоровяк каких поискать, под тонкой кожей длинной рубахи хорошо заметны круглые мощные мышцы. Заплетенные в толстую косичку на затылке волосы светло-русые, борода от уха до уха совсем светлая, соломенная. Глаза меняют цвет в зависимости от освещения – в тени зеленые, под солнцем серые. На лбу и виске справа некрасивый белый шрам от рваной раны. В общем, мужик смотрится довольно эпически, особенно если учитывать его одежду, широкий пояс, увешенный железяками неясного предназначения и ножны для кинжала.

Поначалу суровое, недоверчивое и почти неприязненное выражение на его лице внезапно сменилось удивлением, светлые брови поползли вверх, а затем последовало заявление, которого я уж никак не ожидал:

– Вы, сударь, обнаглели до предела. Но это вызывает невольно уважение, тут не поспоришь. Мы, конечно, лично не знакомы, однако наслышан, премного наслышан…

– О чем? – бестолково спросил я, решительно не понимая, каким образом здесь обо мне могут быть наслышаны.

– Сколько лет минуло? – как ни в чем ни бывало продолжал бородатый, осматривая меня со все большим интересом. – Сто двадцать четыре стандартных, или я путаю? Нет, ну надо же, явиться при полном параде, с запретным гербом!

– Гербом? – снова заикнулся я.

– Вот это что такое? – он ткнул пальцем в мою курточку пилота. Над левым нагрудным карманом был вышит опознавательный знак «Эквилибрума», силуэт белой акулы в синем поле, этот знак еще мой отец придумал в качестве эмблемы фирмы. – Правильно, родовой герб фон Визмаров, вычеркнутый геральдической коллегией из реестра и преданный забвению. Никто, однако, ничего не забыл, я в том числе. Хотя и родился после вашего ухода с Меркуриума. Вы, сударь, тот самый Риттер фон Визмар, или наследник?

– Меня зовут… – я на мгновение задумался, соображая, как произнести имя «Степан» так, чтобы было понятно туземцу. – Стефан. Устроит?

– Верный ваш вассал, – русоволосый крепыш приложил к груди широкую ладонь и чуть поклонился. – Зигвальд Герлиц из Герлица, но мне будет приятнее, если вы будете именовать меня по прозвищу – Жучок. Как вы здесь оказались? Ближайшая действующая точка перехода в девяноста с лишком милях к северу!

Я в очередной раз оказался в логическом тупике. Какой, на хрен, «запретный герб»? Почему этот верзила употребляет древние и давно вышедшие из повседневного обихода слова наподобие «вассал» или «забвение» – ими сейчас пользуются только историки, писатели да сценаристы голопьес?! И в то же время сыплет вполне современной терминологией – одна «точка перехода» чего стоит, а понятие о «стандартном» летоисчислении свидетельствует о родственности цивилизаций не менее, чем один из официальных и общепринятых языков Содружества!

– Как оказался? – я решил ответить на самый простой вопрос и махнул рукой в сторону леса: – Оттуда пришел.

– Ого! – Зигвальд по прозвищу Жучок присвистнул и взъерошил густую шевелюру. – Не слышал, чтобы выход из Лабиринта (я вновь отметил знакомое слово) находился возле Третьей Крепости. И что же, прошли по лесу невозбранно?

– Невозбра… Гм… Прошел, как сумел.

– Значит, правду о вашем семействе говорят – везучие безумцы. Прошу простить, если позволил себе дерзость, однако на моей памяти из леса вокруг Третьей Крепости живым еще никто не выходил. Ни благородные, ни простецы.

Голова у меня пошла кругом – во-первых, я с трудом понимал смысл архаизмов, во-вторых, этот человек явно меня с кем-то путал и одновременно полагал, что я разбираюсь в тонкостях здешнего бытия ничуть не меньше, чем он сам. Особое изумление вызвала неправдоподобная дата: «сто двадцать четыре стандартных года» – столько люди не живут. Название «Меркуриум» мне тоже ни о чем не говорило: в Солнечной системе есть планета Меркурий, но там уже четыре столетия никто не бывал, сразу после Катастрофы район Земли был объявлен запретным для любых пилотируемых полетов, блокаду не снимают до сих пор…

– Это что такое? – требовалось поддерживать разговор и я указал на разъятое тело крылатого уродца. – Как называется? Хищник?

– Упырь это, – потряс меня Зигвальд. – Скоты, теперь и днем вылезают… Что-то неправильное происходит на Меркуриуме, ваша светлость, с каждым годом только хуже. Надолго вернулись?

– Боюсь, навсегда, – мрачно ответил я. – Почему ты назвал себя моим «вассалом»?

– Как – почему? – Настало время удивляться Жучку. – Герлиц входит в домен Визмаров, присягу никто не отменял, хотя управление над землями после изгнания перешло к королю.

Вот так, ни больше ни меньше – к королю. Я не ослышался, Зигвальд произнес именно это слово: Koenig. Господи, куда я попал? Попомнишь тут недавнюю версию о «параллельных реальностях», как бы не высмеивал ее Нетико.

ИР, кстати, помалкивал, словно трафика в рот набрав – никак не показывал своего присутствия и предоставил право вести переговоры с туземцами мне самому. Может, оно и к лучшему – неизвестно, как отреагирует мой новый приятель на говорящую коробочку!

И вновь я оказался в дураках:

– Одеты не по-нашему, сложная техника, – задумчиво сказал Зигвальд, указывая взглядом на ПМК. – Если вернулись навсегда, пора вспоминать традиции родины предков, ваша светлость. Родились небось – там?

Он указал вытянутым пальцем на синеющие небеса.

– Там, – кивнул я, совершенно не покривив душой. Сам того не желая, Зигвальд дал мне понять, что путешествия в космосе здесь не являются чем-то фантастическим. Интересно, очень интересно! – Слушай… Я целый день шел по этому проклятущему лесу, вымотался, ничего не ел и сбил пятку на ноге, больно. Тут где-нибудь переночевать можно? Кроме того, хватит обращаться ко мне на «вы», будем проще, хорошо?

– Как будет угодно, сударь. Только… Только надо бы прибраться. Нехорошо упыря так оставлять, придется сжечь.

– Командуй, – вздохнул я. – Дров собрать?

– Незачем. Оттащим в сторону от колодца, подальше, у меня все с собой… Амулет заметил? – Жучок вытащил из-за ворота рубахи медальон светлого металла в виде скачущей лошадки посреди украшенного угловатыми символами кольца. – Я третий сын, особая честь – Стража Крепостей.