Онлайн чтение книги Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона. Том 5
Глава XXVIII. ОСАЖДЕННЫЕ МЕДВЕДЯМИ

Юные охотники отложили ружья, вытащили ножи и освежевали симмаронов с ловкостью заправских мясников. Затем они разрезали мясо так, чтобы было удобнее отнести его в лагерь. Шкуры им были не нужны, поэтому они так и оставили их лежать на земле.

Как только туши были разделаны, каждый мальчик взвалил на плечо по куску, и они понесли все это к ущелью, намереваясь потом вернуться и забрать остальное. Достигнув места, где тропинка поднималась на плато, они увидели, что им будет трудно спускаться с такой ношей, так как гораздо легче взбираться на скалу, чем спускаться с нее. Тут возник другой план: бросить куски мяса под гору, перед собой, чтобы те скатились вниз сами. Это было нетрудно сделать. Мясу это не повредит, так как они хотели его впоследствии разрезать, чтобы высушить, а грязь и песок потом можно будет легко отмыть в ручье.

Этот план был принят сразу, и, приподнимая кусок за куском, мальчики сбросили мясо вниз с утеса. Увидев, что оно лежит уже на дне между камнями, они вернулись к тушам, взяли новую порцию и опять направились к ущелью.

Когда наши охотники подошли ближе к краю, чтобы сбросить куски, их глазам представилось такое зрелище, которое заставило всех троих тут же выронить свою ношу.

Внизу, на дне ущелья, расхаживало между кусками мяса ужасное, громадное и безобразное животное. Его огромный рост, длинная, косматая шерсть серовато-коричневого цвета, а самое главное - свирепый вид, не оставляли у наших охотников сомнения в том, что это за животное. Страшное чудовище гор ни с кем нельзя было спутать - это был медведь гризли!

Он был почти вдвое больше обыкновенного медведя и в других отношениях также отличался от него. Уши его стояли прямее, чем у простого медведя, темно-желтые глаза сверкали еще больше и свирепее, голова и морда были шире; длинные изогнутые когти, выступающие из косматой шерсти лап, были ясно видны даже с вершины утеса. Медведь только разорвал когтями один из кусков и жадно пожирал его. Он был так занят, что не заметил мальчиков.

Все трое, как я уже сказал, выронили на землю свой груз и, взглянув вниз, кинулись опрометью за ружьями, схватили их и тщательно осмотрели. Ружья были уже заряжены.

Юные охотники осторожно подкрались к ущелью и снова заглянули вниз. К своему ужасу, они увидели, что там уже не один медведь, а целых три. Один, поменьше других, отличался от них и по цвету. Он был совсем черный, и его можно было бы принять за взрослого медведя черной породы, однако это был просто большой медвежонок, а двое других - его родители.

Все три медведя раздирали свежее мясо, явно очень довольные, и не задумывались над тем, откуда им привалило такое неожиданное счастье. Время от времени они громко рычали, как бы выражая удовольствие, а иногда, когда медвежонок мешал есть старому медведю, тот ворчал на него. Медведица, наоборот, раздирая на части мясо, клала самые лучшие куски перед своим черным детенышем и легкими ударами лапы как бы увещевала его, чтобы тот ел. Иногда медведи ели, стоя прямо, держа мясо передними лапами; иногда клали кусок на скалу и поедали его со всеми удобствами. Пасти и когти медведей покраснели от крови, остававшейся в разделанном наспех мясе, и это придавало всему трио еще более свирепый вид.

Наши путешественники глядели вниз на эту сцену с чувством крайнего ужаса, смешанного с интересом. Они слышали такие рассказы о медведях гризли, которые наполнили бы страхом и самое отважное сердце. Мальчики знали, что ни один охотник, если он пеший, никогда не решится напасть на гризли. Даже верхом и хорошо вооруженный, охотник отважится сделать это только в открытой местности, где он может спастись благодаря быстроте своего коня. Мальчики знали также, что медведь гризли, даже раненный несколькими пулями, частенько преследует охотников в прерии, ибо и двадцати пуль мало, чтобы свалить гризли.

Все эти факты мгновенно пришли на память нашим юным охотникам, и неудивительно, что они трепетали от страха.

Положение их было незавидное. Медведи занимали ущелье, и никакой другой тропинки, по которой мальчики могли бы спуститься к лошадям, не было. Во время своих утренних поисков они обошли вокруг почти всего холма и видели, что он был отвесный со всех сторон. Как им добраться до своего лагеря? Был только один путь - вниз по ущелью, но, стоит им попытаться пройти по нему, медведи обязательно нападут на них.

Мальчики, испуганно глядя друг на друга, переговаривались шепотом. Все трое хорошо понимали опасность положения. Уйдут ли медведи из ущелья, после того как насытятся? Нет. Пещера, которую заметили юные охотники, несомненно, служит логовом этим медведям. Даже если гризли войдут в нее, какая гарантия, что они не выпрыгнут оттуда, когда мальчики будут спускаться вниз? И тогда звери легко настигнут их среди камней и кустов. Если мальчики попытаются спуститься, кто-нибудь из них погибнет, а может быть, и все. Не выйдут ли медведи на равнину? Может быть, они отправятся к источнику, чтобы напиться, или еще за чем-нибудь? Но даже если гризли отойдут, они увидят, как мальчики будут спускаться, и могут легко нагнать их, прежде чем те достигнут лагеря или своих лошадей. Лошади пасутся на свободе и находятся сейчас далеко в прерии. В этих мыслях было мало утешительного, а еще меньше - в предположении, что свирепые звери не удовлетворятся съеденным и им придет в голову вскарабкаться на вершину и поискать, нет ли там еще мяса. Последнее было страшнее всего, так как мальчики знали, что на всем плато нет такого места, где можно было бы спрятаться надолго, а спуститься вниз, если медведи обнаружат их и будут преследовать, совершенно невозможно.

Одолеваемые этими страшными мыслями, мальчики стояли на коленях, пригнувшись и осторожно выглядывая из-за листвы алоэ, время от времени шепотом сообщали друг другу разные планы спасения, приходившие им в голову. Но все планы были основаны на слабой надежде, что медведи на некоторое время уйдут из ущелья и дадут братьям возможность спуститься. Никакого другого способа спастись мальчики придумать не могли.

Иногда Базилю приходило в голову хорошенько прицелиться и выстрелить в одного из этих огромных животных. Франсуа горячо приветствовал эту идею, а Люсьен решительно возражал. Он говорил, что это лишь разозлит медведей и сразу приведет их наверх, что одной пулей невозможно убить гризли, если только она не попадет ему в сердце или в мозг, а целясь из-за утеса, было очень мало надежды попасть с такой точностью. Даже если удастся убить одного, другие медведи будут мстить за смерть своего товарища. А одним залпом вряд ли можно будет убить их всех.

Доводы Люсьена восторжествовали, и менее благоразумные братья, оставив мысль о том, чтобы стрелять, продолжали молча сидеть на прежнем месте, глядя вниз.

Почти полчаса мальчики не двигались с места, наблюдая и выжидая. Медведи закончили трапезу, сожрав абсолютно все. Насытились ли они? Нет. Бараний окорок был каплей в море для прожорливых гризли и, казалось, лишь раздразнил их. Звери догадались, откуда пришел их завтрак: сверху, и надо было пойти туда и поискать, нет ли чего на обед. Они подняли морды и посмотрели наверх. Мальчики быстро спрятали головы в листве. Поздно! Медведи увидели их и через минуту уже мчались галопом наверх.

Первой мыслью наших охотников было бежать, и они все вскочили на ноги, но Базиль, вдруг рассердившись, решил попробовать задержать врагов выстрелом. Он навел ружье на ущелье, по которому бежали медведи, и выстрелил. Братья последовали его примеру. Франсуа выстрелил сразу из обоих стволов, которые были заряжены крупной дробью. Один из медведей - это был медвежонок покатился вниз по ущелью, но, после того как раздался залп, мальчики увидели, что самый большой медведь карабкается наверх, яростно рыча. Охотники, у которых не было времени перезарядить ружья, бросились бежать по плато, не зная даже, куда бежать.

Добежав до середины плато, все трое остановились и посмотрели назад. Первый медведь как раз поднимался на утес и в следующее мгновение кинулся за мальчиками. Они надеялись, что куски мяса привлекут внимание медведя и задержат его, но этого не случилось. Мясо лежало в стороне от тропинки; кроме того, зверь был в ярости. Его ранило выстрелом, и он желал отомстить.

Это был ужасный момент. Разъяренное чудовище находилось в трехстах ярдах от наших охотников. Через несколько секунд оно кинется на них, и кто-нибудь из братьев сделается его жертвой...

Но в критические минуты смелые умы находят выход из положения. Таков был Базиль. В других случаях он бывал опрометчив и часто неблагоразумен, но в минуты величайшей опасности становился спокойным и рассудительным даже больше, чем его склонный к философии брат Люсьен. Мысль, которая до сих пор почему-то не приходила в голову никому из них, сейчас, в минуту опасности, вдруг осенила его. Базиль вспомнил, что медведь гризли не умеет лазить на деревья, и, крикнув: «К деревьям! К деревьям!» - в то же мгновение обхватил одну из сосен и стал карабкаться вверх со всем проворством, на какое только был способен.

Люсьен и Франсуа последовали его примеру; каждый влез на ближайшее от него дерево, так как медведь был меньше чем в двадцати шагах от них и не было времени выбирать. Однако, прежде чем медведь приблизился, все трое уже сидели на соснах, забравшись как можно выше.

Медведь подбежал и, увидев, куда они залезли, стал бегать от дерева к дереву, рыча от ярости и досады. Он поднимался на задние лапы и пытался дотянуться до нижних веток передними лапами, точно хотел или подтянуться, или свалить дерево. Гризли набрасывался то на одно дерево, то на другое, яростно тряся их. Он рвал когтями кору деревьев, и она разлеталась в разные стороны большими кусками. Дерево, на котором прятался Франсуа, было совсем тонкое и так дрожало под могучими ударами зверя, что мальчик рисковал упасть на землю. Но страх заставил Франсуа напрячь все свои силы, и он мужественно держался, ободряемый криками Базиля и Люсьена. Вскоре, видя, что ему не удается свалить мальчика, медведь отошел и снова подступил к деревьям, где сидели Базиль и Люсьен. Но и эта попытка кончилась для него неудачей: он только содрал со стволов всю кору на уровне своего роста. Медведь так терзал стволы зубами и когтями, что мальчики боялись, не придет ли ему в голову перегрызть деревья. Он легко мог бы сделать это, но, по счастью, гризли не обладают способностью рассуждать, иначе мальчиков постигла бы ужасная судьба.

Когда наконец медведь понял, что не может ни сломать деревья, ни стряхнуть с них мальчиков, он оставил свои попытки и принялся расхаживать взад и вперед, как часовой, время от времени шумно втягивая в себя воздух и злобно рыча. В конце концов медведь растянулся на земле и, казалось, заснул.

Что случилось с самкой и медвежонком? Оба убиты? Никто из них не появлялся на вершине. Мальчики с деревьев могли видеть каждый дюйм поверхности плато. Стало быть, медведи все еще в ущелье, но неизвестно, живые или мертвые.

Маренго, руководствуясь мудрым инстинктом, не нападал на медведя, а убежал к краю плато и прижался там, дрожа от страха, стараясь не попадаться на глаза опасному врагу.

Теперь положение охотников стало еще хуже, чем раньше. Они не решались слезть с деревьев, так как неминуемо попали бы в пасть чудовища, а долго сидеть верхом на тонких ветвях сосен было очень неудобно. Кроме того, им хотелось пить, очень хотелось пить... Они не взяли с собой воды утром. Солнце невыносимо жгло, а еще разделывая туши, мальчики уже жаловались на отсутствие воды. Теперь они начали страдать от жажды больше, чем от чего-либо другого. Если медведь останется здесь надолго, что с ними станет? Или они упадут и будут растерзаны, или будут медленно погибать, сидя на деревьях. Было только два исхода.

Мальчики не знали, что предпринять. Ружья лежали на земле, там, где их впопыхах бросили. Как спуститься и подобрать их? Оставалось только ждать. Будто для того, чтобы усилить их муки, на равнине вдруг показалось то, что они искали, цель их экспедиции, - животные, которых они так жаждали встретить: бизоны! Далеко в прерии, к юго-западу, виднелось множество черных тел, точно толпы людей в темном одеянии. Они двигались взад и вперед, то сливаясь в одну массу, то разделяясь, как отряды беспорядочного войска. На много миль вокруг зеленая прерия была усеяна огромными темными телами животных, а в некоторых местах их было такое количество, что не было даже видно земли.

Бизоны, казалось, двигались к северу, по лугам, простирающимся между холмом и Льяно Эстакадо. Через несколько минут передние бизоны поравнялись о холмом, и наши юные охотники смогли различить косматые, точно львиные, тела быков, составлявших авангард «отряда». При других обстоятельствах это было бы отрадным зрелищем, но сейчас положение показалось мальчикам еще более невыносимым. Бизоны уходили на север... Если даже удастся как-то спастись, то все равно уже не догнать бизонов. Братья не могли разглядеть среди них ни одного белого, так как основная масса животных была далеко, но представлялось вполне вероятным, что в таком большом стаде можно найти одного или двух белых бизонов.

Вдруг Базиль издал возглас, или, верней, крик радости. Базиль находился на дереве, которое стояло поодаль от других, и благодаря этому ничто на загораживало ему вид на прерии к западу.

- Смотрите! Вон туда, туда! - кричал он. - Смотрите! В середину стада! Видите? Он сияет на солнце! Белый бизон, белый! Ура!

От волнения Базиль говорил несвязно, его трудно было понять, так же как и то, что кричали ему в ответ братья, когда увидели, на что он указывал. Все трое не сомневались, что это в самом деле и есть цель их долгой, трудной охоты - белый бизон. Мальчики громко кричали «ура» и на мгновение забыли об опасности положения. Их крики разбудили гризли, который, лениво поднявшись на ноги, снова принялся рычать и расхаживать между деревьями. Вид этого чудовища внизу сейчас же возвратил охотников к страшной действительности.