Онлайн чтение книги Вне подозрений Below Suspicion
Глава 6

Дом покойного Ричарда Реншо и его жены, именуемый «Домом аббата», находился на Кэннон-роуд в Хампстеде.

Поднявшись на Хэверсток-Хилл и Розлин-Хилл, лимузин свернул направо у светофора напротив станции метро «Хампстед» и поехал по Хай-стрит в сторону Раундпонд. Сделав еще несколько поворотов, машина углубилась в тихую Кэннон-роуд.

Выпрыгнув из машины, Патрик Батлер испытал первый шок.

— Господи, Чарли! Это же… — Он не договорил.

Под сине-черным небом, откуда перестал падать мокрый снег, в сорока футах от коричневой ограды стоял дом.

Другие дома на Кэннон-роуд выглядели всего лишь смутными силуэтами с тусклыми желтоватыми огнями. Но это уродливое, хотя и не слишком большое сооружение благодаря оштукатуренному фасаду походило на серо-белое пятно и бросалось в глаза, так как было построено в стиле так называемой викторианской готики. По обеим сторонам арочной парадной двери находились два высоких стрельчатых окна, одно над другим. Вдоль края крыши тянулся зубчатый парапет с миниатюрной декоративной башенкой в углу.

— Это же дом миссис Тейлор! — воскликнул Батлер, в голове у которого ожили неприятные воспоминания. — Те же самые деревья у окон с каждой стороны!

— Почему бы и нет? — отозвался Денем.

— О чем ты?

— Оба дома, — объяснил Денем, — построены отцом миссис Тейлор в середине 1860-х годов. Один в Бэлеме, который тогда был в моде. Один в этом районе, который в моде и теперь. На задней двери этого дома также грирсоновский замок.

Ветки, колыхаемые ветром, царапали оконные стекла. Внутри, по крайней мере, оба дома не были обставлены одинаково. Батлер с облегчением увидел это, когда молодая служанка открыла дверь.

Но атмосфера истерии, пахнувшая на них, была такой же ощутимой, как признаки беспорядка. Восемнадцатилетнюю служанку Китти Оуэн можно было бы назвать хорошенькой, не будь она такой тощей. Китти в ужасе отпрянула, но Денем поспешно назвал их имена.

— Простите, сэр. — Служанка судорожно глотнула. — Я думала, вы тоже из полиции. Но я не уверена, что вы сможете повидать мадам. У нее истерика.

— Миссис Реншо пригласила нас, — улыбнулся Батлер.

По какой-то причине Китти вздрогнула и испуганно уставилась на Батлера.

— Пойду посмотрю, — с трудом вымолвила она. — Пожалуйста, подождите здесь.

Дверь, на которую указала девушка, вела в викторианскую гостиную, богато обставленную довоенной мебелью и антиквариатом. Лампы с абажурами освещали обюссонский[10]От французского города Обюссон, центра коврового производства. ковер.

В центре комнаты, словно только что прекратив шагать, стоял доктор Артур Эванс Бирс.

— Батлер! — воскликнул доктор Бирс, когда вошедшие представились. — Конечно, мы встречались в суде. Я подумал, что вы какой-то родственник… хотя в парике и мантии вы выглядели совсем по-другому.

Вблизи он подтвердил впечатление солидности и надежности, к которым теперь примешивалось разочарование врача общей практики, видящего, как государственная медицина подрывает его инициативу. Лысый, узкий и веснушчатый череп походил на шекспировский, а рукопожатие было крепким.

— Вы… э-э… не встречались до суда? — спросил Денем.

— Нет, — ответил Батлер. — Я и так знал, что могу услышать от этого свидетеля.

— Вы спасли жизнь мисс Эллис, — заявил доктор. — Я горжусь знакомством с вами, сэр.

— А я — знакомством с вами, доктор, — отозвался Батлер, выпрямляясь с учтивостью XVIII столетия. — Вы лечащий врач миссис Реншо?

— Едва ли, — сухо произнес доктор Бирс. — Думаю, миссис Реншо получает медицинские консультации на Харли-стрит[11]Харли-стрит — улица в Лондоне, где находятся приемные частных врачей. или Девоншир-Плейс. — Его карие глаза под рыжеватыми бровями стали настороженными. — Но она звонила сегодня явно в истерическом состоянии и просила приехать как друга.

— А как сейчас миссис Реншо?

— Не знаю. Она не хочет меня видеть. Думаю, мне лучше уйти.

— Скажите, доктор, вы считаете и этот дом «нездоровым»?

— Прошу прощения?

— Мой юный друг, — Батлер отозвался о Чарли Денеме, как будто тому было четырнадцать лет, — напомнил мне о ваших показаниях. Вы утверждали, что в доме миссис Тейлор нездоровая атмосфера. Можете ли вы сказать то же самое об этом доме?

— Сэр, я…

В этот момент в комнату вбежала горничная Китти.

— Только один из вас может подняться наверх, — сообщила она. — Мистер Батлер.

Батлер колебался, поскольку доктор Бирс собирался заговорить, но в итоге последовал за Китти.

Она проводила его по главному коридору в просторный задний холл, откуда деревянная лестница поднималась — сначала вдоль левой стены, потом вдоль задней — к галерее с балюстрадой, где находились двери спален. Здесь было темно из-за экономии электричества, и Батлер несколько раз спотыкался. Китти постучала в дверь задней спальни, справа от лестницы, и открыла ее.

— Да? — послышался изнутри женский голос.

Люсия Реншо в белом кружевном пеньюаре сидела в кресле возле портативного электронагревателя. Она поднялась с робким и ошеломленным видом.

Циничный холостяк Патрик Батлер получил удар в сердце.

Он смутно сознавал, что стоит в спальне с высоким потолком и старомодными ставнями на больших окнах и что на столике между двумя кроватями горит лампа. Сзади и чуть слева виднелись белые плитки современной ванной.

Что касается остального…

— Мистер Батлер? — тихо спросила Люсия Реншо.

Недавно она горько плакала, но об этом свидетельствовали только маленькие красноватые прожилки на белках умоляющих голубых глаз. Пышные золотистые волосы, разделенные пробором, падали на плечи.

Люсия была довольно высокой, хотя Батлеру она казалась среднего роста или даже маленькой. Ему приходили на ум такие определения, как «здоровая» или «цветущая», которые обычно вызывали у него смех. Розоватая кожа женщины контрастировала с белой тканью пеньюара, а плотное кружево не могло полностью скрыть тот факт, что в спешке она надела под него только бюстгальтер и панталоны. На ногах были розовые атласные туфельки.

— Мистер Батлер? — неуверенно повторила Люсия.

Приходится признать, что Патрик Батлер, словно школьник, с трудом контролировал свой голос.

— Да, миссис Реншо.

— Они все против меня, — сказала Люсия. — Все меня ненавидят. Вы поможете мне?

— Я сделаю большее. Я вас спасу.

Благодаря старомодной галантности, скрывавшейся под внешним высокомерием, Батлер не видел ничего мелодраматичного в этих словах и в том, что за ними последовало. Люсия импульсивно протянула руку, и он с серьезным видом запечатлел на ней поцелуй. «Господи!» — подумал Батлер.

— Я знала, что вы это сделаете, — промолвила Люсия. — Когда я слышала вас вчера в суде… Суд! — Она вздрогнула. — Пожалуйста, садитесь.

— Благодарю вас.

Люсия указала на свободное кресло с противоположной стороны электронагревателя и села с изяществом, невероятным в этот неуклюжий век, откинув назад золотистые волосы и глубоко вздохнув. Розовая кожа вновь мелькнула и скрылась в пенном кружеве белого пеньюара.

— Мне нравятся красивые вещи, — продолжала она. — Я наслаждаюсь жизнью! Я никогда не выхожу из себя и не бываю грубой с людьми, даже в нынешние времена. А теперь…

— Ваш муж мертв. Я сожалею…

— Я тоже сожалею, но только из-за воспоминаний. — Люсия отвернулась и закрыла глаза. — Вчера вечером я просила Дика дать мне развод. Вот почему я находилась в этой комнате, когда он умер.

Батлер не понимал причины своего удивления.

— Ваш муж умер в этой комнате?

— Да. Я… — Люсия заколебалась и обвела комнату глазами полными слез, потом слегка отпрянула, словно испугавшись угрозы. — Я не должна сидеть здесь, верно? Но я была так расстроена и испугана, что просто не знала, где нахожусь. Может быть, нам перейти в другое место?

— Конечно нет! — Слова «дорогая моя» застряли у Батлера в горле. — Ваше поведение вполне естественно, миссис Реншо.

— Вы так думаете?

— Разумеется. Но, чтобы помочь вам, я должен услышать, что произошло. Вы говорите, что просили вашего мужа дать вам развод?

— Да.

— А что вы имели в виду, добавив: «Вот почему я находилась в этой комнате, когда он умер»?

— Я имела в виду, легла спать в этой комнате. — Люсия опустила взгляд. — Мы уже больше года занимаем разные спальни. Но прошлой ночью я решила спать здесь.

— Хотя намеревались просить его…

— О, не по той причине, о которой вы думаете!

— Я вовсе не думал…

Оба, смутившись, умолкли. Конечно, Батлер сказал неправду. Внезапно возненавидев покойного Ричарда Реншо, он не удержался от вопроса:

— Что собой представлял ваш муж?

— Это очень интересно. Он походил на вас.

— На меня?

— Не внешне. Дик был очень смуглым и черноволосым, а вы светлокожий, и у вас русые волосы. Но его голос, осанка и некоторые жесты…

Черт бы побрал этого типа! Батлеру, сознававшему, что его мозги не в лучшем состоянии, хватило ума ограничиться просьбой:

— Пожалуйста, расскажите о происшедшем.

Люсия откинулась на спинку кресла. Румянец на ее лице поблек.

— Дик находился в деловой поездке. Вернувшись домой вчера, я обнаружила телеграмму, сообщающую, что он прибывает поездом на Юстонский вокзал в одиннадцать вечера. Поэтому я… приняла решение. Я велела Китти — горничной — проветрить постели в этой комнате, наполнить водой графин и все приготовить.

Слушая, Батлер исподтишка окидывал комнату взглядом.

Поверх постелей на обеих кроватях аккуратно лежали желтые покрывала. Между кроватями, но выше их висело большое распятие из слоновой кости. Это удивило Батлера, хотя он снова не понимал почему. Изделие явно было древним и резко выделялось на фоне коричневых стенных панелей.

Под ним, рядом с лампой на столике, поблескивал стеклянный графин с водой. Это был обычный круглый графин с узким горлышком, на которое был надет стакан; графин был наполнен только на пятую часть. Присмотревшись, можно было заметить на нем следы серого порошка, используемого полицией для проявления отпечатков пальцев.

Домашнее убийство под костяным распятием…

Батлер вновь перенес внимание на Люсию.

— Конечно, — продолжала она, — Китти не начала убирать комнату до одиннадцати. Я уже разделась в своей спальне дальше по коридору, поэтому следила за ее работой. Я посоветовала ей сменить постели, а не проветривать их. Китти так и сделала. Потом она взяла этот графин… — Люсия кивнула в сторону графина и умолкла.

— Продолжайте! — поторопил ее Батлер.

— Китти отнесла графин в ванную. Я наблюдала за ней — умывальник хорошо виден, если стоишь в дверях. Она вылила из графина остававшуюся в нем воду, ополоснула его пару раз и наполнила свежей водой из крана.

— А потом?

— Китти поставила графин на столик, где он стоит сейчас, со стаканом на горлышке. Я сказала ей, что она может идти спать, но с каждой секундой волновалась все сильнее.

— Почему?

— Из-за Дика! — Голубые глаза расширились. — Все время, пока он отсутствовал, я набиралась смелости, чтобы попросить о разводе…

— Почему вы хотели развестись?

Люсия уставилась на огонь.

— Я не возражала против его измен… — Она сделала паузу. — Нет, это неправда. Мы всегда притворяемся умудренными опытом. Я очень возражала, но не потому, что была… влюблена в него. Просто это было чудовищным унижением…

Батлер смотрел на пол. Он догадывался или думал, что догадывается, чего стоило ей сказать это.

— Без четверти двенадцать я услышала, как подъехало такси. Я сидела там. — Она указала на кровать слева. — Понимаете, мне нужно было его дождаться! Если с мужчиной начинаешь говорить о том, что ему не нравится, он просто отвечает: «Мне сейчас не до того, поговорим об этом позже». И оставляешь все как есть — по крайней мере, я так делала, — если не соберешься с духом. Вот почему я была в его комнате.

— Сколько времени отсутствовал ваш муж?

— Больше трех недель. Он намеревался уехать всего на несколько дней, но ему разрешили вновь открыть одну из его старых фабрик, и он задержался, чтобы понаблюдать за процедурой. Как бы то ни было, вчера Дик вернулся. Я слышала, как сердито хлопнула входная дверь…

Мысленно Батлер тоже услышал этот звук и тяжелые шаги Дика Реншо, поднимающегося по не покрытой ковром лестнице.

— Дик открыл дверь, — продолжала Люсия. — Он стоял с чемоданом в руке, в сдвинутой на затылок шляпе и очень странно смотрел на меня. Я сидела на кровати с вязаньем — Китти принесла мне вязальную корзину, когда первый раз пришла в комнату. «Привет, — сказал Дик. — Это что, примирение?» Я ответила, что нет, и начала говорить о разводе. Лицо Дика стало каменным. Он начал молча распаковывать чемодан и раскладывать вещи, а я продолжала говорить. Потом Дик так же молча разделся и надел пижаму. К этому моменту я стала бояться. Конечно, я договорилась с мисс Кэннон на тот случай, если он…

— Минутку! — прервал Батлер. В его голове, точно детская считалка, плясали слова: «Мисс Кэннон с Кэннон-роу». — На случай если он — что?

— Ну, ударит меня или еще что-нибудь, — ответила Люсия, подняв тонкие брови на лице с настолько искусно наложенным макияжем, что он не был заметен вовсе. По-видимому, она не находила это заявление необычным и не замечала гнева собеседника.

— Я… э-э… понятно. Кто такая мисс Кэннон?

— О, Агнес Кэннон со мной с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Она была моей гувернанткой. Не знаю, как бы вы ее назвали — чем-то вроде постоянной принадлежности. Она должна была войти сюда и пригрозить вызвать полицию, если Дик прибегнет к насилию.

— А он прибег?

— Хуже. — Люсия содрогнулась. — Дик просто сидел на краю своей кровати в пижаме и шлепанцах и смотрел на меня. В какой-то момент я подумала, что он собирается… воспользоваться супружескими правами. Но потом он отвел взгляд и поднял со столика графин.

Люсия сделала паузу, прижав руку к груди.

— Я должна объяснить, что у Дика была одна постоянная привычка. Однажды он сказал мне, что поступал так со школьных лет. Каждую ночь, перед сном, Дик пил воду из графина. Стаканом он не пользовался — просто наклонял графин и пил чуть ли не до дна.

После этого — я имею в виду прошлой ночью — Дик откинул покрывало, но не лег, а сел и сказал мне: «Если у тебя нет доказательства моей измены — а у тебя их нет, — забудь о разводе. Ты знаешь, что случалось с твоими частными детективами, когда ты подсылала их». Он продолжал говорить негромко, но об ужасных вещах.

Но минут через десять-пятнадцать его лицо внезапно сделалось странным, как будто у него пересохло во рту; он едва шевелил языком. Дик встал и пошел в ванную, пробормотав, что должен почистить зубы. В ванной его начало сильно тошнить. Я вскочила с кровати и крикнула: «Что случилось?» Но он не ответил, вскоре вышел, пошатываясь, и свалился на свою кровать. Глаза у него остекленели. Дик повернулся на бок и сказал — не мне, а просто так, в воздух: «Сын мой, лорд Рэндал, где ты был?»

Последовало молчание.

Слова старинной баллады — одной из самых жутких в Англии — висели в воздухе, как будто все зло минувшего катило здесь свои неощутимые волны.

— Потом, — снова заговорила Люсия, — Дик посмотрел на меня и сказал… то, что я не хочу повторять.

— Боюсь, это необходимо. Что он сказал?

— «Ты отравила меня, сука». После этого он перевернулся лицом вниз, а потом начал корчиться…

Повествование явно оказалось слишком тяжелым для Люсии Реншо. Вскочив на ноги, она положила руку на край старого камина из черного мрамора и устремила взгляд на электронагреватель. Несмотря на слишком очевидную зрелость, подчеркиваемую белым пеньюаром, слова ее звучали неестественно, как если бы слетели с губ маленькой девочки. Когда она снова повернулась к Батлеру, ее лицо напоминало личико обиженного ребенка.

— Я пыталась вызвать врача. — Люсия говорила, словно протестуя. — Я позвала мисс Кэннон, и мы стали звонить. Наш доктор был у пациента. Мы старались вспомнить имена других врачей поблизости, но не могли. Тогда мы начали звонить друзьям.

— А вам не пришло в голову набрать 999 и вызвать скорую помощь?

Люсия устало пожала плечами:

— Нет. В такие минуты невероятно глупеешь. Мы смогли вызвать врача только почти в три часа ночи. До того времени мы бегали по дому — мисс Кэннон, Китти и я, — и входная дверь была открыта. Поэтому вошел полисмен. — В ее глазах мелькнул ужас. — Доктор сразу поднялся сюда, но было слишком поздно. Бедного Дика сотрясали такие конвульсии, что мисс Кэннон сказала врачу: «Вы не можете его успокоить? Я не в состоянии это выносить!» Но прежде чем доктор открыл саквояж, Дик издал стон… и перестал дышать. Я не сознавала, насколько все это скверно, пока полисмен не достал карандаш и блокнот. Они все против меня! — снова крикнула она. — Меня все ненавидят!

— Только не я, — внушительным тоном заявил Батлер, поднимаясь с кресла.

— Это правда, мистер Батлер?

— Конечно. — Однако само сочувствие к ней делало его мозг атрофированным. — Это была сурьма, не так ли?

— Да.

— В графине с водой?

Люсия быстро кивнула не глядя на него.

— Почему вы говорите, что все они против вас? — спросил Батлер.

— Потому что они думают, что только я могла добавить яд в графин. Или говорят так.

— Но ведь ваша горничная ополаскивала графин в ванной и наполняла его водой из крана. Разве Китти не могла тогда добавить яд?

— Нет.

— Почему?

— Полицейские говорят, что, подсыпав эту гадость в воду, ее нужно размешивать, пока она не растворится полностью, чтобы никто не заметил следов. И вообще, Китти этого не делала. Ведь я наблюдала за ней. — Люсия исподтишка покосилась на него. — Я бы предположила, что она могла это сделать, но…

— Но что?

— Я забыла сказать вам, что здесь была мисс Кэннон. Она тоже наблюдала за Китти.

— А потом?

— Китти поставила графин на стол. Она и мисс Кэннон вместе вышли из комнаты.

— А впоследствии, когда вы оставались здесь одна?

— Комната мисс Кэннон находится в конце галереи. Я велела ей сидеть там и следить за моей дверью, пока Дик не вернется, а потом слушать, не начнет ли он… ну, вы знаете. Никто не входил в эту комнату, кроме самого Дика.

Всегда сохранявший самообладание Патрик Батлер почувствовал, как его охватывает паника, делая холодную комнату слишком жаркой. Он начал гоняться за призраками.

— Мог кто-нибудь тайком пробраться сюда и подсыпать яд в графин? Может быть, через окно?

— Нет. — Люсия судорожно глотнула. — Я бы увидела его. Кроме того, ставни на обоих окнах были заперты изнутри.

— Погодите! Возможно, что-то было не так с краном в ванной?

— Нет. Полиция это проверила.

— Могу лишь сказать, что вам не о чем беспокоиться, — заверил ее Батлер. — Предоставьте все мне. Понимаете, миссис Реншо…

— Вы не могли бы… называть меня Люсия?

— А вы не возражаете?

Люсия протянула обе руки, и Батлер стиснул их. Ее красивые руки оказались неожиданно сильными, отметил он. Лицо Люсии было серьезным, почти нежным. Эта простодушная девушка наслаждалась жизнью и держала при себе старую гувернантку, потому что не могла вынести разлуки с ней. Она…

Внезапный стук в дверь заставил обоих вздрогнуть, как будто они были повинны в нескромном поведении. Дверь открылась, сразу привнеся в атмосферу суету и почти истерию.

На пороге стояла маленькая, опрятно одетая женщина, чьи глаза также свидетельствовали о недавнем плаче. Пушистые седые волосы не соответствовали ее возрасту — мисс Агнес Кэннон (с Кэннон-роу) было не больше сорока пяти лет. Волосы обрамляли мягкое круглое лицо, на котором поблескивало пенсне в золотой оправе. Она прижимала ко рту влажный носовой платок.

— Мистер Батлер? — осведомилась мисс Кэннон и вбежала в комнату, не дожидаясь ответа. — У меня для вас сообщение от мистера Денема. Он хочет, чтобы вы сразу же спустились.

— Прошу прощения, но боюсь, что…

— Пожалуйста, идите! — перебила его мисс Кэннон. — Мистер Денем говорит, что это очень важно. Это касается… полиции.