Онлайн чтение книги Белый хрен в конопляном поле
ГЛАВА 13, в которой, как и прилично данному числу, уже содержится предвестие несчастья

– А теперь, – сказал Пистон Девятый, – нам не терпится узнать, как все было на самом деле.

– Да там нечего и рассказывать, государь, – ответил Стремглав. – Дорога и вправду была нелегка. Протуберанс мой сломал ногу, пришлось его прирезать и съесть. Редкие тамошние жители знать не знают ничего ни о наших великих завоеваниях, не слышали и самого имени бонжурцев. Рыться в старых могилах – тоже не самое почтенное и приятное занятие. Но объясните мне, зачем нам понадобилась эта древняя мертвая кость?

– Как вы скучны и прозаичны, друг мой! – воскликнул король. – Или вам лень прибавить что-нибудь от себя? Каковы, например, женщины в тех краях?

Стремглав, скрючившись и сморщившись, показал на себе, каковы там женщины, и короля аж передернуло.

– Капитан Ларусс, – торжественно сказал коннетабль де Коленваль, – вашими трудами будет поставлена точка в нашей многотрудной осаде.

– Это каким же образом? – удивился Стремглав.

– Пока вы отсутствовали и подвизались, – продолжал коннетабль, – мы соорудили для взлома ворот гигантскую таратуту – соблюдая при этом строжайшую осторожность и неслыханную секретность.

Таратутой именовался таран, украшенный обычно на конце стальной бараньей головой.

– Это следовало сделать давным-давно, – дерзко заметил Стремглав.

– Да, но у нас не было черепа Акилы Пробивного, – сказал король.

– А чем нам этот череп поможет?

– Ха! – сказал Пистон Девятый. – Мы укрепим его на торце таратуты вместо стальной бараньей головы. Акила Пробивной при жизни сокрушал собственным лбом не то что ворота, а даже гранитные скалы.

– Странно, – сказал Стремглав. – А я так всю дорогу боялся, как бы у меня эта черепушка не искрошилась от ветхости… Кроме того, вы не поверите, но этот череп говорящий.

– Вы еще многого не знаете, любезный капитан, – сказал мессир Гофре. – В том числе и о чудесных свойствах этого черепа. Мудрено ли, что он говорит, – это не главное его достоинство. Кстати, что он говорит?

– Ругается, должно быть, на своем мертвом языке. А вот наш противник в Чизбурге, похоже, обходится без всякой магии, – сказал Стремглав.

– Он просто безумец, этот Примордиаль, – сказал мессир Плиссе. – Он воображает, что наука, этот изящный, но бесполезный каприз мудрецов, способна противостоять древней магии.

– Однако же слышал я, что благодаря мэтру Примордиалю жизнь обитателей Чизбурга стала легкой и беспечальной, – возразил Стремглав.

– Это верно, – подтвердил коннетабль де Коленваль. – Благодаря тому, что мы пропускаем в город возы поселян, нам известно все, что там происходит. До мелочей. Мы знаем, что у осажденных есть неиссякаемый источник воды. Более того, вода по трубам поступает в каждое жилище и даже подогревается при этом, благодаря чему там бывает тепло даже зимой!

– А всякий житель обеспечен пищей и водой в равной мере со всеми, – добавил мессир Гофре.

– Тогда они, понятное дело, будут сопротивляться до последнего – кому охота расстаться с подобным житьем, – уныло сказал Стремглав.

– Отнюдь! – воскликнул король. – Наши люди в Чизбурге сообщают, что весь хворост, ввозимый крестьянами, идет на костры для колдунов и магов. Чуть не каждый день в городе кого-нибудь да жгут. А тем, кто в колдовстве не уличен, рубят головы, звоня при этом в тревожный колокол. Мон блин, даже я более милосерден и снисходителен к нашим мародерам.

– Отчего же столь жесток мэтр Примордиаль? – спросил Стремглав. – Насколько мне известно, нынешние ученые провозгласили своим девизом безудержное человеколюбие!

– Так-то оно так, – сказал Пистон Девятый, – но мудрый Примордиаль занят исключительно своими изысканиями в области военного искусства и благополучием своих подданных. Порядком же и казнями ведает комендант города, а вы, капитан, его знаете…

– Откуда же могу я знать приспешников врага? – возмутился Стремглав.

– Все мы его знаем, – вздохнул король. – Это мерзавец Кренотен. Вот что еще держит меня у стен этой проклятой твердыни! А главное – стоит нам отступить от стен, как Чизбург соберет вокруг себя всех недобитых князьков и герцогов и бранные труды наши пойдут прахом!

– Слишком большой кусок земли мы отхватили, – проворчал коннетабль де Коленваль. – Как бы не подавиться!

– У нас в Посконии, – заметил Стремглав, – такое положение описано в народной прибаутке: «Мужики, я медведя поймал!» – «Так веди его сюда!» – «Да он не идет!» – «Тогда сам возвращайся!» – «Да он не пускает!»

– Увы, это так, – согласился король. – Не раз посылал я парламентеров к мэтру Примордиалю с предложением объявить Чизбург открытым городом и безболезненно перейти на нашу сторону. Но ни один из них так и не добрался до ученого мужа, и возвращались они ни с чем. А последнего нашего посла негодяй Кренотен… Да вы же помните, что сделал он с беднягой лучником!

Стремглав поежился.

– Где же такое забудешь, – сказал он. – Но ведь после этого полагается разорить город до основания!

– Я запретил трогать мэтра Примордиаля, – сказал король. – Все эти ученые не от мира сего, и он, похоже, всецело пребывает под влиянием мерзавца-лекаря.

– А я бы повесил обоих на одной веревке! – рубанул коннетабль.

– Для начала хотя бы ворвитесь в город, – холодно заметил король.

– Мой отряд к вашим услугам, – поклонился Стремглав. – Надеюсь, я заслужил честь первым ступить на мостовые Чизбурга.

– Несомненно! – воскликнул король. – И очень скоро! Как только мы получим знак от нашего человека…

Тут Пистон Девятый осекся и глянул на капитана с некоторым смущением. Его виконт дю Шнобелле подозрительно побледнел.

Стремглав почуял недоброе.

– Скрывать от вас было бы глупо и недостойно, – сказал король. – Не возражайте, коннетабль, секретничать уже ни к чему. Капитан Ларусс, наш разведчик в Чизбурге – дама вашего сердца, отважная Алатиэль!

Тут запала такая отчаянная тишина, что нарушить ее никто не осмелился.

Коннетабль отворотился, вытащил небольшой ножичек и начал с поразительным тщанием очищать ногти.

Мессиры Плиссе и Гофре в безмолвии показывали друг другу пальцы, делая вид, что общаются на языке глухонемых.

Пистон Девятый, как и положено королю, глаз не опустил, но смотрел на своего верного рыцаря, как нашкодивший школяр на зверя-учителя.

– Продолжайте, ваше величество, – тихо сказал наконец Стремглав.

– Девчонка вызвалась сама, – вымолвил король через силу. – Она хочет отомстить за свою семью. Она честолюбива не менее вас, капитан! Она хочет быть достойной вас! Она действительно вас любит, а я пообещал ей, в нарушение всех правил, рыцарское звание, ведь присвоил же мой прапрадед таковое баронессе де Забилье. А уж если женщина чего-то сильно захочет… – он махнул рукой.

– Девушка очень умна, – пришел ему на помощь мессир Плиссе. – Она побывала в Чизбурге уже дважды и предложила нам такой превосходный план, что не согласиться с ним было бы неразумно. В день штурма мы сделаем все, чтобы она не пострадала.

– Могу я узнать, в чем заключается этот план? – сказал Стремглав. Только это он и мог сказать, поскольку ничего другого ему в голову не приходило.

– Теперь – да, – сказал король. – Потому что штурм начнется завтра на рассвете. Алатиэль выйдет на крепостную стену в самом ярком платье, какое только можно купить в роскошных лавках Чизбурга. Это и будет сигналом.

– Вздор! – гневно сказал Стремглав. – Кто же пустит женщину на крепостную стену?

– Некому будет задержать ее, доблестный Ларусс. Она решила воспользоваться изобретением мэтра Примордиаля. Алатиэль въехала в город под видом простой маркитантки, только среди ее товаров есть бочонок, набитый дормир-корнем. Она разведала, где находится источник воды, питающий город. Все горожане уснут крепким сном – от ученейшего Примордиаля до последнего нищего. Впрочем, нищих там нет, насколько мне известно. Я знаю, что выглядит все это не слишком рыцарственно, да ведь другого выхода нет, понимаете, отважный Ларусс?

– Я из мужиков, ваше величество, – сказал Стремглав. – Чего уж не понять…

И добавил на посконском:

– Шли бы вы все к медведю на ухо…