Онлайн чтение книги Блондинка в футляре
Глава 3

Представительского класса «БМВ» с Леонидом за рулем подъехал к парковке у одного из продуктовых рынков Москвы. Рынок считался дорогим, хорошим, к тому же находился на пути следования Леонида Владленовича, что при его занятости было немаловажным. Он настолько редко бывал в магазинах, что забыл, когда это делал в последний раз. Но где-то подсознательно овощи и фрукты на этом рынке ему запомнились как более красивые, сочные и свежие, и закупить их он решил много, и еще он хотел купить семьдесят роз, столько, сколько исполнилось его самому любимому и важному человеку в жизни – Соколовской Софье Петровне.

Леня рос в очень неблагополучной семье алкоголиков. Когда ему исполнилось одиннадцать лет, его родители были лишены родительских прав, а мир получил маленького озлобившегося человечка. В интернате Леня прослыл очень трудным, неуправляемым подростком. За систематические побеги, нарушение дисциплины, грубость и, в конце концов, за нанесение тяжких телесных повреждений двум подросткам он был отправлен в колонию для несовершеннолетних. После выхода из исправительного учреждения Леня с приятелями ограбил продуктовый ларек и уже попал в колонию общего режима для взрослых фактически как рецидивист. Как он – девятнадцатилетний пацан – не сломался там? Наверное, потому что привык уже к отсутствию любви, не нуждался в ней и не особо страдал по этому поводу. К тому же у него был железный характер, закаленный улицей, побоями и черствыми людьми, встреченными им в интернате. А еще Леонид был физически развит, очень неплохо играл в волейбол, футбол и любил все выяснять на кулаках.

Его заприметил главарь одной бандитской тусовки, вор в законе, и взял под свое крыло. Он захотел сделать парня своим подручным, своей правой рукой, будущим паханом на зоне. Для этого Леониду надо было после отсидки как можно скорее возвращаться на зону, желательно на большой срок по солидной статье. И вот когда Леонид вышел из мест заключения во второй раз, имея двадцать один год от роду и восемь классов школы за спиной, ему на жизненном пути встретилась чудесная женщина, которая занималась трудными подростками и очень многим помогла встать на ноги. Она была доктором психологии, почетным членом нескольких зарубежных университетов, где много лет выступала с лекциями по проблемам детской преступности. Встретились они по просьбе соседки Леонида, которой было жалко парня, летящего в пропасть.

Леня явился к Соколовской на квартиру на окраине Москвы. Софья Петровна жила одна. Это была миниатюрная пожилая женщина с ясным взглядом умных глаз.

– Проходите, молодой человек… присаживайтесь, – пригласила она его неожиданно сильным и низким для ее комплекции голосом. – Я, правда, не совсем понимаю, какой толк от нашей встречи… я уже отошла от всех дел… Сижу на пенсии и занимаюсь разведением фиалок.

– Я тоже не вижу смысла в нашей встрече. Мне сказали, что я должен прийти сюда, что вы якобы мой наблюдатель, который будет смотреть за мной после досрочного освобождения. А раз меня обманули, то я пошел! – небрежно ответил Леонид, поднимаясь с кресла.

– А я бы на твоем месте задержалась! – ответила ему Софья Петровна, а когда он обернулся, то с удивлением увидел в руке милой дамы «магнум». – Присядьте, юноша! Я ведь на пенсии, а это знаете, что означает? Что мне одиноко, а пожилые люди хотят общения, и иногда приходится прибегать к нестандартным методам, чтобы тебя выслушали, то есть получить это самое общение, понятно? Тем более я ждала вас в гости, заварила чайку, насушила сухариков, хотя в вашем случае это неактуально… А вы вот так сразу уходить… Нехорошо, молодой человек, – покачала головой женщина, кладя пистолет на свои коленки. – Кстати, я на протяжении тридцати лет сдавала нормы ГТО на «отлично»! И я не милицейский работник, я это делала, чтобы держать себя в тонусе и форме.

Леониду ничего не оставалось, как молча сесть напротив. Эта тетка и правда казалась сумасшедшей и вела себя, как пахан на зоне, в принципе как он и привык.

– Я ознакомилась с твоим делом, сынок.

– Каким делом? – спросил Леонид.

– Не перебивай старших, сынок, а то ненароком отстрелю яйца! Что? В шоке? Уясни сразу, что разговаривать будем на общепринятом, человеческом языке, а не на жаргоне. Потому что мы не на равных условиях. Ты – сопляк, в двадцать один год окончивший восемь классов, а я – образованная тетка! Так что я до твоего уровня опуститься могу, а вот ты до моего подняться, по крайней мере сейчас, не сможешь… Узнала я о твоей жизни, о твоих судимостях и поведении на зоне… Нехороший ты человек, Леня. Как же я много слышала слезливых и сопливых историй о трудном и несчастном детстве. Как же мне все это надоело! – закатила глаза Софья Петровна, смешно сморщивая свое маленькое личико, и Леня не на шутку испугался, что она сейчас возьмет да и пальнет по нему.

Пенсионерка между тем продолжала:

– Мама пила, папа пил, потом зверствовали… бедный я! Вырасту – отомщу всему миру! Психология ущербного человека. Вы же – счастливые люди! У вас с детства перед глазами тот пример, которому нельзя следовать, и стимул выбраться из этой клоаки! Пока парни и девушки из приличных семей будут пробовать на себе наркотики и алкоголь, вы бы с умом использовали отведенное вам время, уже зная, к чему это приведет. Но нет! Вы выбираете путь жалости к себе и плывете по течению, обвиняя окружающих вас людей и злясь на них фактически за свою же слабость. Да, ты попал в интернат, и что ты там увидел? Боже мой! Меня не любят и не понимают преподаватели! А с какого рожна? С какого хрена они тебя должны были любить? Они совершенно чужие тебе люди, а насчет понимания… Я так скажу… еще ни один человек сам себя до конца не понял, что уж говорить о понимании посторонних людей! – Тетка взмахнула пистолетом, и спина Леонида покрылась липким потом.

«Черт меня дернул прийти сюда…» – думал он только об одном.

– Очень многим детям, возомнившим себя трудными подростками, я вправила в свое время мозги. Жаль, что не встретила в свое время тебя, а то и тобой бы занялась. А сейчас ты уже полностью испорченный продукт и взрослый дядька. А я больше никого не учу и не перевоспитываю.

– Ну, так я… это… пойду? – робко спросил Леонид.

– Сидеть! – не меняя интонации и выражения лица, ответила Софья Петровна. – Я еще не решила… Тебе не повезло, парень, но я думаю, что ты будешь последним моим ребенком, которого я верну на путь истинный. Что-то в твоем характере дает мне эту надежду. К тому же я постарела, и перевоспитуемый должен быть тоже постарше. Ты же на всех парах катишься вниз. Задам я тебе один тест… Вот катится шар по наклонной плоскости. Что его может остановить?

– Ничего, – буркнул Леня, почему-то решивший, что за неправильный ответ эта сумасшедшая будет отстреливать пальцы.

– Думай! – грозно посоветовала она.

– Препятствие на пути? – предположил Леня.

– Распространенная ошибка. Какое препятствие? Что может выступить в роли этого препятствия или кто? А если этот шар весит несколько тонн? Неужели я – маленькая, хрупкая женщина – могла бы остановить такой шар? Это не игра в боулинг, это – жизнь!

«Да она – форменная сумасшедшая! То-то мне сказали, что она – одна такая. Вот уж точно!» – крутилось в голове у Лени.

– Ладно, паренек, не тушуйся! Я всю жизнь искала ответ на этот вопрос и поняла, что шар остановится, если вдруг примет другую форму… Куба, например…

– Как это? Примет другую форму? – оторопел Леня.

– Шар-то не примет другую форму, а вот человек должен властвовать над своими поступками, он вполне способен измениться, – прищурила глаза Соколовская, словно оценивала расстояние от себя до парня. – Так вот я тебя и спрашиваю: способен ты принять форму куба, то есть измениться?

– У меня есть выбор? – покосился на «магнум» Леонид.

– Выбор есть всегда. Будь мужчиной, взвесь свои возможности и ответь честно, исправишься или нет? Я ведь сейчас тоже делаю выбор. Мне легче пристрелить тебя и спасти жизнь тех несчастных, которых ты обязательно убьешь. Не смотри на меня так… Знаю, о чем говорю. Мой выстрел принесет наименьший вред человечеству в целом. И кто что сделает мне? Заслуженному педагогу России и именитому психологу, выпустившему одних только книг по психологии штук пятьдесят, многие из которых переведены на иностранные языки? Я – беззащитная пенсионерка, а что делал ты у меня в доме, едва выйдя с зоны? Я спасала свои сбережения и свою жизнь. Расклад будет не в твою пользу, сынок… – женщина резко отложила пистолет в сторону и встала. – Я свой выбор сделала… идем!

Леня покорно поплелся за ней. Она действовала на него просто-таки магнетически, только потом он поймет, что виной тому невероятный ум Софьи Петровны и потрясающая сила воли. Они вышли из ее квартиры, поднялись на чердак, запертый на амбарный замок. Соколовская вытащила из кармана своих темных спортивных брюк ключ и отперла решетчатую дверь. Через минуту они оказались на крыше этого девятиэтажного панельного дома. Унылая картина невзрачных однотипных построек и труб какого-то завода предстала перед Леней. А еще, что потрясло сознание Леонида в тот далекий летний вечер, он увидел огромное количество цветущих фиалок. Они здесь были повсюду: на полу, на полках специальных стеллажей. Цветы были крупными и самой невероятной расцветки: нежно-розовые и алые, лиловые и малиновые в крапинку, белоснежные, сиреневые и темно-фиолетовые… По форме цветки тоже были разнообразны – от простых трехлепестковых до каких-то причудливых махровых с кружевными краями. И все это великолепие находилось под стеклянной крышей парника, выстроенного здесь чьими-то заботливыми руками.

– Смотри, – остановилась у одной из фиалок Софья Петровна, – красивая?

– Очень, – согласился Леонид, рассматривая нежно-персиковые лепестки с золотистым оттенком, словно лучи солнца позолотили их.

– Очень… – сказала Соколовская, – очень редкий и дорогой вид. Красивая, да? Растет себе… чудо природы и никого не трогает…

Софья Петровна нагнулась и грубым движением вырвала фиалку из земли, затем безжалостно выкинула ее за парапет.

Леня оторопело смотрел на торчащие из земли оборванные корешки с выступившими на них капельками жидкости, словно крови или слез фиалки, и на несколько красивых лепестков этого необычного цветка, валявшихся на кафельном полу.

– Э… училка хренова! Ты что сделала?! Зачем ты это сделала?!

– Когда-то давно я вот так же вырвала из своего тела ребенка, сделав аборт. Как я уже говорила, сделала выбор, и он оказался неверным. Я была молодая, глупая и самонадеянная и думала, что у меня еще все впереди. Но иногда судьба показывает нам длинный язык. Тебе этого сейчас не понять. У меня в жизни действительно было много чего, а вот детей я больше не смогла иметь. Запомни эти плачущие корешки, Леня, запомни надолго. Нельзя делать того, чего не сможешь исправить. Чувства сожаления и раскаяния – жуткие чувства, они смогут разрушить и растоптать даже самую крепкую нервную систему. У меня в квартире, в шкафчике за иконой, лежат пятьдесят тысяч рублей, мои сбережения. Не бог весть что, но все же… Довольно большую ценность представляют мои награды – медали, кубки из цветных металлов. А медаль от Организации Объединенных Наций, я подозреваю, из настоящего золота. Что скажешь? Одинокая пенсионерка, свихнувшаяся на старости лет на разведении фиалок, поднялась на крышу, потеряла равновесие и сорвалась вниз. Как тебе такая развязка этого эпизода? – внимательно посмотрела на него Софья Петровна.

– Не очень, – честно ответил парень.

– Ну, что ж… хорошо, очень хорошо… приберись здесь пока, а я пойду заварю чай…

Так и познакомились эта неординарная женщина и непутевый Леня. А дальше начались будни, наполненные тяжелой физической и умственной работой. Софья Петровна, как заслуженный педагог, стала заниматься с Леней по всем предметам десятилетки, так как в вечернюю школу ему ходить было стыдно. Но на сертификационный экзамен он пришел и выдержал его перед комиссией. Леонид получил аттестат и поступил на юридический факультет МГУ без протекции Софьи Петровны. Она развивала его по всем областям, таскала по музеям, выставкам и театрам. Заставляла его читать, что потом уже Леонид стал делать с большим удовольствием. Софья Петровна заставила его выучить два языка, она вкладывала в него знания с неистовой силой, с энергией, странной для ее возраста. Это был ее последний ученик, последний ребенок, которому она, пусть и не биологически, но дала жизнь. Что там говорить! Между ними возникли взаимная симпатия и притяжение, и Леонид стал звать ее мамой, совершенно спокойно и искренне. Софья Петровна не возражала, она тоже полюбила Леню как сына и очень гордилась его успехами. Парень с красным дипломом окончил университет, но работать пошел в бизнес.

С его юридической подготовкой ни одна его фирма прогореть не могла, что и вылилось потом в огромный капитал.

Конечно, прошлая жизнь не так просто отпустила Леню. Когда он учился на втором курсе, бывшие сотоварищи нашли его и пригласили в дело. Леня отказался, зная, чем ему это грозит.

– А, стал пижоном! – поняли «дружки».

Тогда-то его и нашли с восемью проникающими ножевыми ранениями поздно вечером в подземном переходе. Софья Петровна пять суток провела у дверей реанимации. Спасли Леонида только молодость, крепкое здоровье и распространенная группа крови, которую ему неоднократно переливали из-за сильной кровопотери. Когда его перевели в палату, первой, кого он увидел, была Софья Петровна – его настоящая семья. Он ни разу не пожалел о своем выборе на той крыше… Жалко было тех мальчишек, которые вовремя не остановились, которым не встретилась такая женщина, как Софья Петровна.

– Вот ты и очнулся, сынок… Судьба дает тебе еще один шанс… а знаешь почему? – спросила она его.

– Я не нужен богу в качестве ангела, а для воина темных сил я недостаточно еще натворил дел? – попытался пошутить он.

– Дурак ты! Хороший ты человек, Леня. Будешь жить и не смей умереть раньше, чем я покину этот мир.

– Придется брать академотпуск, – отвел глаза Леонид, чтобы не расплакаться и не получить из уст Софьи Петровны «комплимент» – «сопливая девчонка».

– Какой еще «академ»?

– Я же весь продырявлен…

– Не ныть! Все зарастет, уж я-то об этом позабочусь и в учебе тебе не дам отстать. Что я там не знаю в вашей юриспруденции?

– Я уверен, что знаешь все, – улыбнулся Леонид.

– То-то же! – Уж чего, чего, а слов она на ветер не бросала.