Онлайн чтение книги Бойцы Данвейта
Глава 2. Занту

Ойкумена разума изменялась. Обитаемый мир расширялся с каждым днем, месяцем и годом, отодвигая свои границы все дальше и дальше, от Земли к Луне, Венере и Марсу, затем к Поясу Астероидов, газовой сфере Юпитера, холодному Плутону и, наконец, к звездам, сияющим в холоде и темноте миллиарды лет, с эпохи, когда новорожденные галактики стали разбегаться после Большого Взрыва. Но те времена были не так интересны, как последние столетия, изменившие мир.

Правда, менялся он лишь в представлениях людей, а галактические расы, древние и не очень, особых перемен не замечали. Каждая владела своим сектором пространства, ограниченным природными барьерами, провалом между витками галактической спирали, туманностью из разреженного газа, остатками сверхновой или безжизненной областью, где звезды не имели подходящих к обитанию планет. В звездах недостатка не ощущалось – сто миллиардов солнц любого спектрального класса, любого размера и массы, от красных, белых, голубых гигантов до карликов с чудовищной гравитацией, одиночные или двойные и тройные, затменно-переменные или светившие с редким постоянством, сияли в трех рукавах Галактики и многочисленных звездных скоплениях. С планетами дело обстояло хуже. Множество звезд, обладавших спутниками, были слишком холодными или чрезмерно жаркими, и планетарные тела в их системах не подходили для жизни. Жизнь, особенно разумная, вообще была явлением уникальным; она расцветала в столь узком диапазоне температур, тяготения и состава водно-газовой среды, что оставалось лишь изумляться ее появлению. Очевидно, решающим фактором были величина Галактики и разнообразие условий в ее пределах; иными словами, огромный звездный остров милостиво включал разумную жизнь в список своих диковин и чудес.

Жизнь появлялась там и тут, и возникавшие расы влачили долгое существование в своих мирах или двигались к могуществу, рассылая флоты, колонизируя планеты, захватывая столько пространства, звездных систем и ресурсов, сколько позволяли удержать их численность, биологический потенциал и технология. Затем иные покидали планеты и переселялись в космос, странствовали в безбрежной пустоте, угасали или таинственно исчезали, иные же воздвигали империи и, сталкиваясь с противодействием других народов, атаковали или оборонялись, считая врагом любого чужака. Результат колебался в широких пределах от взаимного уничтожения до равновесия, основанного на трезвой оценке сил, после чего наступала эпоха сравнительно мирных контактов. Но в любой ситуации Галактика не являлась обителью любви и мира, столь же нереальных между чужеродными созданиями, как лев, возлежащий рядом с ягненком.

Ходили среди звезд легенды, что было так не всегда. В прошлом, миллионы лет назад, владела Галактикой раса даскинов, превосходившая мощью всех соперников, и хоть даскины не питали братских чувств к другим разумным, но обходились без истребительных войн и насилия. Когда же Древние исчезли и канула в вечность их эпоха, прежних владык-королей сменили властители помельче, бароны или, в лучшем случае, князья. Любой народ, открывший способ перемещений в Лимбе и пожелавший войти в галактическое сообщество, обычно не вызывал у них приязни и считался если не врагом, то варварской ордой, а в будущем – опасным конкурентом. Это была защитная реакция, тот же инстинкт, что подвигает гиен к убийству молодого леопарда – ибо, как все живые существа, детеныши растут и набирают силу.

Земля не стала исключением – в конце двадцать первого века огромный звездолет, несущий боевые модули и генетический материал, вторгся в пределы Солнечной системы. Пришельцы бино фаата принадлежали к гуманоидным расам Галактики и почти не отличались от людей, что вызвало особую ожесточенность столкновения: те и другие опасались, что более сильный и стойкий народ в ходе космической экспансии ассимилирует противника. Атаку фаата удалось отбить, хотя потери были чудовищны – разрушенные города, десятки миллионов жертв и попранная гордость. Но все-таки пришельцев уничтожили, корабль их достался победителям, и этот приз продвинул технологию Земли на целое столетие. Вскоре в соседних звездных системах Центавра, Сириуса, Вольфа и звезды Барнарда возникли земные колонии, и первыми эту активность заметили лоона эо. К счастью для землян, они не искали врагов, а нуждались в наемниках-ландскнехтах, ибо, владея богатством и знанием, были не в силах себя защитить. Их лайнер опустился на Плутоне, сервы вступили в контакт с космическим флотом Земли, и, с одобрения ООН и всех держав планеты, лоона эо были признаны друзьями и союзниками.

Ценность союза с этой расой не оспаривал никто. Перенаселенная Земля нуждалась в новых территориях, но все ее флоты, боевые и торговые, не смогли бы вывезти тысячной доли эмигрантов, не говоря уж о затратах по освоению диких планет. Экспансия шла, появлялись колонии на Марсе, на спутниках Сатурна и Юпитера и у ближайших звезд, но этот процесс был долгим, рассчитанным на века и поглощавшим массу ресурсов. При содействии лоона эо расселение в других мирах двигалось более быстрыми темпами: за услуги наемников они предоставляли транспорт, средства гибернации и даже благоустроенные планеты в Голубой Зоне, на границах собственного сектора. Каждый боец Патруля и Конвоев мог поселиться там со всеми чадами и домочадцами, ибо наниматели, давно обитавшие в эфирных городах, в этих мирах не нуждались.

Примерно через сорок лет после вторжения фаата был нанесен удар по их колониям в восьмидесяти парсеках от Земли. Он оказался внезапным и победоносным; Тхар, Роон и Эзат удалось захватить почти без потерь, изгнав фаата в тьму Провала. Провал, разделявший два витка галактической спирали, Рукав Ориона с Солнечной системой и Рукав Персея, где находилась метрополия фаата, являлся естественной границей земного сектора. Началась колонизация захваченных миров, среди которых Роон был самым благодатным, способным принять излишки населения Китая, Индии, Бразилии и еще десятка стран. Одновременно лоона эо вывозили сотни тысяч наемников и миллионы их близких, в основном тех же китайцев и индусов, на Данвейт, Харру, Зантар и Тинтах, внешние планеты сектора. Ситуация в этом регионе была непростой, как случалось всегда в периоды смены Защитников. Дроми, воинственная раса, прежде поставлявшая ландскнехтов, оказались не у дел, что означало для них большие потери: контракт с лоона эо был разорван, источник дохода иссяк, поток товаров и ценностей шел на Землю. Но дроми были злобным, мстительным народом, предпочитавшим решать проблемы силой оружия. Они не собирались уступать землянам; их вера в собственную мощь была неколебимой.

На рубежах лоона эо разгорелась необъявленная война. Возможно, флот земных крейсеров с десантными дивизиями утихомирил бы дроми, но Земля и Солнечная система и все колонии людей сражались в собственных войнах, долгих и кровопролитных, тянувшихся больше столетия. Бино фаата вернулись к Роону, и там, на дальних подступах к Земле, гремели битвы, пылали корабли и рассыпались прахом города. Четыре нашествия, четыре Войны Провала, бушевавшие в черной бездне и у пограничных звезд; пять поколений, заплативших дань богам уничтожения; зверства фаата, зверства людей, пытки, убийство пленных, кратеры на месте поселений, раскаленная лава, стекающая с гор, бойцы и герои, сражавшиеся год за годом, без надежды выжить… Цивилизация фаата расточилась в той борьбе, шагнув на грань Затмения; Земля, как подобает звездной империи, набрала мощь и силу. Теперь о ней знали и ее боялись – и гордецы кни’лина, и грозные хапторы, и хищные лльяно, и прочие расы, с которыми предстояло жить, соперничать, вступать в союзы, торговать и воевать. Земля о них тоже знала и помнила, что перечень друзей гораздо короче списка врагов. Быть может, в этом списке дроми значились под первым номером, но мысль о новой войне одних людей пугала, другим напоминала о потерях, у третьих же была не популярной. Время дроми еще не пришло. Боевые корабли ставили на прикол, оружие – на консервацию; распускали экипажи, переоборудовали орбитальные крепости в космические поселения, восстанавливали экологию планет, подвергшихся атаке, расширяли посевы, строили, залечивали раны. Люди нуждались в отдыхе.

Правда, не все. Для многих ветеранов Войн Провала мир являлся чем-то непривычным, даже неестественным; космос был их полем и садом, корабль – надежной обителью, и сесть на грунт в их лексиконе означало умереть. Навигаторы и пилоты, десантники и стрелки, беспокойные души, авантюристы без гроша в кармане, бойцы, лишенные оружия… Тысячи хлынули на Плутон, в вербовочный пункт лоона эо, и Хозяева их взяли. Взяли, ибо то была военная элита, какой не видела Галактика; дорогой товар для тех, кто готов платить, чтобы защититься от разбоя.

Лоона эо платили щедро. Это было условием сделки, в которой, кроме платы за кровь, не предусматривалось ничего другого – ни уважения, ни приязни, ни тем более любви.

Три человека замерли перед ложем. Хрупкий невысокий серв скорчился на полу, его большие, лишенные зрачков глаза мерцали, лицо было бесстрастно. Порывы теплого ветра шевелили занавес, разделявший опочивальню и переднюю часть отсека, из которой доносился тихий шелест листвы.

Златовласая фея со страхом глядела на землян. Затем ее тонкая четырехпалая ручка вытянулась в медленном жесте, будто она хотела изгнать их как жуткий кошмар, выбросить прочь из своего крохотного уютного мира, дремлющего под розовыми и черными небесами. Ее маленькие груди, обтянутые полупрозрачной тканью, приподнялись, рот открылся, словно ей не хватало воздуха.

– Она боится, – молвил Кро Светлая Вода. – Лучше нам уйти.

– Ну хоть на лончака взглянули, – буркнул Птурс, отступая к занавесу. – Будет о чем порассказать в кабаке. Опять же премиальные… Но за такую красотку могли бы и побольше кинуть, чем сотня пиастров.

– С ней все в порядке? – Вальдес наклонился к серву. – Мы больше не нужны?

– Да, Защитник. Благодарю, Защитник. Хозяин может приказывать. Мы исполним. Исполним все, что пожелает Хозяин.

– Ваш Водитель уничтожен. Мы проводим транспорт к ближайшей фактории.

– Да, да, конечно. А сейчас… – Серв повторил жест своей хозяйки.

– Сделали дело, выметайтесь вон, – резюмировал Птурс. – Пошли, камерады.

Они с Кро зашагали вдоль шеренги увитых зеленью колонн, слегка отталкиваясь от пола и скользя при низком тяготении. Вальдес шел за ними, то озирая небеса, на которых звездная ночь смешалась с утренней зарей, то оглядываясь на хрупкую фигурку, застывшую посередине ложа. Сердце его билось чаще обычного. Говоря по правде, колотилось так, словно было готово выпрыгнуть наружу.

У занавеса его догнал журчащий голос:

– Ты, который идет последним… Подойди ко мне.

Язык лоона эо был музыкальным, напоминавшим нежную мелодию, а в ее устах казался звоном хрустальных колоколов.

– Что ей надо? – спросил Птурс.

– Не знаю, – Вальдес пожал плечами. – Хочет, чтобы я остался.

– Только губу не слишком раскатывай, командир. Ты, конечно, молодой, красивый и из себя весь герой, но думаю, что не про нас эта пичужка. Слышал я, что лончаки яйцами несутся. Так это, Вождь, или не так?

– Не так. Они млекопитающие. Отличий, само собой, хватает, но…

Птурс и Светлая Вода скрылись за занавесом, и голоса их пропали, словно отрезанные каменной стеной. Вальдес вернулся к ложу и встал перед ним, скрестив руки на груди. Взгляд бездонных синих глаз жег его, будто упавшая с неба молния. В узкой ладошке лоона эо катала жемчужный шарик, затем поднесла его к губам и быстро слизнула. Язычок у нее был маленький, розовый, детский, да и телом она походила на девчушку лет четырнадцати, которая только начала расцветать.

– Кто ты? – Хрустальные колокольчики прозвучали вновь.

– Сергей Вальдес, Патруль Данвейта. Командир бейри «Ланселот».

– Откуда ты?

– Я же сказал, с Данвейта.

– Ты не похож на живущих там людей. Где ты увидел свет и тьму?

Увидеть свет и тьму… Так лоона эо обозначали рождение.

– На Земле.

– На вашей главной планете?

– Да. На Земле, в огромном океане, что омывает берега пяти материков.

Она проглотила еще один жемчужный шарик. «Какой-то препарат?..» – подумал Вальдес и взглянул на серва. Но тот будто бы не беспокоился.

Ее щеки порозовели, маленькая ладошка коснулась груди.

– Я Занту, потомок Гхиайры, Птайона и Бриани из астроида Анат. Женщина.

– Вижу, что женщина, – пробормотал Вальдес, слегка ошеломленный изобилием предков. – Уж в этом сомневаться не приходится! Рад заглянуть в твои глаза, Занту. – Это являлось всего лишь формулой вежливости. – Что ты делаешь на этом корабле?

– Я тоже рада встретить твой взгляд. Это мой корабль, Сергей Вальдес с Земли. Я торговый агент.

Поразмыслив минуту, он нахмурился и покачал головой.

– Этого не может быть. Лоона эо живут в космических поселениях Розовой Зоны и не летают на торговых кораблях.

– Я летаю. Я особенная лоона эо, – уточнила Занту, спускаясь с ложа. Ее головка пришлась Вальдесу точно по грудь. Ростом она была не выше сервов и выглядела такой же изящной и хрупкой, но отличалась от андроидов как свет от тени.

– Куда же ты возишь грузы, особенная женщина лоона эо? – спросил Вальдес.

– Это так важно? – Занту повела рукой и вздохнула. – Если ты хочешь знать, я скажу. Из Розовой Зоны, с Арзы, Куллата и Файо, на фактории, обычно Пятую или Седьмую. Там мне дают Конвой, и я отправляюсь к внешним мирам. Я побывала на планетах хапторов, шадов, кни’лина… Ты знаешь, что кни’лина похожи на вас, на людей? Только у них нет этого, – она коснулась своей прически.

– Ты тоже похожа на человека, – сказал Вальдес. – И у тебя есть волосы. Очень красивые!

– Но все же я не человек.

Ее кожа начала бледнеть, веки и подглазья посерели – видимо, кончалось действие снадобья, позволявшего общаться с Вальдесом. Она покатала в длинных гибких пальцах жемчужную горошину и отбросила ее. Сверкнувший на мгновение шарик словно растаял в воздухе. Вальдес проводил его взглядом.

– Что это?

– Эрца.

– Ты едва не погибла, приняв ее.

– Сейчас малый страх и небольшая доза. Но перед тем… Здесь еще не Граница, Сергей Вальдес с Земли, здесь Голубая Зона. Я думала, что дроми тут редко появляются. Я думала, что погибну.

Вальдес приосанился.

– Ты зря беспокоилась, Занту с астроида Анат. Патруль всегда приходит вовремя.

Она улыбнулась. Улыбка была милой и совсем человеческой: сверкнули мелкие белые зубки, поднялись холмики на щеках, яркие губы словно послали воздушный поцелуй. Занту промолвила слова традиционной благодарности:

– Да будет моя жизнь выкупом за твою. – Ее глаза затуманились. – Теперь иди, Сергей Вальдес. Иди, потому что мне… мне… лучше остаться одной.

– Я понимаю, – мягко сказал он. – Мы неподалеку от Седьмой фактории. Мой корабль приведет туда твой транспорт. Ты можешь отдыхать и не тревожиться.

Занавес раскрылся перед ним. Назад, мимо подпорок, увитых лозой, мимо странных приборов, столиков, шкафчиков, мимо голографического пейзажа с дворцами и виллами, мимо устройства, испускающего запах жасмина или роз… Назад, под небом с фантастическими облаками и бархатисто-черным небом, где сияет шлейф Млечного Пути… Назад, по отсеку сервов с темными нишами для подзарядки, через трюм, где валяются распотрошенные андроиды… Назад, все дальше и дальше от Занту и ее благоухающего мирка, к тесным отсекам «Ланселота», к спертому воздуху и неприятным запахам…

«Что она мне? – думал Вальдес. – Кто? Зачем? Чужеродное создание, даже не человек-иномирянин, как фаата и кни’лина, а нечто вроде рыбы среди дельфинов и китов. Облик будто бы похож, а суть другая, хотя у каждой твари в океане есть плавники и хвост… Да и океан не наш! Она ведь не может жить в нормальном мире, на планете… Женщина! Женщина, чьи соплеменники размножаются не половым путем, а бог его ведает как… Надо же, три родителя! И ксенофобия в придачу! Такая, что глушит ее наркотиком!»

Он перебирал отличия Занту от человека Земли, те, о которых было известно с полной достоверностью, и те, о которых шептались на базе, в кабаках Данвейта, на кораблях конвойных и патрульных, но чем больше вспоминалось того и этого, тем ярче сияли ее синие глаза и тем пленительней была улыбка. Наконец Вальдес разозлился и в рубку шагнул с мрачным видом, стараясь не глядеть на Кро и Птурса. Молча он влез в свой неудобный ложемент, проложил курс на Седьмую факторию и убедился, что «Ланселот» взял управление транспортом на себя. Тихо зашелестели гравитаторы, включилась автоматика разгона, а он все сидел и сидел в своей дыре, глядя, как по маршрутному экрану плывут цепочки символов. Тактичный Кро исчез в кубрике, но Птурс, развалившись на полу, хмыкал, гмыкал и чесал под мышкой, явно напрашиваясь на разговор. Любил он поболтать после кровавых разборок – то ли с радости, что жив остался, то ли предвкушая премиальные.

Крепился он минут пятнадцать, потом не выдержал и молвил:

– Ну, как пообщались, капитан? Не положу охулки, пташечка приятная… по-своему очень даже соблазнительная… Ты ей под перышки не заглянул?

Вальдес остался нем как рыба.

– Вождь говорит, они млекопитающие. Грудки у нее и правда подходящие, аппетитные грудки, но против наших девок не потянет. Нет, не потянет! Особенно ежели черных бразильянок взять, которые с примесью китайской крови. У этих шарм врожденный, темперамент, грация… Одно слово, креолки! Хотя и беленькие ничего, те, что с фронтира. Хотя бы эта Инга Соколова… Она ведь тебе глазки строит, а?

«Строит», – про себя согласился Вальдес и крепче стиснул зубы. То Инга, а то Занту… Разные песни, как марш и серенада.

– Что-то ты нынче молчаливый, – сказал Птурс, вытащил из кармана монету и принялся ее подбрасывать, заставляя вращаться в воздухе. Это был увесистый кругляшок, девяносто процентов платины и десять – иридия, с изображением полоски Мебиуса, символизировавшей Лимб. На другой стороне чеканили разное: львов, орлов, грифонов, пхотов, а иногда – четырехпалую кисть лоона эо. Монета называлась песо, он же пиастр[9]Песо – старинная испанская серебряная монета весом 25 г, известная также под названием пиастра и испанского талера. Имела хождение в американских колониях Испании и в Европе., и уже более ста пятидесяти лет служила основной единицей расчетов с земными наемниками. Ходили легенды, что среди первых патрульных был некий кубинец или, быть может, мексиканец, хранивший старинный пиастр как амулет; он-то и послужил для лоона эо образцом, исполненным, однако, в дефицитной платине. Вскоре появились электронные деньги, личный кредитный медальон, но монеты чеканили по-прежнему. Они придавали жизни на Данвейте, Харре и в других мирах свой неповторимый колорит.

– Инга, она… – снова начал Птурс, но тут терпение Вальдеса иссякло. С трудом развернувшись в тесном ложементе, он бросил на соратника неприветливый взгляд и рявкнул:

– Убирайся в кубрик! И не лезь в мои дела, старый пень!

Насчет старого он перебрал – Птурсу было всего пятьдесят. Конечно, в сравнении с Вальдесом он казался староватым, и к тому же в былые годы имели они одинаковый чин коммандера. Но Вальдес его удостоился в двадцать шесть, а Птурс – порядком за сорок, когда его взяли старшим канониром на «Москву». В этой должности он пробыл с год; потом «Москву», крейсер Флота Окраины, поставили на консервацию, экипаж списали, а старший канонир приехал в Тверь, на родину. Там запил, а когда в карманах стало пусто, заявился на Плутон.

Птурс встал, потирая обожженное плечо и с обидой оттопырив губы.

– Никакого почтения к возрасту и мундиру, – пробурчал он, направляясь в коридор. – А мы ведь в равном звании, мой капитан! На Звездном флоте за такое хамство был бы тебе шиздец и этот… как его?.. полный обстракизм.

– Мы не на Звездном флоте, – напомнил Вальдес и, устыдившись, добавил: – Извини, Степан. Что-то я сегодня не в голосе.

– Бывает.

Втянув брюхо, Птурс протиснулся в коридор. Отверстие в переборке было узковато для его массивного тела, и Вальдес часто удивлялся, как дроми, парни крупные, пролезали в такую щель. Все на этом корабле было не по-людски, не приспособлено для людей: редкие сетки в кубрике вместо нормальных коек, проемы люков неудобной формы, кондиционер, гнавший воздух с мерзким запахом, кухонный автомат, что выдавал временами странную смесь гнилых овощей с вонючим растительным белком. Но хуже всего был гальюн. Видимо, акт дефекации у дроми сильно отличался от человеческого, и оставалось лишь гадать, как они ухитрялись не провалиться в дыру метрового диаметра.

Корабль прыгнул в Лимб, протащив торговый транспорт через изнанку Вселенной, и вынырнул в двух мегаметрах от Седьмой фактории. Эту огромную конструкцию из сфер, цилиндров и колец вывели на орбиту у алого светила на границе сектора; дальше на двести тридцать светолет тянулась безжизненная туманность, остатки погибшей некогда сверхновой. За этим облаком, в направлении северного галактического полюса, лежало пространство кни’лина, а к югу – территория шада. «Возможно, Занту отправится к тем или другим», – подумал Вальдес; она ведь говорила, что посещает эти расы.

Лоона эо торговали с половиной Галактики. Конечно, не сами, а через сервов, настолько разумных, что отличить их от живого существа было делом непростым, а иногда и невозможным. На экспорт большей частью шли миниатюрные чипы и комплексы на их основе: разнообразные приборы жизнеобеспечения, кибернетические органы-транспланты, устройства для записи информации и визуализации изображений, агрегаты для переработки мусора, очистки атмосферы, океанов и космических трасс. Оружия лоона эо не предлагали никому и никогда, но, разумеется, их микрочипы пытались применить в военных целях, для производства роботов и боевых систем. Их продукция являлась эффективной, исключительно надежной и малогабаритной, так что в некоторых случаях не было ей ни замены, ни альтернатив.

Кроме уникальной электроники вывозились и другие вещи, удивительные, поражавшие воображение многих галактических рас. Были среди них гипноглифы и зеркала-оборотни, оживающие статуэтки и линзы, заменявшие глаза незрячим, были экраны, поглощавшие шум, лечебные ткани и одежды, что подходили любому существу, подстраиваясь под его телесный облик, были медицинские препараты, пряности и другие пищевые добавки. В обмен лоона эо брали украшения и предметы искусства, желательно древние, имевшие сакральный смысл или овеянные легендами, а кроме того – растения, животных, видеозаписи, косметику, галлюциногены и все другие редкости, какие мог предложить инопланетный мир. Не обходилось без контрабанды, если партнеры по торговым сделкам не желали расстаться с национальными шедеврами; иногда продавали и покупали нечто таившее потенциальную опасность, или действительно опасное, или способное стать таковым в неопытных руках. Но то были частности, а в общем и целом торговцы-сервы старались не нарушать чужих законов.

Чем была торговля для лоона эо? Научной программой изучения иномирян, цель которой – представить их быт и психологию? Или они хотели выяснить силу и слабость чужаков, найти уязвимые точки их цивилизации, оценить возможности – с тем чтобы не ошибиться в выборе Защитников? Или, наоборот, узнать, как побыстрее разделаться с ними с помощью своих наемных войск, если возникнет необходимость? Или торговля служила им развлечением? Быть может, раритеты и шедевры из чужих миров тешили их гордость, будили любопытство и фантазию, являлись знаком благосостояния, символом превосходства над другими расами?.. Никто не ведал истинных причин и не стремился их выяснить, ибо чудачества лоона эо не наносили никому вреда. Странный народ, замкнутый, таинственный, но миролюбивый… Тихие ксенофобы… Если за кем следить в четыре глаза, так не за ними. Ксенофобов, не тихих, а весьма агрессивных, в Галактике хватало.

– Транспортный корабль захвачен шлюзом фактории, – послышался тонкий голос «Ланселота».

– Вижу, – сказал Вальдес, наблюдая, как торговое судно медленно втягивается в один из огромных цилиндров. Наконец последняя баржа-контейнер, влекомая лучевой тягой, скрылась в распахнутом зеве шлюза, и он сомкнулся, отрезав корабль Занту, но не воспоминания о ней. Вальдес вздохнул и стал выбираться из ложемента.

– Распоряжения, Защитник? – спросил «Ланселот».

– Перейти в автоматический режим, вернуться в зону патрулирования. Я иду отдыхать. Ты вот что… Ты можешь убрать эту вонь? Ну, сделать воздух посвежее?

– Дыхательная смесь соответствует стандартам, – раздалось в ответ.

Вальдес плюнул, отправился в кубрик, где Кро и Птурс метали кости, отключил тяготение у своей спальной сетки и лег, не раздеваясь. Как обычно, когда он спал в невесомости, привиделся ему родной плавучий остров в Тихом океане, застывший на волнах где-то между Чили и Австралией, зеленые пальмы и магнолии с огромными белыми цветами, полоска золотого пляжа, отцовский рыболовный глайдер и обнаженные смуглые тела братьев и сестер. Будто плещутся они у берега, визжат, смеются, и два ручных дельфина, Зиг и Зага, тычутся длинными рылами им в животы, приглашают на охоту. Он, старший, уплывает в море, оставив позади малышню, плывет мощно, сильными гребками, а вода вокруг становится все темнее и темнее, превращаясь в черный полог, что мерно колеблется вверх-вниз, вверх-вниз. Играют на волнах лунные блики, стягиваются точками, и вот он уже не в океане, а в космосе, в бескрайнем пространстве, среди планет и светил. Нет у него корабля, ни нынешнего «Ланселота», ни рейдера «Рим», на котором бился в последней Войне Провала, однако несется он в пустоте с невероятной скоростью, мчится мимо ближних звезд к гигантской алой сфере Бетельгейзе[10]Бетельгейзе – звезда спектрального класса М2 в двухстах парсеках от Солнца. Красный гигант; радиус Бетельгейзе в девятьсот раз превосходит солнечный., летит туда, где в Зонах Розовой и Голубой живут лоона эо. Летит к Занту и знает, что она его ждет. Ее милое личико будто цветок на фоне космической тьмы… Она тянется к нему руками, и на ее губах расцветает улыбка.