Онлайн чтение книги Большие пожары
Н. ОГНЕВ. Глава XXI. Павлиньи крики

Дежурный агент ЗУР'а Сусов десятый раз за ночь обошел дом, удостоверился в наличии в кабинете начальника — самого Мишина и Корта, заглянул в сад, и в двадцать пятый раз вступил в разговор с красноармейцами охраны у ворот ЗУР'а.

— Кто ее знает, — промолвил Сусов. — Это как сказать… Если внешность интеллигентная, то всегда подозрительней. Теперь, взять прорезиневшее пальто. В таких польтах многие ходят, но больше — интеллигенты: осень. А разве грузчик или ракло наденет прорезиневшее? Дулички!

— У нас тоже в Скопцкой было, — мечтательно отозвался один из красноармейцев. — Идет барин. Ну, барин, как барин. Довольно уценый из себя. Вдруг — хлобысь об землю, да так и остался. Вот цто было!

— Это ты из какой оперы Фауст? — подозрительно спросил Сусов. — Это мало относится к обмену мнений. Ба-рин! Теперь баринов нету. Ты дискуссируй по существу…

Внезапно и мягко прорезав предутреннюю сумеречь, вдоль улицы закачалась неслышная полоса света, и Сусов судорожно сжал щечки браунинга:

— Вира!!

Красноармейцы встрепенулись, застучали винтовками по тротуару. Ослепительно сияя, прямо к воротам ЗУР'а подкатил санитарный автомобиль. Дверца хлопнулась в сторону, и человек в прорезиненном пальто тяжело полез на Сусова.

— Стой, гражданин! — задохнулся Сусов, наведя браунинг. — Ребята, загибай шоферу салазки, дулички он убежит теперь.

— Что ты, — спятил, товарищ? — сердито ответил в прорезиненном, отталкивая браунинг и показывая значок за отворотом пальто. — Начальник в кабинете?

— Начальник в кабинете, — ответил Сусов. — А только вы, гражданин, под арестом до личного распоряжения. Ребята, вы отвечаете! Я пойду, доложу. Как сказать?

— Скажи — Куковеров.

Мишин вышел очень скоро, взял Куковерова под руку, повел в дом.

— А здорово изнервничалась братва, — тяжело задышал на лестнице Куковеров. — Корт здесь?

— Согласно вашего распоряжения, Корт здесь. А что ребята нервные, так ведь это каждый день — чудеса за чудесами, измотаешься…

— А как с Беренсом?

— Не нашли покуда. Ни того, ни другого.

— Берлога?

— Куда-то пропал с утра. Ходят слухи, будто его видели с делом № 1057 в руках.

Слабый, осенний шестой час утра с трудом вступал в борьбу с единственной лампочкой над Мишиным столом; у стола высился безмолвный Корт.

— Фффу, — грузно опустился Куковеров в кожаное кресло. — Ослаб. Ну, вот что, товарищи. — Куковеров открыл портфель. — Вы оба хорошо знаете, кто я такой. За последнее время я вас тоже узнал. Опасность велика. Главные враги до сих пор неуловимы. Новых сюрпризов можно ожидать с минуты на минуту. Дальше — в прятки играть нечего. Будем действовать сообща, не распыляя сил. Собираться будем по ночам, каждый раз — в новом месте. Что вы скажете, товарищи?

— Что ж, это можно, — буркнул Мишин.

— Товарищ Мишин, какая-то в драповом там заявилась, — сообщил Сусов, просунув бритую голову в дверь.

— А чего ей?

— Говорит — вызванная. Прилично одета, высокого росту, в руках ничего подозрительного не содержится, лицо чистое, в глаза глядит прямо, держится спокойно, под пальтом белый халат.

— Фамилия?

— Фамилии не говорит. Разрешите обыскать? Интеллигентная внешность.

— Тьфу ты, чорт! — крикнул Куковеров. — Какая там, к шуту, в драповом! Это, наверно, Озерова, ученая, химик Озерова. Я ее вызвал. Мишин, ее нужно сюда. С ума вы сошли — обыскивать, товарищ агент?!

— Вызови сюда, — скомандовал Мишин.

— Я с ума не сошел, — проворчал Сусов. — Кто ее там знает, из какой она оперы Фауст… А, может, у ней бабачек полно под подолом?

— Да ты спроси: по чьему вызову, и ежели скажет: по Куковерову — тогда и зови, — нетерпеливо перебил Мишин.

В кабинет вошла Озерова.

— Пожалуйте, Валентина Афанасьевна, — с трудом приподнялся навстречу Куковеров. — Я знаю про вас от Берлоги. Вы меня извините, что так рано и… в такое место. Мы принуждены собираться по ночам. В последнее время, знаете, мы так окружены опасностями…

— Я по утрам работаю, — перебила Озерова. — В чем дело?

— Я вас и как эксперта просил явиться, и как переводчицу. Чем меньше народу — тем лучше. Сможете вы точно перевести вот это место?

И Куковеров, разложив на столе газету, показал отмеченное красным карандашом место. Озерова близоруко нагнулась:

— Нью-Йорк Стар? Да. Ну, вот. Здесь написано:

«Один миллиард долларов на постановку!!!

Только эта страна способна!!!

Таинственная экспедиция.

Вашингтон заинтересован.

Совершенно небывалый фильм проектируется кино-концерном «Короли экрана». На осуществление фильма ассигнован 1 миллиард долларов. Фильм будет посвящен агитации за борьбу с красными. Весь фильм будет заснят с натуры. Съемки на павильонах совершенно исключены. Для осуществления фильма снаряжается грандиозная экспедиция в одну из стран. Как мы слышали, Белый Дом дал согласие на экспедицию. Подробности сценария и маршрут экспедиции держатся в строжайшем секрете».

— Вот и все, — рассеянно рассматривая газету, заключила Озерова. — Еще что-нибудь нужно?

— Да, видите ли… нас интересует вопрос… насчет этих бабочек… Берлога говорил, что вы изволили делать опыты.

— Двести сорок три! — крикнула внезапно Озерова, с силой и страстно ударив рукой по столу. — Я так и знала!

— Что двести сорок три? — встревожился Куковеров.

— Восьмая группа, двенадцатый ряд, — в страстном порыве продолжала Озерова, блестя глазами. — Вот где объяснение эманации!

— Еще одна кандидатка в сумасшедший дом, — беспокойно подумал Мишин. — Должно быть, эпидемия в связи с пожарами… Крикнуть агентов, что ли?

— Успокойтесь, милая Валентина Афанасьевна, — поднялся между тем Куковеров.

— Видите, найденный вами номер, конечно, важен. Но для нас в данный момент гораздо важней жизнь и безопасность всего города, в том числе и ваша.

— Чудак вы, — ответила совершенно спокойно Озерова. — Какой там номер? Двести сорок три — это атомный вес нового элемента. Я вам сейчас объясню, это касается и ваших бабочек.

— Пожалуй, не вызывать агентов, — подумал Мишин.

— Или вы понимаете в химии столько же, сколько репортер Берлога? — холодно продолжала Озерова. — В таком случае лучше, пожалуй, не стоит.

— Я инженер, — скромно сообщил Куковеров.

— Аааа, инженер… Ну, видите, коллега, что происходит. Я думала, что ошиблась, но маленькая заметка в этой газете опять заставила меня взволноваться. В присутствии этого Берлоги я, действительно, делала опыты, показавшие какой-то новый элемент. Главное свойство этого элемента — в выделении эманации при распадении…

— Виноват: что такое эманация? — перебил Корт.

— Эманация, это, видите ли, н е ч т о, ну, газ скажем, — вообще, невидимая сила, исходящая из некоторых элементов. Коротко говоря, эта сила, исходя из данного элемента, вызывает воспламенение водорода в воздухе. Но все дело в элементе! Он уже открыт и даже назван. А я-то думала, что его открыла я!.. Ах, вам не понять этого, граждане! Смотрите, что тут, в той же газете, написано в отделе «Научные новости».

«Новый элемент. В этой стране, в этом городе выдающимся ученым открыт новый химический элемент, названный с т р у ц ц и е м (St). Атомный вес элемента равняется 243. В таблице Менделеева элемент помещается в одном ряду с радием, торием и ураном (группа VIII, ряд 12). Свойства нового элемента незаменимы при военных действиях и крайне опасны для мирных жителей».

— Вот где объяснение эманации… — а также ваших бабочек, — хотела было продолжать Озерова, но остановилась. Насторожились и все…

За окном, в саду, раздался длительный, странный звук, похожий отчасти на визг прижатого поросенка, а отчасти на скрип вилки по стеклу. И тотчас же стало ясно, что давно настал рассвет, взошло солнце, и пришла вместе с солнцем уже привычная, набившая оскомину, тревога.

— Что такое? — рванулся к окну Корт, всей пятерней срывая пуговку кобуры. Крик въелся в уши снова — и ближе. Мишин дернул шпингалет и ударом кулака распахнул окно. И он, и Корт разом высунулись в окно.

— Тьфу, погоди, Корт, — сейчас же откинувшись сказал Мишин. — Это же Кимка! Погоди, отойди от окна!

Корт, облегченно вздохнув, застегнул кобуру и сел на место.

— Ты что здесь делаешь, Кима? — смущенно спросил Мишин в окно. — Иди домой, здесь нельзя.

— Тебя вызываю, — ответил звонкий голос за окном. — Ты мне нужен. А через ворота не пустят.

— Извиняюсь, товарищи, — совершенно смущенно сказал Мишин в комнату, и снова в окно: — Ты что же, через забор перелез? Зачем я тебе, говори скорей? От мамы, что ли?

— Станет тебе мама вставать в пять часов утра. Нет, я по делу. Ты ведь, кажется, интересовался бабочками?

— Ну, и что же, что? — нетерпеливо спросил Мишин.

— А то, что и я ими интересуюсь, как тебе известно. Ну, и вот. Я их видел.

— Кого?

— Бабочек. И очень много.

— Товарищ Мишин, немедленно позовите сына сюда, — властно сказал Куковеров.

В окно взлетела веревка, Мишин ее поймал, и через пять секунд на окне начальника ЗУР'а стоял уже известный нам по предыдущей главе двенадцатилетний гражданин.

— Позвольте представить, — и смущенно, и с гордостью сказал Мишин. — Сын мой, Ким, пионер и любитель птиц.

— Здорово я издаю павлиний крик? — спросил Ким. — Похлеще всего звена! Здрасте, товарищи!

— Слушайте, товарищ, — очень вежливо сказал Куковеров. — Чрезвычайно важно, где и когда вы видели бабочек.

— Только сейчас, — знаете, за Боенской улицей, по дороге к кладбищу, там еще много пасикуш растет.

— Каких пасикуш? — не понял Корт.

— Да это неважно, Корт! — торопил Куковеров, а сам весь так и ходил от волнения. — Скажите, тов. Ким, при каких обстоятельствах вы видели бабочек?

— Да их много летело, и все одна за одной, и все в одном направлении. Тогда-то я и решил провентилировать вопрос.

— В каком направлении, — вы не можете определить?

— А, по-вашему, я пионер — или кто? В юго-восточном направлении.

— Ну, а как же ты вентилировал? — внезапно перешел на «ты» Куковеров.

— Ну вот, понимаешь, — невозмутимо ответил пионер. — Я встретил одного гражданина, и мы с ним оба почувствовали дым.

— Дым? — встревоженно переспросил Корт.

— Ну да, дым. Тогда мы решили исследовать происхождение этого дыма, он пошел на север, а я — на юг.

— Да кто был этот гражданин-то? — спросил Мишин.

— Перебиваешь и задерживаешь. Это был торговец Мебель, он меня очень испугался, но я его успокоил. А потом я пошел на юг, и вдруг вижу — бабочки. Все одной породы. Я обратил внимание, потому что их давно нигде нету. Но я не стал их ловить, а стал искать место, откуда они летят — может, их там сразу много.

Куковеров, лихорадочно рассматривавший план города на стене, круто повернулся:

— А ты уверен, что в юго-восточном направлении?

— Могу дать честное пионерское!

— Товарищ Корт! — вне себя от волнения крикнул Куковеров. — Возьмите мой автомобиль, сколько можете красноармейцев, и дуйте на Воинскую: они хотят взорвать пороховой склад.

— Это еще не все, товарищ Корт, — добавил пионер. — Бабочки дисци-пли-ни-ро-ванно летели из окна одного дома.

— А какой это был дом? — спросил Мишин.

— Степана Горбачева дом. Там такой маленький Боенский переулок есть, — с одной стороны дома, а с другой просто поле.

Корт рванулся к двери, но в тот же момент качнулся дом, потемнели окна, стекла со звоном посыпались на пол, лопнул воздух, лопнул весь мир.

В комнату вбежал агент Сусов и, размахивая руками, быстро-быстро заработал ртом.

Куковеров слышал только отчаянный звон в ушах, силился вспомнить, сообразить район действия воспламенившегося пороха, но ощутил внезапную слабость, головокружение — и тихо тюкнулся головой в стол.

Мишин схватил Кима за руку, сунул ее в руку Озеровой, показал размашистым жестом на комнату и вместе с Кортом выбежал вон.

Через окно Валентина Афанасьевна видела, как на горизонте встал гигантский столб огня, мгновенно вслед за огнем черный дым закрыл полнеба — и новый немыслимо-грозовой удар сотряс дом, воздух, все существо. Валентина Афанасьевна инстинктивно прижала к себе Кима, но Ким освободился из ее рук, вскочил на подоконник, нахмурил брови, схватил ее голову, прижал ухо к своим губам и прокричал, пустив в дело всю силу двенадцатилетних легких:

— Я же говорил, что в юго-восточном направлении!

Н. ОГНЕВ