Онлайн чтение книги Смертельная ловушка Booby Trap
4

Я продолжал делать вид, что рассматриваю крышку стола, приговаривая про себя: «Черт, черт, поиграл и отдай! Черт, черт, поиграл и отдай!» Поскольку ничего более полезного мне в эту минуту в голову не приходило, я решился как следует обыскать комнату. Насколько я мог понять, все было как прежде, исчез только чемодан. Я направился к капралу.

— Кто-нибудь заходил сюда после того, как ушел полковник Тинэм и мы с Вулфом?

— Нет, сэр. А да! Полковник Тинэм вскорости вернулся. И с ним был генерал Файф.

— Вот как? — осторожно удивился я. — Значит, они забрали этот стул?

— Стул?

— Да, один из тех, который Вулф велел мне как следует осмотреть… А его вроде нет… Пойду взгляну еще раз.

— Никто не выносил отсюда стула, сэр. Не может этого быть.

— Вы уверены? Ни генерал Файф, ни полковник Тинэм?

— Уверен, сэр. Никто.

— Будь я Ниро Вулфом, капрал, которым, к сожалению, не являюсь, я бы посоветовал вам не утверждать того, чего можете не знать. Так говорит он. Вы заявляете, что никто из кабинета ничего не выносил. Но я заметил, что вы стоите здесь лицом к коридору и спиной к кабинету. В окнах нет стекол. Откуда вам знать, что сюда мог проникнуть представитель парашютно-десантных войск и забрать то, что ему нужно?

С полсекунды он выглядел крайне удивленным, но в следующие полсекунды я прочел в его глазах то, что он мог бы мне сказать, не будь я майором, а он всего лишь капралом.

— Да, сэр, — произнес он.

— Ладно, — снисходительно отозвался я. — Может, я ошибся в счете. Не доглядел. После шести я часто ошибаюсь.

Я прошел по коридору в собственный кабинет, уселся на стол и принялся рассуждать логически. Капрал, если только он не был слепым и не врал, явно говорил правду. Производимым в уме подсчетом, например, чему равняется минус два в третьей степени, занимался Ниро Вулф, я же был способен только на сложение и вычитание. Поэтому, подвинув к себе телефон, я позвонил капитану Фостеру, который сидел в кадрах, и спросил у него домашний адрес сержанта Дороти Брюс.

Он отнесся к моему вопросу несколько легкомысленно, но я подчеркнул, что действую официально, и получил ответ. Не дай бог, чтобы она жила в Бронксе или Бруклине, ибо в намерении поехать к ней я исходил не из сведений или догадки, а только из логики, и сразу почувствовал облегчение, когда Фостер сказал мне, что она живет на Западной Одиннадцатой улице. Как раз по дороге домой. Взяв чемодан, который оказался мне вовсе ненужным, я спустился на лифте, сел в машину и поехал в северном направлении.

Дом, в котором она обитала, был единственным современным строением среди старинных особняков. Оставив чемодан в машине, я пошел, по-военному прошагал мимо швейцара, свернул наугад налево, увидел лифт и коротко сказал лифтерше: «Брюс». По-видимому, я производил впечатление человека, которому не задают вопросов. Она вошла вслед за мною в лифт, подняла нас на седьмой этаж, распахнула дверь и пропела: «Семьсот три». Я отыскал квартиру, которая оказалась второй справа, и нажал кнопку звонка. Не сразу, но дверь отворилась, правда, всего лишь на несколько дюймов. Тем не менее я успел поставить на порог ногу.

— О! — удивилась она, я бы сказал, не очень приветливо. — Майор Гудвин?

— Он самый, — бодро подтвердил я. — У вас хорошая память на лица. Меня опять беспокоит мой глаз.

— Очень жаль, сэр, — любезно отозвалась она, но дверь осталась в том же положении. — Как я уже вам сказала, боюсь, ничем не могу помочь.

— Конечно, при таком освещении ничем. Какая уютная у вас квартирка! Это ваши собственные вещи или вы сняли ее меблированной? Некоторые, должно быть, ваши. Они так на вас похожи.

— Спасибо, сэр. Это просто прикосновение женских рук.

— Да. Никогда не видел более привлекательной двери. Скажу вам, сержант Брюс, что пришел поговорить с вами. Иначе я открою дверь силой. Пойдем на компромисс. Вы откроете дверь, а я открою, зачем явился.

Она издала лишь смешок, но дверь распахнула, сказав: «Входите, майор», — и снова заперла ее у меня за спиной. Прихожая была размером с чемодан. Взмахом руки она пригласила меня в комнату, которая вовсе не была похожа на нее, равно как и на кого-нибудь другого. С ежемесячной оплатой или по более дешевой цене, если арендуется на определенный срок. Два окна. Кушетка и три стула. Дверь в крохотную кухню и дверь в спальню. Все это я рассмотрел с первого взгляда, и, когда повернулся к ней, она улыбалась. Улыбка у нее была очень женственной, и в любое другое время мог бы счесть эту улыбку, как большой шаг вперед, но что-то стояло между нами, если я правильно сообразил.

— Помните ту коробку, — по-дружески обратился я к ней, — в которую вы складывали в приемной свои вещи? Мне нужна точно такая же. Если вы уже ее разобрали, я был бы рад купить ее у вас.

Она была умной. Очень умной. Улыбка исчезла, губы чуть раздвинулись, глаза расширились — именно такой должна была быть реакция в ответ на мою глупость или на то, не свихнулся ли я.

— Я могу продать вам другую по оптовой цене, — снова улыбнулась она.

— Вы допустили ошибку, — покачал я головой, — забыв добавить слово «сэр». Нет, дело не в том. Я не успокоюсь, пока не увижу ту самую коробку, а я не настроен нервничать. Либо вы сами вынесете ее мне, либо я обыщу всю квартиру. Пожалуйста, избавьте меня и себя, кстати, от обыска.

— Это официальный приказ, сэр? Вы пришли сюда в качестве высшего по званию или… обычного человека?

— В любом качестве, которое вам больше по душе. Думайте, как хотите, но мне нужна та коробка.

Она направилась в спальню, но для этого ей пришлось обойти меня, что она и сделала, исчезнув в спальне. Однако я решил, что она способна улететь, как ведьма на метле, а потому на цыпочках добрался до двери в спальню, чтобы не упускать ее из виду. Но либо она услышала мои шаги, либо была подозрительной по натуре, потому что обернулась и увидела меня. Она вернулась и взялась за ручку двери, явно намереваясь ее захлопнуть и тем самым убрать свидетеля, то есть меня.

— Подождите вон там, — суровым тоном приказала она мне. — Я принесу коробку.

Мне ее слова пришлись не по душе, не говоря уж о том, что меня заставили ждать. Она наверняка направлялась к стенному шкафу в дальнем конце спальни. Я обогнал ее, обошел кровать, добрался до шкафа и открыл его. Признаюсь, что был крайне удивлен и даже на пару шагов отступил, когда навстречу мне из шкафа появился лейтенант Кеннет Лоусон. Он вышел и встал напротив, даже не поприветствовав меня.

— Вот оно, оказывается, что, — изумился я, употребив одно из выражений, любимых Ниро Вулфом, чем был крайне раздражен, когда поймал себя на этом, потому что, глядясь в зеркало, любил там видеть самого себя, а не человека, перенявшего манеры Вулфа.

Лоусон, как я уже упомянул, был рослым, сильным и красивым. Ситуация, какой она представилась, была довольно сложной, ибо мне ни в коем случае не хотелось присоединиться к Кроссу и Райдеру, уже пребывающим на том свете, поэтому я нырнул в настежь распахнутый шкаф. Поиски не заняли много времени. Картонка, обвязанная веревкой, стояла прямо передо мной. Я вытащил ее, сорвал веревку, раскрыл коробку и сразу увидел куски свиной кожи. Как в бейсболе: удар, пробежка и никаких ошибок. Я закрыл картонку и снова обвязал ее веревкой. Помимо многих фактов, мне неизвестных в ту минуту, я понятия не имел, оказался ли там Лоусон из чисто личных соображений или участвовал в краже обломков чемодана, поэтому положение было крайне щекотливым во многих отношениях.

— Я слышал, — ничуть не проявляя волнения, сказал Лоусон, — как Брюс спросила у вас, майор, явились ли вы сюда с официальным визитом, что могло бы прояснить некоторые детали.

Он одержал победу. Ведь Вулф велел мне разыскать чемодан так, чтобы об этом не стало известно Файфу, а я ведь тоже был в подчинении у генерала. Я совершил очередную глупость. Доложит ли Лоусон об этом Файфу? Был ли Лоусон убийцей или мошенником, а то и тем и другим, и поспешит ли он сообщить о моем поступке Файфу? Были ли Лоусон и сержант Брюс… Какой смысл имело стоять там и задавать себе вопросы, на которые у меня не было ответа, в то время, как они не сводили с меня глаз?

— Дамы и господа, — заговорил я, — насколько вам известно, мне было поручено помогать Ниро Вулфу в заданиях, которые он выполняет для армии. Сейчас я обязан доложить ему о встрече с вами и принести эту коробку. По рангу вы ниже меня — разница между мной и генералом Эйзенхауэром, так сказать, состоит только в том, что он здесь отсутствует, — но не будем забывать, что мы в то же время простые смертные. Если, когда я буду уходить, Лоусон попытается мне помешать или даже нанести удар стулом, я не обращусь к начальству. Я просто постараюсь расправиться с ним самостоятельно.

Лоусон приподнял уголок губ.

— Я вовсе не собирался этого делать, — холодно отозвался он, — но теперь не уверен, как поступлю.

— Решай, брат, — сказал я и повернулся к сержанту Брюс. — Итак, я предлагаю, не приказываю, а предлагаю, чтобы вы считали мой приход дружеским визитом. Не хотите ли сопровождать коробку и меня в дом Вулфа? Я оставил машину у вашего подъезда. Поездка может пойти вам на пользу.

Брось она взгляд на Лоусона, это разрешило бы, по крайней мере, часть моих сомнений, но она, лишь вскинув голову, посмотрела на меня.

— По-моему, — заявила она, — мне следует предупредить вас, что вам, майор, вероятно, придется пожалеть о вашем поступке.

— Я уже жалею. Мне все это вовсе не по душе. Вы едете со мной?

— Обязательно, — отозвалась она. — Коробка и ее содержимое принадлежат мне. — Она подошла к Лоусону и положила руку ему на плечо, — Кен, милый, ни о чем не беспокойся. Боюсь только… Не знаю, сколько времени на это потребуется. Я позвоню тебе позже. А ты, пожалуйста, позвони моей сестре в Вашингтон, причем немедленно.

— Я мог бы, — прорычал он, — выжать его и повесить сушить, как половую тряпку.

— Не сомневаюсь. — Она похлопала его по плечу. — Веди себя достойно. Есть несколько способов… вылечить простуду. Позвонишь мне, Кен?

— Конечно.

— Удостоверься, когда уйдешь, запер ли ты дверь. Пошли, майор.

Лоусон и глазом не моргнул, когда я прошествовал мимо него с коробкой в руке, приготовив другую руку на тот случай, если он все-таки решит продемонстрировать свои силу и отвагу. Но либо сержант Брюс была главной и он действовал по ее указке, либо спешил остаться один и поразмышлять. Я, как джентльмен, пропустил ее вперед, что она и сделала, остановившись в прихожей только для того, чтобы взять с вешалки свою пилотку. С таким видом, будто сопровождающий ее мужчина доставляет ей истинное удовольствие, выполняя мелкие поручения, она позволила мне закрыть за нами дверь и вызвать лифт.

На улице я поставил коробку на заднее сиденье, а сержанта посадил рядом с собой, обошел машину, сел за руль, и мы тронулись в путь. Мы оба молчали. По-видимому, нам не о чем было говорить. Но когда я остановился перед светофором на Двадцать третьей улице, она вдруг сказала:

— Можете сделать мне небольшое одолжение?

— Вряд ли. А чем? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?

Она не то фыркнула, не то как-то булькнула. Три часа назад ее смешок мне очень бы понравился.

— Нет, — ответила она, — не столь сложное. Просто остановиться на минуту там, где можно. Я хочу кое-что у вас спросить.

Загорелся зеленый свет, и мы тронулись. В следующем квартале я увидел свободное место у тротуара, подъехал к нему, остановился и выключил мотор.

— О'кей. Спрашивайте, что хотите.

— Надеюсь, ваш глаз вас не беспокоит?

Она говорила таким тоном, каким сержант не обращается к майору. Исчезли понятие о рангах и кажущиеся барьеры. И в то же время я осознал, что она вовсе не собирается совратить меня прямо здесь на Шестой авеню, запруженной машинами, но зато намекает на то, что мы способны на естественное и здравое взаимопонимание.

— Нет, не беспокоит, — ответил я. — Это все?

— К сожалению, нет. — Она повернулась ко мне лицом, что сделал и я. — Хорошо бы, если бы наши отношения свелись только к обмену легкомысленными фразами. Не сочтите за банальность мое признание в том, что я наслышана о вашем уме, хотя и себя считаю неглупой. Будь я дурой, я могла бы попытаться вскружить вам голову прямо здесь по дороге к Ниро Вулфу, но я достаточно хорошо соображаю, что с вами этот номер не пройдет.

— Хотя вы неплохо умеете управлять вашими губами и глазами, — усмехнулся я. — А особенно голосом. Чем вы и воспользовались, попросив меня остановиться.

Она кивнула.

— Скажите, Ниро Вулфу важна эта коробка, чтобы посмотреть, не захватила ли я чего-либо, мне не принадлежащего?

— Нет. — Я не мог понять, к чему она клонит. — Это его вовсе не интересует. Ему нужен чемодан полковника Райдера. По-видимому, и вам тоже. Придется тянуть жребий, кому чемодан достанется. Все?

— О, господи! — нахмурилась она. — В каком же трудном положении мы оказались! Но ему не известно, что вы везете чемодан… что вы его нашли.

— Конечно, известно.

— Нет, не известно. У вас не было возможности сообщить ему об этом.

— Но он знает, что послал меня, а это значит, что чемодан уже в пути или скоро прибудет.

— А вы никогда не промахиваетесь, не так ли? — покачала она головой. Ее тон свидетельствовал о том, что по выполнении задания она не возражала бы немного развлечься. — Нет, он не может быть уверен. Откуда ему знать, взяла ли я чемодан домой или куда-то перепрятала? Как мне и следовало поступить, видя, что вы крутитесь рядом. — Она положила руку мне на плечо, вроде машинально, словно только там ей было и место. И дружески мне улыбнулась. — Думаю, вы бы удивились, если бы я предложила вам десять тысяч долларов за эту коробку… И ее содержимое… С условием, что вы про нее забудете. Идет?

— Я был бы ошеломлен, — заморгал я.

— Но вскорости пришли бы в себя. Что вы на это скажете?

— Черт возьми! — Я погладил ее по руке, которая так и лежала у меня на плече, — Это зависит от того, насколько серьезно ваше предложение. Если это всего лишь разговор, то я придумал бы, как с вами поторговаться, включил бы зажигание и тронулся бы с места. Если же вы не шутите, мне придется как следует подумать…

— Разумеется, при мне нет такой пачки денег, — улыбнулась она.

— Конечно, нет. А потому забудем об этом. — Я взялся за ключ.

Но ее рука легла на мою.

— Подождите. Уж очень вы импульсивны. Я всерьез предлагаю вам деньги. Десять тысяч.

— Наличными?

— Да.

— Когда и где?

— Думаю… — не сразу ответила она, — я сумею их получить через двадцать четыре часа. Может, и раньше. Завтра днем.

— А что делать с коробкой?

— Отвезем ее в банк, который открыт круглосуточно. И оставим там при условии, что получать придем вдвоем. Давайте пожмем друг другу руки в знак доверия.

Я явно любовался ею. Что звучало и в моем голосе.

— Не вас ли я видел однажды, ходящей по высоко натянутой проволоке? Может, это была ваша сестра? Вы очень похожи. Неужто вы и впрямь решили, что я клюну на вашу приманку? Такое бывает, но крайне редко. Ниро Вулф об этом тотчас бы узнал — от него ничего не утаишь — и обязательно сообщил моей бедной старенькой мамочке. Если бы не мама, я бы ни за что не устоял перед вашим предложением. Я давным-давно пообещал ей, что продам себя ни в коем случае не меньше, чем за миллион. Наша ферма заложена ровно за миллион.

Я включил зажигание и, отъехав от тротуара, присоединился к потоку машин. Она не предприняла новой попытки поймать меня на крючок, а если и хотела сделать попытку, то я, во всяком случае, об этом ничего не знаю. Что ее так напугало, старался догадаться я и решил, что, наверное, чемодан. Вулф сказал, что это очень важно, а при мне сидело красивое невинное создание, предложившее за чемодан десять тысяч долларов, когда, насколько я мог догадаться, красная цена ему в Управлении регулирования цен была не больше двадцати центов. Меня, конечно, раздражала фигурировавшая в моем сознании сумма в девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч долларов и восемьдесят центов, а если я раздражен, то имею привычку ехать с большей скоростью, нежели обычно, а потому буквально через минуту мы очутились у дома Вулфа на Тридцать пятой улице.

До ужина оставалось лишь полчаса, а потому я рассчитывал застать Вулфа в кухне, где он наблюдал за экспериментами Фрица, но он оказался у себя в офисе целиком погруженным в карту России, где шли бои. Когда мы появились, он даже не посмотрел на нас.

— Вот, значит, где работает Ниро Вулф, — сказала Брюс и оглядела кожаные кресла, большой глобус, полки с книгами, старомодный тяжеленный диван и вазочку с орхидеей в цвету.

Я снял веревку с картонной коробки, открыл ее, схватился за останки чемодана, осторожно, но уверенно их вытащил и положил на кресло, потому что на столе была разложена карта. В коробке были и другие предметы, среди них какие-то бумаги, но я отнес коробку к стене, не дотрагиваясь до них.

— А, значит, ты его разыскал, — констатировал Вулф, наконец-то оторвавшись от карты. — Отлично. Но, по-видимому, кое-кто при этом присутствовал. Мисс Брюс приехала с тобой, чтобы помочь нести коробку?

— Нет. Она приехала, потому что не могла перенести, что у нее забирают коробку. Я отравился за чемоданом на Данкен-стрит, но там его не нашел. Капрал сказал, что никто из кабинета Райдера ничего не выносил. Значит, никто ничего не брал, но останки чемодана исчезли. Я сообразил, что в их исчезновении виновна не кто иной, как сержант Брюс. Я видел в приемной, как она складывала какие-то вещи, а поскольку чемодан был на полу всего шагах в двух от двери в приемную и часовой стоял, повернувшись к ней спиной, то добраться до останков чемодана ей было легче, чем кому-либо другому. Узнав ее адрес, я поехал к ней на квартиру — две комнаты, кухонька и ванная — и обнаружил там на полке стенного шкафа в спальне коробку. В шкафу оказался и лейтенант Лоусон. Живой и невредимый.

— Черт бы его побрал! — Вулф откинулся на спинку кресла и полузакрыл глаза. — Присядьте, пожалуйста, мисс Брюс. Нет, вот сюда, если не возражаете.

Красивое невинное создание уселось.

Я подвел черту:

— Не знаю, пребывал ли там Лоусон в качестве ухажера или просто тащил коробку. В беседе мне не удалось это выяснить. Но сержант Брюс обратилась к нему со словами: «Кен, милый». Поэтому я оставил его там и привез сержанта и коробку. По дороге сюда сержант предложила мне завтра днем заплатить десять тысяч долларов за коробку и ее содержимое, о чем я постарался забыть. Полагаю, что она заплатит и больше, если вы на нее надавите, но мне не хотелось торговаться в то время, как ее рука лежала у меня на плече. Если вы с ней не договоритесь, то я не дам сам и цента за ваши старания.

— Предложение касалось коробки и ее содержимого? Что там еще? — спросил Вулф.

— Я не смотрел.

— Посмотри.

Я взял коробку, выудил оттуда бумаги и кое-что еще, разложив их у себя на столе. Добыча была невелика: теннисная ракетка, пустая дамская сумочка, пара чулок, листовка под названием «Сумеем ли мы разделаться с Германией?», баночка с кремом и прочая ерунда. Среди бумаг тоже не оказалось ничего такого, от чего у меня участился бы пульс: экземпляр военного устава, четыре журнала и с десяток почтовых открыток. Я перелистнул устав, и оттуда выпал сложенный вчетверо листок, который я подобрал и развернул. На нем было напечатано следующее:

И это еще не все.

— Наверное, это имеет какое-то значение, — сказал я Вулфу. — Где находится Иннисфри?

— Что? — сердито покосился на меня Вулф.

— Она сочиняет стихи. — Я положил листок ему на стол, а сам встал у него за спиной, чтобы читать дальше. — Она едет в Иннисфри, строит там хижину, разводит огород и пчел. Может, дальше найдутся какие-нибудь сведения. — Я снова принялся за чтение: –

— Она — сторонница нашего поражения, — провозгласил я. — Это — пропаганда против войны. Призыв к миру. И вы заметили…

— Пф! — перебил меня Вулф. — Эти стихи были написаны пятьдесят лет назад Йетсом. — Он ткнул пальцем на кучу ерунды на моем столе. — Ничего существенного нет?

Но я заметил нечто такое, на что он, по-видимому, не обратил внимания.

— Тем не менее, — возразил я, — это мне кое о чем напоминает.

Повернувшись спиной к сержанту Брюс, чтобы ей не было видно, я вынул из кармана обрывок бумаги, найденный мною среди мусора в кабинете Райдера и оказавшийся анонимным письмом, которое получил Шетук, развернул его и положил на стол перед Вулфом.

— Это уж никак не было написано Йетсом, по крайней мере, я так думаю. — И указал на сходство деталей на обоих листках: буква «с» была чуть ниже остальных, «э» наклонилась чуть вправо и кое-что еще. — Разумеется, это можно считать всего лишь интересным совпадением, но не обратить внимания нельзя.

— Да, это заслуживает интереса, — неохотно согласился Вулф.

Ему не понравилось, что я заметил это первым. Он достал из ящика лупу и принялся поочередно разглядывать оба текста. Пожав плечами, я вышел у него из-за спины и уселся за собственным столом. Если он считает, что Брюс слишком глупа, чтобы понять значение сходства обоих листков, время ему покажет. Но через минуту я понял, что он делает это намеренно. Он отложил лупу и одобрительно кивнул мне.

— Молодец, Арчи. Несомненно, это напечатано на одной и той же машинке.

— Премного вам обязан. — Я понял намек и приступил ко второму раунду. — Если у вас есть намерение заняться поисками, то лучше всего начать с портативной «Ундервуд», которую я видел у нее в квартире.

— Превосходная идея, — кивнул он. — Чем и объясняется та немалая сумма, которую она вам предложила. Что же ее интересует больше — чемодан или листок со стихами?

— Или ни то, ни другое? — подала голос сержант Брюс.

Мы оба поглядели на нее. Она ничуть не смотрелась взволнованной. Наоборот, даже слегка довольной.

— Ни то, ни другое? — повторил Вулф.

— Ни то, ни другое, — подтвердила она. — Прежде всего меня интересовали вы. Предложение, сделанное майору Гудвину, было всего лишь небольшим экспериментом, проверкой его лояльности к вам. Он ради шутки назвал сумму в миллион, но вам хорошо известно, что миллион долларов составляет лишь малую толику всех денег, вложенных или которые будут вложены в этот проект. И, разумеется, услуги, которые вы можете нам оказать, будут оплачены также частью общей суммы. А, возможно, и двумя частями.