Онлайн чтение книги БРЕНД. Повод для убийства
Глава 42

Игорь, как Марина и предполагала, к ней не приехал. И даже не позвонил, чему она тоже не удивилась. Ясно, не хочет отвечать на вопросы, которые Марина непременно задаст при встрече. О чем они договорились с Азаровым, что собираются предпринять и чем она, Марина, может им быть полезной.

Она их разочарует! Не будет она ни о чем их спрашивать, пусть делают, что хотят… И к Магринову обращаться не будет – хватит! Он ждет, когда еще кого-нибудь убьют или, в крайнем случае, похитят… Неоткуда ей ждать помощи, надо рассчитывать на себя, только на себя одну.

В таком решительном и даже агрессивном настроении Марина приехала на работу. До оперативки оставалось минут десять, и она решила, что успеет выпить кофе. Неожиданно ей позвонил Иван Миронов, арт-директор журнала. Он хотел с ней встретиться, и они договорились, что он задержится у нее после оперативки.

Марина едва успела допить кофе, как в ее кабинет стали приходить сотрудники. Антон Северин, компьютерный график, пришел вместе с Мироновым, и они сели за стол рядом – на свои привычные места, в отдалении, напротив Марины. Редактор отдела моды Мария Андреева, о чем-то тихо переговариваясь, вошла вместе с Ольгой Слуцкой. Майя Михайлова, редактор отдела информации, подсела к мужчинам, она была чем-то озабочена и сидела молча, не общаясь ни с кем. Лиза Семенова должна была ждать в приемной, но Марина не знала, пришла ли она. Пришла! Дверь в кабинет открылась, и эффектная блондинка уверенно прошла к Марининому столу.

– Здравствуйте, Лиза, садитесь! – Марина ответила на приветствие гостьи и предложила ей место возле своего стола.

Появление Семеновой вызвало интерес у присутствующих, даже и у Слуцкой, которая – одна из всех – знала, что Лизу будут представлять в качестве заместителя Исаевой.

Оперативка началась. Марина рассказала, что по ее просьбе их издатель Семен Аркадьевич Азаров ввел в штатное расписание три дополнительные единицы. Редакция добилась определенных успехов, и потому Азаров решил, что может это себе позволить. Он же рекомендовал на роль зама главного Лизу Семенову, которая горит желанием делать журнал мод, была постоянной клиенткой известных европейских домов моды, и этот ее уникальный опыт, Марина надеется, будет полезен редакции.

Марина наблюдала за тем, как реагируют на ее слова и саму Лизу Семенову ее немногочисленные сотрудники. Они были сдержанны, как Марина и ожидала, один Иван Миронов улыбнулся Лизе и кивнул – поздоровался. Значит, они знакомы. «Ничего удивительного, – подумала Марина. – У него широкий круг общения… Кстати, может быть, он хочет поговорить со мной о Семеновой?» Гадать Марина не стала.

Оперативка шла по обычному плану. Слуцкая рассказала, как обстоят дела с текущим номером, какие материалы в работе. Доложила, что вопрос с материалом Кирсановой решен – она, как всегда, пошла им навстречу. О конфликте редакторов Марии и Майи не сказала ни слова, значит, она его сняла, как Марина и предполагала.

Сотрудники дискуссий не устраивали – то ли их взволновало появление нового начальника в лице Лизы Семеновой, то ли в самом деле вопросов у них не было. Обычно оперативка проходила быстро – обсуждались только самые важные дела.

Марина сказала, что в этот номер она просит подготовить еще один материал – памяти модельера Павла Ершова.

– Вы, конечно, знаете, что в последнее время Ершов работал фотомоделью и дворником, чтобы было где жить, – добавила она. – Убили его во дворе моего дома… Судьба его трагична, но мы знаем, художником он был от Бога, и, думаю, мы не вправе забывать тех, кто внес заметный вклад в развитие российской моды…

Марина увидела, что ее предложение удивило сотрудников, Мария Андреева не удержалась и нервно спросила:

– А вы, Марина Петровна, знаете, что в Доме моды Ершова с его лейблами продавали вещи, купленные на европейских распродажах?

– А вы что, это знаете наверняка? – вопросом на вопрос ответила Марина.

– Нет, но говорили…

– А мы не собираемся рассказывать о том, чего нельзя доказать! У него же были собственные коллекции? Он получал за них престижные призы и награды? Получал. Вот об этом мы и напишем…

– Правильно! – воскликнула Слуцкая. – Я поддерживаю эту идею…

– А я могу найти несколько интервью с Павлом, – предложила Майя Михайлова. – Они сохранились у меня в архиве…

– Прекрасно, – подвела итог Марина. – Соберем материалы, посмотрим, чем мы располагаем, и тогда определим характер подачи.

– Скажите, а следствие по его убийству уже завершилось? – поинтересовался Миронов.

– Этого я не знаю, – ответила Марина. – Но для нас это никакого значения не имеет.

– Ну разве так… – Миронов как-то странно взглянул на Марину.

«Его на мякине не проведешь, – подумала Марина. – Сразу понял, что я затеваю расследование…»

– Если мы пишем о трагической судьбе Ламановой, – пояснила Марина, – то, скажите, по какой такой причине мы не можем писать о тех, кто проявил себя ярко, создавая бесспорно талантливые вещи, но чья карьера и жизнь закончились страшно – совсем в духе нашего времени…

Марина обладала бесспорным даром произносить примиряющие, успокаивающие речи. Она это знала, но пользовалась этим аккуратно, чтобы, убрав агрессивность, все же сохранить в том, что она говорит, некую энергию, заряд, побуждающий к действию.

– Я хотела бы до выходных получить ваши предложения, а если есть что-то готовое – фотографии, интервью, то, разумеется, и их, чтобы было время понять, как материал будет выглядеть в журнале, – сказала Марина, надеясь, что она закрывает тему.

Но Миронов все же решил высказаться:

– Скажите, может, надо встретиться со следователем, ведущим его дело? Поспрашивать у репортеров, нет ли снимков с места преступления?

– Не знаю, как это впишется в наш журнал… Попробуйте. У репортеров снимков нет – даже не ищите. Никого из прессы на месте убийства не было, я знаю точно… – И добавила, увидев немой вопрос в глазах Миронова: – Это я обнаружила труп Ершова и вызвала милицию…

– Значит, придется брать интервью у вас, – заметила Андреева.

– Нет, Мария, не придется! – отрезала Марина. – Я на эту тему высказываться не собираюсь… Мы не криминальное издание, если вы забыли.

Решили, что координатором по этой теме будет Ольга Слуцкая, ей поручили собирать материалы и предложения и завтра к концу дня все передать Марине. На этом оперативка завершилась. Ольга повела Лизу Семенову на ее рабочее место, а заодно обещала показать, где располагаются другие сотрудники редакции. Ей же предстояло объяснить Семеновой, как организована работа, познакомить ее с графиком выпуска журнала и с особенностями работы отделов.

Иван Миронов остался в Маринином кабинете.

– Я поражен, Марина Петровна, – сказал он, пересев поближе к Марининому столу.

– Чем? Поясните, – ответила она.

– А тем, что вы решились взять на работу Лизу Семенову, или правильнее будет сказать – жену Святослава Мишина, недавно убитого президента страховой компании «Полис»…

– А почему я не должна была ее брать?

– Да я не против. Девушка она милая, работящая и моду действительно любит…

– Так в чем же дело? – Марина старалась смягчить резкость своего вопроса. – Объясните, Иван, что вы имеете в виду, я хотела бы понять, что вас смущает…

– Что смущает? У Мишина очень жесткие и опасные враги. Они же – теперь и враги Елизаветы. Мужа они сумели убрать с дороги, но что-то, говорят, у них не срослось, и деньги его они получить не смогли…

– И что же, по этой причине я должна была отказать Семеновой? Кстати, я попрошу вас называть ее именно Семеновой, Азаров даже отказался мне назвать фамилию ее мужа…

Иван усмехнулся:

– Тоже мне секрет! Ладно, Семенова так Семенова… Но имейте в виду, ее они в покое не оставят, а редакция тоже совсем некстати может оказаться под ударом…

– А редакция-то при чем? – спросила Марина, зная, что Миронов ничего просто так говорить не будет.

Иван вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Никогда не поверю, Марина Петровна, будто вы не знаете о том, что некто Говоров и Костин намереваются отобрать у Азарова наш журнал. Вижу, знаете, так что можете не отвечать… Между прочим, поговаривают, именно они причастны – возможно, косвенно, – и к убийству Мишина. Во всяком случае, его страховую компанию они отобрать пытались, это я знаю точно. От самого Мишина, между прочим. Еще какие-нибудь объяснения нужны?

– Господи, Иван, вы-то как оказались во все это вовлечены? – Марина искренне расстроилась. Ей всегда казалось, что Миронов держится в стороне от бизнеса и его проблем.

– Прошу прощения, Марина Петровна, подхалтуриваю, – ответил он, улыбаясь. Улыбка была какая-то нерешительная и сразу же сменилась печальной серьезностью. – Мишину фирменный стиль разрабатывал для его компании. Крупный, между прочим, заказ – что называется «от и до». От интерьеров до логотипа и бланков. Вы уж не обессудьте! Жить-то надо…

Марину это признание расстроило бы и даже возмутило – в другое время, в другой ситуации. Сейчас она чувствовала себя странно оцепеневшей, как кролик перед удавом, и этим «удавом» был все тот же «Эндшпиль», с которым она безрассудно решила вступить в борьбу.

Миронов смотрел на Марину и, казалось, понимал ее состояние. От этого Марине было еще больнее. «Дурой меня считает, – подумала она. – Нашла, с кем связываться…»

– Знаете, Марина Петровна, я вами восхищаюсь, – Иван сказал это как-то буднично, без положенного в таких случаях пафоса. – Вы знаете, на что идете, и все же не пытаетесь отойти в сторону, спрятаться за чужие спины… На мою помощь можете рассчитывать. Честно. Сделаю все, что скажете…

Она уже хотела, расслабившись от похвалы, признаться, что пока толком не знает, что именно надо делать, но сдержалась. Ничего Ивану не ответила. А он продолжил:

– Страшная вещь происходит с нами… Убивают успешного и, возможно, очень достойного человека, а мы думаем: просто так не убивают, значит, было за что… Кого-то взрывают в автомобиле, а мы узнаем, какой марки была машина, строим предположения – может, с бандитами был связан… Молодая женщина видит в окно, как из автомата расстреливают ее мужа, а все только и говорят о том, сколько добра ей от мужа досталось… В этом нашем отношении к сегодняшнему криминальному террору чего только не намешано: и пошлая зависть, и злорадство, и банальное любопытство, и даже… удовлетворение. И это самое страшное, что происходит с нами…

– Это верно, – откликнулась Марина, которая наконец вышла из оцепенения. – И может быть, именно поэтому не удается остановить весь этот беспредел…

– Точно! Каждый думает – его это не коснется… А те, кого коснулось, заслужили наказание… Слишком хорошо жили, сладко пили, вкусно ели… Да что говорить!

– Вот именно, – Марина не хотела продолжать эту тему.

Помолчав, она спросила:

– Иван, а вы с чем ко мне шли? Когда звонили перед оперативкой?

– Да с тем и шел, – ответил Миронов. – Рассказать про слухи о журнале. Но понял, что вы все знаете…

Сделав паузу, Миронов продолжил:

– Если вы хотите подпортить «Эндшпилю» репутацию – на большее вы, я думаю, не замахиваетесь, то одной только публикации в нашем журнале явно недостаточно…

Марина поразилась: как быстро, как легко он разгадал ее намерения! Она сразу же попыталась замести следы, утверждая:

– Меня волнует сейчас память о Павле Ершове…

– Конечно, и это тоже, – не стал спорить Миронов. – Но для того, чтобы получить сколько-нибудь заметный эффект, публикаций должно быть несколько – я не говорю, что много. На серьезный наезд надо много денег, а их у нас, как я понимаю, нет… Придется действовать по своим личным каналам. Я подумаю и завтра передам свои соображения на этот счет…

Марина не решалась и поблагодарить Ивана, и отказаться от его помощи. Она не имела права подвергать риску своих сотрудников и не собиралась этого делать. Но поддержка была ей необходима…

– Да не бойтесь вы, Марина Петровна, – сказал Иван, почувствовав, что она колеблется. – Сделаем все так, что комар носа не подточит. Устроим им презентацию по полной программе, не сомневайтесь…

– Хорошо, – согласилась Марина. – Тогда – до завтра…

Миронов раскланялся и вышел из кабинета.

«В чем он прав, – подумала Марина, – так это в том, что публикации должны появиться и в других изданиях, иначе толку не будет. И появиться если не одновременно, то хотя бы с небольшим интервалом – иначе читатель о них быстро забудет…»

Марина по свойственной ей привычке стала записывать в ежедневник названия информационных агентств и изданий, где у нее были знакомые: бывшие однокурсники, бывшие сослуживцы, коллеги, с которыми сталкивалась, с тех пор как начала работать в журналистике.

Список получался внушительный. Но что толку? Нужен основательный информационный повод для того, чтобы попасть на газетные полосы, попасть не потому, что она этого хочет, а потому, что тема сама по себе заслуживает внимания. «Пока у меня нет материалов, всякое планирование бессмысленно», – поняла Марина.

У кого еще может быть нужная ей информация? В ДЭЗе, где работал Ершов, вряд ли что могут сообщить интересного… Хотя почему? Иногда находишь информацию там, где меньше всего ожидаешь… Надо, чтобы кто-нибудь побеседовал с последним начальством Ершова, а может быть, и с его коллегами…

Кто еще? «Повеса»… Как она могла забыть о журнале, для которого снимался Павел! С Садовниковым, главным редактором, Марина не была знакома, только видела на презентации… Но может быть, лучше поговорить не с ним, а с фотографом, который проводил с Ершовым его последнюю фотосессию. Если только она была последней… Марина пожалела, что отдала подаренный ей номер «Повесы» Магринову, который его наверняка выбросил, а она не может теперь узнать фамилию того, кто фотографировал Ершова… Кстати, не работал ли Павел с модельным агентством? Надо бы выяснить…

У Павла была жена, которая с ним развелась, когда его Дом моды рухнул, и сын… Почему они развелись? Не потому ли, что Павел хотел сохранить для семьи хоть какие-то средства существования? А может, это была не его, а ее инициатива? Она не захотела с ним жить, после того как Ершов, еще недавно богатый и знаменитый, по своей воле стал банкротом… К семейным, личным делам Ершова Марина и вовсе не знала, как подступиться. Хотя модную тусовку подобные вещи интересовали больше всего. Марина решила, что посоветуется с Ольгой Слуцкой. Личная трагедия известного модельера могла бы стать заманчивой темой для какого-нибудь желтого издания, но пока Марина не знала, есть ли смысл это делать. Марину никогда не привлекала журналистика подобного толка. Раньше это были очерки на моральные темы, но как ни назови назидательно-нравоучительные писания о том, как должны складываться отношения в семье и как в реальности это происходит, все равно это было копание в чужом грязном белье, что вызывало у Марины вполне объяснимое чувство брезгливости.

«Может быть, этой темы лучше вообще не касаться», – подумала Марина, но решила все-таки сначала посоветоваться с Ольгой.

И наконец, Дом моды Ершова. Конечно, это прямо по теме. Но, к сожалению, вряд ли что от Дома осталось. Сотрудники давно разбежались в поисках нового заработка. Правда, стоит найти кого-то одного – обнаружатся и остальные, обычно люди следят за судьбой своих коллег…

Надо срочно позвонить Рябинкину. Что он говорил? Мода надоела? Наскучила? Вот, пожалуйста, есть возможность встряхнуться, подзарядиться адреналином. А собирать информацию Сергей умеет… Может, и в его архивах найдется что-нибудь интересное.

Марина позвонила ему на мобильник. Сергей ответил с какой-то странной готовностью, будто сидел и ждал очень важного звонка.

– А, Маринка, – сказал он, едва скрывая разочарование. – Что-то случилось?

Он все еще надеялся, новость будет если не горячей, то по меньшей мере – тепленькой… Марина это поняла и постаралась не слишком разочаровывать приятеля.

– Ты мне срочно нужен. Я тебя везде ищу, – сказала она, подыгрывая его ожиданиям.

– Ну вот и нашла, – ответил вяло.

– Ты что, не рад моему звонку? – искренне удивилась Марина.

– Почему? Рад, – Сергей говорил без энтузиазма.

Марина решила, что не будет обращать внимания на оттенки его настроения, она знала, появится стоящая работа, и в голосе Рябинкина она вновь услышит и азарт, и интерес к происходящему. К его периодическим депрессиям она давно привыкла.

– Значит, приедешь? – спросила она.

– Что, прямо сейчас? – наконец-то заинтересовался он.

– Конечно. Я тебя жду…

– Буду через полчаса, – согласился Сергей и тяжело вздохнул.

Марина подумала, что до его прихода успеет сделать еще один звонок – Мише Суржикову, он писал заказанную «Эндшпилем» статью и может рассказать о доблестных делах интересующей ее компании.

Миша оказался на месте. Марина без обиняков сказала ему, что ее интересуют все имеющиеся у него материалы об «Эндшпиле», в том числе и те, которые он так и не использовал для своей статьи. И сама статья, естественно.

Михаил был озадачен ее просьбой, но не стал выяснять, чем она вызвана. Поинтересовался, как скоро ей все это требуется и, услышав «вчера», ответил:

– К вечеру привезу…

«Ну теперь, кажется, все», – подумала Марина. Она поговорила со всеми, от кого могла ожидать информации, и результаты – если ничего экстраординарного не случится – могут быть уже завтра.

Марина дала Леночке деньги и попросила ее к приходу Рябинкина купить в буфете какие-нибудь бутерброды, а лучше – пирожки, и приготовить им кофе. Леночка была свободна и с удовольствием отправилась за покупками. Она знала Рябинкина еще по работе в редакции «Сезонов» и относилась к нему с симпатией.

Сергей вошел в кабинет к Марине с тяжелым кофром, набитым фотоаппаратурой.

– А это зачем? – удивилась Марина. – Снимать ничего не надо…

– Все свое ношу с собой, – Рябинкин говорил с раздражением. – Не оставлять же аппаратуру в машине…

– Ладно, не злись, – ответила Марина. – Мне с тобой посоветоваться надо… Дело щекотливое и неприятное…

– Я другого и не ждал, – буркнул Сергей.

Марина расстроилась – разговор идет не так, как хотелось бы. «Сама виновата, – подумала она, – раз старинный друг, значит, можно позволить себе не церемониться, дурацкая привычка…» На счастье в кабинет вошла Лена с подносом, накрытым салфеткой. Переставила на стол тарелки с бутербродами и пирожками, вазочку с шоколадными конфетами и две чашки кофе.

– Оказывается, нас здесь ждали, – Сергей заулыбался и поблагодарил за внимание.

Он относился к числу тех мужчин, настроение которых при виде еды резко улучшается, а потому сразу повеселел и уже не смотрел на Марину с прежней угрюмостью.

– Ладно, говори, зачем звала, – сказал он, принимаясь за еду. – А то у меня через пару часов съемка…

Марина рассказала Сергею, что собирается устроить «Эндшпилю» публичную «выволочку» – слов «бой» и «сражение» не было в Маринином лексиконе, хотя они более точно отвечали тому, что она собиралась предпринять. Она не говорила пафосных слов, которые так обожают всяческие борцы за справедливость, и избегала проявления агрессивности даже в том, как именно говорила.

Она попросила Рябинкина помочь ей в сборе информации, так или иначе имеющей отношение и к Павлу Ершову, и к Серегину, и, конечно, к Говорову и Костину.

– Понимаешь, мне могут пригодиться самые, казалось бы, элементарные кадры, – объяснила Марина. – Скажем, Говоров и Костин на показе Ершова, или момент их приватного общения на какой-то презентации… Или, допустим, они вручают Ершову ключи от подаренной ими машины…

– А про ключи ты откуда знаешь? – встрепенулся Сергей, который, казалось, почти не слушал Марину.

– Я вообще об этом не знаю, – сказала Марина, оправдываясь. – Просто предположила… Как говорится, «в порядке бреда»…

– В порядке бреда! – воскликнул Сергей. – А у меня в архиве должен быть этот кадр… Я это снимал. Не помню точно, но, по-моему, он никогда не был опубликован…

– Что ты говоришь! – обрадовалась Марина. – Это здорово, найди обязательно. Скажи, а у тебя могут быть фотографии, связанные с первым разорением Серегина?

– Это когда он только пришел в Дом моды «Тенденции»? Должны быть… Слушай, а ты ведь права, и к этому тоже причастны и Говоров, и Костин… Только тогда у них не было компании «Эндшпиль»…

– А может, и была, – не согласилась с ним Марина. – Я этого точно не помню. Можно у Николая Андреевича узнать…

– А кстати, ты у него спрашивала, есть ли у него какие-нибудь документы за этот период? – поинтересовался Рябинкин. – Наверняка он хранит компромат на них…

– Может, и хранит, – согласилась Марина. – Но вряд ли сейчас решится воспользоваться им. Сам понимаешь – риск слишком велик.

Марина видела, Сергей буквально преобразился, в нем появился интерес к тому, что они обсуждали, можно было подумать, его вновь потянуло на приключения, связанные с риском для жизни. «А может, – остановила себя Марина, всегда опасавшаяся поспешных выводов, – он просто поел, выпил кофе, вот и повеселел».

– Ну и работенку ты мне подбросила, – заметил Рябинкин, – теперь придется всю ночь ковыряться в архиве… А я терпеть не могу залезать в прошлое, вспоминать забытое, сожалеть о вчерашнем дне…

– А кто же любит? – согласилась с ним Марина. – Мне нравится читать чужие мемуары, но не думаю, что когда-нибудь стану писать свои…

– Не зарекайся, – предостерег ее Рябинкин.

– Я и не зарекаюсь! – поддержала его Марина. – Но у нас с тобой речь идет даже не о сегодняшнем – о завтрашнем дне…

– Только не будем больше говорить об этом, – Рябинкин не выносил долгих назидательных разговоров, которые презрительно называл «публицистикой», считал, что люди – не дураки и прекрасно сами разберутся в ситуации, смысл которой им пытаются разъяснить.

– Я все понял, – сказал он, вставая из-за стола. – Собираю все, что есть по нашей теме… Сроки мне не устанавливай, как сделаю – сразу позвоню. За перекус – спасибо…

Он подхватил кофр с аппаратурой и вышел.

Марина осталась одна. В разговоре с Рябинкиным больше всего ее поразила история с ключами от машины, которую, оказывается, Ершову подарили не кто-нибудь, а Говоров и Костин. И самое удивительное – этот факт зафиксировал фотограф Рябинкин! Вот так, думаешь, события давно стерлись, забылись, ушли в прошлое, и вдруг обнаруживается, что – нет, ничего подобного. Они сохранились не только в памяти людей, на которую надежда плохая, но и на вполне материальных носителях информации, таких как фотопленка, фотография. Надо искать, поняла Марина, и найдешь факты, которых сейчас так не хватает. А что со всем этим делать, она решит позднее.

Марина подумала: пора заглянуть к Слуцкой, посмотреть, чем занята Лиза Семенова, которую она – может быть, несколько легкомысленно – отправила в свободное плавание. Не дала ни инструкций, ни установок…

Ни Слуцкой, ни Семеновой на месте не оказалось. Марина нашла их у художников – Антон Северин на своем «Макинтоше» показывал им готовые полосы текущего номера. Они тихо разговаривали, обсуждая детали оформления. Миронова на месте не было, и Марина не стала спрашивать, где он. Ушел – значит, так надо. Она ему доверяла, как себе самой.

Марина подсела к компьютеру и уже намеревалась присоединиться к обсуждению, как вдруг позвонила Лена. Пришел Суржиков и ждет ее в кабинете. «Что-то он быстро приехал», – подумала Марина и поспешила вернуться к себе.

«Седой мальчик» сидел в ее кабинете и с интересом листал последний номер «Воздуха времени».

– А мне еще не принесли этот номер, – заметил он, после того как поздоровался с Мариной.

– Принесут! – пообещала она. – Я не меняла список обязательной рассылки, а вы в нем значитесь…

– Спасибо, – Суржиков выглядел озабоченным, но Марина почувствовала, что ему не терпится узнать у нее, по какому поводу ей потребовались его материалы.

– Марина Петровна, я все привез, – сказал он и подчеркнул, – все, что просили…

Он достал из вместительного портфеля несколько папок и положил их на стол.

– Зачем вам это, Марина Петровна?

– Хочу понять, что это за компания такая – «Эндшпиль»… Как вы когда-то справедливо заметили, слишком много всякого с ней связано. Сейчас вот откуда-то появились слухи, что они собираются купить – а может быть, захватить – наш журнал. А я точно знаю – Азаров продавать его не собирается…

– Понимаю, – Михаил кивнул головой, соглашаясь с Мариной. – Но вы же знаете, я располагаю только тем, что они сами готовы рассказать о себе широкой публике. Это их официальная информация. Я, конечно, догадываюсь и о том, о чем они предпочитают не говорить, но все это непроверенные факты…

– Давайте считать их версиями, нуждающимися в проверке! – предложила Марина. – Главное – определить направление поисков…

– И вы хотите, чтобы я этим занялся? – решил уточнить Суржиков.

– Я бы очень этого хотела, – подтвердила Марина. – Вы можете действовать на условиях полной анонимности…

Суржиков задумался.

– Вы же понимаете, Марина Петровна, это опасное расследование… Рейдеры – люди непредсказуемые, я бы даже назвал их отморозками. Если им понравился какой-то объект, можете быть уверены – они его получат! И именно за ту цену, на которую рассчитывали. Людские судьбы их не волнуют…

– Все так, Михаил, и я ни на чем не настаиваю, – Марина не собиралась просить Суржикова заняться расследованием, которое может стать опасным для него. И давить на Суржикова не хотела.

– Знаете вы, Марина Петровна, все мои слабости, – сказал Суржиков без всякой интонации, даже как-то уныло. – Как я ненавижу всех этих золотостарателей, золотоискателей, охотников за чужим добром!

Он сделал паузу, явно не решаясь принять Маринино предложение.

– Честно говоря, я плохо себе представляю, чем могу быть вам полезен, – сказал он, как показалось Марине, удрученно. – Расследования – не по моей части. Вот написать какие-то тексты я могу, если у меня будут факты, точные данные, которые я готов проанализировать и подать в эмоционально-публицистической форме…

– Это же замечательно! – обрадовалась Марина. – Так, как вы, никто не напишет…

Суржиков скромно потупился, он любил комплименты – кто их не любит! Особенно если они отвечают представлениям человека о себе самом.

– Я бы только попросила вас, Михаил, сделать для меня короткую справку о тех криминальных историях, к которым – предположительно – имеет отношение «Эндшпиль». Обозначить версии, которые нуждаются в проверке. Это возможно?

– Без проблем, – согласился Суржиков. – Я могу вечером переслать эту информацию по электронной почте…

– Только об «Эндшпиле» никаких упоминаний! – предупредила Марина.

– А то! Сам знаю – не первый год замужем. – Суржиков наконец успокоился и закурил.

Он подвинул свои папки Марине и, заканчивая разговор, спросил:

– Вы думаете, получится?

– Посмотрим, – уклончиво ответила Марина. – Но попытаться надо.

Она хотела сказать, что терпеть, мириться с рейдерским террором и опасно, и унизительно, но побоялась вызвать у Суржикова ответную реакцию. Его полемический азарт ее пугал, хотя иногда ей и нравилось с ним спорить на некие отвлеченные темы. Сегодня на подобную забаву у нее просто не было времени.

– Я жду, – сказала она.

Суржиков попрощался и ушел. Марина открыла принесенные им папки.