Онлайн чтение книги Тигр, светло горящий Burning Bright
Глава седьмая

Дик Баттерфилд мог находиться в одном из нескольких пабов. Если большинство людей предпочитали какой-нибудь поблизости, то он любил переходить из одного в другой, присоединяясь к разным пьющим клубам и сообществам, где встречались единомышленники, чтобы обсудить интересующие их темы. Эти встречи не особо отличались от других, вот только пиво было дешевле, а песни еще более неприличны. Дик Баттерфилд часто присоединялся к новым клубам, оставляя старые, поскольку его интересы были непостоянны.

В настоящий момент он принадлежал к водному клубу, так как среди множества других занятий он был и лодочником на Темзе. Правда, лодку свою давным-давно потерял. Также Дик состоял членом стул-клуба, участники которого по очереди выступали перед другими со страстными политическими речами, занимая стул во главе стола. Баттерфилд посещал лотерейный клуб, где делали небольшие совместные ставки, доходов от которых не хватало, чтобы заплатить за выпивку, и Дик всегда подзуживал остальных увеличивать ставки. И наконец, пунш-клуб – самый его любимый, – в котором каждую неделю опробовали различные ромовые коктейли.

Клубная и пабная жизнь Дика Баттерфилда была настолько сложна, что члены его семьи редко знали, где он проводит вечера. Обычно глава семейства выпивал где-нибудь в радиусе полумили от дома, но и в этом пространстве находились десятки пабов. Магги и Джем уже побывали в «Лошади и конюхе», «Короне и подушке», «Кентерберийском оружии» и «Красном льве». Наконец их поиски увенчались успехом: Баттерфилд уютно устроился в уголке самого шумного из всех этих заведений – в «Артишоке» на Лоуер-марш[13]Лоуер-марш (прежнее название Ламбет-марш) – улица в одном из старейших поселений в районе Саут-банк. До начала XIX века северный Ламбет (теперь известный как Саут-банк) представлял собой болото..

Джем зашел с Магги в два первых паба, после чего оставался ждать у дверей. Со времени их прибытия в Ламбет он был только в одном пабе. Через несколько дней после их приезда к ним зашел мистер Астлей – посмотреть, как они устроились, и пригласил Томаса с Джемом в «Ананас», считавшийся солидным заведением. Мальчик был ошеломлен многолюдностью этого места и громоподобным голосом Астлея. Теперь же Джем получил возможность сравнить «Ананас» с другими ламбетскими пабами.

Ламбет-марш представляла собой рыночную улицу с лавками и киосками, телеги и люди двигались по ней между Ламбетом и мостом Блэкфрайарс[14]Мост в Лондоне, названный в честь мифического монашеского братства «Черные братья». в сторону города. Двери «Артишока» были открыты, в проеме стояли люди, мимо которых его спутница ловко проскользнула внутрь. Звуки, доносившиеся из помещения, заставили Джема остановиться и спросить себя – зачем он увязался за Магги?

Но он знал зачем: она была первым человеком в Ламбете, который проявил к нему интерес, а ему не хватало друга. Большинство ребят возраста Джема либо были мастеровыми у ремесленников, либо работали. Он видел детей и помладше, но еще ни с кем из них не успел поговорить. Дело осложнялось тем, что он с трудом понимал лондонское наречие и говор многих жителей пригородов. Подчас их речь казалась ему какой-то тарабарщиной.

Ламбетские ребята отличались от тех, к которым он привык, еще и другим: они были более замкнутыми, более подозрительными. Они напоминали котов, осторожненько подходящих к огню, чтобы посидеть и погреться: ушки на макушке, глаза косят по сторонам. Они счастливы оттого, что их впустили, но в любой момент готовы пуститься прочь, уворачиваясь от ноги, вышвыривающей их на улицу.

Дети нередко были грубы со взрослыми, как Магги с мисс Пелхам, и это сходило им с рук. В деревне за такие вещи Джему досталось бы на орехи. Местные издевались над людьми, которые им не нравились, кидали в них камнями, воровали еду из тележек и корзин, распевали грубые песни, кричали, дразнились, насмехались. И только изредка Джем видел, что ребята из JIамбета делают что-то такое, в чем бы и он мог поучаствовать: катаются в лодке по реке, выбегают гурьбой с песней из благотворительной школы на Ламбет-грин, гоняются за собакой, утащившей чью-то шапку. А потому, когда Магги поманила его из двери «Артишока», он последовал за ней, погружаясь, как ныряльщик в воду, в этот шум и густой дым от ламп. Он хотел стать частью ламбетской жизни, а не наблюдать за ней из окна дома или через забор сада.

Хотя был уже поздний вечер, в пабе яблоку негде было упасть. Шум стоял ужасающий, но спустя какое-то время Джем различил во всеобщем гаме мелодию какой-то незнакомой песни. Магги просочилась сквозь стену тел в угол, где сидел ее отец.

Дик Баттерфилд был маленьким человеком, в котором преобладал коричневатый цвет – карие глаза, каштановые волосы, темная кожа, коричневых оттенков одежда. Тонкая паутинка расходилась от уголков глаз к вискам, лоб избороздили глубокие морщины. И все же вид у него был моложавый, энергичный. Сегодня он просто выпивал, а не участвовал в заседании клуба. Когда Джем наконец добрался до этого уголка. Дик, посадив дочку себе на колени, распевал вместе с остальными посетителями паба:

С последней строкой поднялся такой шум, что Джем закрыл уши руками. Магги присоединилась к поющим, подмигнув Джему, который покраснел и уставился на свои башмаки. В пидлтрентхайдских «Пяти колоколах» пелись разные песни, но до такого никогда не доходило.

После громких воплей в пабе наступило затишье – как в грозу после раската грома.

– Ну так что у тебя на уме. Маге? – спросил у дочери Дик Баттерфилд относительно спокойным голосом.

– Да я не о том. Я была у него в доме. – Она показала на Джема. – Его зовут Джем. Так вот, я смотрела, как его отец делает стулья. Они недавно приехали из Дорсетшира и живут у мисс Пелхам в Геркулес-комплексе рядом с мистером Блейком.

– У мисс Пелхам? – Баттерфилд усмехнулся. – Рад с тобой познакомиться. Джем. Присаживайся, дай отдохнуть копытам.

Он жестом показал на другую сторону стола. Там не было ни скамейки, ни табуретки. Джем оглянулся: все сиденья вокруг были заняты. Дик и Магги смотрели на него с одинаковым выражением любопытства: что он будет делать? Джем подумал, не забраться ли ему на стол, но понял, что Баттерфилды не одобрят этого жеста. Ему придется поискать пустую табуретку в пабе. Этого от него и ждали, устроив небольшую проверку его умению устраиваться. Первую настоящую проверку в его лондонской жизни.

Найти пустую табуретку в переполненном помещении было непростой задачей, и Джем с нею не справился. Он попытался было поспрашивать, но на него не обращали внимания. Он хотел взять табуретку, которую один из посетителей использовал как подставку для ног, но получил затрещину. Когда Джем обратился к служанке, та только ухмыльнулась, посмотрев на него. Продираясь через толпу, мальчик задавал себе вопрос, как это так получается, что столько людей могут сейчас не работать, а пить? В Пидл-Вэлли лишь немногие могли отправиться днем в «Пять колоколов» или «Корону».

Он вернулся к столику с пустыми руками и увидел, что на том месте, на которое ему указывал Баттерфилд, стоит теперь свободная табуретка, а Дик и Магги посмеиваются, глядя на него.

– Деревенщина, – пробормотал парень, сидевший рядом с ними и видевший все это испытание, включая и усмешку служанки.

– Попридержи язык, Чарли, – резко оборвала его Магги.

Джем сразу же догадался, что это ее брат.

Чарли Баттерфилд был похож на своего отца, но без морщинок и обаяния; он был красивее, однако какой-то грубоватой красотой – немытые светлые волосы, ямочка на подбородке. Шрам на лбу придавал лицу суровость. Чарли был жесток со своей сестрой, но лишь в той мере, в какой это сходило ему с рук: мог ущипнуть ее так, что на коже оставался синяк. Но когда она подросла, то научилась лягать его в самое болезненное место. А он продолжал изыскивать способы навредить ей – выбивал из-под нее табуретки.

опрокидывал солонку в тарелку, воровал одеяло по ночам. Джем ничего этого не знал, но почувствовал в Чарли некое качество, которое заставляло его отводить взгляд в сторону – так стараешься не смотреть в глаза рычащей собаке.

Дик Баттерфилд швырнул на стол монетку.

– Принеси-ка Джему выпить, Чарли, – скомандовал он.

– Еще че… – раздраженно бросил Чарли одновременно с Джемом, который пробормотал:

– Я не…

Оба замолчали на полуслове при виде строгого выражения на лице Дика. Чарли пришлось встать и принести Джему кружку пива, которого тому вовсе не хотелось, – дешевого, водянистого пойла. Посетители «Пяти колоколов» такое не пили, а выплескивали на пол.

Дик откинулся назад.

– Ну так что ты мне хотела сказать. Маге? Какой сегодня скандал случился в старом Ламбете?

– Мы видели кое-что в саду мистера Блейка, правда. Джем? В их летнем домике через открытые двери.

Магги посмотрела на Джема лукавым взглядом. Он снова покраснел и пожал плечами.

– Вот она – моя дочурка, – сказал Дик Баттерфилд. – Всегда все вынюхивает, находит, что где.

Чарли подался вперед.

– Ну и что вы там видели?

Магги тоже подалась вперед.

– Мы видели, как он милуется со своей женой.

Чарли хмыкнул, а на Дика Баттерфилда это, казалось, не произвело впечатления.

– Ну и что? Все совокупляются. Да этой радости сколько хочешь – загляни в любой проулок, и увидишь, как кто-нибудь занимается этим. Выйди на улицу, и увидишь за углом какую-нибудь парочку. Верно, Джем? Я так думаю, ты этого тоже немало повидал у себя в Дорсетшире, а?

Джем уставился в свою кружку. На поверхности пива боролась за жизнь муха, стараясь не утонуть.

– Да уж повидал, – пробормотал он.

Конечно, он видел, как это делают животные, среди которых они жили: собаки, кошки, овцы, лошади, кролики, фазаны и всякая прочая живность. Порой он натыкался и на парочки, уходившие на опушку леса или прятавшиеся под живой изгородью, а то и посреди полянки. Он замечал, как его соседи занимались этим в сараях, видел Сэма с его девушкой в зарослях орешника у Нетлком-таут. Он насмотрелся этого столько, что уже перестал удивляться, хотя все еще испытывал смущение. Правда, видеть-то там особо было нечего – в основном одежды и непрерывные движения туда-сюда, иногда бледные мужские ягодицы, ходящие вверх-вниз, или отвислые женские груди. Неожиданно столкнувшись с этим, нарушив то, что другие считали уединением. Джем отворачивался с пунцовым лицом. Такие же чувства овладевали им в тех редких случаях, когда он слышал, как препираются его родители, например, когда мать требовала, чтобы отец срубил грушу в углу сада – ту самую, с которой упал Томми, а отец отказывался. Позднее Анна Келлавей взяла топор и срубила дерево сама.

Джем засунул палец в пиво – муха зацепилась за него и выползла из жидкости. Чарли глазел на него с удивлением и отвращением. Дик, улыбнувшись, посмотрел на других посетителей паба, словно в поисках собеседника.

– Но дело не в том, что они этим занимались, – гнула свое Магги. – Они были… они… они сняли с себя всю одежду, правда. Джем? И мы все видели, словно они были Адам и Ева.

Дик Баттерфилд посмотрел на дочь таким же оценивающим взглядом, каким он смерил Джема, отправляя его на поиски табуретки. Хотя он и казался беззаботным – сидел развалясь на своем месте, угощал других выпивкой, кивал и улыбался, – но при этом требовал многого от тех, кто был с ним рядом.

– И знаешь, что они делали, занимаясь этим?

– Что?

Магги быстро придумала самую необычную вещь, какой могли бы заниматься люди во время совокупления.

– Они читали друг другу!

Чарли хмыкнул.

– И что же они читали – газету?

– Но я этого не… – начал Джем.

– Книгу, – прервала его Магги, возвышая голос над шумом паба. – Мне кажется, это была поэзия.

Конкретные детали всегда добавляли историям правдоподобия.

– Поэзия? – повторил Дик, отхлебнув пива. – Наверное, «Потерянный рай», если они изображали Адама и Еву в саду.

У Баттерфилда была когда-то эта поэма среди кучи книг, попавших ему в руки для продажи. Он тогда прочел немного. Никто не предполагал, что Дик умеет так хорошо читать. А его научил отец, утверждая, что человек должен быть не менее знающим, чем те, кого он хочет провести.

– Да-да, именно оттуда они и читали – «Утрата грушевого дерева»[15]Непереводимая игра слов, основанная на звуковом сходстве названия знаменитой поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай» – Paradise Lost и словосочетания Pear Tree Loss – утрата грушевого дерева.,– подтвердила Магги. – Я как раз эти слова и слышала.

Джем вздрогнул, не веря своим ушам.

– Ты сказала «грушевое дерево»?

Дик бросил взгляд на дочь.

– «Потерянный рай». Маге, вот о чем я говорю. Уши-то распахни. Ну-ка, помолчи минуту.

Он закрыл глаза, задумался на несколько секунд, потом принялся декламировать:

Его соседи уставились на него – слова такого рода редко звучали в пабе.

– Ты это чего, па? – спросила Магги.

– Это единственное, что я помню из «Потерянного рая» – те самые строки, когда Адам и Ева покидают рай. Я чуть не плачу от сочувствия к ним, когда слышу эти слова.

– Блейки ничего подобного не читали, – вставил Джем и тут же ощутил удар по ноге – это Магги лягнула его под столом.

– Ты тогда уже отвернулся, – сказала она.

Джем открыл было рот, собираясь возразить, но передумал. Баттерфилды явно любили украшать свои истории всякими выдумками, и скоро новая небылица начнет жить своей жизнью, разойдется по пабу, посетители которого еще больше разукрасят ее, будут рассказывать, как Блейки играли в Адама и Еву в своем саду, хотя ничего такого и не было. С какой стати он должен портить им удовольствие, решил Джем, хотя и вспомнил при этом с раскаянием внимательные глаза мистера Блейка, его уверенное приветствие, решительную походку – жаль, что про него будут рассказывать всякую ерунду. Он предпочитал говорить правду.

– А чем занимается мистер Блейк? – спросил Джем, пытаясь сменить тему.

– Ты имеешь в виду, помимо того, что охаживает свою жену в саду? – усмехнулся Дик Баттерфилд. – Он печатник и гравировщик. Ты ведь видел печатный станок через его переднее окно, а?

– Это такая штука с рукояткой вроде звезды?

Джем и в самом деле видел эту деревянную штуковину, которая была больше и тяжелее, чем токарный станок отца, и спрашивал себя – каково может быть ее назначение?

– Ну да. Иногда можно увидеть, как они на нем работают – он и его жена. Печатают на нем книги и всякое такое. Брошюрки, рисунки – разное. Не знаю, как он этим умудряется зарабатывать себе на жизнь. Я видел несколько его изделий, когда приходил к нему – думал продать медные пластины, когда он только переехал сюда с другой стороны реки год или два назад.

Дик Баттерфилд покачал головой.

– Странные это были штуковины. Много огня, а вокруг толпа голых кричащих людей с выпученными глазами.

– Ты хочешь сказать, что это вроде как в аду? – спросила Магги.

– Может быть. Я такие не люблю. Мне нравятся веселые картинки. Не думаю, чтобы их у него особо покупали. Может, он больше зарабатывает тем, что делает гравюры для других.

– А медь он у тебя тогда купил?

– He-а. Я сразу понял, что он от нечего делать ничего такого не купит. Он себе на уме, этот мистер Блейк. Он сам пойдет и выберет для себя и медь, и бумагу – знает толк в этих вещах, – без всякой злобы объяснил Дик; он даже питал уважение к тем, кто не поддавался на его мошенничества.

– На прошлой неделе мы видели его в этой его 13011-net rouge, правда. Джем? – сказала Магги. – У него в ней такой смешной вид.

– Ну, он-то похрабрее других будет, – заявил Дик Баттерфилд. – Не многие в Лондоне решатся открыто поддерживать французов, что бы они ни говорили в пабах. Ни п. м., ни королю такие вещи не очень-то нравятся.

– А кто такой п. м.? – спросил Джем.

– Премьер-министр, дружок. Мистер Питт[17]Уильям Питт Младший (1759–1806), премьер-министр Великобритании в 1783–1801 и 1804–1806 гг.,– резковато добавил Баттерфилд на тот случай, если этот сельский мальчишка даже таких вещей не знает.

Джем кивнул и снова уставился в свою кружку. Магги, сидевшая по другую сторону стола, видела его внутреннюю борьбу и пожалела, что привела его сюда знакомиться с отцом. Он не мог понять, чего Дик хочет от людей, какого рода острот ждет от тех, кому позволяет сидеть за одним с ним столом, на специально припасенной для таких случаев табуретке. Баттерфилд желал развлечения и информации одновременно. Он всегда искал какой-нибудь способ сделать деньги – на жизнь он зарабатывал мелким мошенничеством, которое замышлял, слушая разговоры в пабе, – но ему хотелось при этом еще и получать удовольствие. Жизнь была тяжела, а, посмеявшись немного и заработав чуток денежек, ты облегчал ее.

Дик Баттерфилд видел, если люди чувствовали себя не в своей тарелке. Но он не испытывал к Джему презрения – напротив, невинность этого парня вызывала сочувствие, а вот его собственные прожженные дети – раздражение. Он резко столкнул Магги с колен, отчего та свалилась на пол и посмотрела на него обиженно.

– Ну и тяжеленькая ты стала, – изрек Дик, разминая колени. – У меня от тебя ноги затекли. Скоро тебе понадобится собственная табуретка – ты у меня уже почти взрослая дама.

– Ни от кого она ничего не получит, и я не только о табуретке говорю, – усмехнулся Чарли. – Маленькая корова с цыплячьими сиськами.

– Оставь ее в покое, – вступился Джем.

Все трое Баттерфилдов замерли и уставились на него – Дик и Чарли, опершись локтями о стол, а Магги – все еще с пола между ними. Наконец Чарли кинулся было через стол на Джема, но Дик Баттерфилд, выставив руку, остановил его.

– Отдай Магги свою табуретку, а себе найди другую, – сказал он.

Чарли смерил Джема ненавидящим взглядом, но встал, отчего его табуретка упала назад, и пошел прочь. Джем не осмелился повернуться, а остался сидеть, вперившись взглядом в столешницу. Он отхлебнул пива. На защиту Магги он встал инстинктивно – точно так же он защитил бы свою сестру.

Магги встала и поправила табуретку Чарли, потом с мрачным лицом села на нее.

– Спасибо, – бросила она Джему, хотя в голосе ее не слышалось особой благодарности.

– Так значит, твой отец боджер[18]Так назывались бродячие плотники, изготовлявшие дешевые стулья., да? – сказал Дик, открывая деловую часть разговора, поскольку возможность того, что Джем будет развлекать их и дальше, представлялась ему маловероятной.

– Не совсем боджер, сэр, – ответил Джем. – Он не ездит из города в город, и он делает настоящие стулья, а не те хлипкие, что делают боджеры.

– Конечно, он делает хорошие стулья, парень, какие тут сомнения. А вот где он берет дерево?

– На одной из лесопилок, что у Вестминстерского моста.

– На какой лесопилке? Я бы наверняка смог доставлять ему дерево дешевле.

– На лесопилке мистера Гарриса. Мистер Астлей познакомил с ним папу.

Дик Баттерфилд поморщился, услышав имя Филипа Астлея. Отец Магги мог проворачивать любые сделки, но только не в том случае, если до него в дело встрял мистер Астлей. Он и его домохозяин старались не встречаться, хотя и против воли испытывали друг ^к Другу некоторое уважение. Если бы Дик был богатым владельцем цирка, а Филип Астлей мелким жуликом, то они были бы удивительно похожи на нынешних Баттерфилда и Астлея.

– Если я узнаю, где можно достать дешевое дерево, то дам тебе знать. Ты уж это дело предоставь мне, – добавил он, словно Джем обратился к нему за советом. – Посмотрю, что тут можно сделать. Я как-нибудь загляну к вам, непременно загляну, перекинуться словом-другим с твоим отцом. Я всегда рад помочь соседям. Ну, тебя, наверное, ждут дома, а? Думают, небось, куда ты пропал.

Джем кивнул и поднялся.

– Спасибо за пиво, сэр.

– Не за что, парень.

Дик зацепил ногой табуретку Джема и утащил ее назад под стол. Магги схватила недопитую кружку и сделала глоток.

– Пока, – сказала она.

– Бывай.

На пути из паба Джем миновал Чарли, который стоял среди других молодых парней. Чарли смерил его злобным взглядом и толкнул одного из своих дружков, отчего тот столкнулся с Джемом. Ребята рассмеялись, а Джем поспешил прочь, желая поскорее отделаться от Баттерфилдов. Но он подозревал, что скоро снова увидит Магги, хотя она только что и простилась с ним. Несмотря на ее папочку, несмотря на ее братца, он хотел снова повстречаться с ней.