Онлайн чтение книги Цезарь и Клеопатра Caesar and Cleopatra
Действие второе

Александрия. Зал на первом этаже дворца, заканчивающийся лоджией, к которой ведут две ступеньки. Через арки лоджии видно яркое под утренним солнцем Средиземное море. Чистые высокие стены с фресками, изображающими процессию египетских фараонов в профиль, – своего рода плоский орнамент, отсутствие зеркал, ложных перспектив, мягкой мебели и тканей придают помещению красивый, простой, гигиеничный и прохладный вид. Богатый английский фабрикант счел бы его голым, скудным, нелепым и неуютным, ибо цивилизация Тоттенхем-Корт-Род по сравнению с египетской – примерно то же, что цивилизация стеклянных бус и татуировок по сравнению с цивилизацией Тоттенхем-Корт-Род.

Царь Птолемей Дионис, десятилетний мальчик, ведомый за руку своим опекуном Потином, сходит по ступенькам лоджии. Его встречают придворные. Это мужчины и женщины (некоторые женщины занимают государственные посты) разных национальностей, преимущественно египтяне; более светлокожие – из Нижнего Египта, более темнокожие – с верховьев Нила; среди них несколько греков и евреев. В группе по правую руку от Птолемея выделяется Теодот, наставник юного царя. Во главе придворных слева от царя – Ахилла, командующий его войсками. Теодот – маленький старик с морщинистым лицом и телом; гладкий у него только лоб необыкновенной высоты, занимающий больше места, чем вся остальная часть лица. Взгляд его и реакции остры, как у сороки, и он выслушивает остальным с ироническим вниманием, как философ – простодушные рассуждения своих учеников. Ахилла – высокий, видный мужчина тридцати пяти лет, с роскошной черной бородой, курчавой, как шерсть пуделя. Человек, видимо, не умный, но держится важно, с большим достоинством. Потин – сильный, энергичный пятидесятилетний евнух, горячий и смекалистый, но ум и личность – ординарные; нетерпелив, плохо владеет собой. У него густая темно-рыжая шевелюра, напоминающая мех. Царь Птолемей выглядит много взрослее английских мальчиков того же возраста, но при этом ребячлив, привык, чтобы им руководили, беспомощен и вместе с тем капризен; вид чрезвычайно отмытый и причесанный (чужими руками), что свойственно принцам всех времен и народов.

Царя встречают глубокими поклонами. Он подходит к трону справа от ступенек – это единственное сидение в зале. Остановившись перед троном, он нерешительно смотрит на Потина, ожидая указаний; тот становится по левую руку от него.

Потин. Царь будет говорить.

Теодот (дискантом, но внушительно, благодаря большому самоуважению). Слушайте слово царя!

Птолемей (монотонно, как заученный урок). Слушайте все и запомните: я перворожденный сын Авлета Флейтиста, который был вашим царем. Моя сестра Вереника лишила его престола и царствовала вместо него, но… но… (запнулся.)

Потин (подсказывает шепотом). Но боги не потерпели…

Птолемей. Да… Боги не потерпели… не потерпели… (Умолкает, затем упавшим голосом.) Я забыл, чего они не потерпели.

Теодот. Пусть мысли царя донесет его опекун Потин.

Потин (с трудом подавляя раздражение). Царь желал сказать, что боги не потерпели этого кощунства и не оставили его безнаказанным.

Птолемей (поспешно). Да, дальше я помню. (Возобновляет монотонный рассказ.) Поэтому боги послали через пески пустыни некоего Марка Антония, командира римской конницы, и он вернул моего отца на трон. И отец отрубил моей сестре Веренике голову. А теперь, когда отец мой умер, другая его дочь, моя сестра Клеопатра, хочет отнять у меня царство и править вместо меня. Но боги не потерпят… (Потин предостерегающе кашляет.) … боги… боги не потерпят…

Потин (подсказывает) …не будут потакать…

Птолемей. Да, да… не будут потакать такому самозванству и положат ее голову под топор так же, как же, как голову ее сестры. Но с помощью ведьмы Фтататиты она заколдовала римлянина Юлия Цезаря, чтобы он поддержал ее претензии на трон. Знайте же: я не потерплю… (сварливо Потину.) Чего я там не потерплю?

Потин (взрывается, внезапно преисполнившись политической страстью). Царь не потерпит, чтобы чужеземец отнял у него египетский престол. (Крики и рукоплескания.) Ахилла, доложи царю, сколько пеших и конных воинов у римлянина?

Теодот. Пусть говорит командующий царя!

Ахилла. Всего два римских легиона, повелитель. Три тысячи пеших и едва ли тысяча конных.

Придворные разражаются презрительным смехом. Под шум и разговоры в лоджии появляется римский офицер Руфий – грузный чернобородый человек средних лет, прямолинейный и резкий. У него светлые глазки, мясистые нос и щеки, но весь он, однако, состоит из одних мускулов и закален как сталь.

Руфий (со ступенек). Эй, потише! (Смех и болтовня разом смолкают.) Дорогу Цезарю!

Теодот (сохраняя присутствие духа). Царь разрешает римскому полководцу войти.

Следом за Руфием появляется Цезарь. Он одет просто, но на голове его, чтобы скрыть лысину, венок из дубовых листьев. Его сопровождает секретарь по имени Британн – бритт лет сорока, высокий, чинный и тоже уже лысоватый, с большими, обвислыми, табачного цвета усами, концы которых срастаются с аккуратно подстриженными бакенбардами. Он щеголевато одет в синюю тогу, к поясу его подвешена сумка для свитков, рог с чернилами и тростниковое перо. Его серьезность, сознание важности предстоящего дела контрастируют с добродушным любопытством Цезаря, который разглядывает обстановку и незнакомых людей с откровенным, почти детским интересом. Цезарь поворачивается к трону; Британн и Руфий останавливаются возле ступенек с другой стороны.

Цезарь (глядя на Потина и Птолемея). Кто же тут царь? Толстяк или мальчик?

Потин. Я – Потин, опекун государя моего, царя Египта.

Цезарь (дружески похлопав Птолемея по плечу). А-а, значит, ты царь. Скучное занятие в твоем возрасте, правда? (Потину.) К твоим услугам, Потин. (Равнодушно отворачивается и медленно проходит по середине зала, разглядывая придворных слева и справа, пока не останавливается перед Ахиллой.) А кто этот воин?

Теодот. Ахилла, главнокомандующий царя.

Цезарь (дружелюбно). А, главнокомандующий? Я тоже главнокомандующий. Но я слишком поздно взялся за эту работу, слишком поздно. Желаю тебе здоровья и многих побед, Ахилла.

Ахилла. Всё в руках богов.

Цезарь (оборачиваясь к Теодоту). А ты, достопочтимый, кто?

Теодот. Теодот, наставник царя.

Цезарь. Ты учишь людей, как быть царями? Это хитрое дело, Теодот. ( Отвернувшись от Теодота, оглядывает стены с изображением богов и снова подходит к Потину.) А это что у вас за помещение?

Потин. Это зал заседаний царского казначейства.

Цезарь. Казначейства? Как это кстати: мне как раз нужны деньги.

Потин. Царская казна скудна, Цезарь.

Цезарь. Вижу: недаром у вас осталось только одно кресло.

Руфий (грубо кричит). Эй, кто-нибудь, дайте Цезарю сесть.

Птолемей (поспешно поднимается, чтобы уступить свое место). Цезарь, садись…

Цезарь (мягко). Не надо, мальчик, это ведь твой престол. Сиди. (Усаживает Птолемея. Руфий, оглядывая зал, видит в углу статую бога Ра, изображенного в виде сидящего человека с головой сокола. Перед статуей – бронзовый треножник величиной с табуретку, где курятся благовония. Руфий с чисто римской придирчивостью и презрением к предрассудкам иностранцев хватает треножник, сбрасывает с него благовония, сдувает пепел и ставит этот импровизированный стул посреди зала перед Цезарем.)

Руфий. Садись, Цезарь.

Среди придворных волнение, кто-то шипит: «Кощунство!»

Цезарь (садясь). Ну, Потин, к делу. Мне крайне нужны деньги.

Британн. Великий Цезарь напоминает вам о государственном долге Египта нашей державе, выданным покойному отцу царя триумвирами. И обязанность Цезаря перед его страной – потребовать немедленной его выплаты.

Цезарь (учтиво). Прошу прощения, совсем забыл. Я не представил вам своих ближайших сотрудников: это Британн, мой секретарь. Он островитянин, с западного края вселенной. В сутках пути от Галлии. А это Руфий, мой товарищ по оружию. (Руфий кивает.) Так вот, Потин, тысячу шестьсот талантов.

Потин (в ужасе). Сорок миллионов сестерций! Невозможно! В царской казне нет таких денег.

Цезарь (ободряюще). Всего тысячу шестьсот талантов, Потин! Зачем пересчитывать на сестерции? На сестерцию можно купить только ковригу хлеба.

Потин. А на талант – кровного жеребца. Это невозможно! У нас тут были беспорядки, потому что сестра царя Клеопатра незаконно претендует на трон; налоги не взимались уже целый год.

Цезарь. Пустяки, Потин. Мои офицеры взимают их с самого утра. (Снова шепот и волнение среди придворных. Слышен сдерживаемый смешок.)

Руфий (резко). Довольно болтать, надо платить, Потин! Ты дешево отделаешься.

Потин (язвительно). Неужели Цезарь, покоритель мира, находит время на такие пустяки, как взимание налогов?

Цезарь. Друг мой, взимание налогов – основное занятие покорителей мира.

Потин. В таком случае я предупреждаю тебя, Цезарь: сегодня же весь золотой запас казначейства и все сокровища храмов будут отправлены на монетный двор, переплавлены и на глазах всего народа отданы тебе. Народ увидит, что мы сидим на полу в пустых залах и пьем из деревянных чаш. Пусть гнев народа падет на твою голову, если ты вынудишь нас к этому святотатству!

Цезарь. Не бойся, Потин, народ знает, что вино вкусно пить и из деревянных чаш, а если ты раскошелишься, я улажу вашу борьбу за престол. Ну как, идет?

Потин. Если я скажу нет, это тебя остановит?

Руфий (с вызовом). Нет.

Цезарь. Потин, ты говоришь, что это дело обсуждалось у вас год. Можно отнять у тебя еще десять минут?

Потин. Не сомневаюсь, что ты поступишь, как тебе угодно.

Цезарь. Прекрасно! Но прежде пригласим сюда Клеопатру.

Теодот. Ее нет в Александрии, она в Сирии!

Цезарь. Не уверен. (Руфию.) Позови Фтататиту.

Руфий (кричит). Эй, Фтататита!

В лоджии появляется Фтататита и надменно останавливается над ступеньками.

Фтататита. Кто произнес имя Фтататиты, главной няньки царицы?

Цезарь. Никто не может произнести его, кроме тебя, Тота. Где твоя хозяйка? ( Клеопатра, прятавшаяся за Фтататитой, выглядывает из-за нее и смеется. Цезарь встает.) Не почтит ли нас царица своим присутствием?

Клеопатра (оттолкнув Фтататиту и гордо стоя над ступеньками.) Я должна вести себя по-царски?

Цезарь. Да.

Клеопатра сейчас же спускается к царскому месту, хватает Птолемея, стаскивает его с сиденья и усаживается вместо него. Фтататита садится на ступеньку лоджии и напряженно наблюдает за происходящим.

Птолемей (с обидой, едва сдерживая слезы). Цезарь, вот так она всегда! Если я царь, то почему она у меня всё отнимает?

Клеопатра. А ты и не будешь царем, плакса несчастная! Тебя съедят римляне.

Цезарь (тронутый слезами Птолемея). Встань здесь, мальчик, возле меня.

Птолемей подходит к Цезарю, который, снова усевшись на треножник, берет его за руку, чтобы утешить. Клеопатра, бешено ревнуя, вскакивает.

Клеопатра (щеки ее пылают). На, бери свой трон, он мне не нужен! (Спрыгивает с трона и приближается к Птолемею, который в страхе от нее отшатывается.)

Цезарь. Иди, Птолемей. Если тебе предлагают трон, никогда не отказывайся.

Руфий. Надеюсь, Цезарь, ты это скажешь себе, когда мы вернемся в Рим.

Птолемей медленно идет на царское место, стараясь обойти Клеопатру подальше. Она становится вместо него рядом с Цезарем.

Цезарь. Потин…

Клеопатра (прерывая его). А со мной ты не хочешь разговаривать?

Цезарь. Помолчи. Попробуй-ка еще раз открыть рот без спросу, и я тебя съем.

Клеопатра. А я тебя не боюсь. Царица не должна ничего бояться. Ты лучше съешь моего мужа, он боится.

Цезарь (встрепенувшись). Мужа? Какого мужа?

Клеопатра (показывая на Птолемея). Вот этого сопляка.

Двое римлян и британец изумленно переглядываются.

Теодот. Цезарь, ты не знаешь наших обычаев. Египетские цари и царицы могут заключать брачный союз только с людьми своей царской крови. Птолемей и Клеопатра – брат и сестра. Поэтому они должны быть супругами.

Британн (шокирован). Цезарь, но это же неприлично!

Теодот (с возмущением). Как?

Цезарь (овладев собой). Не суди его, Теодот, он варвар с Британских островов и думает, что обычаи его племени – это законы природы.

Британн. Напротив, Цезарь, это египтяне – варвары. Зря вы с ними так либеральничаете. Ведь это же просто скандал.

Цезарь. Пускай скандал, но это дает мне возможность мирно уладить конфликт. Слушай, что я предлагаю, Потин.

Руфий. Эй, слушайте Цезаря!

Цезарь. Птолемей и Клеопатра будут вместе править Египтом.

Ахилла. А как же быть с младшим братом царя и с младшей сестрой Клеопатры?

Руфий (поясняет). Есть еще один маленький Птолемей – так мне сказали.

Цезарь. Ну, маленький Птолемей может жениться на другой сестре, и мы им подарим остров Кипр.

Потин. Кому нужен твой остров Кипр?

Цезарь. Неважно. Возьмите во имя мира.

Британн (неведомо для себя предвосхищая одного будущего политика). Почетного мира, Потин.

Потин (возмущенно). Цезарь, это нечестно. Деньги, которые ты требуешь, это плата за наш суверенитет. Получи их и дай нам самим решать нашу историческую судьбу.

Придворные из более смелых (ободренные тоном Потина и спокойствием Цезаря). Да, да. Египет для египтян.

Конференция превращается в перебранку, египтяне все больше и больше распаляются. Цезарь невозмутим; Руфий же свирепеет и становится все упрямее, а Британн высокомерно негодует.

Руфий (с презрением). Египет для египтян! Забыли, что здесь стоит римская оккупационная армия? С тех пор, как Авлий Габиний посадил на трон вашего игрушечного царя?

Ахилла (вдруг решив заявить о своих полномочиях). Теперь она под моим началом. Я здесь римский командующий.

Цезарь (явно забавляясь этой ситуацией). И вдобавок египетский командующий?

Потин (с торжеством). Именно так, Цезарь.

Цезарь (Ахилле). Значит, ты можешь объявить войну египтянам от имени Рима, а если понадобится – римлянам, то есть мне – от имени Египта?

Ахилла. Вот именно, Цезарь.

Цезарь. И на чьей же ты сейчас стороне, позволь спросить?

Ахилла. На стороне богов и права.

Цезарь. Ха! А много у тебя солдат, Ахилла?

Ахилла. Узнаешь на поле боя.

Руфий (свирепо). Твои солдаты – римляне? Ежели нет, тогда неважно, сколько их, лишь бы не было больше пятисот к одному.

Потин. Ты нас не запугивай, Руфий. Цезарь терпел поражения и может потерпеть здесь. Несколько недель назад он бежал от Помпея, спасая свою жизнь. А через несколько месяцев, глядишь, побежит от Катона и Юбы Нумидийского, африканского царя.

Ахилла (подхватив речь Потина, с угрозой). Что ты можешь с четырьмя тысячами солдат?

Теодот (подхватив речь Ахиллы, пронзительным дискантом). И без денег? Поди прочь!

Все придворные (с гневными криками обступают Цезаря). Долой его! Египет – египтянам! Убирайся вон!

Руфий кусает бороду, онемев от гнева. Цезарь сидит благодушно, словно завтракает, а кот-попрошайка мяукает, требуя кусочек колбасы.

Клеопатра. Почему ты им позволяешь так с собой разговаривать? Цезарь, ты их боишься?

Цезарь. Да нет, детка, но они же говорят правду.

Клеопатра. Если ты уйдешь, я не стану царицей.

Цезарь. Я не уйду, пока ты не станешь царицей.

Потин. Ахилла, если ты не дурак, захвати эту девчонку, пока она у нас во дворце!

Руфий (подзадоривая его). Почему тебе заодно не захватить и Цезаря?

Потин (с еще большим задором). А что? Хорошая мысль!

Руфий. Попробуй! (Кричит). Эй, охрана!

Лоджия сразу наполняется легионерами Цезаря. Они обнажили мечи и ждут приказа своего центуриона, у которого в руке жезл. Мгновение египтяне стоят, гордо глядя на них, потом угрюмо расходятся по своим местам.

Британн. Прошу всех присутствующих считать себя пленниками Цезаря.

Цезарь (благодушно). О, нет, нет! Ни в коем случае. Вы гости Цезаря, господа!

Клеопатра. И ты не отрубишь им головы?

Цезарь. Как? И твоему брату?

Клеопатра. А он? Он отрубил бы мою с удовольствием, если бы смог. Правда, Птолемей?

Птолемей (упрямо). И отрублю, когда вырасту.

Теодот. Тихо, не обостряй момента.

В Клеопатре происходит борьба между недавно обретенным царским достоинством и непреодолимым желанием показать брату язык. В следующей сцене она не принимает участия, а только наблюдает за происходящим с любопытством и удивлением, нетерпеливо ерзая, как ребенок. Когда Цезарь поднимается с треножника, она занимает его место.

Потин. Цезарь, если ты попытаешься нас захватить…

Руфий. И захватит, египтяне, не думайте. Мы овладели дворцом, побережьем, восточной гаванью. Дорога к Риму открыта, и вы пройдете по ней, если такова будет воля Цезаря.

Цезарь (вежливо). Я был вынужден это сделать, чтобы обеспечить моим войскам отход. Я отвечаю за жизнь каждого из них, Потин. Но вы все можете уйти. Те, кто сейчас в зале, и все остальные, кто во дворце.

Руфий (возмущен его снисходительностью). Как?! Отпускаешь перебежчиков?

Цезарь (смягчая характеристику). Римский оккупационный контингент.

Потин (с недоумением). Но… Но… Но…

Цезарь. Да, мой друг?

Потин. Ты нас выгоняешь из собственного дворца на улицу – да еще с таким видом, будто даришь нам свободу! Это ты должен уйти отсюда.

Цезарь. На улице твои друзья, Потин. Там тебе безопаснее.

Потин. Это обман. Я опекун царя и отказываюсь уходить. Мы – законное правительство. А где твое право?

Цезарь. В ножнах у Руфия. Если вы будете мешкать, я могу его там не удержать.

Волнение среди придворных.

Потин (озлобленно). И это римская справедливость!

Теодот. Но не римская благодарность, надеюсь?

Цезарь. Благодарность! Я чем-то обязан вам, господа?

Теодот. Разве жизнь Цезаря так мало значит для него, что он забыл, кому обязан ее спасением?

Цезарь. Моей жизни? И только-то?

Теодот. Твоей жизни. Твоих лавров. Твоего будущего.

Потин. Это правда. Я докажу, что если бы не мы, римская оккупационная армия во главе с ее великим полководцем Помпеем захватила бы Цезаря. (Кричит в сторону лоджии.) Люций Септимий! (Цезарь поражен, вздрагивает.) Если ты слышишь меня, приди и свидетельствуй перед Цезарем.

Входит Люций Септимий – гладко выбритый, подтянутый атлет, лет сорока, с правильными чертами лица, решительной линией рта и красивым тонким носом. На нем одежда римского офицера. Цезарь на миг прикрывает лицо краем плаща, потом, овладев собой, опускает полу и с достоинством смотрит на трибуна.

Потин. Засвидетельствуй: Цезарь пришел сюда, преследуя соперника. Разве мы дали приют его сопернику?

Люций. Стоило Помпею сойти на берег Египта, как его голова пала под моим мечом.

Теодот (со злобным сладострастием). На глазах у жены и ребенка! Помни это, Цезарь. Они смотрели с корабля, с которого он только что сошел. Мы помогли тебе в полной мере насладиться местью.

Цезарь (ужасается). Местью!

Потин. Нашим первым даром тебе, когда твой корабль причалил к берегу, была голова человека, который оспаривал у тебя власть над миром. Свидетельствуй, Люций Септимий: это так или нет?

Люций. Так. Вот этой рукой, что сразила Помпея, я положил его голову к твоим ногам, Цезарь.

Цезарь. Убийца. Ты убил бы Цезаря, если бы победил Помпей.

Люций. Горе побежденному! Когда служил Помпею, я убивал людей, не менее достойных, чем он. Но они были побежденными. Теперь пришел его черед.

Теодот (вкрадчиво). Ты ведь сам не убивал, Цезарь? Это сделали мы. Вернее, я: это сделано по моему совету. Благодаря нам за тобой останется слава человека милосердного, и вместе с тем ты удовлетворил свою жажду мести.

Цезарь. Месть, месть! Ах! Если бы я мог унизиться до мести, чего бы я не взял у вас за кровь Помпея! (Они пятятся от него в испуге.) Разве не был он моим зятем, моим старым другом? Разве не правил он двадцать лет великим Римом и тридцать лет не добывал ему славу своими победами? И мне, римлянину, не доставалась ли доля этой славы? Разве мы с Помпеем виноваты, что судьба вынудила нас бороться за мировое господство? Что я – волк? Как вы смели бросить мне под ноги седую голову старого солдата, коварно отрубленную вот этим подлецом? И еще требуете от меня благодарности? (Люцию Септимию.) Ступай вон, ты внушаешь мне ужас.

Люций (холодно, без робости). Вздор, вздор! Можно подумать, Цезарь, что ты никогда не видел отрубленных голов и правых рук! Помню, их были тысячи, когда ты победил Верцингеторикса! Где было твое милосердие? Ведь ты тогда мстил, Цезарь?

Цезарь. Если бы я мстил! В мести есть хоть что-то человеческое. Нет. Отрубленные руки, храбрый Верцингеторикс, подло задушенный в подвалах Капитолия, – все это было (поежившись, с ядом) «разумной строгостью», «государственной необходимостью», «защитой общественных интересов». Словом, безумием, куда более кровавым, чем честная месть. Боже, каким я был тогда глупцом! И подумать только, что человеческая жизнь может зависеть от произвола глупцов. (Смиренно.) Прости меня, Люций Септимий. Разве может убийца Верцингеторикса осуждать убийцу Помпея? Ты волен уйти с остальными, а если хочешь – останься. Я найду тебе место в моих войсках.

Люций. Нет, Цезарь. Сейчас ты слабее, я ухожу. (Направляется к лоджии.)

Руфий (разгневан тем, что добыча ускользнула). Выходит, он республиканец.

Люций (обернувшись на ступенях лоджии, с вызовом). А сам ты кто?

Руфий. Цезарианец, как все солдаты Цезаря.

Цезарь (вежливо). Поверь мне, Люций, Цезарь не цезарианец. Будь Рим истинной республикой, Цезарь был бы первым республиканцем. Но ты сделал выбор. Прощай.

Люций. Прощай. Пойдем, Ахилла, пока он не передумал.

Цезарь, видя, что Руфий может не сдержаться, кладет ему руку на плечо и отводит в зал, от греха подальше. Британн их сопровождает, идя по правую руку от Цезаря. Втроем они приближаются к Ахилле. Тот надменно отходит на другую сторону, к Теодоту. Люций Септимий уходит сквозь строй легионеров. За ним следуют Потин, Теодот и  Ахилла в сопровождении придворных, которые явно опасаются легионеров. Те смыкают ряды и движутся следом, бесцеремонно подгоняя уходящих. На троне остается царь, жалкий, упрямый, с дрожащими руками и подбородком. Все это время Руфий громко ворчит.

Руфий (глядя вслед Люцию). Ты думаешь, он бы нас выпустил, если бы мы попали к нему в лапы?

Цезарь. Я не вправе считать, что мои поступки менее низменны, чем его.

Руфий. Вздор!

Цезарь. Если я буду подражать Люцию Септимию и перестану быть Цезарем, ты будешь мне служить?

Британн. Цезарь, в ваших поступках не хватает здравого смысла. Ваш долг по отношению к Риму требует, чтобы его потенциальные враги были заранее обезврежены.

Цезарь только улыбается – его неизменно забавляет деловитое морализаторство британца.

Руфий. С ним бесполезно говорить, Британн, не трать напрасно слов. Но ты послушай меня, Цезарь. Хорошо тебе быть милосердным, а как быть твоим солдатом – ведь им завтра придется сражаться с теми, кого ты сегодня помиловал? Ты можешь распоряжаться как тебе угодно, но твое милосердие приведет к тому, что следующая победа будет стоить большой крови. Я, во всяком случае, пленных брать не буду, я буду убивать врагов на месте. Ты потом можешь проповедовать милосердие сколько влезет, а я не желаю сражаться с ними второй раз. Теперь, с твоего позволения, я провожу отсюда этих господ. (Собирается уйти.)

Цезарь (тоже повернувшись, видит Птолемея). Какой стыд! Они бросили ребенка одного.

Руфий (взяв Птолемея за руку, поднимает его с трона). Пойдем, ваше величество.

Птолемей (выдернув руку, Цезарю). Он гонит меня из собственного дома, Цезарь?

Руфий (угрюмо). Оставайся, если хочешь.

Цезарь. Иди, мальчик, я тебя не обижу, тебе спокойнее там, с твоими друзьями. Здесь ты – в пасти льва.

Птолемей (перед уходом). Я не льва боюсь (глядя на Руфия), а шакала. (Уходит через лоджию.)

Цезарь (одобрительно смеется). Храбрый мальчик!

Клеопатра (завидуя, что похвалили брата, кричит ему вслед). Глупый мальчишка. Думаешь, умно сказал?

Цезарь. Британн, проводи царя. Передай… ну, этому, Потину.

Руфий (показывая на Клеопатру). А что делать с этим сокровищем? Ну, уж тут ты, надеюсь, справишься сам. (Уходит через лоджию.)

Клеопатра (покраснев, сжимает кулаки и набрасывается на Цезаря). Ты хотел, чтобы я тоже ушла?

Цезарь (погруженный в свои мысли, вздыхает, направляется к трону). Делай, как знаешь, это твое право.

Клеопатра. Значит, тебе все равно, уйду я или останусь?

Цезарь (с улыбкой). Конечно, мне было бы приятнее, если бы ты осталась.

Клеопатра. Гораздо, гораздо приятнее?

Цезарь (кивая). Гораздо, гораздо приятнее.

Клеопатра. Тогда я, так и быть, останусь. Но имей в виду, против своей воли.

Цезарь. Еще бы! (Зовет.) Титатота!

Фтататита, не поднимаясь с места, мрачно на него смотрит.

Клеопатра (захлебываясь от смеха). Ее зовут не Титатота, а Фтататита. (Зовет.) Фтататита ! (Та немедленно встает и подходит.)

Цезарь. Тфатафита, прости римлянину его плохое произношение. Тота! Двор царицы будет здесь, в Александрии. Сделай всё, что для этого требуется.

Фтататита. Управлять царским двором буду я?

Клеопатра. Нет, управлять царским двором буду я! Делай, что тебе велено, а не то прикажу сегодня же бросить тебя в Нил. Пусть крокодилы отравятся тобой, бедные!

Цезарь (шокирован). О, нет, нет!

Клеопатра. Да, да, да! Уж очень ты сентиментальный человек, Цезарь. Но ты не глуп и, если будешь меня слушаться, то скоро научишься руководить.

Цезарь, совершенно потрясенный такой наглостью, смотрит на нее во все глаза. Фтататита зловеще улыбается, показывая два ряда великолепных зубов, и уходит, оставив их вдвоем.

Цезарь. Клеопатра, кажется, мне все-таки придется тебя съесть.

Клеопатра (стоя возле него и нежно заглядывая ему в глаза, говорит наполовину искренне, наполовину представляясь). Ты не должен больше говорить со мной, как с ребенком!

Цезарь. Ты, конечно, очень повзрослела с тех пор, как нас познакомил Сфинкс, но напрасно ты думаешь, что уже знаешь больше, чем я.

Клеопатра (оправдываясь). Неправда, я этого не думаю, не такая уж я дурочка. Но… (вдруг) ты на меня не сердишься?

Цезарь. Нет.

Клеопатра (с сомнением). Тогда почему ты такой задумчивый?

Цезарь (поднимаясь). Мне надо идти работать.

Клеопатра (отстраняясь). Работать? (Обиженно.) Тебе надоело со мной разговаривать, ты просто хочешь от меня избавиться?

Цезарь (садится, чтобы успокоить ее). Ладно, ладно, еще минуту. А потом – работать.

Клеопатра. Работать! Какая чушь. Не забудь, что я сделала тебя царем. Цари не работают.

Цезарь. Ну кто это тебе сказал, котенок?

Клеопатра. Мой отец был царем Египта и никогда не работал. А он был великим царем и отрубил голову моей сестре, потому что она восстала против него и отняла у него трон.

Цезарь. Ну, и как же он вернул себе трон?

Клеопатра (возбужденно, с горящими глазами). Скажу. Через пустыню с множеством всадников пришел прекрасный юноша с сильными руками, он убил мужа моей сестры и вернул отцу трон. (С сожалением.) Мне было тогда только двенадцать лет. Вот если бы он сейчас пришел, когда я царица! Я бы сделала его своим мужем.

Цезарь. Пожалуй, это можно устроить. Ведь это я послал прекрасного юношу на выручку твоему отцу.

Клеопатра (в восторге). Ты его знаешь!

Цезарь. Знаю.

Клеопатра. И он пришел с тобой? (Цезарь качает головой; она жестоко разочарована.) Ну почему ты не привел его? Если бы я была чуть старше! Он не считал бы меня котенком, как ты. Но, может, ты просто старый? Ведь он гораздо моложе тебя!

Цезарь (кисло). Да, несколько моложе.

Клеопатра. Как думаешь, он захочет стать моим мужем, если я попрошу?

Цезарь. Вполне возможно.

Клеопатра. Но мне нельзя просить. А ты не можешь уговорить его, чтобы он сам попросил? Только чтобы он не знал, что я хочу?

Цезарь (тронут ее наивностью, тем, что она не имеет представления о натуре этого прекрасного молодого человека). Бедное дитя!

Клеопатра. Почему ты так говоришь? Может быть, он любит другую?

Цезарь. Боюсь, что да.

Клеопатра (со слезой в голосе). Тогда я буду не первая, кого он полюбит?

Цезарь. Не совсем первая, он пользуется большим успехом у женщин.

Клеопатра. Ничего, если он меня полюбит, я его заставлю всех их убить! Скажи, его сильные руки светятся на солнце, как мрамор?

Цезарь. Светятся. Он в превосходной форме, особенно если учесть, сколько он ест и пьет.

Клеопатра. Ты не должен о нем так говорить! Потому что я его люблю. Он бог.

Цезарь. Он отличный командир конницы и вдобавок быстроногий, как никто в Риме.

Клеопатра. Как его настоящее имя?

Цезарь (озадаченно). Настоящее?

Клеопатра. Да. Я всегда зову его Гором: Гор – самый красивый из наших богов. Но скажи его настоящее имя.

Цезарь. Его зовут Марк Антоний.

Клеопатра (нараспев). Марк Антоний. Марк Антоний. Марк Антоний! Какое красивое имя! (Обнимает Цезаря за шею.) Ох, как люблю тебя за то, что прислал его на помощь моему отцу! Ты очень любил моего отца?

Цезарь. Нет, дитя; но, как ты говоришь, твой отец никогда не работал. А я всегда работаю. Поэтому, когда он потерял власть, ему пришлось пообещать мне шестнадцать тысяч талантов, чтобы я вернул его на трон.

Клеопатра. Он с тобой расплатился.

Цезарь. Не полностью.

Клеопатра. И правильно сделал – ты запросил слишком дорого. Весь мир не стоит шестнадцати тысяч талантов.

Цезарь. Может быть, и так, Клеопатра. Те египтяне, которые работают, заплатили мне столько, сколько смог из них выжать твой отец. И кое-что еще должны. Но, поскольку я скорее всего этих денег не дождусь, надо снова приниматься за работу. Так что беги пока и пришли сюда моего секретаря.

Клеопатра (упрашивает). Нет, я хочу остаться и еще послушать про Марка Антония.

Цезарь. Если ты не дашь мне работать, нас отрежут от гавани и тогда путь в Рим будет закрыт.

Клеопатра. Ну что ж! Я все равно не хочу, чтобы ты уезжал в Рим.

Цезарь. Но ты хочешь, чтобы я прислал тебе оттуда Марка Антония?

Клеопатра (вскакивает). О, да, да! Я забыла. Работай, работай, Цезарь. И смотри, чтобы путь с моря был открыт для моего Марка Антония! Я люблю его. (Убегает в лоджию, посылая за море воздушный поцелуй Марку Антонию.)

Цезарь (живо проходит к ступеням лоджии и зовет). Британн! (К его удивлению, на верхней ступени возникает раненый римский солдат .) Что случилось?

Солдат (показав на перевязанную голову). Вот что, Цезарь, – и два моих товарища убиты на базарной площади.

Цезарь (спокойно и внимательно). Так. Почему?

Солдат. В Александрию вошли войска, называют себя римскими.

Цезарь. Римская оккупационная армия. Дальше?

Солдат. Ею командует какой-то Ахилла.

Цезарь. Так?

Солдат. Как только войска вошли в город, жители восстали. Я и еще двое были на базарной площади, когда об этом разнесся слух. На нас набросились. Я пробился, и вот я здесь.

Цезарь. Ясно. Я рад, что ты жив. (В лоджии появляется Руфий, быстро проходит за спиной солдата и через арку смотрит на набережную внизу.) Руфий, мы осаждены.

Руфий. Как? Уже?

Цезарь. Сегодня или завтра – какая разница? К этому всё и шло.

Вбегает Британн.

Британн. Цезарь…

Цезарь. Знаю. (Руфий и Британн спускаются из лоджии по обе стороны от Цезаря, а тот задерживается перед ступенями и говорит с солдатом.) Друг, передай, чтобы заняли набережную и стояли наготове у лодок. Пусть займутся твоей раной. Иди. ( Солдат поспешно уходит. Цезарь идет по залу между Руфием и Британном.) Руфий, в западной гавани у нас стоят корабли. Сожги их.

Руфий (с изумлением). Сжечь?

Цезарь. Возьми все корабли из восточной гавани и захвати Фарос – остров, где стоит маяк. Это – ключ к Египту. Половину солдат оставь охранять берег и набережную возле дворца – это дорога домой.

Руфий (неодобрительно). Ты хочешь сдать город?

Цезарь. Мы им не владеем. У нас только дворец! И… что это за дом рядом с нами?

Руфий. Театр.

Цезарь. И его занять. Он господствует над берегом. А в остальном Египет – для египтян!

Руфий. Тебе виднее. Это всё?

Цезарь. Всё. Корабли еще не сожжены?

Руфий. Не беспокойся. Я не буду мешкать. (Выбегает.)

Британн. Потин желает с вами говорить. По моему мнению, он нуждается в уроке. Ведет себя нагло.

Цезарь. Где он?

Британн. Ждет снаружи.

Цезарь. Караул, впустите Потина.

В лоджии появляется Потин и гордо подходит к Цезарю.

Цезарь. Ну, Потин?

Потин. Я пришел предъявить наш ультиматум, Цезарь.

Цезарь. Ультиматум? Дверь была открыта: тебе следовало выйти через нее, прежде чем объявить войну. Теперь ты мой пленник… (Подходит к трону и развязывает тогу.)

Потин. Я твой пленник? (С издевкой.) Ты забыл, что ты в Александрии? Ты, видно, не знаешь, что царь Птолемей с армией, в сто раз многочисленнее твоего жалкого отряда, владеет городом?

Цезарь (небрежно бросает тогу на трон). Ну что ж, мой друг, попробуй отсюда выбраться. И скажи твоим друзьям, чтобы больше не убивали римлян на базарной площади. Моим солдатам чуждо мое прославленное милосердие и они, чего доброго, убьют тебя. Британн, предупреди караул. И принеси мои доспехи. ( Британн выбегает. Руфий возвращается.) Ну, как?

Руфий (показывая ему облако дыма над гаванью). Смотри!

Потин взбегает по ступенькам, чтобы посмотреть.

Цезарь. Уже горит? Невероятно!

Руфий. Да, пять кораблей и пять барж с маслом. Но это сделал не я – египтяне избавили меня от труда. Они захватили западную гавань.

Цезарь (с тревогой). А восточная? А маяк?

Руфий (с внезапной обидой; спускается с лоджии и отчитывает Цезаря). Разве я могу за пять минут посадить на корабли целый легион? Первая когорта уже на берегу. Если хочешь, чтобы все делалось быстрее, иди и командуй сам!

Цезарь. Хорошо, хорошо. Не горячись, Руфий.

Руфий. Не горячись! Кто тут горячится, ты или я? Сидя здесь, легко поторапливать.

Цезарь. Прости меня, Руфий. Только поторопи их, прошу…

Его прерывает отчаянный крик. Крик приближается, и в зал вбегает Теодот, который рвет на себе волосы и выкрикивает что-то нечленораздельное. Руфий отступает и с изумлением смотрит на обезумевшего человека. Потин поворачивается и слушает.

Теодот (воздев руки). О, ужас, ужас несказанный! Беда! Помогите!

Руфий. Что там еще?

Цезарь (нахмурившись). Кто убит?

Теодот. Убит? Лучше десять тысяч смертей! Невосполнимая потеря!

Руфий. Что случилось?

Теодот (бежит к ним). Огонь с ваших кораблей перекинулся на первое из семи чудес света! Горит Александрийская библиотека!

Руфий. Хе! (С облегчением поднимается на лоджию и наблюдает за развертыванием войск на берегу.)

Цезарь. И только-то?

Теодот. Только-то?! (Не веря своим ушам.) Цезарь, неужели ты хочешь оставить о себе память как о варваре, солдафоне, не знающем цену книгам?

Цезарь. Теодот, я сам писатель. И скажу тебе: пусть лучше египтяне живут своей жизнью, а не выдумывают ее, грезя над книгами.

Теодот (на коленях, с подлинной страстью книжника). Цезарь, это великое счастье, если один раз в десять поколений появляется бессмертная книга.

Цезарь (непреклонно). Если она не льстит власть имущим, ее бросают в костер на площади.

Теодот. Не будь истории, смерть сравняла бы тебя с простым солдатом.

Цезарь. Она в любом случае сравняет. Я не прошу лучшей могилы.

Теодот. Но там сгорает память человечества.

Цезарь. Память о позорной жизни? Пусть горит.

Теодот (ошеломлен). Ты хочешь уничтожить прошлое?

Цезарь. Да. И построить будущее на его развалинах. (Теодот в отчаянии бьет себя кулаками по вискам.) Но слушай, Теодот, учитель царей, ты, для кого голова Помпея была не дороже, чем луковица для пастуха, ты стоишь передо мной на коленях, в слезах, чтобы вымолить несколько овечьих шкур, испещренных людскими заблуждениями. У меня нет ни одного свободного человека, ни одного лишнего ведра воды; ступай к Ахилле, пусть его воины тушат пожар. (Подводит его к ступенькам.)

Потин (многозначительно). Ты понял, Теодот, я остаюсь их пленником.

Теодот. Пленником?

Цезарь. Неужели ты будешь болтать с ним в то время, как сгорает память человечества? (Кричит в лоджию.) Караул, выпустить Теодота! Ступай скорее!

Теодот (Потину). Мне нужно спасать библиотеку! (Убегает.)

Цезарь. Проводи его до ворот, Потин. И попроси, чтобы он внушил вашим жителям не убивать моих солдат. Иначе за твою жизнь не ручаюсь.

Потин. Моя жизнь, Цезарь, будет тебе дорого стоить, если ты возьмешь ее (Идет за Теодотом.)

Руфий, стоявший у арки и поглощенный зрелищем того, как солдаты садятся в лодки, не заметил ухода египтян.

Руфий (кричит вниз). Готовы там?

Центурион (снизу). Готовы. Ждем Цезаря.

Цезарь. Скажи им, Цезарь идет… мерзавцы! (Зовет). Британникус! (Это пышное наименование секретаря – одна из шуток Цезаря. Впоследствии оно вполне официально означало бы «Завоеватель Британии».)

Руфий (кричит вниз). Отчаливайте, все, кроме баркаса. Караул, приготовиться к посадке! (Спускается с лоджии в зал.) А где эти египтяне? Опять милосердие?

Цезарь (посмеиваясь). Я отпустил Теодота спасать библиотеку. Литературу надо уважать, Руфий.

Руфий (в ярости). Глупость за глупостью! Умей ты воскрешать мертвецов, ты воскресил бы всех убитых нами в Испании, в Галлии и Фессалии, чтобы нам пришлось убивать их снова.

Цезарь. Если бы боги всерьез хотели обеспечить мир, им пришлось бы сперва уничтожить все человечество. (Руфий, потеряв терпение, рассерженно отворачивается.) К тому же, друг мой, каждый пленный египтянин – это два римских солдата, которые должны его охранять.

Руфий. Тьфу! Надо мне было догадаться, что за этими красивыми речами – очередная лисья хитрость . (Недовольно пожав плечами, отходит от Цезаря и поднимается в лоджию проследить за приготовлениями. Потом уходит совсем.)

Цезарь. Где же Британн? Я час назад послал его за доспехами. (Зовет.) Британн! Эй, островитянин!

Вбегает Клеопатра со шлемом и мечом Цезаря, которые она отняла у Британна. Тот идет за ней с кирасой и поножами. Подходят к Цезарю – она слева, он справа.

Клеопатра. Я тебя одену. Садись! (Он садится). Римские шлемы так всем к лицу! (Снимает у него с головы дубовый венок). Ой! (Хохочет.)

Цезарь. Но что тут смешного?

Клеопатра. Ты… лысый!

Цезарь (с легким раздражением). Клеопатра! (Встает, чтобы Британну легче было надеть на него кирасу.)

Клеопатра. Ах вот зачем тебе нужен венок!

Британн. Молчите, варварская душа, это венок воинской славы!

Клеопатра. Сам молчи, островитянин! (Цезарю.) Натирай голову крепкой тростниковой водкой. Они будут расти.

Цезарь (с грустной иронией). Клеопатра, ты любишь, когда тебе напоминают, что ты еще ребенок?

Клеопатра (надув губы). Нет.

Цезарь (садится и вытягивает ногу; Британн опускается на колени и надевает ему поножи). Вот и я не люблю, когда мне напоминают, что я человек пожилой. Хочешь, я отдам тебе мои лишние десять лет? Тогда тебе будет двадцать шесть, а мне… Ну, неважно сколько… По рукам?

Клеопатра. По рукам. (Надевает на него шлем). Ой, как красиво! Теперь тебе не дашь больше пятидесяти.

Британн (строго глядя на Клеопатру). Вы не должны так разговаривать с Цезарем.

Клеопатра. Это правда, что ты был весь раскрашен синим, когда Цезарь поймал тебя на острове?

Британн. Синий цвет украшает всех британцев благородного происхождения. На войне мы красим себя в синее: пусть враги лишат нас одеяния и жизни, но респектабельности у нас не отнимут. (Встает.)

Клеопатра (с мечом Цезаря). Дай, опояшу тебя мечом. Теперь ты чудесно выглядишь. В Риме тебе ставят статуи?

Цезарь. Да, много статуй.

Клеопатра. Прикажи, чтоб одну привезли мне.

Руфий (вернувшись в лоджию, с нетерпением). Ну, Цезарь, ты кончил разговаривать? Стоит тебе сесть в баркас, и наших солдат уже не удержать, лодки понесутся к маяку наперегонки.

Цезарь (вынимая меч и пробуя его острие). Сегодня его хорошо наточили, Британн? При Фарсале он был туп, как обруч от бочки.

Британн. Рассечет волос египетский. Я точил его сам.

Клеопатра (вдруг с ужасом обхватывает Цезаря руками). Как, неужели ты идешь на войну, чтобы тебя убили?

Цезарь. Нет, Клеопатра, ни один человек не идет на войну, чтобы его убили.

Клеопатра. Но ведь на войне убивают, я знаю. Мужа моей сестры убили. Не ходи! Пусть лучше он идет. (Показывает на Руфия.) Ну, пожалуйста, прошу тебя, не ходи! Что со мной будет, если тебя убьют?

Цезарь (серьезно). Ты боишься?

Клеопатра (съежившись). Нет…

Цезарь (властно). Ступай наверх и ты увидишь, как мы займем Фарос. Учись смотреть на сражения. Иди! (Она понуро идет на балкон.) Ну, Руфий, пошли!

Клеопатра (бьет в ладоши). А-а! Ну вот, теперь ты никуда не уйдешь!

Цезарь. Почему?

Клеопатра. Они вычерпывают ведрами воду – вон там, видишь, множество солдат… Они высушат всю гавань!

Руфий (смотрит вниз). Это правда! Там вся египетская армия ползает по берегу, как саранча. (С гневом подходит к Цезарю.) Их привел Теодот! А всё твоя хваленая доброта!

Цезарь (довольный своей хитростью). Я этого и хотел. Они тушат пожар. Пока они занимаются библиотекой, мы спокойно займем маяк. А? (Молодо бежит по лоджии, за ним спешит Британн.)

Руфий (с отвращением). Ну и лиса! Тьфу! (Убегает.)

Крики солдат внизу: Это приветствуют Цезаря.

Клеопатра (стоя в арке, машет шарфом). До свиданья! До свиданья! До свиданья, милый Цезарь! Возвращайся скорее!