Онлайн чтение книги Хомские тетради. Записки о сирийской войне Carnets de Homs
Среда 18 января. Аль-Кусейр

Когда мы уже собрались лечь, Гнев или наш хозяин, не помню точно, рассказал нам, что нынешней ночью САС собирается атаковать позиции правительственных сил. Ответ, безусловно, будет жестким: артобстрел и, возможно, рейды по городу и повальные обыски – надо быть готовыми к тому, чтобы покинуть наше убежище в любой момент.

В итоге ночь прошла относительно спокойно, если не считать автоматных очередей, выпускавшихся, судя по всему, с позиций возле больницы единственно с целью устрашения. Планируемая атака не состоялась, и нам не пришлось спешно покидать место ночлега: мы спокойно проспали до утра. Часа в три-четыре снова включили электричество, и в квартире загорелись все лампы. Проснулся только я, я их и погасил.

Сны тяжкие, очень сложные и запутанные: будто бы я встречаюсь с Мишелем Фуко. Он живой, но плохо выглядит, и я, преодолевая смущение, пытаюсь договориться пообедать с ним. Улицы покрыты потрескавшимся битумом, и все трещины забиты мелочью, я заметил даже монеты по два евро. На факультете есть бассейн, но я не уверен, что мне удастся туда сходить.

[ Разговоры с посетителями ]. Дня три-четыре назад расставленные по периметру вокруг Аль-Кусейра БМП и БТР были заменены на Т-62 и Т-72[17]БМП – боевая машина пехоты, легкая бронированная самоходка советского производства, амфибия на гусеничном ходу, снабженная 30-миллиметровой пушкой. Т-62 и Т-72 – тяжелые танки советского производства.. Они почти незаметны, потому что замаскированы – на этот счет есть договоренность с Лигой арабских государств, – но они тут. В САС полагают, что готовится наступление. Кто-то из мужчин говорит: «Люди очень напуганы, они боятся регулярной армии». Он считает, что наш приезд и торжественные похороны мучеников возможны лишь благодаря присутствию Свободной армии. Раньше патрули сил безопасности беспрепятственно циркулировали по городу, заходили в дома, арестовывали людей.

Гнев рассказывает: их люди в Хомсе не хотят больше принимать журналистов, и это – общее мнение. Наша группа будет последней, а потом – khalas , баста. Он сам не очень понимает почему: может, там ждут масштабной атаки? Или это из-за гибели Жиля Жакье?

Как объясняет мне Райед, Гнев считает, что наше здешнее пребывание – это нечто вроде amana , что можно приблизительно перевести как «перевалочный пункт». Иными словами, он несет за нас ответственность только до Хомса.

Вчера наш хозяин отослал жену с детьми к ее родителям. «Чтобы они вам не мешали, так будет свободней». В любом случае, женщины здесь – почти невидимы. Это мир мужчин. Иногда можно встретить женщину на улице: под покрывалом, но лицо видно. Вчера Гнев в машине разговаривал с матерью одного из мучеников и с женой Д., парня из Триполи. На демонстрации были женщины, но они стояли в стороне, возле двери одного из домов; они тоже пели, но держались отдельно от мужчин.

Приехал офицер САС Абу Хайдер, mulazim awwal . Он – уроженец Аль-Кусейра. Джинсы, военная куртка со знаками отличия (две звездочки), густая борода, руки рабочего человека. В регулярных войсках прослужил шесть или семь лет. К началу революции нес службу в Дераа и сперва принял позицию властей: революция – это заговор против Сирии. Но вскоре его взгляды поменялись. Он ушел из армии в августе, во время Рамадана, но официальных заявлений по телевидению не делал. Один из его друзей был ранен силами shabbiha во время мирной манифестации, в которой он тоже участвовал. Абу Хайдер привез его в скорую помощь, но друг умер. В ту пору больница еще работала. Там его мертвого друга сняли на видео и показали по « Dunya TV» [18]Частный телеканал, принадлежащий Рами Махлуфу, могущественному двоюродному брату Башара Асада., представив невинной жертвой, погибшей от рук террористов. Эта ложь возмутила Абу Хайдера и подтолкнула его к дезертирству. Тогда частей Свободной армии в городе еще не было.

Абу Хайдер состоял в особом подразделении Управления химической войны; в его обязанности входило запускать с помощью специальных механизмов цветной дым над строениями, которые надо было защитить от обстрелов.

Он утверждает, что еще в августе был свидетелем бомбардировки с воздуха (во время манифестаций) жилых кварталов и мирного населения в Дераа. Перебежчики из правительственных войск составляли на тот момент уже несколько подразделений, они стали основой будущей САС, регулярная армия войти в город не могла и послала авиацию.

Гнев собирается отвезти нас на автостраду , куда Абу Брахим должен прислать кого-нибудь, чтобы отвезти нас прямиком в Баяду. Раньше мы планировали попасть в город через Баба-Амр, но нам категорически отказали. Спор по мобильнику на повышенных тонах. Вчера были обстреляны из танковых орудий Баяда и Халиди, такое случается нечасто. Ситуация напряженная.

Люди из САС в Баба-Амре уверены, что shabbiha и силы безопасности будут специально отстреливать иностранных журналистов, чтобы подтвердить свою версию о террористах. Поэтому нас и хотят отправить побыстрее. Считают, что здесь слишком опасно.

Яростные перебранки по телефону с Абу Брахимом, связь то и дело прерывается, спор идет о выборе места встречи на автостраде . Абу Хайдер включил громкоговоритель и буквально кричит в трубку.

Фото на мобильнике Д.: грудные дети, друзья, летние вылазки на природу с курением наргиле на берегу реки, «узи» с глушителем, маленький закамуфлированный грузовичок с пулеметом, укрепленным у заднего борта: «мерседес» – последний писк…

Переговоры продолжаются. То, что предлагает Абу Брахим, неприемлемо: слишком далеко, слишком опасно. Въезжать надо через Баба-Амр, это обязательно. Тамошние люди соглашаются, но только при условии, что нас отвезут к Абу Брахиму без промедления.

* * *

Полдень. Абу Хайдер везет нас на хутор, где располагается опорный пункт САС. Дюжина мужчин в военной форме, большинство – в балаклавах, у каждого – по калашу. Белый пикап «тойота-хайлюкс» с душкой калибра 14,5 мм, стоящей сзади, и дверями, обклеенными стикерами katiba «Аль-Фарук». Парни позируют для фото с флагом, душкой и гранатометом, в балаклавах и с непременной куфией.

Потом мы позируем все вместе: с закрытыми лицами, с оружием и плакатом katiba . Все это похоже на курсы для начинающих партизан, специализирующихся на связях с общественностью.

Абу Ахмед, командующий северным сектором Аль-Кусейра. Дезертировал из регулярной армии офицер в звании mulazim [19]Младший лейтенант.. Густая борода, но без усов, look – «исламист». Из армии он ушел еще до восстания, по причине личного конфликта, и с первых дней революции оказался в САС. Уже в апреле они попытались сформировать свои подразделения, но боестолкновений с силами, верными режиму, еще не было.

Свободная армия сохранила связь и с военными отставниками, и с теми, кто продолжал служить в правительственных войсках. Там у нее много сторонников, симпатизирующих, офицеров, которые помогают, особенно в поставках оружия. Таким образом повстанцы получают половину необходимого им вооружения. Самому Абу Хайдеру эти связи очень помогли оставить службу в регулярных войсках и перейти на сторону повстанцев.

Naqib [20]Капитан. Абу Абайда – так звали офицера, который сформировал и возглавил katiba . Его убили 28 сентября. Один из солдат показывает снятый на мобильник труп Абу Абайды.

Потом мне демонстрируют видеоролики о прибытии танков Т-72 в Кусейр 16 декабря. Сначала сняли, как их везут, в большом количестве. Затем фотография разбитого танка.

Дальше нападение на конвой: несколько машин горят, одну разбило выстрелом из РПГ, сцена сопровождается криками « Allahu аkbar!». Все это произошло 16-го, повстанцы бросились в атаку, как только прибыла военная техника. Утверждают, что уничтожили три танка и девять БМП. Танки загорелись не сразу, и им удалось вытащить тринадцать солдатских трупов и семерых взять в плен. На следующий день они заставили шофера из регулярной армии отвезти трупы своему начальству. На этот жест правительственные силы ответили бомбардировкой города: погибли три десятка человек.

На том же мобильнике – фотография Заркауи с Усамой бен Ладеном. Райед: «Куда же это мы попали?» Они хохочут: «Именно туда, куда нужно: это наши большие друзья!»

Сняты и тела shahids — все обнаженные, прикрыты только половые органы. Раны сняты крупным планом. Настоящий вернисаж тел мучеников.

Офицеры продолжают рассказывать: katiba ввязывается в стычки редко. Задача подразделения – контролировать Аль-Кусейр: укрепленные правительственные кордоны им не мешают. Они идут на столкновение только в ответ на атаки правительственных сил, в ответ на их маневры. А люди Асада не рискуют больше арестовывать людей просто так – только во время каких-нибудь организованных рейдов.

Два месяца назад бойцам САС удалось захватить мэрию, но армейские части вернулись и выбили их оттуда. Однако вот уже две недели, как действует договоренность с офицером, сидящим в мэрии: чтобы не спровоцировать новую атаку повстанцев, укрывшиеся в здании снайперы больше не стреляют. Повстанцы свободно передвигаются по городу в своих пикапах, солдаты правительственных сил их видят, но не трогают.

В Аль-Кусейре свой переход на сторону повстанцев афишировать не принято: люди продолжают жить у себя дома или собираются туда вернуться и не хотят проблем для своих близких. Поэтому здесь так распространено ношение балаклавы.

Многие из перебежчиков, вливающихся в ряды Свободной армии – по одному или целыми группами, – позволяют себя фотографировать с открытым лицом и военным билетом в вытянутой руке; эти ролики затем выкладываются в YouTube как доказательство падения морального духа правительственных войск и укрепления позиций САС.

Один из солдат рассказывает: он служил в Дераа в звании raqib [21]Сержант., возглавлял небольшое армейское подразделение. Ему довелось присутствовать при казни одиннадцати гражданских лиц в Лараа, недалеко от места его службы. Расправой командовал naqib Манхел Слиман, в ней участвовал также naqib Ранди. Рассказчик утверждает, что офицеры не отдавали рядовым команды открывать огонь и стреляли сами. Никого из сил безопасности при этом не было. Среди жертв – мальчик одиннадцати лет.

В Дазиле войска Асада окружили город двумя сотнями танков, отдав им приказ обстреливать все машины, выезжающие из города, а силы безопасности и shabbiha тем временем добивали сидящих внутри. Солдат утверждает, что сам стрелял в воздух. Рассказывает также, что с людьми из shabbiha были иранцы: они говорили на своем языке и делали то же самое, что и остальные.

Его друг, пулеметчик с танка Т-52[22]Средний танк советского производства, полностью устаревшая модель., получил приказ стрелять по крыше, откуда за происходившим наблюдали мирные граждане. Он отказался и был расстрелян. Пулей в спину. Сам рассказчик находился в подразделении связи, в стороне от места событий, и потому не видел, кто стрелял. Его друг был из Хомса, его звали Махмуд Ф.

Нас знакомят еще с одним парнем, он дезертировал из авиационной разведки, где служил рядовым. Ему довелось быть свидетелем пыток, что и побудило его перейти на сторону восставших. Но своего военного билета он не показывает, утверждает, что документ лежит дома.

Парень рассказывает, что в Эр-Растане много дезертиров из mukhabarat . Некоторые бежали в Иорданию.

* * *

По дороге домой, в машине, Абу Хайдер объясняет, что Заркауи – его кумир, потому что он приехал в Ирак, чтобы бороться с Ираном и шиитами. Однако Абу Одаи, который сидит за рулем, умеряет его пафос: «Но здесь, в Сирии, все совсем по-другому».

* * *

[ У Абу Амара .] Встреча с Абу Низором, врачом, обслуживающим расположенный в обычной палатке медицинский пункт у границы. Он немного говорит по-английски. « It’s quiet here. Nearly romantic »[23]«Здесь у нас тихо. Обстановка почти романтическая» (англ.) .. За докторами, которые лечат раненых, секретная полиция ведет слежку. Это опасное занятие. Вот уже два месяца, с тех пор как государственная больница в Аль-Кусейре была захвачена регулярными войсками, она больше не работает. Тогда он и решил организовать свой пункт помощи. К ним поступают тяжелораненые из Баба-Амра, и они стараются их переправить в Ливан. Кроме того, у них немало хлопот с беременными женщинами: кесарево сечение можно теперь сделать только в Хомсе. А попасть туда не так просто.

Медицинский пункт в Аль-Кусейре – тот, который мы видели, – открылся две-три недели назад. Они собираются открыть еще один, поближе к центру города.

Абу Низор – врач общей практики, но он немного сведущ и в хирургии: учится на ходу. « See one, do one »[24]«Смотришь как и делаешь так же» (англ.) .. Уже научился делать операции на брюшной полости и другие базовые вещи. За ним охотятся люди из muhabarat , однако семью они не трогают. Денег за свою работу Абу Низор не получает, но ему помогают – и родственники, и чужие люди. Временами у него бывает такой наплыв страждущих, что он не успевает спросить, кого как зовут, и никаких записей не ведет. В иные дни он – в одиночку – принимает до двух десятков пациентов.

Солдаты правительственных войск обычно целятся в голову или в грудь, поэтому раненые часто погибают от отсутствия медицинской помощи: « Sometimes we see the patient die in front of us, аnd we can’t do anything» [25]«Иногда видишь, как пациент умирает у тебя на глазах, и ничего не можешь сделать» (англ.) .. У него нет возможности ни сделать необходимую операцию, ни отправить раненого в Ливан. Перейти границу не так просто. Часто приходится ждать – час, два, иногда она вообще закрыта. Случается, что пациенты умирают прямо на границе, некоторых едва успевают довезти до медпункта, и они умирают на глазах у врача. К тому же, чтобы добраться отсюда до Триполи, нужно четыре часа, зачастую это оказывается слишком долго.

* * *

15 часов. Манифестация. В том же месте, что и вчера вечером, но народу собралось в два раза больше. В сторонке – около сотни женщин. Те же лозунги нараспев, те же танцы в ряд – взявшись под руки, под барабанный рокот. Дети – совсем маленькие и постарше – на плечах у отцов, часто с флагами в руках. Женщины отбивают ритм, хлопая в ладоши. Большинство – под покрывалом, у некоторых плотно прикрыта нижняя часть лица, в углу несколько женщин в никабах: видны только глаза. Дети, в том числе и девочки, поют лозунги в микрофон, и толпа танцует в такт их пению. Среди лозунгов есть и религиозные.

Потом мы объезжаем квартал на мотоцикле. Видим посты, выставленные САС для защиты митингующих, разбитый танк, неразорвавшийся снаряд nail bomb [26]«Бомба с гвоздями». Этот термин обычно относят к самодельным взрывным устройствам, начиненным гвоздями или кусками металла, которые часто используются афганскими и иракскими повстанцами. Но сирийцы употребляют его для обозначения снарядов, которые, вместо того чтобы разрываться на куски, как обычный минометный снаряд, разбрасывают пригоршню дроби на манер охотничьего карабина. Эти боеприпасы широко применяются в Хомсе, но я так и не смог выяснить их происхождения. Они оставляют на теле раны в виде маленьких круглых дырочек, которые ни с чем не спутаешь.. На улице холодно, хотя вторая половина дня выдалась солнечной. Небо окрасилось в розовые тона, над крышами домов стайками кружат перелетные птицы.

На перекрестке дороги, ведущей к озеру Катина, снова заходит разговор о событиях 16 декабря. Танки пытались войти в Аль-Кусейр как раз через этот перекресток. В первый вечер колонной прошли шесть машин Т-62, без пехоты, и САС удалось подбить один из них. Два дня спустя армия сделала вторую попытку – два танка в сопровождении пикапа. Танки были подбиты, а грузовик захвачен. Все шестеро солдат, взятых в плен, перешли на сторону повстанцев.

* * *

[ У Абу Амара. ] 17.30. Из Баба-Амра приехал Гнев с каким-то парнем по имени Ибн-Педро. САС прислала его, чтобы отвезти нас в Хомс. Час назад, уже в сумерках, мобильный патруль застрелил друга Гнева. Он был солдатом и два месяца назад дезертировал из органов госбезопасности. На патруль они наткнулись вдвоем с приятелем: им удалось развернуться и они стали удирать по лесу сначала на машине, потом бегом, пока один из них не получил пулю в спину. Все произошло как раз в той зоне, где мы были вчера, недалеко от блокпоста Свободной армии на мосту, по которому возят контрабанду. Ребятам с блокпоста удалось найти тело.

Информация: над этой зоной совершает разведывательные полеты самолет с приборами ночного видения, поставленный Ираном.

Абу Амар: «Армия коррумпирована, она превратилась в воровскую шайку: те, кто может откупиться, служить не идут, призывают только бедняков. Военачальники некомпетентны, этот государственный инструмент неэффективен. Армия нужна только для того, чтобы обогащать правящую верхушку алавитов».

Он служил в армии три года, был младшим офицером. До событий регулярная армия находилась в состоянии пониженной боеготовности: она не располагала современными средствами связи, разведки и т. д. Иранская военная техника появилась у нее только с началом революции.

Но сегодня армия полностью криминализована.

18.30. Санитар, с которым мы вчера встречались в медпункте, арестован на каком-то КПП. Арестован случайно, потому что в розыске не числился. А медпункт, где мы были, уже ликвидирован. Все медсредства – вывезены.

Райед объясняет мне похоронный ритуал: тело shahid не моют, его хоронят окровавленным. С него снимают всю одежду и в этот момент часто фотографируют или снимают на видео, чтобы задокументировать ранения во избежание возможных спекуляций. Потом труп заворачивают в саван.

Если есть возможность, его хоронят в момент полуденной молитвы, иногда в ближайшую ночь после смерти. Тело кладут у стены, указывающей направление в сторону Мекки, и произносят молитвы, обязательно стоя, не преклоняя колен, десять раз повторяя вместе с имамом « Allahu аkbar!».

21.00. Гнев и Ибн-Педро шутят по поводу виски, который мы пьем: обещают перерезать нам горло. Райед: «Так это правда – то, что Башар рассказывает о салафитских террористах?» Все хохочут. Они утверждают, что мы сможем попасть в Баба-Амр, но будем последними. В САС есть подозрения, что некоторые журналисты – двое англичан? – шпионили в пользу режима.

Когда мы были в Хомсе, я слышал историю о журналистах-шпионах в разных вариациях. И каждый раз их национальность была другой – марокканцы, немцы, итальянцы, – но их всегда было двое. Похоже, что подобный инцидент действительно имел место, но никаких деталей мне обнаружить не удалось.

Недели две назад солдаты правительственных войск приходили сюда, к Абу Амару, и утащили все матрасы, одеяла, мазут, всю еду, которая была в доме, и вдобавок сломали кондиционер. Хозяину пришлось все покупать снова. Непонятно, почему воры не взяли телевизор.

Где-то около 23 часов люди поднимаются на крыши и выкрикивают takbir [27]Это слово обозначает фразу «Allahu аkbar!» («Аллах велик!»).: все дружно скандируют « Allahu аkbar!». Клич разносится далеко. И, разумеется, с заградительных армейских постов начинают стрелять. Это повторяется каждый вечер.