Онлайн чтение книги Казино «Рояль» Casino Royale
1. Секретный агент

К трем часам ночи тяжелый спертый воздух казино начинает вызывать тошноту. Игра идет по-крупному; мало-помалу опустошение души, терзаемой алчностью, страхом и нервным напряжением, становится нестерпимым, и пробудившиеся чувства отчаянно протестуют.

Джеймс Бонд внезапно понял, что устал. Он знал свою меру и никогда не переходил грань. Это помогало ему избегать истощения, которое притупляет чувства и в результате приводит к ошибкам.

Он незаметно отошел от рулетки, на миг задержавшись у латунного поручня, окружавшего центральный стол в salle privée[1]Отдельном зале ( фр. ). – Здесь и далее примеч. пер. .

Ле Шифр до сих пор играл и, очевидно, по-прежнему выигрывал. Перед ним валялась куча пестрых фишек достоинством по сто тысяч франков. Пухлой левой рукой он прикрывал скромную стопку крупных желтых фишек ценой в полмиллиона франков каждая.

Бонд какое-то время разглядывал его запоминающийся выразительный профиль, затем повел плечами, желая отогнать назойливые мысли, и вышел.

Касса казино окружена барьером, доходящим до подбородка посетителей. За ограждением сидит на стуле кассир – заурядный банковский клерк. Он полностью поглощен купюрами и фишками, которые аккуратно разложены по полочкам, находящимся по ту сторону барьера, примерно на уровне паха. Кассир вооружен тяжелой дубинкой и пистолетом, поэтому никому не удастся преодолеть ограждение, схватить несколько пачек купюр, снова перескочить через барьер и беспрепятственно покинуть здание. К тому же кассиры, как правило, работают в паре.

Лениво размышляя об этом, Бонд взял у клерка сначала пачку стотысячных, а вслед за нею несколько стопок десятитысячных банкнот. Одновременно он прокручивал в голове воображаемую картину грядущего утреннего собрания правления казино.

«Мсье Ле Шифр взял два миллиона. Играл как обычно. Мисс Фэрчайлд заработала миллион, после чего покинула казино. Всего за час она реализовала три „банка“ мсье Ле Шифра. Действовала хладнокровно. Мсье виконт де Вильорен заполучил на рулетке миллион двести. Играл по максимуму на первой и последней дюжинах. Ему повезло. А этот англичанин, мистер Бонд, за два дня довел свой выигрыш до трех миллионов ровным счетом. Ставил по прогрессивной системе на красное за пятым столом. Подробности у Дюкло, chef de partie[2]Ведущего ( фр. ).. По-видимому, этот человек настойчив и не разменивается по мелочам. Удача ему улыбалась. И нервы у него крепкие. Вечерняя прибыль от „девятки“ составила такую-то сумму, от баккара – такую-то, от рулетки – такую-то. Рулетка буль, которая опять не пользуется популярностью, приносит одни убытки».

«Merci, monsieur Xavier»[3]Благодарю вас, мсье Ксавье ( фр. )..

«Merci, monsieur le Préesident»[4]Благодарю вас, мсье президент ( фр. )..

Что-то в этом духе, подумал Бонд, пройдя сквозь распашные двустворчатые двери salle privée и кивнув на прощанье усталому служащему в вечернем костюме, чьи обязанности состояли в том, чтобы при малейшем подозрении перекрывать выход нажатием специальной электрической педали, запирающей двери.

Потом члены правления подведут баланс и разойдутся по домам или отправятся завтракать в кафе.

Что касается ограбления кассы, над которым Бонд раздумывал сугубо из праздного интереса, то для такого предприятия, пожалуй, понадобится десяток крепких парней, которым непременно придется уложить на месте парочку служащих казино. Вот только вряд ли во Франции сыщется десять надежных киллеров, да если уж на то пошло, и в любой другой стране тоже.

Протянув тысячу франков vestiaire[5]Гардеробщику ( фр. ). и спустившись вниз по ступенькам, Бонд заключил, что Ле Шифр ни при каких обстоятельствах грабить кассу не станет, и окончательно выбросил мысль о налете из головы. Он перешел к анализу своих физических ощущений. Под подошвами ботинок противно поскрипывал гравий, во рту ощущалась неприятная горечь, подмышки слегка вспотели. Глаза опухли. Щеки и нос горели. Бонд глубоко вдохнул свежий ночной воздух и постарался сосредоточиться. Интересно, побывал ли кто-нибудь в его номере после того, как сам он еще перед обедом покинул гостиницу.

Он пересек широкий бульвар и через сквер направился к отелю «Сплендид». У стойки Бонд улыбнулся портье, который вручил ему ключ (от сорок пятого номера на втором этаже) и телеграмму.

Сообщение пришло с Ямайки.

КИНГСТОН ХХХХ ХХХХХХ ХХХХ XX БОНДУ СПЛЕНДИД РУАЙАЛЬ-ЛЕЗ-О ДЕПАРТАМЕНТ НИЖНЯЯ СЕНА ПРОИЗВОДСТВО ГАВАНСКИХ СИГАР ВСЕМИ КУБИНСКИМИ ФАБРИКАМИ 1915 ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ПОВТОРЯЮ ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ТЧК НАДЕЮСЬ ДАННЫЕ ВАС УДОВЛЕТВОРЯТ

ДА СИЛВА

Это означало, что десять миллионов франков ему уже высланы. Телеграмма пришла в ответ на сегодняшний запрос о дополнительном финансировании, отправленный Бондом через Париж в лондонскую штаб-квартиру. Париж связался с Лондоном, Клементс – глава департамента, где служил Бонд, – обратился к М., и тот, сухо улыбнувшись, велел посреднику уладить дело с казначейством.

Бонд когда-то работал на Ямайке, и в Руайаль-лез-О находился под видом очень состоятельного клиента фирмы Кафри – главного импортно-экспортного предприятия Ямайки. Вот почему инструкции он получал от некого молчаливого типа по имени Фосетт, заведующего фотоотделом популярной карибской газеты «Дейли глинер».

Этот самый Фосетт был когда-то счетоводом в одном из крупнейших черепашьих промыслов Каймановых островов. В начале войны он добровольцем поступил на военную службу и оказался помощником казначея в небольшой части морской разведки на Мальте. В конце войны, когда он с тяжелым сердцем уже собирался возвращаться на Кайманы, на него обратили внимание в карибском подразделении разведывательного управления. Его в ускоренном темпе обучили азам фотографии и кое-чему еще, а затем Фосетт с негласной помощью одного влиятельного ямайского чиновника водворился в фотоотделе «Глинера».

В промежутках между сортировкой снимков, присылаемых ведущими агентствами – «Кистоун», «Уайд уорлд», «Юниверсал», «Ай-Эн-Пи», «Рейтер-фото», – он время от времени получал по телефону весьма категоричные инструкции от человека, которого ни разу не видел, и должен был выполнять некие простые действия, требовавшие лишь чрезвычайной осмотрительности, быстроты и точности. Эти услуги ежемесячно приносили Фосетту двадцать фунтов, которые неукоснительно переводились на его счет в Королевском банке Канады якобы каким-то английским родственником.

В настоящее время перед Фосеттом была поставлена задача без промедления пересылать Бонду те сообщения, что надиктовывал по домашнему телефону безымянный связной, заверивший абонента, что ни одно из этих сообщений не вызовет у ямайской почты никаких подозрений. Поэтому Фосетт ничуть не удивился, узнав, что неожиданно превратился во внештатного корреспондента агентства «Мэритайм пресс энд фото» с правом отправки оплаченных сообщений во Францию и Англию и ежемесячной прибавкой к жалованью еще десяти фунтов.

Фосетт воспрянул духом, начал грезить о медали Британской империи и даже сделал первый взнос за «моррис-майнор»[6]Малолитражный автомобиль британского производства.. А кроме того, приобрел зеленый пластиковый козырек, о котором давно мечтал, чтобы обозначить свою принадлежность к миру журналистики[7]В середине ХХ века зеленые пластиковые козырьки, защищавшие глаза от яркого электрического света, были популярны у работников издательской сферы..

Кое-какие из этих подробностей припомнились Бонду при прочтении телеграммы. Он привык получать указания окольным путем, и его это даже устраивало. Возникало ощущение определенной свободы действий при сношениях с М., так как Бонд выигрывал лишний час или два. Он понимал, что, скорее всего, заблуждается и в Руайаль-лез-О вполне могут находиться другие сотрудники разведслужбы, отсылающие сообщения независимо от него, однако был не в силах отказаться от иллюзии, что жутковатое здание близ Риджентс-парка и те холодные умы, что заварили всю эту кашу, а теперь наблюдали за процессом и руководили им, находятся не в каких-то ста пятидесяти милях от него, по ту сторону Ла-Манша, а много, много дальше. Точно так же и Фосетт, выходец с Каймановых островов, ныне осевший в Кингстоне, понимал, что если он купит «моррис-майнор» сразу, а не в рассрочку, то кое-кто в Лондоне рано или поздно прознает об этом и захочет выяснить, откуда взялись деньги на автомобиль.

Бонд дважды перечитал телеграмму. Потом вырвал чистый бланк из лежавшей на стойке книжечки (не стоит оставлять оттиск на следующей странице) и прописными буквами вывел ответ:

СПАСИБО ДАННЫЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНЫЕ БОНД

Затем он отдал бланк портье, а телеграмму, подписанную да Силвой, сунул в карман. Те, на кого работает портье (если таковые вообще существуют), смогут получить ее за взятку в местном почтовом отделении, если портье еще не удосужился вскрыть конверт над паром или прочесть текст вверх ногами, пока его изучал сам Бонд.

Прихватив ключ от номера, Бонд пожелал портье доброй ночи и, кивнув на ходу лифтеру, направился к лестнице. Ему было отлично известно, какую опасность может представлять собой лифт. Вряд ли на втором этаже кто-нибудь ошивается, однако осторожность никогда не помешает.

Бонд стал не спеша подниматься по лестнице. Он уже жалел, что так высокомерно ответил М. через ямайского связного. Будучи игроком, он понимал, что не стоит и ввязываться, располагая столь скромными средствами. Впрочем, М., быть может, больше ничего не даст. Бонд пожал плечами, вышел с лестничной площадки в коридор второго этажа и бесшумно направился к двери своего номера.

Бонд точно знал, где находится выключатель. В мгновение ока, широко распахнув дверь и включив свет, он уже стоял на пороге с пистолетом в руке. Тихое и безлюдное помещение безмятежно насмехалось над ним. Не обращая внимания на полуоткрытую дверь ванной, он запер за собой дверь, включил лампу на прикроватной тумбочке, подсветку зеркала и бросил пистолет на канапе у окна. Затем наклонился и придирчиво рассмотрел собственный черный волосок, который лежал, непотревоженный, там, где был оставлен перед уходом, – в ящике письменного стола.

После этого Бонд изучил едва заметную полоску талька на внутренней поверхности фарфоровой ручки гардероба. Порошок как будто нетронут. Бонд прошел в ванную, открыл крышку бачка и убедился, что уровень воды по-прежнему соответствует крошечной отметинке на поверхности медного поплавка.

Обязательная проверка «охранной сигнализации» вовсе не казалась Бонду пустым или глупым занятием. Он секретный агент, и все еще жив только благодаря неукоснительному вниманию к мельчайшим деталям. Рутинные предосторожности виделись ему столь же осмысленными, как водолазу, летчику-испытателю или представителю любой другой опасной профессии.

Удостоверившись, что за время его пребывания в казино номер никто не обыскивал, Бонд разделся и встал под холодный душ. Затем закурил семидесятую за день сигарету и уселся за письменный стол с толстой пачкой денег, полученных в казино, чтобы занести в маленький блокнотик несколько цифр. За два дня он выиграл ровно три миллиона франков. Ему выделили десять миллионов, а теперь он запросил у Лондона еще десять. С учетом нового поступления, которое уже на пути в местный филиал «Лионского кредита», его оборотный капитал составит двадцать три миллиона франков, или около двадцати трех тысяч фунтов.

Несколько минут Бонд сидел неподвижно, устремив взгляд на море, темневшее за окном, затем сунул ворох купюр под подушку вычурной односпальной кровати, почистил зубы, выключил повсюду свет и с наслаждением залез под жесткие французские простыни. Минут десять он лежал на левом боку, анализируя события прошедшего дня. Затем повернулся на правый бок и приготовился ко сну.

Последнее, что он сделал, прежде чем погрузиться в объятия Морфея, – сунул руку под подушку и нащупал рукоятку кольта «полис позитив» тридцать восьмого калибра со спиленным стволом. Затем Бонд уснул, и когда веки закрылись, погасив яркие насмешливые искорки в глазах, лицо его превратилось в непроницаемую маску, ироничную, безжалостную и холодную.