Онлайн чтение книги Черная роза
Глава 11. ПРИЮТ ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА

1

Тристрам заснул от усталости и слабости. Врачи сказали, что сон может продлиться целые сутки, и тогда Уолтер решил вернуться к себе. Его сопровождали двое охранников. Это были крупные мужчины, вооруженные мечами. На шлемах у них красовались головы дракона.

«Меня тщательно охраняют», — отметил про себя Уолтер, пробираясь в темноте к дому.

Слуга встретил его у дверей и провел в комнату, в центре которой стояла низкая ванна. Вода туда набиралась из трубы, укрепленной на потолке. Уолтер разделся и погрузился в воду. Это было настоящее блаженство после жары и напряжения, в котором он находился в течение всего дня. К стене после ванны было приделано колесо, к которому были прикреплены различные предметы туалета, губки, ароматные вещества — все, что могло понадобиться во время купания. Слуга повернул колесо, показывая, как можно достать любой предмет, не выходя из воды.

Приняв ванну, Уолтер с помощью слуги облачился в шелковые штаны, рубашку и туфли с шерстяной подкладкой. Слуга указал ему на дверь в перегородке и что-то произнес. Его голос был тихим и почтительным, но в нем слышались хитрые нотки.

Уолтер оказался в длинной комнате со множеством окон. Ее слабо освещал факел в углу. Обоняние подсказало, что стены украшали цветы. На подносе на полу стояла еда и высокий кувшин с вином. Уолтер не был голоден и пошел к низкой кушетке посредине комнаты. Он сделал несколько шагов, как вдруг раздался визгливый лай, и крохотная собачка Чи Вангти соскочила с покрывала, чтобы проверить, кто идет. Покрывало пошевелилось, и сонный голос проговорил: «Сей?»

Ему не нужно было знать значение этого греческого слова, чтобы понять, что это была Мариам. Она села в постели и провела рукой по глазам.

— Это ты, Уолтер? Я не хотела спать, но была очень усталой. Уолтер сел на край постели:

— Чанг By сказал мне, что ты приедешь только завтра. — Он помолчал, пытаясь найти нужные слова. — Это… очень приятный сюрприз.

Девушка затараторила, чтобы скрыть смущение:

— О, меня так торжественно провезли по улицам. Я ехала в паланкине с задернутыми занавесками, и над ними горели фонари. За паланкином шла охрана с саблями наголо. Один слуга ехал впереди и дул в рожок, чтобы расчистить для меня путь. Можно было подумать, что едет сама императрица. Старик китаец сказал, что это будет для тебя сюрприз. Мне кажется, что он добивался именно этого. Он был ко мне очень добр.

— Он тебе сообщил, что мы нашли Триса?

— Да, да! Я была очень счастлива, особенно после того, как узнала, сколько ему пришлось вытерпеть. Что говорят о его здоровье придворные врачи?

— Он очень слаб, но это все из-за голода и страшной усталости. Сейчас он вне опасности.

Уолтер наконец набрался смелости и взглянул на Мариам. Он был поражен, увидев, что она полностью одета.

— Мариам! — сказал он, пожимая ее руку. — У меня нет слов, чтобы рассказать тебе, как я счастлив. Наконец мы собрались все вместе, и, кажется, неприятности закончились. Ну хотя бы на время. Трис придет в себя после надлежащего ухода и отдыха. И, — он сделал паузу, — ты теперь моя жена!

Девушка не отняла руку, но Уолтер почувствовал, как она напряглась.

— Уолтер, нам нужно о многом поговорить. Я размышляла и… Я уверена, что ты на мне женился, потому что это был единственный способ спасти меня. Чтобы меня не послали в Антиохию. Это щедрый и благородный жест, и ты понимаешь, как я тебе благодарна. За это я буду любить тебя всю жизнь. Но… но это не должно мешать исполнению твоих настоящих желаний. Я так решила.

Чи Вангти свернулся в клубочек рядом с Мариам. Чтобы снять напряжение, девушка погладила крошечную головку.

— Пока я тебя ждала, мы подружились. Я никогда прежде не видела ничего подобного. Наверно, это еще щенок?

— Нет, это взрослая собака, и она самой древней в мире породы. У песика, можно сказать, королевская родословная. Ее можно проследить до времени, когда дети Израиля переселились в Ханаан. И даже еще раньше. Я хотел его подарить тебе. Но, — Уолтер улыбнулся, — вижу, что Чи Вангти сам решил с тобой подружиться. Он поклялся в вассальной верности своей госпоже.

— Мне он очень нравится, — промолвила Мариам, не поднимая головы.

Уолтер неуверенно заговорил, стараясь найти наиболее точные слова:

— Я действительно не собирался нарушать клятву, как это сделал мой отец. Но когда я осознал, какая тебе грозит опасность, то наконец понял, в чем тут дело. Было бы нечестно, если бы я тебе все не рассказал, но я теперь отдаю себе отчет, что клятва изжила себя, и я женился на тебе с огромной радостью.

— Ты очень благородный человек, — тихо сказала девушка. — Мы должны быть честными друг с другом. Уолтер, я теперь в безопасности. Если тебе твои обеты по отношению ко мне тяжки, то не составит труда разорвать этот брак. Я тебе не стану мешать. Мне кажется, что отец Теодор не считает все формальности выполненными.

Уолтер улыбнулся:

— Бедный отец Теодор был очень расстроен всей этой спешкой. Он слишком быстро провел службу. Но я уверен, Таффи, что обряд совершен правильно.

— Нет, если ты хочешь ото всего отказаться…

— Но я не желаю ничего менять!

Уолтер положил девушке руки на плечи и привлек ее к себе. Мариам задрожала и не подняла головы.

— Мариам, я тебя люблю! Я не сразу понял это, но когда я вчера тебя увидел, то почувствовал, что люблю с тех пор, как мы отправились в путешествие. — Он прижал девушку к себе, и ее головка оказалась у него на плече. — Я так сильно тебя люблю, что даже благодарен Лю Чунгу за то, что он сделал!

— Ты уверен, что потом не станешь жалеть? — спросила Мариам. — Ты всегда будешь ко мне относиться, как сейчас?

— Я всегда буду выполнять клятву, которую я произнес сегодня, до последнего дыхания. Я помню только одно, что люблю тебя и ты — моя жена!

Девушка обняла его за шею:

— Я так счастлива услышать эти слова! И до сих пор не могу поверить, что это правда. Уолтер, мне тоже нужно сказать, что я тебя люблю? Мне так стыдно, что я никогда не могла этого скрыть. — Она глубоко вздохнула. — Теперь я верю, что по-настоящему твоя жена. Между нами ничего не будет стоять, даже твои воспоминания. Мой дорогой, я тоже благодарна Лю Чунгу, этому ужасному толстяку. — Мариам засмеялась. — Но мне кажется, что, как только представится возможность, нам следует совершить настоящий обряд. Я не могу рисковать потерять тебя.

— Я себя считаю женатым на тебе в глазах людей и Бога. Но все будет так, как ты пожелаешь. Мне будет приятно услышать, как ты снова повторишь слово «Да!». — Уолтер коснулся рукава ее халата. — Теперь, когда мы все выяснили, не стоит терять время. Мне кажется слишком долгим даже ожидание, пока ты снимешь халат.

Девушка подняла головку, и Уолтер страстно поцеловал ее. Она отстранилась и спустилась на пол.

— Это ты виноват. Я прилегла отдохнуть, а ты так долго не шел, что я заснула, не раздеваясь.

Мариам пошла к ванной комнате. Чи Вангги так старался от нее не отстать, что запрыгал на четырех лапах, как котенок.

— Поторопись! — крикнул ей вслед Уолтер.

— Я скоро вернусь. Очень скоро, мой Уолтер, — пообещала Мариам, закрывая за собой дверь.

Когда Уолтер проснулся, в окна Приюта Вечного Блаженства светило солнце. Он сел на низкой широкой постели и посмотрел на Мариам. Она еще спала, повернувшись к нему и подложив руку под щечку. Из-за темных спутанных кудрей и бледного худенького личика девушка казалась еще моложе.

«Какой же я был слепой идиот! — подумал Уолтер. — Почему я не влюбился в нее с первого взгляда?»

Маркам проснулась и тоже села на постели. Ночной шелковый халат сполз с плеча, открыв красивое округлое плечо и часть руки. Девушка обняла Уолтера и прижалась к нему головкой:

— Доброе утро, муж мой. Я помню те клятвы, которые ты мне шептал прошлой ночью. Надеюсь, что мы с тобой их не забудем!

— Буду счастлив их повторить.

— Я стану тебя об этом просить много раз. Но ты мне не сказал одну вещь. Там, где я родилась, существует один обычай: нареченные женихи должны заплатить выкуп за свою невесту. Представляешь, какую огромную цену назначила бы за меня эта жадная свинья Антемус, если бы я даже была уродиной! Интересно, сколько бы ты пожелал за меня отдать? Сколько овец и лошадей, золотых и серебряных монет? Или, может, ты ему сказал бы, что я ничего не стою и он должен радоваться, что избавился от меня?

— Лучше я скажу, что бы я предложил тебе, моя обожаемая. Моя вечная любовь, я предлагаю тебе руку, чтобы защитить тебя от страха и опасности, пока мы будем живы!

— Мне так хотелось это услышать, — прошептала Мариам. Откуда-то с потолка послышался пронзительный звук.

Уолтер выпрямился и оглянулся.

— Что это такое?

— Мне кажется, это Питер, хотя я его не вижу, — ответила Мариам. — Он был со мной все это время. Он спас тебе жизнь, дорогой Уолтер, и я никогда с ним не расстанусь. Со мной вечером приехал Махмуд, и, наверно, Питер с ним.

— Махмуд? Я совсем забыл об этом маленьком черном мошеннике. Но я рад слышать, что он жив и здоров.

Мариам оглядела комнату. Стены были бледно-зелеными и на их фоне выделялись ярко-желтые занавески.

— Сэр рыцарь, вы привезли жену в прекрасный дом! Как хорошо, что у этих людей есть примета насчет птиц с золотым плюмажем.

Девушка соскочила на пол и упорхнула в комнату с решетками. Уолтер чувствовал, что она полна энергии. Мариам предпочитала бегать, а не ходить. Она умела делать все и двигалась очень грациозно. Она не успевала ему рассказывать все новости.

Мариам закричала из ванной комнаты:

— Какая чудесная горячая вода! Здесь столько полезных и красивых вещей. Уолтер, здесь такие духи! У меня две служанки, и они не позволяют мне самой мыться. Мне очень нравится это место! — Через несколько минут она ему рассказала и о других чудесах. — Уолтер, для меня приготовлены великолепные одежды из тончайшего шелка. Мне не терпится их надеть. Ты только подумай, Махмуду теперь не нужно будет ничего воровать для меня! Уолтер, ты бы видел мой халат! Он из атласа, и на нем вышиты цветы лотоса. Когда я приду сюда, ты меня не узнаешь!

— Я тебя узнаю, даже если ты придешь ко мне с черным лицом, — засмеялся Уолтер.

— Фу, какие неприятные мысли! Я собираюсь долго заниматься туалетом. Я никогда прежде не видела таких лосьонов и пудры. Тебе придется потерпеть.

Махмуд пришел раньше, чем Мариам закончила одеваться. Махмуд гордился своим красивым нарядом и широко улыбался.

— Много времени, когда Махмуд видеть массер Уолтер, — сказал мальчишка. — Очень плохой время. Госпожа Майям и Махмуд думать — они никогда не видеть массер. — Он довольно оглядел комнату. — Хорошее место, массер.

— Мне кажется, ты подрос с тех пор, как я тебя видел в последний раз. Махмуд, ты будешь высоким парнем.

Мальчишка ударил себя в грудь:

— Да, массер. Махмуд ибн-Ассулт вырастет большим и сильным. — Он просиял. — Махмуд рад: массер жениться госпожа Майям. Она будет для него хорошей женой.

— Ты думаешь, жена из нее получится лучше, чем второй мальчишка?

— Да, да. Очень хорошая жена. Но массеру лучше крепко закрывать дверь на засов.

Уолтер внезапно почувствовал страшную боль, как это обычно бывало перед припадком. Комната завертелась, и у него перехватило дыхание. Уолтер успел подумать: «Почему именно сейчас?»

Больше он ничего не помнил.

Придя в себя, Уолтер увидел, что лежит на полу и Мариам склонилась к нему, рыдая от жалости и ужаса.

— Вы только посмотрите на его бедную спину! — говорила она, захлебываясь рыданиями. — Что они с ним сделали? Что они с ним сделали?!

Уолтер с трудом сел.

— Не волнуйся, дорогая Таффи. Мне уже лучше. Я потерял сознание впервые за несколько недель.

Девушка постаралась успокоиться и спросила:

— Это случилось тогда, когда мы убежали? Они тебе за это отомстили?

— Мне все сошло относительно легко, и тебе не стоит меня сильно жалеть. Побереги жалость для бедного Триса. Она ему очень понадобится.

— Ты мне ничего не говорил об этом! — упрекнула Уолтера Мариам. — Я понимаю, что когда увижу Триса, то стану его жалеть, но сейчас меня приводит в ужас то, что сделали с тобой эти мерзкие звери! Уолтер, дорогой мой, ты уверен, что тебе станет лучше?

— Да, я в этом уверен. У меня ничего о не болит до тех пор, пока не начнется приступ.

— Неужели эти ужасные шрамы когда-нибудь исчезнут?

— Не думаю. Махмуд посоветовал мне покрепче запирать дверь, но теперь я вижу, что запоры не нужны. Когда ты не будешь меня слушаться, мне достаточно будет сказать: «Видишь, что мне пришлось вытерпеть ради тебя!»

— Я всегда стану тебе повиноваться! — воскликнула Мариам. — Но мне следует завести палку испробовать ее на спине неблагодарного Махмуда!

2

Когда Уотер вошла в комнату, Трис сразу проснулся. Сон его освежил, и он даже смог сесть и радостно улыбнуться другу:

— Привет, Уолт. Когда ты передо мной, я понимаю, что ты мне не снишься!

Уолтер посмотрел на него и недовсольно покачал головой:

— Ты тощий, как февральская ворона. Трис, пройдет много времени, прежде чем у тебя на костях нарастет мясо. Эти жестокие дьяволы заморили тебя до смерти.

— Мне снились странные и страшные сны! — Тристрам медленно обвел взглядом комнату. — Если бы ты здесь не сидел, я бы мог поклясться, что это — рай. Никаких решеток и уродливых желтых лиц, которые пялятся на меня! И никто не тычет острыми пиками в мои ребра. Уолт, мне не нравится твой Китай!

— Мариам здесь, Трис. Она вскоре тебя навестит.

— Мне хочется ее увидеть поскорее, но, — он криво усмехнулся, — я похож на чучело — с головы до ног покрыт синяками, у меня сотни ссадин и порезов. Две горничные с круглыми личиками помогли мне выкупаться, и у меня не было силы им сопротивляться, хотя я пытался протестовать. Так эти служанки пришли в ужас при виде моего израненного тела. — Трис упал на постель. — Но мне уже лучше. Вот высплюсь и снова смогу сгибать свой любимый лук.

Уолтер засмеялся:

— Так, ты уже начинаешь приходить в себя. Тебя еще раз посмотрят дворцовые врачи. Я уверен, что они тебе посоветуют пока поберечься. Но надеюсь, что ты будешь в полном порядке, прежде чем орды Баяна наводнят город.

— Расскажи мне о том, что происходит. Я ведь давно ничего не слышал. В городах, где меня показывали, словно медведя с кольцом в носу, люди ничего не слышали о войне.

— Баян быстро двигается в нашем направлении. Я уверен, что мир не знал подобного полководца. Последняя весть, что он осаждает укрепленный город Чангча. Как только он падет, дорога на Кинсай будет открыта. — Уолтер немного помедлил, прежде чем договорить остальное. — Трис, мне нужно тебе кое-что сказать, но мне трудно это сделать.

Трис закрыл глаза, но теперь с тревогой посмотрел на друга.

— Мариам вышла за меня замуж. Мы поженились вчера, до того как я тебя увидел.

Больной с трудом сел.

— Клянусь Богом, я рад это слышать. Я был уверен, что именно так и случится, когда ты наконец все поймешь.

— Я преданно ее люблю. Мне было нелегко об этом говорить, потому что ты ее тоже любишь. Мне это чувство казалось предательством по отношению к тебе. Трис, клякусь, что нельзя было терять времени, а я не знал, когда ты вернешься. Мне хотелось сначала обо всем рассказать тебе, но время подпирало.

Больной улыбнулся. Голос его звучал твердо:

— Ты считал, что я могу обидеться? Послушай, Уолт, ты же меня хорошо знаешь. Это правда, что я тоже любил Мариам, но ты — мой лучший друг, и я никогда не думал, что она захочет выйти замуж за меня. Она сразу отдала тебе свое сердце. Даже когда мы считали тебя погибшим, я ничего ей не сказал. — Он протянул руку другу. — Я уверен, что вы будете очень счастливы.

Уолтер вспомнил дни, когда они проводили время все втроем и Трис не мог скрывать свою преданность девушке.

«Он такой верный друг, — подумал он о Трисе. — Боюсь, несмотря ни на что, это для него удар».

— Ты очень выдержанный и смелый, — сказал он вслух. — Ты такой же крепкий и настоящий, как английский большой лук.

Трис устало улыбнулся:

— Уолт, я тебе все честно сказал, от всей души. Тебе не стоит беспокоиться о прошлом. — Он помолчал, а потом добавил: — Ты меня хвалишь за то, что я отдаю то, чем не владел, и даже больше — то, чем я никогда не надеялся владеть. Я всегда это понимал. Видимо, те, кто выбрал для меня роскошное гнездышко, прекрасно разобрались, в чем тут дело. Это место называется Приют Одинокого Воина.

Вскоре к Трису пришла Мариам. Девушка вскрикнула от ужаса и подбежала к постели. Она упала перед Трисом на колени.

— Бедняга Трис! Какой ты худой! Как же тебе сильно досталось!

Трис взял девушку за руку:

— Таффи! Слава Богу, ты здесь, вы оба очень счастливы, все мы в безопасности. Ничего, я вскоре приду в норму. Да, я вижу, как ты счастлива. Мне хочется, чтобы ты поняла, что меня очень радуют сообщенные Уолтером новости.

Трис говорил на английском. Девушка удивленно посмотрела на него.

— Послушай, — сказала Трису Мариам. — Ты знаешь, что для меня английский так же непонятен, как и китайский. Ты разве забыл то, чему я учила тебя?

Трис взглянул на Уолтера и покачал головой:

— Представляешь, я все позабыл. Уолт, объясни мне, что случилось? У нас было столько уроков, и Мариам старалась научить меня языку караванов, но сейчас я не помню ни слова. Пока я был в этой клетке, у меня все знания выветрились из головы.

Когда Мариам все объяснили, она улыбнулась и сказала, что можно начать все сначала.

— Мы должны уметь общаться, чтобы больше не было такого положения, как в начале путешествия, когда мы не понимали друг друга, — сказала Мариам, садясь на пол рядом с постелью Триса. — Как только тебе станет получше, мы сразу начнем с «би» и «чи», и к тебе вернутся все знакомые слова. И тогда мы сможем поговорить абсолютно обо всем. Мне нужно о многом тебе рассказать!

— Трис говорил, что он рад тому, что мы с тобой поженились, — промолвил Уолтер. — Я знаю, какой он добрый, и верю этим словам. Боюсь, что я чувствовал бы себя гораздо хуже, если бы был на его месте.

Они позвали Махмуда, и Уолтер приказал ему принести шкатулки с дарами императрицы. Казалось, что они не особенно интересовали Триса. Хотя было видно, что его поразила красота даров и их великое множество. Мариам радовалась как ребенок. Девушка широко раскрытыми глазами разглядывала содержание то одной, то другой шкатулки.

— Неужели это все тебе?! — воскликнула Мариам.

— Это подарили нам, и только нам троим. Мне кажется, что большая доля моих сокровищ будет отдана той, кого я очень люблю. Она сможет этим хорошо распорядиться и позаботиться о нашем богатстве, — сказал Уолтер.

Мариам взяла огромный рубин и посмотрела сквозь него на свет.

— Как красиво! — восторженно произнесла девушка. — Ты не можешь подарить его мне?

— Мы сделаем для него оправу и повесим камень на золотой цепочке на твою прелестную шейку. — Потом Уолтер обратился к другу. — Теперь мы все очень богаты, радостно сказал он. — Трис, мы въедем в Англию на прекрасных конях, и наши карманы будут сладостно звенеть множеством золотых монет.

— Уолт, я очень рад за тебя. По-моему, здесь целое состояние.

— Мы теперь богачи. Даже в самых смелых мечтах мне не снилось ничего подобного. Мы можем разделить все прямо сейчас. Что ты будешь делать со своей половиной?

— Моей половиной?! — Трис откинул голову назад и громко рассмеялся. — Мне вообще ничего не положено из этого богатства, не говоря уже о половине. Уолт, это все твое! Я к этому не имею никакого отношения.

— Ты был первой птицей с золотым плюмажем, которая появилась в Кинсае. Нам повезло, что мы оказались здесь в один день. Императрица хотела своей щедростью купить наше расположение. Конечно, ты должен взять свою долю.

— Уолт, ты не обязан быть таким щедрым. Я не имею права на эти богатства, да они мне и не нужны. Что я стану с ними делать?

— Купишь землю. Когда вернешься, ты должен купить достаточно земли, чтоб стать уважаемым гражданином. Ты станешь сокменом Гриффеном. Как тебе это нравится?

— Мне это не нравится. Уолт, мне не нужен никакой титул. Мой отец был свободным человеком, и его дети никогда не станут лордами и владельцами недвижимости. Отец не подчинялся господам и ничего им не был должен. Тебе нужно купить землю и получить титул.

— Нет, я когда-то мечтал об этом, но теперь передумал. Я не хочу крупное поместье. Я должен заслужить честное имя другим способом.

Тристрам удивленно посмотрел на друга:

— Что случилось, и почему ты поменял свои намерения?

— С тех пор как я оказался в этой стране, я многое увидел и услышал. Землей должны владеть все, а не только избранные. Я уверен, что Отец Небесный не желал, чтобы в нашей родной Англии земля принадлежала одной знати. Он не желал, чтоб этим людям прислуживали все остальные.

Больной выпрямился и посмотрел на друга сияющими глазами:

— Уолт, если ты действительно так считаешь, то между нами упала единственная преграда. Я никогда не возражал тебе. Мне казалось, что я не имею права это делать. Но я с волнением рассуждал о будущем и страшился того, что разногласия разведут нас по разным дорогам… Но почему ты мне советуешь стать землевладельцем?

— Я имел в виду хорошую ферму, где ты мог бы жить в достатке и довольстве. И совсем не подразумевал огромные владения, поделенные на куски земли для арендаторов и лес, где может водиться дичь. Я тебя слишком хорошо знаю, чтоб предлагать подобные вещи. Трис, ты же из крестьян и принадлежишь земле. В том, что я тебе предлагаю, нет ничего нечестного, и ты не изменишь своим идеалам.

Трис взял столько драгоценных камней, сколько уместилось у него на ладони.

— Тогда это будет моя доля. Уолт, я больше ничего не возьму. Я все решил, и не пытайся ничего изменить. Мне этого вполне хватит. — Он взглянул на Мариам и улыбнулся. — У тебя есть жена, о которой тебе нужно позаботиться. Я хочу, чтобы малышка Мариам превратилась в прекрасную леди и вы благополучно возвратились домой. Теперь, когда мы все решили, расскажи, что ты станешь делать со своей долей?

Уолтер начал объяснять:

— Я кое-что задумал. Мне хочется внедрить в Англии некоторые удивительные вещи, которые я видел в Китае. Китайцам есть чему поучиться у нас, но мы можем взять от них больше. Я видел здесь такое, что изменит жизнь Англии. В особенности эта чудесная штука, которая называется бумагой. Я еще не все выяснил, но мне говорили, что они могут переносить на бумагу то, что написано на камне. Ты можешь себе представить, если таким образом скопировать Библию! Через некоторое время в Англии в каждой семье будет своя Библия. Кроме того, у них существует волшебный компас… Кстати, мне нужно кое-что тебе рассказать об этом! А хуа-пао, который поможет Роджеру Бэкону сделать порошок, производящий взрывы. Если я смогу научить людей всему этому, Англия станет первой страной во всем христианском мире… Все. Я тебе тут столько наговорил! — остановился Уолтер. Он взял несколько камней без оправы и отдал их Мариам. — Зашей их в подол. Я не хочу, чтобы ты далеко от меня отходила, но мы в чужой стране, и с нами может случиться что угодно. Если у тебя будут с собой камни, ты никогда не попадешь в нужду, даже если нам и придется расстаться на некоторое время.

Мариам взглянула на камни и нахмурилась:

— Мне кажется, настало время начать меня учить говорить по-английски.

— Таффи, не торопись. Я еще не усвоил ваш современный греческий. Давай сначала покончим с этим.

— Я уже знаю два английских слова, — серьезно заметила девушка.

Уолтер серьезно кивнул ей в ответ:

— Уолтер и Лондон. Мне приятно, когда ты ласково произносишь первое слово. Мне бы хотелось, чтобы ты выговаривала английские слова так же мило, как мое имя.

— Если мы разлучимся, что мне делать? — в панике спросила Мариам. — Как я смогу найти тебя снова?

— Мы вскоре займемся английским. Подожди немного, мы должны побыть вместе, не отвлекаясь на разные сложные и иногда неприятные вещи.

В стене, разделявшей два домика, была кованая медная калитка с нарисованным драконом с огненными глазами и торчащей чешуей. Мариам остановилась и схватила Уолтера за руку:

— Посмотри! Он грозно смотрит на меня и не хочет внутрь впускать!

Уолтер засмеялся:

— Ради своей леди я стану сражаться с живыми драконами. Неужели ты думаешь, что я не смогу защитить тебя от медного змея?

— Мне кажется, — продолжала настаивать девушка, что он решил, будто я недостойна быть женой храброго рыцаря и жить вместе с ним в доме, который он охраняет! Я уверена, что этот дракон имеет свои предрассудки и станет вилять хвостом, как преданная собака, если бы я была твоей знатной леди Ингейн.

— Какие странные фантазии гуляют в твоей маленькой головке!

— Нет, это не фантазия. Боюсь, что когда мы приедем в Англию, там нас на каждом шагу будут окружать подобные драконы. Они будут говорить разные гадости и насмехаться над жалкой женой, которую благородный лорд Уолтер привез с Востока.

— Все будут думать, что ты самая прелестная леди во всей Англии, — успокоил ее муж.

Уолтер открыл калитку, и Мариам быстро проскользнула во двор, подозрительно глядя на удивительное создание.

— Если ты будешь всегда так думать, то мне нечего бояться. Если бы я была во всем уверена! Вчера ночью, после того как ты заснул, я лежала без сна и думала об этом. Ты будешь в Англии смотреть на меня такими же глазами, какими ты смотришь на меня здесь?

Изнутри чешуйчатая фигура чудовища смотрелась совершенно по-другому. Она стала добрее, выпуклые глаза, казалось, смотрели на них, как преданный охранник.

Мариам с облегчением рассмеялась:

— Мне уже стало спокойнее. Когда нас окружают эти стены, я чувствую себя в безопасности. Только ты и я, а остальной мир остался снаружи. Зачем нам покидать это место? — Девушка крепко обняла Уолтера. — Неужели мы не можем здесь оставаться вечно? Мы будем так счастливы.

— Таффи, это невозможно, — сказал Уолтер. — Боюсь, что эту чудесную жизнь вскоре сметет страшная буря. Но даже если ничего не изменится, нам негоже тут долго оставаться. Мы должны жить в Англии. У меня дома будет много работы.

Мариам кивнула головкой и вздохнула:

— Конечно, я понимаю, что мы должны возвратиться. Я не думала иначе. Уолтер, с тобой я буду счастлива в любом месте.

Но она с любовью оглянулась вокруг. Легкий ветерок покачивал лимонные деревья, и чудилось, что зеленые листья пытаются проникнуть прямо в комнаты домика. Отсюда не было видно крышу Приюта Вечного Блаженства. Казалось, они полностью отгородились от остального мира.

Девушка снова вздохнула:

— Как здесь прекрасно! Как удивительно прекрасно!

3

Последний певучий возглас «Аминь!» прозвучал в Приюте Вечного Блаженства. Отец Теодор убрал пергамент в кошель, подвешенный к поясу. Мариам прижалась к Уолтеру. Они счастливо улыбались.

— Смотри не выпей все вино, — заметила девушка. — Мне кажется, что в этом есть какой-то смысл, не так ли?

— Это значит, что я буду терпеливым и щедрым мужем. Но так будет независимо от того, выпью я вино или нет.

Уолтер взглянул на сапоги с загнутыми вверх носами и на изображенные на них желтые фигурки разъяренных леопардов.

— Я в первый раз надел сапоги, оставленные мне отцом. Мариам нагнулась к Чи Вангти, который радостно бегал вокруг нее. Девушка нежно прижала собачку к щеке.

— Мой маленький Чи, твоя госпожа теперь по-настоящему замужем. — Мариам обратилась к священнику: — Благодарю вас, отец Теодор. Служба была такой торжественной. Жаль, что я не все слова поняла.

— Все ритуалы Несторианской церкви очень красивы, — ответил священник, искоса поглядывая на Уолтера, как будто ожидая, что он станет протестовать. — Я должен поскорее начать свою миссию на Востоке: надо завоевывать умы верующих, чтобы они могли понимать наши молитвы.

Уолтер отвел его в сторону:

— Всем известно, что Хубилайн-хан весьма терпим к любой религии. А правительство Сун с подозрением относится к миссионерам. Я собираюсь предложить вам кое-что. Я в этом кровно заинтересован, и вам будет легче работать, если Баян станет вам покровительствовать. — Он внимательно взглянул на священника. — Так вот, совершенно необходимо послать гонца в лагерь монголов. Я уверен, что лучше всего было бы, если бы отправились вы. Вы вернетесь, когда город будет в руках Баяна, и без помехи начнете проповедовать.

Отец Теодор задумался:

— Вы сделали умное предложение. Что я должен сделать?

— Мы хотим, чтобы Баян знал, каков размах движения за мир в городе. У меня готово для него сообщение, и желательно, чтобы оно поскорее попало в его руки. Полководец должен знать о возникших препятствиях, чтобы он не считал себя обманутым, когда узнает, в какой роскоши я живу во дворце. Чанг By даст вам проводника, так что путешествие будет неопасным и недолгим.

— Я поеду, — согласился священник, немного подумав. Потом он, как бы сомневаясь, добавил: — Мне, конечно, очень жаль, что приходится покидать это место так скоро. Наконец я увидел женщину, которая мне приятна. Для меня всегда была важна фигура, и вот наконец я увидел женщину благородных пропорций. — У отца Теодора разгорелось лицо, он начал хрустеть пальцами. — Я видел ее только дважды. Как она чудесно держит спину! Она достаточно плотная, но ходит с такой грацией. И какие умные глаза! Она готовит здесь, во дворце, — оба раза, когда я ее видел, она раскатывала тесто.

— Отец Теодор, она действительно вам понравилась?

— Она вдова, — увлеченно продолжал священник. Он все больше возбуждался, перечисляя важные для него качества идеальной женщины. — Так даже лучше. Мужчины, выбирая женщин в жены, обычно желают неопытную. Они не правы. Я предпочитаю зрелое партнерство, а не жалобные вопли невинности.

Проходили дни, и становилось очевидно, что желтый дом в густом зеленом саду назван так не зря. Блаженство молодоженов было настолько полным, что казалось, оно будет длиться вечно. Счастливые часы ничто не омрачало. Ни тени ссоры. Тишь да благодать.

Дни были похожи один на другой, но им никогда не было скучно. Мариам вставала первой, принимала ванну и одевалась, и только потом просыпался Уолтер, нежась на атласных простынях.

Девушка радостно приветствовала любимого мужа. Уолтеру не хотелось вставать. Но ему приходилось подниматься, потому что Мариам всегда что-нибудь придумывала, что требовало его участия. Уолтер тоже принимал ванну в комнате, огороженной решетками, где под рукой были пушистые полотенца и ароматные соли.

Утро они, как правило, проводили в саду. В нем был пруд, в котором плавали рыбки с красной чешуей и плавниками. Резвясь в кристально чистой воде, рыбки поднимали целые фонтанчики. Мариам и Уолтер хотели ознакомиться с дворцовыми зданиями, возвышавшимися за стенами, окружавшими их Приют, но у них не было возможности. Им не позволяли покидать пределы сада. За ними постоянно присматривали три охранника, и когда они приближались к запретной границе, то всегда видели хотя бы пару раскосых глаз, глядевших на них из-под чудного шлема. Мариам назвала это трио Эак, Минос и Радамант в честь страшных судий подземного мира. Она пыталась завести с ними знакомство, предлагая им еду и фрукты. Нельзя было точно сказать, добилась она успеха или нет, но время от времени жена радостно сообщала Уолтеру:

— Минос мне сегодня улыбнулся. Если я еще его подкормлю, мне кажется, он позволит мне прогуляться по Аллее Вечной Весны.

Они были уверены в одном: за внешними стенами никогда не стихал звон мечей и осторожные шаги. Мариам постоянно копировала китайские манеры и речь. Ей удавалось это удивительно хорошо. Когда они прогуливались, она отставала от Уолтера и начинала семенить ногами, сложив руки под широкими отворотами халата, и спрашивала его нараспев:

— Мой уважаемый муж все еще любит свою преданную и скромную жену?

Днем было очень тепло, и Уолтер обычно делал записи обо всем, что он видел в этой удивительной стране. Он детально записал все их поразительные изобретения. Мариам сидела рядом. Она вышивала или играла с Чи. Собака очень к ней привязалась, и если хозяйка на несколько минут его покидала, Чи принимался жалобно скулить. Девушка недовольно следила, как перо быстро бежит по листам бумаги, но никогда не прерывала работу мужа. Но Уолтер сам часто отвлекался. Он откладывал перо в сторону и любовался темной головкой, склоненной над вышиванием.

— Ты знаешь, как тебе идут китайские костюмы? — спрашивал Уолтер жену. — Мне трудно работать, когда я знаю, что мы могли бы провести время более интересно.

Мариам, улыбаясь, отвечала:

— Послушная жена понимает мужа с одного взгляда.

Мариам хватала собаку, сажала ее в большой карман и убегала, быстро стуча каблучками. Уолтер слышал, как она отдавала какие-то приказания медлительным слугам или сама начинала что-то делать. Иногда до него доносился ее голос из сада, а потом она бежала к нему, крича:

— Мой высокий и прекрасный господин и муж, я тебя не видела целых десять минут. Ты совсем позабыл свою маленькую жену!

Уолтер отбрасывал перо и строго ей говорил:

— Мне трудно работать, когда тебя нет рядом, дорогая, но невозможно ничем заниматься, если ты рядом.

Ее энергия казалась неисчерпаемой, а настроение менялось, как краски радуги, которую им удалось увидеть однажды над высокой оградой сада. Если Уолтер говорил ей что-то приятное, у девушки загорались глаза и все лицо словно танцевало от радости. Через несколько минут она уже печалилась, потому что одна из птиц отказывалась клевать зерна. Она могла что-то напевать, перебирая струны, и вдруг начать ругать слуг из-за того, что ванна для Уолтера утром была слишком горячей.

Уолтер наблюдал за переменами ее настроения и видел, что девушка унаследовала как материнские, так и отцовские черты характера. Мариам справедлива, и ей присуще чувство юмора. Уолтер считал, что этими качествами она обязана своей англосаксонской крови.

Мариам заполнила дом птицами. Уолтер не понимал, откуда они появились — все эти попугаи с зелеными крыльями и яркими головками, тихие скромные парочки, сидящие рядком и обожающие друг друга, желтогорлые птенцы… Когда они пели, казалось, что у них от усердия сейчас разорвется горлышко, но сами птички словно наслаждались собственным пением. Птиц было так много, что сова Питер не могла больше терпеть и исчезла навсегда. Вместо Питера любимцем Мариам стал крупный попугай. Она назвала его Гектар, потому что он обожал ругаться на греческом — раньше его хозяином был грек. Попугай бормотал: «Дьявол! Дьявол!»

Махмуд должен был купать птиц, но он все время забывал это делать.

— Махмуд — такое ленивое животное, — говорила Мариам. — Я велю, чтобы его кости скормили воронам!

Девушка всегда все драматизировала. Она расстраивалась, если в супе было мало пампушек, и начинала рыдать, увидев изуродованную спину мужа.

Но в основном Мариам сохраняла хорошее настроение и всех вокруг любила. Она радовалась, когда Уолтер был к ней добр и внимателен. Чи Вангти девушка просто обожала. Если муж прерывал работу, чтобы погладить ей ручку, Мариам начинала счастливо прихорашиваться. Она часто пела низким и не очень чистым голосом. Когда ей надоедало смирно сидеть, чтобы не мешать занятиям мужа, она пускалась танцевать под мотив китайской песенки «Черные бобы, черные бобы, поскорее созревайте!». Иногда она сама придумывала мелодии и слова: «Птичка поет на дереве, значит, ко мне скоро вернется мой миленький».

Им было приятно вместе проводить вечера. Утомительная жара дня спадала, и Уолтер заканчивал работу. Как только солнце исчезало за массивной башней Хсуан-те, Мариам отправлялась переодеваться в лучшие наряды. Обычно это был Халат Шестнадцати Лет — великолепная вещь из белого атласа с синей и золотой отделкой, подарок от императрицы. Мариам великолепно выглядела, и Уолтеру он нравился.

— Если я тебе в этом нравлюсь, — вздыхала жена, — то поглядел бы ты на меня в нарядах, которые были у меня в Антиохии.

— Я жду не дождусь, когда увижу тебя и в английском платье с синей горжеткой в цвет твоих глаз.

Ее императорское величество постоянно старалась доставить удовольствие своим гостям. Каждый день прибывали корзины с фруктами и огромное количество цветов, заполнявших комнаты дома. Как-то раз им принесли вазу из синей глазури из Луньчуама. Это был такой росжошный подарок, что Чанг By был поражен, увидев его.

Один раз для Мариам передали кольцо. Простая полоска золота с огромным сапфиром. В следующий раз появилась корзина с сотней разноцветных утиных яиц. Неожиданно пожаловал Чанг By, его глазки хитро заблестели, когда он объяснял им, что обычай дарить яйца называется «Призыв к рождению детей».

— Конечно, пока еще слишком рано, — заметил китаец, — но все знают, что в этом доме живет семья моего молодого друга, и от вас ждут продолжения рода. Брак — это величайшая лотерея, и я рад, что мой младший брат вытащил счастливый билет. Будем надеяться, что его жена выполнит пожелание ее императорского величества и подарит ему множество сыновей.

— Дорогой старший брат, мы тоже мечтаем об этом, — заметил Уолтер.

— Пусть эта мечта не угаснет, даже если в этом доме появятся и другие жены.

В этот раз Чанг By принес собственные подарки — магнитную иглу на круговой шкале, расчерченной на двадцать четыре деления, которой можно было пользоваться во время морских путешествий.

Потом Чанг By протянул Уолтеру трубочку из слоновой кости. Трубочка была длиной больше фута и полтора дюйма [11]1 фут равен 30,48 см, дюйм — 2,54 см. в диаметре и слегка сужалась с одного конца.

— Этот прибор называется Далеко Видящий Глаз. Друг мой, поглядите в него. Наведите на какой-нибудь объект и смотрите, что будет дальше.

Неподалеку стояла ваза династии Сун. Уолтер приложил к глазу узкий конец прибора. Сначала он почти ничего не увидел. Потом картинка перед глазами прояснилась. Уолтер был поражен. На вазе был нанесен такой микроскопический узор, что было невозможно различить детали. Но сейчас все линии стали крупными и четкими. Они резко выделялись на белом фоне. Уолтер смог разглядеть небольшие погрешности на казавшемся ранее безупречном рисунке и даже крохотные трещинки.

— Направьте трубку на мою руку. — Чанг By вытянул правую руку, расставив в стороны пальцы. — Внимательно посмотрите на нее и расскажите мне, что вы видите.

— Я вижу руку в два раза больше нормального размера! — воскликнул молодой человек. — А еще великое множество крохотных линий, которые составляют извилистый рисунок. Не может ли уважаемый Чанг By пошевелить пальцами? Удивительно, пальцы двигаются и в этой трубе!

Чанг By улыбнулся:

— Я ничего в этом не понимаю, но мне сказали, что чудеса трубки возникли из-за того, что сложили вместе два стекла различной формы.

Уолтер опустил трубу и восхищенно посмотрел на нее:

— Это не магия. На ней нет таинственных знаков.

— Говорят, что тут все очень просто и человек узнал об этом абсолютно случайно. Если мой младший брат хочет, то Далеко Видящий Глаз станет его.

Когда гость ушел, Мариам приблизилась к Уолтеру и улыбнулась, ожидая, что сейчас начнется обычный вечерний ритуал. Уолтер расстегнул нефритовую застежку у нее на горле, и халат медленно сполз с плеч девушки, а потом обрушился на пол сверкающим водопадом. Под ним на Мариам была надета белая шелковая туника, оставлявшая голыми ее руки и плечи. Тело было таким же белым, как туника. Уолтер никак не мог справиться с непослушными завязками.

— Они такие тонкие, ты их порвешь, — проговорила девушка, пока Уолтер безуспешно дергал то за одну, то за другую завязку. — Неужели ты никак не можешь справиться с ними?

Он пытался развязать на тонкой талии завязки белых шелковых штанов, но в конце концов завязки окончательно запутались. Уолтер все тянул и тянул, и девушке пришлось справиться с ними самостоятельно.

— Неужели ты так нетерпелив, что никак не можешь развязать две завязанные обычным узлом тесемки? — спросила Мариам. — Мне кажется, что я буду вынуждена прибегнуть к помощи служанок и тогда стану появляться перед тобой раздетая.

Такая угроза звучала каждый вечер, и Уолтер не обращал на нее никакого внимания. Он всегда старался осторожно снимать подвязки чулок. Мариам сделала их сама такими, как на Западе. Девушка не была уверена, что ей удастся повторить этот подвиг, и поэтому следовало быть максимально аккуратным. После этого все уже было просто и легко, и ее китайские шелковые чулки быстро слетали с ножек.

— По-моему, — заметил Уолтер, осторожно держа в руках один чулок, — дамы Запада не додумались изготавливать их из шелка. Как бы они тебе позавидовали, если бы им удалось увидеть это! Жена нашего короля привезла из Испании в Англию много всего нового и необычного. А королева Мариам, может быть, научит английских знатных дам носить шелковые чулочки.

Мариам всегда очень интересовало, как жили дамы в том мире, где она вскоре собиралась жить. Девушка задумалась.

— Я тебе не задавала один вопрос о твоей стране. Неужели там у мужчин несколько жен?

Уолтер засмеялся:

— Значит, ты поэтому была такой задумчивой весь вечер? Тебя волнует то, что сказал Чанг By? Сердечко мое, у нас в Англии у мужчин только одна жена! Более того, брак считается священным, и никто не может от него освободиться после того, как были произнесены слова молитвы.

Девушка вздохнула с облегчением:

— Я так и думала, но лучше знать наверняка. Что касается пожелания старого Чанг By, то я уверена, что у нас будут сыновья. Мой муж желает того же?

— Да, но не сразу, потому что мне прежде всего придется позаботиться о благородном имени для них.

Если девушка поняла, о чем он, то ничего не ответила, а продолжала рассуждать.

— Ты уже понял, что я очень ревнива? — спросила Мариам. — Должна сказать тебе, мой Уолтер, что, если бы ты привел в дом других жен, у меня возникло б много трудностей. Я не смогу тебя делить с другой женщиной. Ты принадлежишь мне. — Она помолчала, а потом улыбнулась: — Боюсь, что женщине, которая попыталась бы разделить с нами счастье, пришлось бы нелегко!

4

Как-то днем Чанг By наведался в Приют Вечного Блаженства. Он был очень взволнован.

— Пал город Чаинг-Ча, — заявил он. — Баян построил вокруг города большие возвышения, и его хуа-пао палили без остановки. Стены обрушились, и наш храбрый гарнизон не смог защитить город. — Старик грустно покачал головой. — Баян подъехал к самому большому пролому и поднял меч. Его люди страшно завопили и ворвались в город. Они убили всех мужчин, женщин и детей. Вам доводилось собственными глазами видеть, что происходит в городе, где свирепствуют жестокие воины? Это такой ужас, что его невозможно забыть!

— Значит, дорога в Кинсай открыта для Баяна, — медленно произнес Уолтер.

— Монгольские армии уже двинулись в поход. Они распространяются по стране как саранча. Ваше войско не может им противостоять. Их ничто не в силах удержать. — Чанг By помолчал. — Императрица и ее министры все еще ничего не понимают. Они словно дети, запускающие в небо летучих змеев, чтобы удержать смерч!

— Что же делать? Это ваш последний шанс заключить мир и спасти город от разрушения.

Чанг By был с ним полностью согласен.

— Настало время, когда птица с золотым плюмажем должна исчезнуть. Если у императрицы отнимут эту глупую надежду, то, может быть, она придет в себя. Если она не согласится на мир, тогда придется партии мира начать действовать. Горожане постараются забрать власть из рук императрицы и ее министров.

Уолтер долго молчал, а потом спросил:

— Как мы сможем уехать отсюда? Чанг By осторожно проговорил:

— Мы разработали некий план, со временем вам расскажут о нем.

Когда Чанг By ушел, Уолтер отправился искать Мариам. Молодого человека страшило, как сообщить ей неприятную весть, что над ними нависла новая опасность. Он не сразу нашел жену. Сначала Уолтер поискал в доме, потом вышел в сад и наконец увидел, что Мариам сидит на высокой стене, глядя на Аллею Вечной Весны. Казалось, она была поглощена этим зрелищем, но, услышав его шаги, тут же оглянулась.

— Как ты сюда забралась? — спросил Уолтер. Стена была высотой в десять футов.

Мариам улыбнулась мужу, глядя на него сверху.

— Я перепрыгнула сюда с той ветки, под которой ты стоишь.

Уолтер пришел в ужас, оценив расстояние между веткой и стеной:

— Ты никогда не должна делать это, Таффи. Интересно, как ты собираешься отсюда слезать?

— Ты мне поможешь.

— А если я в наказание оставлю тебя здесь? Девушка заколотила каблуками о стену, продолжая улыбаться.

— Я раньше не подозревала, что ты такой высокий. В этом свете твои волосы кажутся настоящим золотом. Ты и вправду очень красив, мой Уолтер. Мне очень жаль, что нас разделяет такое расстояние.

— Ты можешь все исправить, если сойдешь вниз.

— Подойди ближе и протяни мне руки, — попросила Мариам.

— Осторожно! — воскликнул Уолтер.

Он еще не успел понять, что она задумала, как Мариам спрыгнула со стены и приземлилась прямо к нему в руки. Он не смог удержаться на ногах, и они оба повалились на землю. К счастью, рядом росли густые папоротники, смягчившие силу удара.

Они дважды перевернулись, не разжимая объятий, а потом начали хохотать.

— Какая ты непослушная девчонка!

— А ты словно важный надутый старик. Ты не умеешь играть! Мне придется научить тебя этому.

Уолтер позабыл заботы, осаждавшие его голову. Они лежали на мягкой подушке из ароматных растений, и Мариам прислонилась головкой к его плечу, продолжая обнимать за шею. Окружавший их папоротник был таким высоким, что они видели вокруг только прозрачный зеленый узор и небольшой кусочек синего неба. Никогда прежде, даже лежа в постели, они не чувствовали себя настолько отрезанными от внешнего мира. Не было слышно ни звука, кроме отдаленного чириканья птиц. Мариам и Уолтер взглянули друг другу в глаза. Уолтер крепче обнял жену, и она обмякла у него в руках.

— Уолтер! — шепнула Мариам.

— Наверно, нет места лучше, чтобы любить друг друга.

— Ты прав, — сказала она. — Здесь нас не видит даже солнце.

По дороге домой Уолтер рассказал Мариам о падении крепости, стоявшей на пути к Кинсаю.

— Ты всегда хвалишь Баяна, — содрогаясь, сказала Марией. — Но он такой же жестокий, как и остальные монгольские военачальники.

Уолтер не согласился:

— Я уверен, что на него оказывают давление. Наоборот, его часто ругают за мягкость. Перед моим отъездом он получил приглашение от Хубилай-хана. Там говорилось, что он должен примерно наказать те китайские города, которые оказывали сопротивление. Может, он выбрал Чаинг-Ча, чтобы не подвергать подобной участи Кинсай? Но теперь он вскоре возьмет и этот город… Придворным приказали надеть белые одежды, — добавил через секунду Уолтер. — Во дворце повсюду вешают белые занавески…

— Зачем?

— Белый для династии Сун — цвет смерти. Это значит, что они начинают понимать опасность. Но министры все еще не сдаются. Мариам, мы должны быть готовы ко всему.

— Караульные все еще находятся за стенами, — со страхом прошептала девушка. — Со стены я видела одного из них. Мне кажется, они плохо к нам относятся.

— У нас теперь не осталось друзей. Возможно, даже Чанг By может быть настроен против нас.

Чтобы немного отвлечь жену от печальных мыслей, Уолтер спросил ее, за чем она так внимательно наблюдала, сидя на стене.

— Я видела императора. Он катался в странной маленькой карете на двух колесах. Над его головой был укреплен красный зонтик. К карете были привязаны веревки, и тащили ее выстроившиеся в два ряда почти полностью обнаженные девушки. Их было примерно пятьдесят.

— Похоже, что Кунг Цунг не теряет времени зря и пытается повторять то, что обычно делали его предки.

— Он вел себя как капризный глупый мальчишка, — продолжала Мариам. — Постоянно бил длинным кнутом по голым ногам девушек. Наверно, удары были очень болезненные, потому что многие из них плакали. Мальчишка хохотал не переставая. Я уверена, когда он вырастет, то станет очень жестоким правителем.

— Не думаю, что ему дадут вырасти. Но даже если это ему удастся, он все равно лишится Китая, которым он мог бы править. Через год Баян подчинит себе всю страну.

В этот вечер они не смогли наслаждаться поданной на ужин пряной свининой. Мариам попыталась что-то съесть, но потом отложила в сторону палочки.

— У меня нет аппетита, — сказала она, ставя маленькую тарелку на пол. — Пусть полакомится маленький Чи. Он обожает пряное мясо.

Пока Чи жадно обнюхивал мясо, они подошли к окну, чтобы полюбоваться на последние лучи заходящего солнца в сереющем небе.

— Уолтер, они обвинят тебя в том, что все пошло не так, как говорилось в пословице? — шепотом спросила Ма-риам.

— Кто знает, какие странные идеи придут им в голову. Мы можем быть уверены только в одном: нам не поверит ни одна сторона.

Мариам решительно взглянула на мужа:

— Я ничего не боюсь. После всего, что с нами случилось, нам не о чем беспокоиться.

Вечером к ним пришел Чанг By. Мариам играла грустную мелодию на музыкальном инструменте, который в тот день подарила им императрица. Она тотчас же поднялась, чтобы оставить их. Лицо Чанг By все сморщилось от мрачных мыслей, так что он стал очень похож на Чи Вангги, но при виде Мариам оно растянулось в приветливой улыбке.

— Ваше желание, о великодушнейшая из женщин, — сказал Чанг By, низко кланяясь, — выполнено, Лю Чунгу сохранили жизнь.

— Я очень рада!

— Он получил явно меньше, чем заслужил, — проговорил Уолтер.

Мариам запротестовала:

— Ты забыл, что он нам оказал услугу.

— За большие деньги!

— Но и услуга немалая! Кроме того, мой милый супруг, ты помнишь, что тоже присоединился к моей просьбе пощадить его?

— Только потому что ты так сильно плакала, моя дорогая. — Уолтер обратился к Чанг By: — Что его ждет?

— Ему не удастся избежать наказания. Его посадят в тюрьму и оштрафуют на огромную сумму. В гнездышке Лю Чунга больше не останется мягкого пуха!

Мужчины сели поговорить, и Мариам отошла в другой конец комнаты и свернулась калачиком на подушке. Инструмент лежал рядом. Собачка Чи соскочила с дивана, где спала, и побежала к хозяйке.

— Сегодня мы придем за вами, — тихо сказал Чанг By. — При дворе объявлен день медитации, она начнется после захода солнца, и вокруг почти никого не будет. С охраной мы справимся. Надеюсь, что стражники проявят благоразумие и не станут сопротивляться. Если это не получится, нам следует попытаться совершить побег, не поднимая шума во дворце.

Уолтер не спускал с него глаз. Он прекрасно видел, как изменился Чанг By. Казалось, что старик не желал встречаться с ним взглядом.

— Что будет, если мы не успеем уйти до начала тревоги? — спросил Уолтер.

Чанг By беспокойно заерзал.

— Мирная партия пришла к решению, — сказал он, немного помолчав. — Сейчас на карту поставлено все — их жизнь и все имущество. Они ни перед чем не остановятся.

— Это значит, что если мы не сможем бежать, то будут предприняты другие шаги?

Чанг By неохотно кивнул головой:

— Вы ни при каких обстоятельствах не сможете оставаться живыми во дворце. Мне неприятно это говорить, мой младший брат. Но было принято именно такое решение.

— Вы не боитесь, что, после того как я все узнал, я могу броситься в ноги министрам и молить их о помощи? — спросил Уолтер.

На мгновение повисла тишина.

— Младшему брату это не поможет. Сегодня — любимчик, завтра — козел отпущения! Если монголы застучат в ворота, министры будут вынуждены искать причину провала их политики, и тогда птицам с золотым плюмажем придется очень худо. Но я уверен, — добавил Чанг By, — что храбрый молодой лорд с Запада не изменит делу, которое его привело сюда. Даже если придется сильно рисковать.

Снова воцарилось молчание, затем Уолтер сказал:

— Я понял, что вы мне скажете, как только вы вошли в комнату. Можете не беспокоиться, уважаемый Чанг By, я не стану просить защиты при дворе. Я много думал о побеге и не вижу причины, почему он может сорваться.

— Слуги ничего не должны заподозрить, — предостерег Чанг By. — Может быть, нам немного выпить?

Мариам с тревогой посматривала на них. Увидев, что они начали пить шао чин, горячее вино из проса, она решила, что дела не так плохи, как она думала. Ей хотелось, чтобы китаец поскорее ушел и Уолтер ей все рассказал. Но было похоже, что Чанг By не собирается уходить. Он сидел на полу скрестив ноги и пил вино чашу за чашей, продолжая тихо говорить.

Мариам захотелось спать. Она поднялась и прошлась по комнате, посмотрела на водяные часы, висевшие на стене. Они были очень сложной конструкции, и она даже их слегка побаивалась. Прежде она никогда не видела ничего подобного. И Уолтер тоже.

Чанг By, казалось, не понял намека, и Мариам пришлось с этим смириться. Она снова отправилась в угол комнаты, задремала и не слышала, как ушел Чанг By.

Уолтер окликнул Мариам. Она поднялась, подошла к мужу и села к нему на колени, сонно положив голову на плечо.

— Я думала, что настырный старик никогда не уйдет, — пробормотала Мариам.

Уолтер не спешил переходить к их обычному вечернему ритуалу. Он серьезно посмотрел на жену и сказал:

— Таффи, мы сегодня уезжаем.

Мариам вскочила, весь сон как рукой сняло.

— Что случилось? Уолтер, ты в опасности? Он утвердительно кивнул головой:

— Да, то, что нам предстоит, может быть опасным. Но я рад, что так получилось. Все наши планы нарушены, и нам здесь больше нельзя оставаться. Ты только не беспокойся. Мы постарались все тщательно продумать. Я уверен, что нам благополучно удастся бежать. Но пока не заснут слуги, нельзя ничего предпринимать. Потом мы будем должны собрать вещи. Возьмем с собой только самое необходимое. Теперь мне нужно сходить поговорить с Трисом. Пока меня не будет, ничего не бойся. И не делай того, что может возбудить подозрения слуг.

Мариам встала:

— Конечно, Уолтер, я буду очень осторожна и не стану бояться.

Она держалась при муже, но, как только он ушел, перестала притворяться. Бледная, она крадучись ходила по дому, стараясь до прихода Уолтера сделать массу вещей. Сначала обошла все клетки и попрощалась с птицами:

— Прощайте, мои Линдор и Ганимед. Мое милое маленькое Эхо и Нарцисс. Я уверена, что вы будете счастливы.

Мариам остановилась у клетки Гектара.

— Я буду скучать о тебе, голос Олимпа.

Собачка бегала за ней следом. Мариам подхватила Чи на руки и шепнула:

— Мой маленький Чи, я возьму тебя с собой. Но ты должен быть храбрым и ни в коем случае не шуметь!

Затем, как всегда, она решила обратиться за советом к Херда-ру. Мариам взяла в руки костяные кубики, слегка потрясла ими, произнесла заклинание и бросила на пол. Некоторое время она изучала знаки на поверхности кубиков, а потом нахмурилась:

— Я очень спешила, когда бросала кости. Надо быть аккуратнее.

Мариам снова потрясла кубики:

— Хердар, правду! Скажи мне правду. Пусть они упадут так, чтобы я могла прочитать будущее.

Она вновь принялась изучать будущее. Потом собрала кубики и начала их энергично трясти.

— Каждый раз получается одно и то же, — грустно проговорила Мариам. — Если бы тут был Уолтер, он посмеялся бы надо мной и сказал, что это все ерунда. — Мариам в третий раз изучила символы на костях. — Разлука, долгое путешествие… Может быть, даже смерть. Я боюсь! Я ужасно боюсь!

5

Мариам перекинула узел с одеждой через плечо. Дом был погружен в темноту. Она протянула руку Уолтеру и шепнула:

— Любовь моя, начинается долгое путешествие.

Уолтер тащил два огромных тюка. В один из них он собрал подарки императрицы. А во второй положил все, что ему удалось собрать в Китае — компас, Далеко Видящий Глаз, образцы бумаги, некоторые китайские рукописи и свои записи. Махмуду тоже пришлось тащить узлы.

— Мне так грустно, — тихо говорила Мариам. — Мы здесь были очень счастливы. Как ты думаешь, мы найдем когда-нибудь подобное место?

— По сравнению с дворцами в Китае Герни покажется тебе обычным коровником, — сказал Уолтер. — Но там будет своя прелесть. Подожди, вот увидишь зелень страны твоего отца! А как чудесны английские леса! Там очень прохладно и такой великолепный запах! Когда окажешься там, у тебя быстрее побежит в венах английская кровь.

Они осторожно двигались в темноте. Когда за ними закрылась бронзовая калитка, Мариам сказала:

— Я уверена, что старый уродливый дракон смеется надо мной. Он знает, что я ухожу и больше не вернусь сюда. — Она повернулась назад: — Прощай, Приют Вечного Блаженства.

Уолтер спросил жену:

— Ты зашила драгоценности за подкладку, как я тебе сказал?

— Да, я все сделала, как ты велел.

Их ждал Тристрам, и было заметно, как он рад, что они покидают это место.

— Теперь вперед, в Англию! — воскликнул он. — Мне приятно говорить эти слова!

Когда они подошли к задним воротам, выходившим на торговую улицу, Уолтер остановился. До сих пор они не слышали ни звука. Значит ли это, что план, задуманный им и Чанг By, может быть успешно выполнен? Он почувствовал облегчение, услышав в темноте шепот китайца:

— Младший брат, караульных здесь нет. Проходите, ворота открыты.

Чуть подальше их ждали паланкины и дюжина носильщиков. Все немедленно отправились в путь.

Улица не была такой безлюдной, как они надеялись. Уолтер выглянул из-за занавесок паланкина и увидел лежащие фигуры вдоль стен, у ворот и дверей. Это спали беженцы, тесно сбившись вместе, словно желая разделить общее горе. Город кишел беженцами — приближалась армия неприятеля.

Ближе к реке улицы были полны шумными толпами, и в воздухе повисла угроза беспорядков. Им пришлось остановиться. Чанг By просунул голову в паланкин, который занимал Уолтер с женой.

— Кругом кипят страсти, — сказал он. — Вдоль реки расположены склады с рисом, люди хотят разбить двери. Поэтому нам придется немного задержаться.

Их отнесли в лавку древностей, которая принадлежала Чанг By. Он оставил их там, а сам отправился на разведку в порт. Лавочка была небольшая и слабо освещалась дымным факелом. Оглядевшись вокруг, Мариам содрогнулась. Со стен усмехались ужасные маски. Из темного угла мрачно ухмылялся жирный идол. Змея из нефрита, свернувшаяся в клубок поверх ширмы, казалась настоящей в мерцающем свете факела. Воздух был тяжелым от ароматичных курений.

«Хердар сказал правду, — грустно подумала Мариам. — Сегодня вечером нас ждет беда».

Уолтер размышлял о том, какую опасность несет им эта вынужденная задержка. Сильное приливное течение вскоре захлестнет неширокое устье реки Чиентанг. Необходимо переправиться на другой берег к судну прежде, чем оно начнется. Хватит ли им на это времени?

Чанг By вернулся только через час.

— Прошу покорно извинить меня за задержку. Возникли трудности, но теперь все в порядке. Следуйте за мной.

Они отправились пешком, охрана не отставала; глядя на высокого парня, который шел рядом, Уолтер подумал: «Как только они поймут, что нам не удастся добраться до корабля, то без всякого сожаления перережут нам глотки». Он притянул к себе Мариам.

Но опасность для них представляла не только партия мира. Обозленные люди напирали на них со всех сторон, выкрикивали угрозы. С набережной послышался шум драки. Не так-то легко им будет отсюда выбраться.

Когда они пробрались к причалу, им преградил путь караульный, выставив пику, на конце которой висел фонарь. Чанг By что-то ему тихо сказал, и их пропустили. Они проследовали дальше, и Уолтер с облегчением вздохнул, увидев впереди пару треугольных парусов.

— Добрый святой Эйдан, я молился тебе всю ночь, и ты ответил на мои молитвы, — страстно проговорил он.

Вдруг Уолтер остановился: ему показалось, что раздается приглушенный стук барабанов. Неужели пошел приливной вал? Чанг By тоже услышал эти звуки.

— Вы должны отправляться немедленно. Волна иногда достигает высоты двадцати футов, ни одна лодка не сможет с ней бороться. Но пока еще есть время, чтобы добраться до вашего судна на другом берегу.

Уолтер почувствовал, что кто-то схватил его за руки, и грубый голос приказал пошевеливаться. Он видел, что Триса тоже подталкивают в направлении ждущей их лодки. На секунду в темноте перед ним показалось лицо Чанг By, который сказал:

— Прощай, младший брат. Ты и Высокий Парень должны отплыть на первой лодке. Нужно торопиться. Остальные последуют за вами.

Уолтер пытался освободиться, но его так зажали, что он не мог двинуться. Он оглянулся, но не заметил жены. Уолтер чувствовал, как его тащат по ступенькам причала к ожидающей лодке. Там его без всяких церемоний бросили вниз, и он увидел Триса, который валялся на дне. Караульные прыгнули следом, перерезали канат мечами, и лодка отчалила от берега.

Уолтер понял. Если им удастся удачно переправиться на другой берег, то все в порядке. Но если нет, то приливная волна сделает то, что собирались сделать с ними члены партии мира. Две птицы с золотым плюмажем исчезнут навсегда. Мариам торопиться необязательно, ее могут переправить со второй лодкой, как только страшная волна схлынет. Уолтер подумал о том, что если лидеры партии решили расправиться с ними, то их могли задержать специально. Им было бы очень удобно, если бы они с Тристрамом погибли в пучине вод.

Днем поглазеть, как мощная волна идет против течения реки и отважные пловцы с цветными плюмажами на шапках ныряют в высокую белую пену, собирались огромные толпы. Ночью все было по-иному. Издалека доносился грохот, как будто все хуа-пао Китая заработали одновременно. Было слишком темно и ничего не видно, но гребцы поднажали на весла. Тристрам крикнул Уолтеру прямо в ухо:

— По-моему, река здесь не очень широкая, будем надеяться, что нам повезет!

Оказалось, что они были совсем близко от корабля. Его нос внезапно оказался перед ними, и с него на цепях свисала лестница. Они начали быстро карабкаться и вдруг почувствовали, как судно содрогнулось от удара громадной волны. Уолтер оглянулся и увидел, что вся река побелела. В следующее мгновение его обдало водой, и он изо всех сил вцепился в качающуюся лестницу. Он беспомощно висел, как ему показалось, целую вечность, боясь, что его смоет. Легкие заполнились водой. Потом цепь ослабела, и он понял, что первый удар волны удалось выдержать.

Когда они выбрались на палубу, с них ручьем текла вода. Трис вздрогнул и с облегчением проговорил:

— Ну наконец! Теперь мы можем подождать, пока волны утихнут и сюда сможет переправиться вторая лодка.

Палуба освещалась факелами. На ней было столько народу, что им пришлось оставаться на месте. Невозможно было разговаривать из-за криков остальных пассажиров, перепуганных до умопомрачения разгулявшимся приливом. Когда вокруг стало потише, Уолтер сказал Тристраму:

— Мне кажется, что любое судно, которое покидает город, переполнено людьми, пытающимися спасти свою жизнь.

Уровень воды понизился, и судно стало меньше крениться. Англичане видели, что их продолжают охранять двое караульных. Они наклонились вперед и попытались что-нибудь рассмотреть в темной стене воды, отделявшей их от города на другом берегу реки.

— Наша лодка, наверное, утонула, — заметил Трис. — Как ты считаешь, гребцам удалось подняться на борт?

— Тем, кто нас сюда прислал, будет удобнее, если они утонут, — ответил Уолтер. — Чем меньше свидетелей того, что произошло сегодня, тем лучше.

Тристрам был с ним полностью согласен:

— Я тоже так думаю. Но если они ждали, что мы тоже утонем, то ошиблись. Нам не было суждено утонуть, как крысам, в этой грязной речушке, Уолт! — Потом он с тревогой спросил: — Как ты считаешь, скоро последует за нами вторая лодка?

— Я только об этом и думаю, — отозвался Уолтер. — Мне кажется, что Чанг By неплохо к нам относится и попытается сделать все, что в его силах. Но, — голос Уолтера понизился до шепота, — здесь могут начаться беспорядки. В городе толпы голодных, они могут попытаться напасть на склады с рисом.

Трис долго молчал.

— Ты считаешь, что отправление судна задержат?

— Конечно! — воскликнул Уолтер, хотя не был в этом так уверен, как хотел показать. — Все детали были тщательно продуманы. Капитану приказано ждать следующую лодку.

— Куда мы поплывем?

— В устье реки Янцзы, а оттуда мы сможем добраться по суше до армии Баяна.

— И вернуться с ним в Кинсай? — Казалось, Тристрам начал сомневаться. — Уолт, они, наверное, не желали бы нас снова увидеть. Эти люди не желают, чтобы кто-то знал, что они помогли нам удрать. Уолт, мне не по себе, боюсь, что корабль отправится на юг, а не в устье Янцзы. Поразмыслив, Уолтер согласился с другом:

— От них можно ожидать чего угодно. Если будет так, как ты думаешь, значит, мы быстрее окажемся дома и не помешаем этим людям скрыть свои грехи. Но я очень волнуюсь из-за Мариам. Ты не видишь, чтобы что-то двигалось по реке?

— По-моему, после нас не выходила ни одна лодка. Миновал час. Было так темно, что они не видели ничего перед собой.

— Прилив ослабевает, — сказал Уолтер. — Передвигаться по реке становится безопасно.

В этот момент на палубе раздался шум. Послышались громкие команды, и матросы забегали по кораблю. Судно задрожало. До них доносились голоса сверху, с мачт, и стало ясно, что матросы начали ставить паруса.

— Мы отплываем! — воскликнул Уолтер. — Они не собираются никого ждать!

Уолтер вырвался из рук державшей его охраны и как сумасшедший стал прорываться через толпу. Он должен добраться до капитана и убедить его задержать судно. Иначе он может больше никогда не встретиться с Мариам.

Через несколько недель, самое большее, монголы будут у ворот Кинсая, и, даже если ему и Трису удастся сойти на берег и вернуться обратно в город, в таких условиях они не смогут найти Мариам.

Тристрам старался не отставать от друга. Охранники было рванулись за ними, но передумали и, ухмыляясь, поудобнее уселись на палубу. Судно сильно качало, значит, плавание началось и теперь их подопечным некуда деться.

Уже стало понемногу светать, когда англичане оставили попытки найти капитана. Они прочесали все грязное судно, пробиваясь через толпы людей, набившихся на корабль как сельди в бочке. Они дважды залезали на высокую палубу полуюта, надеясь увидеть капитана, и оба раза их оттуда грубо сбрасывали. Они даже карабкались по мачтам с оранжевыми парусами, которые сильно забились на крепчавшем ветру. На них никто не обращал внимания. Никто не понимал ни слова из их громких требований.

Судно продолжало идти вперед по бурным водам, и каждое мгновение отдаляло их от причала, куда могла приплыть вторая лодка с Мариам. Уолтер решил спрыгнуть в воду и попытаться вплавь добраться до берега. Но потом ему пришлось отказаться от этой идеи, потому что молодой человек понимал, что ему не хватит ни уменья, ни сил, чтобы удержаться в бурных водах.

Они опустились на палубу и долго молчали. Вокруг них сидели беженцы со своими пожитками — узлами, ковриками, котелками, одеялами, подстилками и даже бойцовыми петухами, замотанными в тряпье. Там были усталые женщины и орущие детишки, требовавшие риса, который готовился рядом на палубе в железных котелках. Огонь был разожжен на металлических подносах. На одной из мачт был прикреплен божок в человеческий рост. Он покачивался вместе с мачтой. Его выпученные глаза, казалось, горели злобой, а на губах играла зловещая ухмылка.

Тристрам взглянул на водную гладь:

— Мы обходим залив и движемся к югу. Я так и думал. Судно повернуло на юг.

Они опять помолчали.

— Мариам жива, — тихо сказал Уолтер, — хоть это утешает. Но мы от нее так далеко, как будто она умерла для нас. Они не позволят нам покинуть судно. Даже если представится возможность удрать — куда мы отправимся и что можем сделать? Нам не добраться до Кинсая, не владея языком! — В голосе Уолтера звучало глубочайшее отчаяние. — У меня нет надежды, что мы сможем ее найти! Как будто она осталась на другом конце этого огромного чуждого мира.

Солнце взошло. Вдруг Уолтер заметил, что рядом с ними лежал один из их свертков. Он заинтересовался, что в нем.

— Тебе удалось сохранить что-то из наших вещей, — сказал Уолтер другу. — А я, кажется, потерял узел, который тащил с собой. Дай Бог, чтобы остался узел с собранными мною материалами по Китаю! Тогда, по крайней мере, мы смогли бы извлечь пользу из наших сумасшедших приключений.

Тристрам развязал узел. Там были подарки императрицы.

Уолтер поднялся и подошел к борту. Он глядел невидящими глазами на размытую дымку берега. Вдруг он хрипло захохотал.

— Как над нами посмеялась судьба! — горько заметил он. — Я отправился в Китай, чтобы стать богатым. Сначала я думал только о золоте, которое привезу с собой домой. Но когда богатство пришло ко мне, оказалось, что оно мало для меня значит. Но это все, что нам удалось сберечь! Все золото и драгоценные камни мира не смогут вернуть Мариам! — Он резко обернулся назад. — Трис, мне все равно, можешь выбросить это барахло в море!