Онлайн чтение книги Черт из тихого омута
Глава 3

Татьяна Ребрикова понуро тащилась к дому, в котором жила ее мать, и вспоминала о том, что успела купить ей сегодня. Упаковка макарон, хлеб, десяток яиц, килограмм сосисок и два литра молока. Пожалуй, можно будет пару дней не заглядывать. А к выходным накупить матери чего-нибудь побольше, чтобы в субботу с воскресеньем не дергаться и не ездить сюда. Ее мальчишки совсем от рук отбились, не видят ее почти. Работа, поездки к матери, а потом еще хлопоты по дому. На все нужно так много времени, что Татьяна порой путала дни недели. Где уж тут было не пропустить оплаченные счета, за которые ее сегодняшним утром так взгрели, что руки потом еще полчаса подрагивали.

– На ваше место знаете сколько претендентов?! – брызгал слюной коммерческий директор, потрясая анкетами перед ее носом.

Нет, она не знала и даже не догадывалась. Когда ей было думать об этом! Кто и когда метит на ее место? Мало ли кто! Может, ту же Соньку Перову втиснут. А что, чем не кандидатура? Девка с высшим образованием, умница, исполнительная. К тому же папа у нее кто-то там… Ему стоит только пальцем шевельнуть, как Соньку посадят на ее – Татьянино – место, и она будет у Сони на посылках.

При воспоминаниях о благовоспитанной холеной Сонечке Татьяну передернуло. Почему в этой жизни все устроено так несправедливо?! Почему кому-то – все, хотя он и пальцем не шевельнул для этого! А кому-то, как вот ей, приходится всю жизнь горбатиться и влачить тяжелый воз, а результат – нулевой!

Взять хотя бы ее и эту Соньку. Если у последней все было еще задолго до рождения, то Татьяна начала работать с седьмого класса, помогая матери разносить почту. Потом учила уроки, засиживаясь до полуночи. С великим трудом поступила в институт. И не потому, что обладала плохими знаниями, а потому, что смотрели на нее с плохо скрытой брезгливостью. Костюм ее, видите ли, никому не приглянулся. Подумаешь, не успела выстирать к экзаменам! Подумаешь, утюг сгорел так некстати, и выгладить костюм не удалось. Отвечала-то она блестяще!

Годы учебы… Вспоминать о них Татьяна не могла без душевной боли. Все та же брезгливость, граничащая с презрением. Полная изоляция от общей тусовки, и если бы не ее жажда знаний, она бы, наверное, сошла с ума от собственного одиночества. Потом она встретила Колю, и все изменилось. Она просто не могла позволить себе быть слабой рядом с этим беспомощным человеком, который научился любить ее безгранично и преданно. Иногда он напоминал ей подброшенного под дверь бездомного щенка, с которым она уже не сможет никогда расстаться.

Время шло, ситуация в стране менялась. Менялись приоритеты, как это модно сейчас говорить. И Татьяне Ребриковой внезапно повезло. Ее пригласили работать в крупную строительную фирму на должность старшего программиста. Приличный заработок, стабильное положение, уважительное отношение со стороны коллег и вдруг… подобное заявление. Нет, она ни за что не позволит кому бы то ни было обойти себя. Ни за что! И пусть все молодые и крупные специалисты катятся ко всем чертям, а с ними заодно и Сонечка Перова, которая ничем еще не заслужила права на счастье. Как она ей сегодня врезала, послав в командировку именно в день ее рождения! У Татьяны просто ладони свело от желания потереть их друг о друга при виде огорченной Сонькиной мордашки. Ничего, переживет! Сядет за свой шикарный праздничный стол чуть позже. И сожрет приготовленный мамой ужин остывшим. Не думается, что от этого он станет хуже. Это не макароны с картошкой, жаренные на свином сале.

Вспомнив о своей семье, Татьяна грустно вздохнула. Кто бы мог подумать, что двое ее сыновей вырастут копией и подобием собственного отца, такие же «неудельные» и не приспособленные к жизни? Блаженные, одним словом. Так называла их мать Татьяны, жалея бьющуюся «о ребра жизни дочь».

Вновь вернувшись мыслями к матери, Татьяна посмотрела на ее подъезд. Дал бы бог пройти туда не замеченной этим… Она не могла дать определения человеку, который стал злым духом нескольких последних месяцев ее жизни. Поселился он здесь недавно и жил теперь в одном подъезде с ее матерью. Мать говорила, что он вроде бы снял здесь квартиру. Больше она о нем ничего не знала. Зато Татьяна узнала предостаточно, всякий раз сталкиваясь с ним на лестнице.

Среднего роста, с плоским азиатским лицом и глазами рыси, смазливый мерзавец всякий раз считал своим долгом задеть ее каким-нибудь гадким замечанием. И отчего всегда так получалось, что они непременно встречались, караулил он ее, что ли?

Летом этот симпатичный хам обычно просиживал на скамеечке у подъезда. Закинув ногу на ногу, он лениво плевался семечками и провожал своими кошачьими глазами каждую проходящую мимо женщину. Именно летом Татьяна впервые услышала его едкое замечание в свой адрес. Услышала и остолбенела от возмутительной наглости. А парень, забавляясь ее смущением, продолжал изгаляться:

– Тяжело, конечно же, я понимаю… Под мышками мокро от пота. Денег на дезодорант наверняка нет. Я угадал? Ага, представляю, как с такой потной теткой ехать в вагоне метро… Сумки тяжелые? Еще бы! Нелегко, наверное, тоннами пожирать макароны и картошку, а потом состригать ботву с разных мест!

И вот в таком же духе проистекали и все последующие встречи. Тема всякий раз менялась. Хамом бралось на вооружение все, что угодно. Он мог зацепиться за пуговицу на ее блузке и унизить Татьяну так, что она была готова сорвать блузку с себя и начать хлестать этого наглеца прямо по его азиатской морде…

Она зорко огляделась. Кажется, сегодня ей повезло. Территория у подъезда, освещенная фонарем, была пуста. Подъездные двери тоже никто не подпирал. Видимо, мерзавец тоже не любит октябрьской непогоды, сидит себе в своей квартире-юрте и курит кальян. Или как он там у них называется…

Перехватив поудобнее сумки – одна для своей семьи, другая для матери, – которые порядком оттянули ей руки, Татьяна быстро юркнула в подъезд. Двери лифта открылись мгновенно, стоило ей ткнуть кнопку подбородком. За долгую жизнь в этом доме Татьяна наловчилась управляться с лифтом именно так, ей не нужно было перекладывать сумку из одной руки в другую либо ставить поклажу на заплеванный пол.

Она быстро шагнула в слабо освещенную кабину и совсем уже было вздохнула с облегчением, когда сзади ее кто-то бесцеремонно толкнул и, перед тем как дверям лифта закрыться, в ухо ей гнусаво пропел самый ненавистный из всех – его – голос:

– Ну что, старуха, попалась?..

Поначалу она остолбенела и даже забыла испугаться. Продолжала стоять спиной к тому, кто так возмутительно повел себя с ней, и силилась понять, что именно кому-то от нее понадобилось.

Потом, когда до нее наконец-то начало доходить, в какую ужасную ситуацию она попала, Татьяна перетрусила основательно.

Лифт медленно миновал первый этаж, второй, начал подниматься к третьему и неожиданно остановился.

– Все, старуха, кина не будет! Стоим…

Татьяна медленно повернулась и тут же обессиленно привалилась к стене кабины. Тешить себя надеждами не приходилось, что-то у этого поганца определенно было на уме. Недаром он подкараулил ее и вошел в лифт следом за ней. И опять же – эта остановка…

– Что с лифтом? – спросила она хрипло, удивляясь тому, как это слова сумели проползти сквозь ее горло.

– О! Да мы, оказывается, говорить умеем! – казалось, он удивился, но его хищные рысьи глаза говорили совсем о другом. – Что же раньше меня не удостоила чести? Почему никогда не говорила со мной, старуха?

– О чем? – Татьяна решила не злить парня и потянуть время: кому-нибудь непременно понадобится лифт, что-нибудь обязательно произойдет, и тогда она вырвется из этой ужасной клетки с этим страшным хищником. – Что вас интересует?

Его ничего не интересовало. Ему нужен был предлог для дальнейших измывательств над бедной Татьяной. А она, как назло, не давала никакого повода. Вела себя смиренно, даже пыталась поддержать беседу. А в сумки-то как вцепилась, боже правый, словно там у нее бесценный груз.

– Что несешь, старуха?

Зачем она инстинктивно попыталась спрятать сумки за спину? Что хотела уберечь от его глаз? Пакеты с молоком или буханку хлеба? Ему нужен был повод, разве не понятно? Татьяна ему этот повод предоставила. Все дальнейшее было настолько мерзким и унизительным, что подобное Татьяне не могло привидеться даже в самом страшном кошмаре. Вернее, она не могла себе представить, что так вообще можно обращаться с человеком. С ней – женщиной, женой и матерью двоих детей, старшим программистом солидной фирмы.

– На колени! – брызгал он ей в лицо слюной, разбрасывая по кабине ее покупки. – Так, правильно! А теперь задирай подол, старуха, хочу посмотреть, что там у тебя не так, чего это ты такая угнетенная…

Слезы текли по ее лицу, смешиваясь с потом, от которого взмокли все волосы и прилипли неряшливыми прядями к вискам и щекам. Мучителя не трогали ее слезы и уговоры. Он то хватал Татьяну за волосы, ставил на колени и прижимал лицом к грязному истоптанному полу. То поднимал на ноги, заставлял задирать подол юбки до самого подбородка и издевательски пинал ее ногами.

– Так, а сейчас мы с тобой позабавимся по-другому, – пообещал он Татьяне и принялся расстегивать ремень на джинсах.

О том, что последует дальше, она могла лишь догадываться, и ей очень захотелось умереть именно сейчас. Ни минутой, ни двумя позже, а именно в этот миг, пока он еще не расстегнул своих штанов и не сотворил с ней того, после чего и смерть ей не станет избавлением.

Татьяна не могла молиться, она никогда не верила в бога. Она не знала, кого просить избавить ее от этого ужасного извращенца, которому она отчего-то была так ненавистна. Она оцепенела и с полыхающей болью в сердце ждала, что будет дальше. Но провидение все же сжалилось над ней и послало ей спасение в лице нетерпеливых жильцов, которые принялись колотить по закрытым дверям шахты лифта и орать благим матом, что, если это хулиганство не прекратится, они немедленно вызовут милицию…

– Повезло тебе, старуха, на сей раз, – с сожалением обронил ее мучитель, доехав до своего этажа и покидая кабину лифта. – Но в следующий раз не повезет, будь уверена.

Он вышел, а Татьяна принялась сгребать с пола свои покупки и рассовывать их по сумкам. Ей почти удалось привести себя в порядок, когда она вышла на этаже, где жила ее мать. Она поправила волосы, одернула одежду и отерла лицо от пота и слез. Все внутри у нее окаменело до такой степени, что уже не было ни боли, ни страха. Она приняла решение. Оно пришло мгновенно, всплыло из сознания, стоило мучителю произнести свои последние слова.

– Это тебе не повезет, – прошептала Татьяна, вставляя негнущимися пальцами ключ в замок материнской двери. – Это тебе не повезет, гадина, потому что в следующий раз я тебя убью!