Онлайн чтение книги Червь Уроборос
XIX. Тремнирова Круча

Об осаде лордом Спитфайром Витчей в своем собственном замке Аулсвик; и о том, как он сражался с Коринием у Тремнировой Кручи, и как витчландцы одержали победу.

Лорд Спитфайр сидел в своем шатре под Аулсвиком в большом раздражении. Жаровня с горячими углями распространяла вокруг приятный аромат, и факелы наполняли богатый шатер своим светом. Снаружи доносился шум беспрестанно лившего в темной осенней ночи дождя, шлепавшего по лужам и барабанившего по шелковому пологу. Возле Спитфайра на ложе сидел Зигг, его ястребиное лицо было непривычно озабочено и мрачно. Его меч упирался острием в пол между его ног. Он слегка поворачивал его то влево, то вправо, печально наблюдая, как мерцает и отблескивает шар из шпинели в головке эфеса.

— Все действительно сложилось так отвратительно? — промолвил Спитфайр. — Говоришь, все десять, на Раммерикском Взморье?

Зигг утвердительно кивнул.

— Где же он был, что не уберег их? — сказал Спитфайр. — О, какая неудача!

Зигг ответил:

— Это была стремительная и тайная высадка в темноте в миле к востоку от гавани. Не стоит винить его, не выслушав.

— Что еще нам остается? — сказал Спитфайр. — Успокойся, я его выслушаю. Важнее то, сколько у нас осталось кораблей. Три у Северных Песков, под Элмерстедом, пять на Ущельном, два у Лихнесса, еще два у Аурвата, шесть стоят по моему приказу в Стропардонском Фьорде, да еще семь здесь, на берегу.

— Помимо этого четыре у устья фьорда в Вестмарке, — сказал Зигг. — И на Островах заложены еще суда.

— Двадцать девять, — сказал Спитфайр. — И еще те, что на Островах. И ни один не на плаву, и не будет на плаву до весны. Если Лакс пронюхает и захватит их столь же легко, как те, что он сжег под носом у Волла на Раммерикском Взморье, то, строя их, мы лишь вспахиваем бесплодную пустыню.

Он поднялся и принялся расхаживать по шатру.

— Тебе следует собрать для меня новые силы, чтобы пробиться в Аулсвик. Клянусь Небесами! — воскликнул он, — мне за два месяца уже осточертело торчать под своими собственными воротами, будто нищему, пока Корс и эти два щенка, его сыновья, опиваются допьяна и забавляются с моими сокровищами.

— По другую сторону стены, — заметил Зигг, — строитель может оценить достоинства собственного творения.

Спитфайр остановился возле жаровни, протянув к пламени свои сильные руки. Через некоторое время он заговорил более сдержанно:

— Не эти несколько сожженных на севере кораблей меня тревожат, да и у Лакса нет пяти сотен человек на весь его флот. Но он удерживает море, и с самого его отплытия из Обзорной Гавани вместе с тридцатью судами жду, что к нему прибудет свежее подкрепление из Витчланда. Вот что заставляет меня в нетерпении грызть удила, покуда эта крепость не отвоевана обратно, ибо так мы могли бы хотя бы без помех встретить их во время высадки. Но в это время года было бы совершенно неуместно продолжать осаду на низменной и заболоченной местности, когда армия противника налегке и ничем не ограничена. Поэтому замысел мой таков, о друг мой: ты спешно отправишься за Стайл и соберешь мне подкрепление. Оставь отряды охранять строящиеся суда, где бы они ни были, а также хороший гарнизон в Кротеринге и окрестностях, ибо не хочу я оказаться плохим защитником для своей сестры. Также позаботься и о своем доме. Но, покончив с этим, вырежи ратную стрелу[85]В средневековой Норвегии рассылаемая по стране стрела служила сигналом, призывающим к оружию. и приведи мне с запада пятнадцать или шестнадцать сотен бойцов. Ибо, думаю я, мы с тобой во главе такого множества демонландцев сможем сокрушить ворота Аулсвика и выковырять оттуда Корса, как улитку из раковины.

Зигг отвечал ему:

— Я отправлюсь на рассвете.

Они поднялись, взяли свое оружие, закутались в большие походные плащи и вышли вместе с факельщиками, чтобы, как было заведено у Спитфайра каждый вечер перед сном, пройтись по лагерю, посетив всех командиров и выставив стражу. Дождь несколько утих. Ночь была беззвездная. Влажный песок сверкал отблесками огней Аулсвикского Замка, из которого волнами доносились звуки пиршества, перекрывавшие шум и вздохи печального бессонного моря.

Когда они все осмотрели и вновь приблизились к шатру Спитфайра, и Зигг уже собирался пожелать ему спокойной ночи, из тени шатра показался древний старец, который подошел и стал между ними в свете факелов. Он выглядел иссохшим, морщинистым и согнутым, будто был очень стар. С его свисавших колтуном волос и бороды капала дождевая вода. Уста его были беззубы, а глаза подобны глазам мертвой рыбы. Своей костлявой рукой он дотронулся до плаща Спитфайра и прокаркал:

— Спитфайр, остерегайся Тремнировой Кручи.

Спитфайр произнес:

— Что такое? Как этот дьявол пробрался в мой лагерь?

Но старец все еще держал его за плащ, говоря:

— Спитфайр, разве Аулсвик — не твой дом? Разве это не самое укрепленное и прекрасное место во всей этой стране?

— Отцепись от меня, падаль! — воскликнул Спитфайр, — Иначе я тотчас же проткну тебя мечом и отправлю в тартарары, где тебя, не сомневаюсь, уже заждались черти.

Но старец повторил:

— Горячие головы легко попадаются в капкан. Держись, Спитфайр, за то, что принадлежит тебе по праву, и остерегайся Тремнировой Кручи.

Тут лорд Спитфайр не на шутку разозлился, и, поскольку старик продолжал сжимать в руке край его плаща и не отпускал его, он выхватил свой меч, намереваясь ударить того по голове плоской стороной. Но в миг удара налетел порыв ветра, и факелы почти задуло. И это было очень странно для столь безветренной ночи. И вместе с этим шквалом старик исчез, словно облако в ночи.

Зигг промолвил:

— Тонкая конституция духов перед оружием неуязвима.

— Чушь! — воскликнул Спитфайр. — Разве это дух? Думаю, это скорее видимость или иллюзия, подосланная нам коварными витчландцами, дабы расстроить наши планы и поколебать нашу решимость.

* * *

Наутро, когда восход окрасил небо в багровый цвет, лорд Зигг спустился на берег моря, чтобы искупаться в одном из огромных каменных бассейнов, что смотрят на юг через небольшой Аулсвикский залив. Соленый воздух был свеж после дождя. Ветер, сменивший направление на восточное, налетал холодными и пронизывающими порывами. В разрыве меж синевато-серыми тучами пылало низко стоявшее кроваво-красное солнце. Далеко на юго-востоке, там, где воды Миклефьорда впадали в море, неясно виднелись похожие на гряду облаков невысокие утесы Обзорного Мыса.

Зигг отложил свой меч и копье и взглянул на юго-восток через залив, и вдруг увидел огибавший мыс на всех парусах корабль, что правил влево, к северу. И когда, сняв рубаху, он посмотрел опять, из-за мыса показались еще два корабля, шедших следом за первым. Тогда он снова надел свою рубаху и собрал оружие, и к тому времени по заливу уже плыли в ряд пятнадцать судов, военных ладей.

Он поспешно направился к шатру Спитфайра и обнаружил того еще в постели, ибо сладкий сон все еще окутывал порывистого Спитфайра. Его голова была откинута на украшенную шитьем подушку, обнажая его сильную шею и выбритый подбородок; его пылкие уста под щетинистыми светлыми усами смягчились во сне, а его яростные очи под встопорщенными желтыми бровями были смежены.

Зигг схватил его за ногу, и разбудил его, и рассказал ему обо всем:

— Пятнадцать кораблей, и на каждом судне (мне было хорошо видно, ибо они подошли близко) столько же людей, сколько икры у сельди. Вот и сбываются наши ожидания.

— Итак, — сказал Спитфайр, вскакивая с постели, — Лакс явился в Демонланд со свежим мясом для наших мечей.

Он подхватил свое оружие и побежал к небольшому холмику, что возвышался на берегу напротив замка Аулсвик. И все войско поспешило взглянуть на эти плывшие по заливу на рассвете ладьи.

— Они спускают паруса, — сказал Спитфайр, — И направляются к Скарамсею. Кое-чему я этих витчландцев у Бримовых Рапсов научил. Видевший разгром их войска Лакс теперь считает острова более безопасными, чем материк, хорошо зная, что у нас нет ни парусов, ни крыльев, чтобы ударить по нему через залив. Но, прячась на островах, он едва ли разорвет осаду Аулсвика.

Зигг сказал:

— Хотел бы я знать, где остальные его пятнадцать кораблей.

— На пятнадцати кораблях, — сказал Спитфайр, — он не может везти более шестнадцати или семнадцати сотен бойцов. Против такого количества, если они посмеют высадиться на берег, у меня и теперь достанет сил, чтобы сбросить их в море и при этом продолжать сдерживать Корса, если тот предпримет вылазку. Если же прибудет подмога, у меня шансов меньше. Тем важнее, чтобы ты отправился в задуманную нами поездку на запад.

И лорд Зигг созвал дюжину воинов и оседлал коня. К тому времени все корабли вышли на веслах на берег южной косы Скарамсея, где расположена хорошая якорная стоянка. Там они были почти целиком скрыты от взора, и только их мачты виднелись из-за косы, так что Демоны не могли наблюдать за их высадкой. Спитфайр проехал с Зиггом три или четыре мили, спустившись с ним до бродов через Этрей, и там попрощался с ним.

— Я помчусь быстрее молнии, — сказал Зигг, — и вернусь как можно скорее. Между тем, я бы хотел, чтобы ты с меньшим презрением отнесся к тому старцу.

— Воробьиное чириканье! — ответил Спитфайр. — Я уже и забыл, что он болтал, — однако его взгляд метнулся на юг, мимо Аулсвика, к огромному увенчанному деревьями обрыву, что подобно часовому высится над лугами Нижнего Тиварандардала, оставляя лишь узкий проход между скалами и морем. Он рассмеялся: — О мой друг, похоже, я в твоих глазах еще мальчик, хотя мне уже почти двадцать девять лет.

— Смейся надо мной, сколько тебе угодно, — сказал Зигг. — Но если ты мне этого не пообещаешь, я никуда не уеду.

— Ладно, — сказал Спитфайр, — чтобы успокоить твои страхи, я не стану вить гнезд на Тремнировой Круче, пока ты не вернешься.

* * *

И в течение недели или более не происходило ничего, о чем стоило бы рассказать, помимо того, что войско Спитфайра стояло под Аулсвиком, а те, что на острове, то и дело внезапно отправляли по три или четыре корабля по Обзорной Гавани, или к устью залива, или на юг, за Дрепабю, вдоль берегов у подножия Римон Армона, где совершали грабежи и поджоги. И как только против них собирались достаточные силы, они возвращались на борт и плыли обратно на Скарамсей. В те дни с запада явился некто с сотней человек и присоединился к Спитфайру.

На восьмой день ноября погода ухудшилась и с запада и юга набежали облака, и наконец все небо оказалось затянуто покровом огромных насыщенных влагой свинцовых туч, отделенных друг от друга маслянистыми белыми прожилками. К концу дня ветер стал порывистым. Море потемнело, как матовая сталь. Начали падать крупные капли дождя. Неясно вырисовывались громады гор: одни чернильно-синие, другие, что на западе, подобные стенам и бастионам из комковатого тумана на фоне бесцветной дымки небес. Вечер окончился громом, дождем и разрываемым молниями туманом. Всю ночь рокотал зловещий гром, и всю ночь гряды грозовых туч сталкивались, расходились и сталкивались вновь. И луны не было видно, свет же давали только вспышки молний, костры в лагере под Аулсвиком да огни пиршества в самом замке. Поэтому стоявшие лагерем перед замком Демоны не подозревали о тех пятнадцати кораблях, что снялись с якоря у Скарамсея и отплыли в бушующее море, где в двух или трех милях к югу пристали к берегу у огромного утеса Тремнировой Кручи. Не знали они и о тех, кто сошел с этих кораблей: о пятнадцати или шестнадцати сотнях воинов во главе с Хемингом Витчландским и его младшим братом Карго. А корабли на веслах сквозь ярящийся шторм и непогоду пошли назад на Скарамсей — все, кроме одного, что затонул в Ботрейском проливе.

Но наутро, когда буря стихла, все могли видеть, как четырнадцать военных кораблей отплывают со Скарамсея, и каждый из них набит воинами. Они быстро пересекли залив и высадились в двух милях к югу от Аулсвика. И корабли вновь отошли от берега, а войско выстроилось для битвы на лугах над Мингарнской Лощиной.

Лорд Спитфайр приказал своим людям построиться и поехал от лагеря у Аулсвика на юг. Когда они приблизились к витчландской армии на расстояние полумили и могли ясно различить их шерстяные рубахи, щиты и бронзовые латы и тусклый блеск клинков их мечей и наконечников их копий, ехавший подле Спитфайра Волл заговорил:

— Видишь ли ты, о Спитфайр, того, что разъезжает перед ними взад-вперед, подгоняя их войско? Так всегда ездил Кориний, и ты легко сможешь его узнать даже издали по его рисовке и небрежной осанке. Но взгляни на это диво: кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы этот юный сорвиголова сбегал с поля битвы? А теперь, когда мы уже на расстоянии броска копья…

— Клянусь светлым оком дня! — воскликнул Спитфайр, — Ты прав! Неужто он уклонится от сражения со мной? Я выпущу против них нескольких конников, чтобы задержать их прежде, чем они скроются с глаз.

С этими словами он отдал команду своим конникам скакать на врага. И они поскакали во главе с Астаром с Реттрея, который приходился Зиггу зятем. Но витчландская конница встретила их у отмелей Аронской Бухты и удерживала там, пока Кориний с большей частью своей армии переправлялся через реку. И когда подтянулись основные силы Демонов и брод был занят, витчландцы были уже далеко и направлялись по заливным лугам к полоске земли между берегом и обрывами Тремнировой Кручи.

Тогда Спитфайр сказал:

— Они не останавливаются для построения даже в узком проходе между морем и Кручей. В этом было бы их спасение, если бы у них достало духа повернуться и отразить наш натиск, — и он громко закричал своим людям наступать на врага и не дать ни одному Витчу пережить это побоище.

И тогда пешие взялись за стремянные ремни конных, и они все вместе хлынули в узкий проход, и Спитфайр постоянно был впереди своих людей, рубя в толчее налево и направо, катясь на гребне вала битвы, который словно нес его к триумфу.

Но вдруг тот, кто с двенадцатью сотнями человек так рьяно преследовал пятнадцать сотен до узкой полоски под Тремнировой Кручей, запоздало обнаружил, что ему предстоит сражаться с тремя тысячами: Кориний, собрав своих людей, развернулся в проходе подобно волку в западне, в то время как сыновья Корунда, которые, как было сказано, высадились на берег в бурю под покровом ночи, набросились на них вместе со своими батальонами с лесистых склонов за Кручей. Так получилось, что ничего не предвещало для Спитфайра беды, пока она не грянула сокрушительным ударом во фланг, спереди и сзади.

Затем между утесами и морем началась ужасная бойня. Застигнутые врасплох Демоны были подобны человеку, споткнувшемуся о натянутую через дорогу веревку. Под жестоким натиском Витчей они были выдавлены на отмель, и морская пена побагровела от крови. И лорд Кориний, покончив с ложным отступлением, вступил в битву подобно потоку неугасимого огня, и никто вокруг не мог сдержать его ударов.

Конь Спитфайра был убит под ним ударом копья, когда тот, увязая в податливом песке, собирал своих людей, чтобы бросить их на Хеминга. Но Бремери из Рощ привел ему другого коня, и он столь яростно насел на Витчей, что сыновья Корунда были вынуждены отступить под его напором, и то крыло витчландской армии оказалось притиснуто к скалам у подножия Кручи. Но от этого было немного пользы, ибо Кориний прорвался с севера, вновь оттеснив Демонов обратно в море, так что те оказались зажаты между ним и Хемингом. Тогда Спитфайр с отрядом отборных бойцов перешел в наступление на Кориния, и некоторое время казалось, что могучие силы Витчей будут сокрушены и потонут в соленых волнах. И сам Кориний был в это время в большой опасности, ибо его конь завяз в мягких песках и не мог выбраться, сколько бы ни брыкался.

В этот самый миг к нему сквозь толчею прорубился Спитфайр вместе с отрядом Демонов, разя всех на своем пути. Ужасным голосом он прокричал:

— О Кориний, ненавистный мне и моим собратьям пуще врат Ада, сейчас я убью тебя, и твой бездыханный труп послужит удобрением для душистых лугов Аулсвика.

Кориний ответил ему:

— Проклятый Спитфайр, последний из трех ублюдков, ибо братья твои уже мертвы и сгнили, сейчас ты у меня отведаешь железной груши[86]Железная груша — средневековое орудие пытки..

Тогда Спитфайр швырнул в него ременное копье. Оно не попало в наездника, но ударило в плечо его могучего коня, так что тот дернулся и осел кулем, раненный насмерть. Однако лорд Кориний, проворно приземлившись на ноги, поймал лошадь наезжавшего на него Спитфайра под уздцы и ударил ее по морде, так что та стала на дыбы и вильнула в бок. Спитфайр нанес ему мощный удар топором, но тот попал наискосок по гребню шлема и отскочил. Тогда Кориний ткнул мечом под щит Спитфайра, и острие вошло в мышцу на руке возле подмышки, и, скользнув по кости, рассекло мышцы плеча с другой стороны. И это была серьезная рана.

Тем не менее, Спитфайр не уклонился от схватки, но ударил снова, намереваясь отрубить ему кисть руки, которой он все еще сжимал поводья. Кориний принял топор на щит, но его пальцы отпустили уздечку, и он едва не повалился наземь под этим мощным ударом, а на добром бронзовом щите осталась большая вмятина.

Почуяв, что поводья отпущены, лошадь Спитфайра прянула вперед, унося его от Кориния к морю. Но он обернулся и окликнул его:

— Достань себе коня. Ибо я считаю недостойным биться с тобой, имея над тобой такое преимущество, будучи верхом, тогда как ты пеш.

Кориний прокричал в ответ:

— Тогда слазь со своей лошади и сразись со мной. И знай, милый петушок, что я король Демонланда, каковой титул я получил от короля из королей, Горайса Витчландского, моего единственного сюзерена. Иди же, и я в поединке покажу тебе, считающему себя величайшим из выживших в этом моем королевстве мятежников, насколько моя мощь превосходит твою.

— Это слова громкие и напыщенные, — сказал Спитфайр. — Я затолкаю их тебе обратно в глотку.

С этими словами он хотел, было, спешиться, но в это мгновение глаза его застлал туман и он покачнулся в седле. Его люди бросились между ним и Коринием, а начальник его охраны поддержал его и сказал:

— Вы ранены, господин мой. Вам не следует больше сражаться с Коринием, ибо ваша светлость сейчас не в состоянии драться и не может даже стоять без помощи.

И все они столпились вокруг, поддерживая могучего Спитфайра. И бой, что утих, было, пока эти лорды сражались один на один, возобновился на том же месте с новой силой. И долго еще продолжалась битва под Тремнировой Кручей, и невиданна была храбрость Демонов, ибо много сотен было убито или смертельно ранено, и лишь небольшая кучка их по-прежнему билась против Витчей.

* * *

Те, кто был со Спитфайром, как могли тайно отступили с поля боя, обернув его бледно-синим плащом, чтобы скрыть его сияющую броню. Они остановили кровь, бежавшую из огромной раны на плече, тщательно ее перевязали и по приказу Волла перевезли его на коне в Треммердал, где по тайным горным тропам поднялись к заброшенной пещере к востоку от ущелья Стерри, под огромной осыпью, что примыкает к утесам южного пика Дины. Долгое время он лежал там без чувств, словно мертвый. Ибо много ран получил он в том неравном бою, и во многих местах был ушиблен и помят, но хуже всего была та тяжелая рана, которую нанес ему Кориний, прежде чем они расстались на границе между сушей и морем.

И когда наступила ночь и все вокруг скрыла темнота, к этой уединенной пещере приехал изможденный лорд Волл с несколькими товарищами. Ночь была тиха и безоблачна, и луна подобно деве плыла высоко в небесах, и черные тени великих горных вершин были словно акульи зубы на фоне ночного неба. Спитфайр лежал на ложе из вереска и плащей под защитой большого валуна. Мертвенно бледно было его лицо в серебристом лунном свете.

Волл оперся на копье, мрачно взирая на него. Они спросили у него, что нового. И Волл ответил, по-прежнему глядя на Спитфайра:

— Все потеряно.

Они сказали:

— Господин мой, мы остановили кровь и перевязали рану, но его высочество все еще без чувств. И мы сильно опасаемся за его жизнь, ибо эта тяжелая рана может оказаться для него смертельной.

Волл опустился возле него на колени на холодные острые камни и стал ухаживать за ним, как мать ухаживает за своим больным ребенком, прикладывая к ранам листья черного белокудренника, тысячелистника и прочих лечебных трав, давая ему напиться из фляги с драгоценным аршалмарским вином, выдержанным в глубоких погребах под Кротерингом. И вскоре Спитфайр открыл глаза и проговорил:

— Поднимите балдахин над кроватью, ибо много дней не просыпался я в Аулсвике. Или сейчас ночь? И как прошла битва?

Его глаза всматривались в голые скалы и голое небо за ними. Затем с громким стоном он приподнялся на правом локте. Волл положил ему на плечо свою сильную руку со словами:

— Выпей доброго вина и наберись терпения. Впереди великие дела.

Спитфайр некоторое время озирался вокруг, а затем яростно воскликнул:

— Разве мы лисицы или беженцы, чтобы жить в горных пещерах? Стало быть, ясные дни закончились, так? Тогда к черту эти путы, — и он принялся разрывать повязки на своих ранах.

Но Волл твердой рукой удержал его и сказал:

— Подумай о том, что лишь на тебя, о доблестный Спитфайр, на твое мудрое сердце и отважную душу, что наслаждается неистовой схваткой, теперь вся наша надежда уберечь наших жен и детей, и всю нашу милую страну и владения, от бешенства витчландцев, и сохранить славное имя Демонланда. Не позволяй своему гордому сердцу погрузиться в пучины отчаяния.

Но Спитфайр застонал и промолвил:

— Верно, беды и несчастья предстоят Демонланду, пока мои родичи не вернутся обратно домой. А день этот, как я думаю, никогда не настанет, — и он заплакал: — Не хвалился ли он, что теперь он король Демонланда? А я так и не смог выпустить ему кишки. Ты думаешь, я стану жить с этим позором?

С этими словами он снова попытался сорвать повязки, но Волл ему не позволил. Тот же продолжал бредить:

— Кто увез меня с поля битвы? Как он мог так меня опорочить? Лучше умереть, чем бежать от Кориния, словно побитый щенок. Отпустите меня, предатели! Я это исправлю. Я умру, сражаясь. Дайте мне вернуться назад.

Волл сказал:

— Подними свой взор, великий Спитфайр, и узри деву-луну, и то, сколь свободно плывет она по необъятным полям небес, и красоту звезд небесных, что во множестве сопровождают ее. И земные туманы и штормы не заставят ее свет померкнуть, и, хотя иногда она и сокрыта, но когда буря утихнет и небо очистится от облаков, она вновь появляется на своих неизменных путях, повелительница приливов и времен года и владычица судеб смертных. Таково и великолепие окруженного морями Демонланда, и великолепие твоего дома, о Спитфайр. И, также как небесные стихии неспособны стереть эти вечные горы, так и страшная война, даже такая, как та великая битва, чтобы была сегодня проиграна, не сможет поколебать нашу мощь, ибо издавна были мы сильнейшими в битве и можем весь мир заставить склониться перед нашим величием.

Так говорил Волл. И лорд Спитфайр взглянул через залитую туманом дремлющую долину на смутно видимые в лунном свете крутые горные склоны и на изящные пики, молчаливо и величаво высившиеся под луной. Он ничего не сказал, то ли от бессилия, то ли околдованный могучими чарами ночи и одиночества гор и звучавшим в его ушах низким и тихим голосом Волла, будто это был голос самой ночи, умеряющий земные раздоры и отчаяние.

Через некоторое время Волл вновь заговорил:

— Братья твои вернутся домой, в этом я не сомневаюсь. Но до тех пор ты — наша сила. Потому наберись терпения, исцели свои раны и собери силы вновь. Если же ты в отчаянии и безумии лишишь себя жизни, то мы и впрямь пропали.