Онлайн чтение книги Червь Уроборос
XXX. Вести из Меликафказа

О новостях, принесенных королю Горайсу в Карсё с юга, где лорд Лакс, заняв Проливы со своей армадой, запер демонландский флот во внутреннем море.

Поздним летом, клонившимся к осени, ночью, через восемь недель после отплытия Демонов из Мюэльвы, о котором упомянуто выше, леди Презмира сидела перед своим зеркалом в спальных покоях Корунда в высокой башне в Карсё. Ночь за окном была спокойна и полна звезд. Желтое пламя ровно горевших по обе стороны от зеркала свечей испускало вокруг сияющие лучи двумя ореолами или светящимися сферами тепла. В этом мягком сиянии плыли и кружились крупицы золотого огня, терявшиеся на границе с темнотой, в которой массивная мебель, гобелены и узорчатый полог над кроватью казались лишь неясными областями и сгустками тьмы. Лучи отражались от волос Презмиры, путались в их рыжеватой блестящей массе, обрамлявшей ее голову и плечи и ниспадавшей к изумрудным пряжкам ее пояса. Ее глаза лениво взирали на ее прекрасное отражение в сверкающем зеркале; она переговаривалась о каких-то пустяках со своей служанкой, что стояла с гребнем в руках за ее креслом из золота и черепахового панциря.

— Подай мне вон ту книгу, няня, дабы я могла снова прочесть слова той серенады, что сочинил для меня лорд Гро той ночью, когда мы впервые получили вести от господина моего из Импланда о завоевании им этой страны, и когда король сделал его там своим наместником.

Старая женщина дала ей переплетенную в сафьян книгу, отделанную позолотой, снабженную золотыми застежками и украшенную крохотными драгоценными камнями, смарагдами и жемчужинами, вделанными в обложку. Презмира перевернула страницу и прочла:

Она замолкла. Затем, негромким и приятным голосом, в котором будто дремали музыкальные созвучия, промолвила:

— На следующий Йоль исполнится три года с тех пор, как я впервые услышала эту песню. И до сих пор не привыкла я к титулу королевы.

— Жаль, нет господина моего Гро, — сказала няня.

— Ты так думаешь?

— Радость чаще жила на вашем лице, о королева, когда он был здесь, а вы все навевали на него уныние и разбивали в пух и прах его фантастические и смехотворные предчувствия.

— Зачастую не сомневаясь в его дальновидности, — сказала Презмира, — даже когда поднимала его на смех. Но ни разу еще не видела я, чтобы грозный гром проявлял такие деспотичные наклонности, сокрушая противостоящего ему лицом к лицу, но пропуская того, кто перед ним дрогнул.

— Он был преданнейшим слугой вашей красоты, — сказала старуха. — И все же, — добавила она, краем глаза наблюдая за своей хозяйкой и за тем, как она это воспримет, — потерю эту было бы несложно восполнить.

Некоторое время она работала гребнем в тишине. Затем сказала:

— О королева, владычица мужских сердец, нет ни одного лорда в Витчланде, да и во всем мире, которого вы не смогли бы связать по рукам и ногам одним лишь вашим волоском. Достойнейшие и красивейшие были бы вашими по одному вашему взгляду.

Леди Презмира мечтательно вглядывалась в собственные глаза цвета морской волны, отраженные в зеркале. Затем насмешливо спросила:

— Кого же считаешь ты достойнейшим и красивейшим мужем во всем мире?

Старуха улыбнулась.

— О королева, — ответила она, — это как раз то, о чем мы спорили между собой за ужином этим самым вечером.

— Хорошенький спор! — сказала Презмира. — Позабавь же меня. Кто же был признан вашим высоким судом прекраснейшим и доблестнейшим?

— Это так и не было решено, о королева. Соник выбрала бы господина моего Гро.

— Увы, он слишком женоподобен, — сказала Презмира.

— Другие — господина нашего короля.

— Нет никого более великого, чем он, — сказала Презмира, — и никого более почитаемого. Но, говоря о мужьях, ты с тем же успехом могла бы выйти за грозу или за алчное море. Называй еще.

— Кое-кто избрал господина Адмирала.

— Это, — сказала Презмира, — уже ближе. Не желторотый юнец и не изнеженный придворный подхалим, но храбрый, высокородный, учтивый дворянин. Только вот слишком уж водянистая планета пылала в день его рождения. Он чересчур похож на статую. Нет, няня, тебе придется предложить мне кого-нибудь получше него.

Няня сказала:

— Истинно то, о королева, что большинство сошлись со мной во мнении, когда я назвала им свой выбор: короля Демонланда.

— Фу! — воскликнула Презмира. — Не называй так того, у кого недостало сил удержать эту землю против наших врагов.

— Говорят, это благодаря коварным проискам и магическому искусству был он разбит на Кротерингском Скате. Говорят, это дьяволы, а не лошади, мчали Демонов с горы на нас.

— Говорят! — выкрикнула Презмира. — Я говорю тебе, он нашел более удобным для себя щеголять в своей короне в Витчланде, нежели заставить их преклонить перед ним колени в Гейлинге. Ибо перед истинным королем истово преклоняются и сердце и колени. А этот, разве что, получил от них коленом под зад и был вышвырнут восвояси.

— Фи, госпожа моя! — сказала няня.

— Придержи язык, няня, — отозвалась Презмира. — Надо было бы всех вас высечь, как стадо глупых кобыл, что не могут отличить коня от осла.

Наблюдая за ней в зеркало, старуха почла за лучшее промолчать. Презмира пробормотала, будто разговаривая сама с собой:

— Я знаю человека, который не потерпел бы в этом неудачи.

Старая няня, не любившая лорда Корунда с его надменными манерами, грубыми речами и любви к вину, а также недовольная тем, что столь грубому невеже досталась столь роскошная драгоценность, каковой была ее госпожа, не поняла, что та имеет в виду.

Через некоторое время старуха тихо заговорила:

— Нынче вы вся в раздумьях, госпожа моя.

Глаза Презмиры встретились в зеркале с ее глазами.

— Почему бы и нет, если мне так хочется? — ответила она.

Этот холодный взгляд, будто гонг, вызвал в сердце няни воспоминания двадцатилетней давности: маленькая своенравная девчонка, которую было трудно заставить, но легко захватить, проступала на лице королевы сквозь годы. Внезапно она упала на колени и обхватила руками талию своей госпожи.

— Зачем вам тогда было выходить замуж, сердечко мое, — сказала она, — если вы всегда стремились поступать так, как вам хочется? Мужчинам не нравятся печальные взгляды их жен. Вы можете гонять любовника в хвост и в гриву, госпожа моя, но как только вы выйдете за него, все становится наоборот, все по его, госпожа, и приходит мысль «Если бы я только знала».

Ее хозяйка насмешливо взглянула на нее.

— Я замужем уже семь лет. Уж это-то я знаю.

— А этим вечером! — воскликнула няня. — Уже только час до полуночи, а он все сидит за столом.

Леди Презмира откинулась на спинку кресла и снова посмотрела на свое прекрасное отражение. На ее горделивых устах появилась улыбка.

— Будешь учить меня простой женской мудрости? — промолвила она, и чувственная сладость зазвенела в ее голосе. — Я расскажу тебе историю, как ты рассказывала их мне в старые времена в Норваспе, дабы заманить меня в постель. Не слышала ли ты, как старый герцог Гильманес из Мальтраэйни среди прочих образов, являющихся многим по ночам в различных местах, увидел подобие женщины со сморщенным лицом и маленького роста, что чистила его горшки и кастрюли и делала все, что должна делать служанка, добровольно и не причиняя никакого вреда? И при помощи своего искусства он узнал, что это существо обязано подчиняться ему и приносить ему все, чего бы он ни пожелал, до тех пор, пока его будет радовать то, что оно ему приносит. Но герцог этот, будучи человеком глупым и алчным, заставил своего духа-хранителя принести ему разом все времена года и все их достоинства и забавы, а также сразу все хорошее, что есть на земле. И через шесть месяцев, пресытившись всем этим и не имея более ничего такого, чего можно было бы ожидать или желать, он повесился от скуки. Я бы никогда не вышла замуж, няня, если бы не знала, что способна каждый раз давать ему новые небеса и новую землю, и никогда — дважды одно и то же.

Она взяла руки старой женщины в свои и прижала их к своей груди, будто бы желая показать им, убаюканным ненадолго в бесконечной и изобильной сладости этого места, сколь глупы были эти страхи. Вдруг Презмира сильнее сжала ее руки в своих и содрогнулась. Она наклонилась, чтобы прошептать на ухо няни:

— Я не хочу умирать. Мир без меня был бы, словно лето без роз. Карсё без меня был бы ночью без звездного света.

Ее голос замер, как ночной ветерок в летнем саду. В тишине они услышали плеск весел на реке, оклик часового, ответ с корабля.

Презмира быстро встала и подошла к окну. Она могла различить темное пятно корабля у речных ворот и суету людей вокруг него, но четко ничего видно не было.

— Вести с флота, — сказала она. — Заплети мои волосы.

Но прежде, чем это было исполнено, к дверям ее покоев подбежал маленький паж, и когда ему отворили, остановился, задыхаясь после бега, и сказал:

— Король, ваш муж, приказал передать вам, госпожа моя, дабы вы спустились к нему в большой зал. Боюсь, вести могут быть худые.

— Ты боишься, молокосос? — сказала королева. — Я прикажу выпороть тебя, если будешь досаждать мне своими страхами. Что-нибудь знаешь? В чем дело?

— Корабль сильно потрепан, о королева. Шкипер, он уединился с господином нашим королем. Никто не смеет что-либо рассказывать. Опасаются, что высокородный Адмирал…

— Опасаются! — воскликнула она, поворачиваясь, чтобы няня накинула на ее белые плечи мантию из шелка и серебряной ткани, мерцавшую у воротника пурпурными аметистами и надушенную кедром, гальбанумом и миррой[100]Гальбанум — засохший ароматный сок ферулы камеденосной (Ferula galbaniflua Boissier); мирра — камедистая смола одноименного дерева (Commiphora myrrha).. Она прошла через темный коридор, вниз по винтовой мраморной лестнице и через внутренний двор, торопясь в пиршественный зал. Двор был полон переговаривавшихся людей, охваченных тревогой и любопытством, но ничего определенного известно не было, лишь слухи о большом морском побоище на юге и о великой победе, одержанной Лаксом над Демонами, о том, что Юсс и остальные демонландские лорды мертвы, а пленники прибудут вместе с утренним приливом. Однако то здесь, то там аккомпанементом к этим победоносным известиям слышались и противоположные слухи, передаваемые шепотом, подобным тому, как шипит гадюка из своего затененного логова: будто все плохо, господин Адмирал ранен, половина кораблей потеряна, исход битвы неясен, Демоны ускользнули. Леди вошла в большой зал; там уже собрались лорды и предводители Витчей, все в тревожном и молчаливом ожидании. Герцог Корс навалился на поперечную скамью перед собой, дыхание его было затруднено, а маленькие глазки остановились в пьяном оцепенении. По другую сторону, огромный и неподвижный, хмурый и молчаливый, сидел Корунд, упершись локтем в стол, положив подбородок на ладонь и уставившись в стену. Остальные собрались кучками, негромко переговариваясь. Лорд Кориний расхаживал взад-вперед за поперечной скамьей, сцепив руки за спиной, временами нетерпеливо щелкая пальцами, высоко задрав свою тяжелую челюсть и глядя надменно и дерзко. Презмира подошла к Хемингу, стоявшему рядом с тремя или четырьмя людьми, и тронула его за руку.

— Мы ничего не знаем, госпожа моя, — сказал тот. — Он у короля.

Она подошла к своему супругу.

— Ты посылал за мной?

Корунд взглянул на нее.

— Да, посылал, госпожа моя. Новости с флота. Может, что-то важное, а может, и нет. Но тебе лучше быть здесь в этот момент.

— Хорошие ли новости, плохие ли — это не пошатнет стен Карсё, — сказала она.

Вдруг тихий гул разговоров затих. В занавешенном портьерами дверном проеме стоял король. Они все поднялись навстречу ему — все, кроме Корса, который сидел пьяный в своем кресле. Корона Витчланда бросала недобрые отблески, а подобное крепостной стене лицо короля Горайса было темно, страшные глаза сверкали, а под суровой линией уст топорщилась квадратная черная борода. Подобно башне возвышался он, а за ним, в его тени, стоял посланец с флота с лицом цвета жидкого известкового раствора. Король заговорил:

— Господа мои, есть вести, в правдивости которых я убедился сам. И речь идет о гибели всего моего флота. Была битва близ Меликафказа в импландских морях. Юсс потопил наши суда; все корабли, кроме того, что принес нам эти вести, потоплены вместе с Лаксом и всеми людьми, что с ним были, — он замолчал и затем продолжил: — Это тяжелые известия, и я хочу, чтобы вы встретили их по старой витчландской традиции: чем сильнее удар, тем сильнее ответный.

В необыкновенной болезненной тишине раздался тихий задыхающийся возглас, и леди Шрива упала без чувств.

Король сказал:

— Пусть ко мне придут короли Импланда и Демонланда. Остальным приказываю тотчас же отправляться в постель.

Проходя мимо, лорд Корунд промолвил на ухо своей супруге, обняв ее за плечи:

— Что такое, девочка? Если бульон и пролит, мясо-то осталось. Иди спать и не волнуйся, мы им еще за это отплатим.

И они с Коринием последовали за королем.

Было уже за полночь, когда совет окончился, и Корунд пришел в свои покои в восточной галерее над внутренним двором. Он обнаружил свою супругу по-прежнему сидящей у окна и наблюдающей за ложной зарей над Пиксиландом. Отпустив сопровождавших его слуг со светильниками, он закрыл и запер на засов огромную проклепанную железом дверь. Когда он повернулся, его широкие плечи заслонили сумрачный дверной проем, а голова едва не коснулась притолоки. Трудно было прочесть выражение его лица там, где он стоял, в неверном полумраке за пределами освещенного свечой круга, но глаза Презмиры могли различить, какая озабоченность омрачила его чело, и в осанке его могучей фигуры были королевская стать и некая твердая решимость.

Она поднялась, глядя на него, на мужа, которому могла быть верна, оставаясь при этом верной и себе.

— Ну что? — спросила она.

— Фигуры расставлены, — сказал он, не шелохнувшись. — Король назначил меня главным военачальником в Карсё.

— Уже и до этого дошло? — промолвила Презмира.

— Они отрубили нам руку, — ответил он. — У них достаточно ума, чтобы понять, что следующий удар должен быть в сердце.

— Неужели все это правда? — сказала она. — Восемь тысяч людей? В два раза больше той армии, с которой ты завоевал для нас Импланд? Все утонули?

— Это все дьявольское мореходное искусство этих проклятых Демонов, — сказал Корунд. — Судя по всему, Лакс занял Проливы, которые они должны были миновать, если хотели вновь попасть домой, и намеревался напасть на них в теснине и раздавить их как мух мощью своих судов, имея огромное преимущество и в кораблях, и в людях. Они же, со своей стороны, держались в море, изо всех сил пытаясь выманить его на открытое пространство, где могли бы использовать свои мореходные трюки. Неделю или больше он не поддавался на это, пока на девятый день (дьявол побери этого дурака, и почему он не мог проявить терпение?), на утро девятого дня, устав от бездействия и при относительно благоприятном ветре и течении… — лорд Корунд застонал и презрительно щелкнул пальцами. — О, я расскажу тебе эту историю завтра, госпожа моя. Нынче я ею уже пресытился. В общем, Лакс утонул, и все, кто был с ним, а Юсс вместе со всей своей огромной армадой движется к Витчланду.

— И все безбрежные моря в его руках. Когда нам ожидать его, со дня на день?

— Держится восточный ветер. Со дня на день, — сказал Корунд.

Презмира промолвила:

— Правильно было передать командование тебе. Ну а что насчет нашего всеведущего молодого человека, который занимал эту должность прежде? Будет ли он играть на этих условиях?

Корунд ответил:

— Голодный пес и потроха съест. Думаю, играть он будет, хотя поначалу показывал зубы.

— Пусть прибережет свои зубы для Демонов, — сказала она.

— Сам этот корабль был ими захвачен, — сказал Корунд, — и отправлен восвояси, дабы похвастаться произошедшим перед нами — глупый и наглый поступок, который дорого им обойдется, ибо тем самым они предупредили нас. У шкипера письмо для тебя; он передал его мне под страшным секретом.

Презмира соскребла воск и открыла письмо, и сразу поняла, кто его написал. Она протянула его Корунду:

— Прочти его мне, господин мой. Я утомилась, глядя в окно; плохо вижу при этом мерцающем свете свечей.

Но тот сказал:

— Я тот еще грамотей, госпожа моя. Прошу тебя, прочти его ты.

И в свете свечей, норовивших погаснуть под дуновениями восточного ветра, что дул перед рассветом, она прочла это письмо, написанное следующим образом:

— Тяжелая новость — это то, что такой двуличный сплетник пережил столь многих честных людей, — сказал Корунд.

Леди Презмира протянула письмо своему супругу.

— Мое зрение притупилось, — сказала она. — Прочти остальное ты.

Корунд обнял ее, сев за стол перед зеркалом, и углубился в письмо, ведя одним пальцем по строчкам. Он плохо знал грамоту, и прошло некоторое время, прежде чем он усвоил смысл. Он не читал вслух; лицо его супруги подсказало ему, что она прочла все еще до того, как он начал.

Последняя новость, о которой говорилось в письме Гро, была такой: принц, ее брат, погиб в морской битве, сажаясь за Демонланд; погиб и утонул в море у Меликафказа.

Презмира подошла к окну. Занимался рассвет, безрадостный и серый. Через минуту она обернулась. Она выглядела, словно львица, горделивая и опасная. Она была очень бледна. Ее слова, ровные и тихие, были полны ярости, как отдаленная барабанная дробь. Она проговорила:

— Вот и поддержка Демонланда: поздно или никогда.

Корунд взволнованно наблюдал за ней.

— Их клятвы мне и ему, — воскликнула она, — принесенные нам той ночью в Карсё! Ложные друзья! О, я бы съела их сердца с чесноком.

Он обнял ее своими огромными руками за плечи. Она сбросила их.

— В одном, — выкрикнула она, — Гро советует нам верно: не задерживаться на тонущем судне. Нам нужно поднимать силы. Но не для того, чтобы, как хочется ему, поддержать этих Демонов, этих клятвопреступников. Мы должны уехать этой же ночью.

Ее супруг скинул свою огромную мантию из волчьей шкуры.

— Идем, госпожа моя, — сказал он, — Ближайшее твое путешествие — в постель.

Презмира ответила:

— Я не пойду в постель. Теперь-то мы посмотрим, о Корунд, действительно ли ты король.

Он уселся на край кровати и принялся развязывать свои башмаки.

— Что же, — сказал он, — каждому свое, как сказал крестьянин, целуя свою корову. Скоро рассветет, а мне нужно рано вставать, и бессонная ночь плохо способствует работе мысли.

Но она встала перед ним и сказала:

— Посмотрим, настоящий ли ты король. И не заблуждайся: если в этом ты меня подведешь, между нами все кончено. Этой ночью мы должны уехать. Ты поднимешь Пиксиланд, что теперь мой по праву; поднимешь силы в своем собственном необъятном королевстве Импланд. Бросим Витчланд к чертям. Какое мне дело, утонет он или выплывет? Важно лишь одно: покарать этих подлых клятвопреступных Демонов, врагов наших и всего мира.

— Нам не нужно пускаться для этого в путь, — сказал Корунд, продолжая снимать свои башмаки. — Ты вскоре увидишь Юсса с его родичами перед Карсё с шестью тысячами воинов за спиной. Тогда-то железо и встретится с наковальней. Ну же, ну, не надо плакать.

— Я не плачу, — сказала она. — И не заплачу. Но меня не поймают в Карсё, как мышь в мышеловке.

— Я рад, что ты не заплачешь, госпожа моя. Баба слезами беде помогает. Ну же, не дури. Нам сейчас нельзя разделять силы. Мы должны переждать эту бурю в Карсё.

Но она выкрикнула:

— На Карсё проклятие. У нас нет Гро и его добрых советов. Милый мой господин, я вижу нечто недоброе, что, будто густая темная тень, заслоняет все небо над нами. Где то место, что не подчиняется могуществу и власти короля Горайса? Но он слишком возгордился; все мы слишком кичимся своими собственными трудами. Карсё стал слишком велик, и Боги гневаются на нас. Дерзкий подлец Кориний, старый дурак Корс, что все никак не оторвется от своей кружки — они, а также наши раздоры в Карсё, станут нашей погибелью. Посему не иди наперекор воле Богов, но возьми шлем в собственные руки, пока не стало слишком поздно.

— Тс, госпожа моя, — сказал он. — Все это лишь жупелы. Свет дня заставит тебя посмеяться над ними.

Но Презмира, оставив властный тон, обняла его обеими руками за шею.

— Ты всегда делаешь всю работу как следует, и вечно остаешься внакладе. Хочешь, чтобы нас увлекло в этот водоворот и не попытаешься выплыть, пока не стало слишком поздно? — и она произнесла сдавленным голосом: — Сердце мое уже почти разбито. Не разбивай его окончательно. Теперь остался только ты.

Холодный рассвет, тихие покои, угасающие свечи и эта его отважная супруга, отбросившая на миг свою благородную и спокойную отвагу, словно птица, сжавшаяся в его объятиях, — все это было подобно ледяному дуновению, что пронеслось мимо и на мгновение заставило его дрогнуть. Он взял ее за руки и отстранил от себя. Она снова высоко держала голову, хотя щеки ее побелели; он ощутил крепкое товарищеское пожатие ее рук в своих.

— Милая девочка, — сказал он, — Я не собираюсь оставаться внакладе у кого бы-то ни было из этого демонландского отродья. Вот моя рука, и рука моих сыновей, и, пока мы дышим, она сильна и способна защитить и тебя и короля. Но раз уж господин наш король сделал королем меня, то случись хоть ветер, хоть дождь, мы должны переждать его в Карсё. Истинна пословица: «Королями становятся ради славы, не ради долголетия».

Презмира подумала про себя, что это слова обреченного. Однако, оставив надежду и страх, она решила более не бороться против ветра, но стоять твердо и ждать, как поступит Судьба.