Онлайн чтение книги Конан "Классическая сага" Conan. Classic Saga
2

Натала стояла за Конаном, когда он повернулся к выходу и в ту же секунду быстрая и гибкая стигийка зажала ей рукой рот, второй обхватила за талию и с неожиданной силой рванула ее на себя, — прямо в стену, или точнее, в открывшуюся в стене потайную дверь.

Они оказались в абсолютном мраке. Талис, возясь у двери видимо закрывая ее на запор, вынуждена была отпустить Наталу, и та немедленно закричала во весь голос. Смех стигийки, пропитанный смертельным ядом, пронзил темноту.

— Кричи, кричи милая, сколько влезет. Скорее сдохнешь!

Натала замолчала, слышно было, как стучат от страха ее зубы.

— Что я сделала? Что я тебе сделала? Что ты хочешь от меня?

— Да ничего мне от тебя не надо. Сейчас я оттащу тебя вниз по этому коридору, — голос Талис стал злым шипящим, утратив всю свою мелодичность,

— полежишь там немного, пока за тобой не придут, а придут обязательно!

— О боги, сжальтесь надо мной! — всхлипывала Натала и ее голос ломался от страшного предчувствия. — Чем я провинилась перед тобой?

— Мне нужен твой молодец, а ты мешаешь. Я же вижу, что нравлюсь ему. Если бы не ты, он остался бы со мной. Исчезни — и он станет моим.

— Да он скорее горло тебе перегрызет! — воскликнула Натала, безгранично верившая своему возлюбленному.

— Увидим, — рассмеялась Талис со столь же безграничной верой в свои женские чары. — Да тебе-то что до того: горло он мне перегрызет или к сердцу прижмет. Ты к тому времени будешь нежиться в объятиях жениха из бездны ада!

Хотя Натала, постанывая от ужаса, отбивалась руками и ногами, стигийка скрутила ее словно беспомощное дитя и потащила вниз по коридору. Девушка, помня злорадное предупреждение, молчала. В глубокой тишине слышны были только резкое, спазматическое дыхание Наталы, да сопение стигийки. Внезапно пальцы несчастной бритунки наткнулись на усыпанную алмазами рукоятку кинжала, торчащую из-за набедренной повязки Талис. Девушка недолго думая, выхватила кинжал и ударила им сверху вниз, вложив в удар последние силы.

Талис взвизгнула от боли и гнева, пошатнулась и выпустила Наталу из рук. Девушка упала на каменные плиты, но тут же вскочила на ноги, отбежала и прижалась к стене. Она не могла ничего разглядеть в окружавшем ее мраке, но слышала пронзительный голос стигийки — лучшее доказательство того, что убить ее не удалось. Талис выкрикивала грязные ругательства, и в ее голосе было столько злобы, что Натала похолодела.

— Куда ты делась, проклятая сука?! — кричала стигийка. — Ну попадись ты мне в руки! — Описание пыток, уготованных ее сопернице, было красочным и более чем подробным, а язык, которым оно было изложено, заставил бы залиться румянцем стыда самую бесстыжую проститутку Аквилонии.

Талис что-то искала, ощупью шаря по стене руками, и вскоре загорелся тусклый свет — стигийка в ярости забыла об угрожавшей им обеим опасности. Натала увидела в нескольких шагах от себя Талис. Сквозь пальцы левой руки, которыми та сжимала рану в боку, ручейком текла кровь, но стигийка твердо стояла на ногах и в глазах ее пылала смертельная ненависть. Надежда, теплившаяся в душе Наталы, бесследно покинула ее, когда стигийка презрительно стряхнула кровь с ладони и увидела, что удар кинжала не достиг цели — лезвие скользнуло по драгоценным украшениям на набедренной повязке и лишь слегка поцарапало кожу ее грозной противницы.

— Отдай кинжал, гадина! — процедила она сквозь зубы, нагнувшись над скорчившейся у стены девушкой.

Натала понимала, что это последняя возможность отстоять свою жизнь, иной ей уже не представится, но не могла воскресить в себе даже искорки отваги — она впрочем никогда ей не отличалась, — и лишь дрожала всем телом полностью парализованная темнотой, яростью соперницы и безысходностью своего положения. Талис без труда вынула кинжал из ее безвольно повисшей руки и отбросила его во мрак.

— Кусаешься, сука! — она со всего размаху ударила ее окровавленной ладонью по щеке. — Кусаешься? Ну так кровь за кровь! Ты пожалеешь еще о своей дерзости!

Стигийка схватила Наталу за волосы и выволокла на свет. Из стены торчало железное кольцо, с которого свисал шелковый шнур. Девушке показалось, что с ней происходит всего лишь кошмарный сон. Она уже не сопротивлялась, когда Талис, сорвав с нее остатки одежды, подтащила ее руки вверх и затянула на запястьях крепкий узел. Нагая, натянутая словно струна, она висела едва касаясь пола кончиками пальцев, словно заяц, с которого вот-вот начнут сдирать кожу. Повернув с огромным трудом голову, она увидела Талис, снимавшую со стены тяжелый кнут с рукоятью, блестевший золотом и алмазами и с семью длинными концами, плетеными из особого шелка, более твердыми и гибкими чем обычные ременные.

Стигийка глубоко вздохнула, с наслаждением размахнулась, и семь жгучих языков пламени обернулись вокруг бедер взвизгнувшей от боли Наталы. Бедная девушка вилась всем телом, стонала, пыталась выдернуть руки из шелковой петли, кричала, выла, начисто забыв о грозной опасности таившейся где-то неподалеку. Жестокая стигийка тоже по-видимому забыла об этом, наслаждаясь муками жертвы.

Обезумевшая от боли Натала подняла залитые слезами глаза, собираясь в последний раз взмолиться о пощаде, — и стон замер на ее сразу затвердевших губах, а глаза наполнились неописуемым ужасом.

Взметнувшийся в очередной раз кнут завис в воздухе, когда Талис, встревоженная выражением лица жертвы, быстро, как кошка, повернулась посмотреть на то, что ее так напугало. Но новый противник действовал быстрее. Перед глазами полумертвой от боли Наталы мелькнуло подброшенное с невероятной силой белое тело стигийки — мелькнуло и исчезло в недрах огромного черного облака. Пронзительный вопль разорвал тишину и облако растворилось во тьме.

Еще несколько секунд из мрака коридора доносился умоляющий лепет Талис, затем ее громкие стоны перешли в душераздирающий крик, завершившийся истерическим, диким смехом и все стихло. Натала до боли напрягала глаза, вглядываясь во мрак, в котором исчезла Талис. Она чувствовала, что там таится нечто угрожающее не только ее телу, но и душе.

Мрак вздыбился вдруг гигантской волной, в нем проявилось некоторое бесформенное пятно, образовавшее что-то вроде колоссальной головы с разинутой жабьей пастью, чьи контуры расплывались, словно марево, в голове прорезались два светящихся словно гнилушки, глаза — они притягивали, в них читалось омерзительное, воистину космическое вожделение, и вся эта пульсирующая, похожая на густой черный дым масса клубилась, густела и изменялась. Трудно было сказать — ползет это нечто, идет или летит, но оно двигалось, приближаясь к ней. Вот оно добралось до круга света, падавшего из алмаза-светильника, но эта клубившаяся масса не поддавалась свету, даже тогда, когда этот сгущенный мрак оказался на расстоянии вытянутой руки от Наталы, — если бы она могла конечно вытянуть руку, — даже тогда она не различала деталей на этом странном теле, лишь жабья пасть рисовалась вполне выразительно, словно темное пятно на сетчатке ее глаза.

В голове девушки мелькнула мысль, что она возможно уже сошла с ума — ведь никто и ничто не может смотреть одновременно сверху и снизу, из бездонной пропасти и с головокружительной высоты — а ведь было именно так, это нечто смотрело на нее отовсюду. И в то же время, она знала это совершенно определенно, оно было реальным, осязаемым, а если даже обманывало зрение, то уж никак не обманывало тело, которое вдруг ощутило холодное прикосновение не то лапы, не то щупальца. То, что проползло по ее ноге, было холодное, но вместе с тем жгло как раскаленный уголь, скользкое, и в то же время шершавое — оно абсолютно отличалось от чего бы то ни было, хоть раз прикасавшегося к ее телу. Натала вскрикнула от омерзения. В этом прикосновении сконцентрировалась вся непристойность, вся похоть, все распутство, которые копились среди отбросов земной жизни со времен ее зарождения. Она чувствовала такой стыд, такое отвращение, о каких до сих пор не имела понятия. Теперь она отчетливо сознавала, что это чудовище может быть чем угодно, но только не примитивным животным.

Безумный визг девушки разорвал тишину, когда это нечто потянуло ее к себе, выворачивая все суставы и разрывая натянувшиеся до предела мышцы и ткани рук, — но тут где-то высоко вверху послышался треск, какая-то огромная масса пронеслась по воздуху и грохнулась на плиты пола.