Онлайн чтение книги Князь Велизарий Count Belisarius
Глава 13

Волнения в Африке и Сицилии

Давайте попробуем оценить события с точки зрения готов. Почему они должны были бояться двенадцать тысяч человек, большинство из которых были пехотинцами? Италия принадлежала им, и они в течение двух поколений жили мирно с местным населением. У них были огромные запасы продовольствия, флот, деньги и военные запасы. Они легко могут выставить в сражении сто тысяч всадников и столько же пеших лучников. У них было много городов, окруженных крепкими стенами. Что касается императорских войск, высадившихся в Сицилии, они считались христианами только по имени. Их не понимали местные итальянцы, потому что они объяснялись на латыни, а не на греческом. Вам должно быть понятно, что когда готам стало известно о восстании в Африке и смерти Мундуса, они перестали бояться Велизария.

Теперь настало время рассказать о восстании. Оно началось на Пасху следующего года - 536 года после Рождества Христова. Через несколько дней Соломон оказался в Сиракузах. Он плыл на обычной лодке, и его сопровождало несколько измученных попутчиков. Соломон с трудом дошел из порта к ставке Велизария в губернаторском дворце. Так случилось, что в тот день я находился в небольшом помещении с моей госпожой, Велизарием и Феодосием, куда мы отправились после завтрака. Там происходил спор: Феодосий пошутил по поводу одного из принципов веры, а моей госпоже Антонине это показалось очень смешным.

Велизарий не стал веселиться, а странно улыбаясь, спросил Феодосия, не склонился ли он к юномианизму.

- Нет, конечно, - ответил Феодосий. - Я никогда об этом не думал.

- Хорошо. Но если вы поддерживаете христианство, почему отпускаете подобные шуточки?

Антонина принялась защищать Феодосия, сказала, что посмеиваться над чем-то еще не значит, что вы от этого отказываетесь. Велизарий с ней не согласился, и она перешла от обороны к нападению. Она спросила его, почему, коли ему была так важна ортодоксальная вера, он позволил еретикам всех направлений записываться в придворные войска?

Велизарий ответил ей:

- Это совершенно иное дело. Каждый человек имеет право исповедовать любую веру, он не должен от нее отказываться под давлением силы. Но он не имеет права оскорблять окружающих и насильно навязывать им свои убеждения. Меня воспитывали в христианской вере, и я поклялся всегда ее исповедовать. Мне неприятно слушать, когда эту веру кто-то оскорбляет, потому что я сам никогда не стану хулить веру другого человека.

- А если бы ты с детства исповедовал арианство?

- Я бы остался арианином.

- Значит, все религии являются верными, если их исповедуют искренне? - продолжала настаивать госпожа Антонина.

- Я не могу с этим согласиться. Но еще раз повторяю, что следует уважать свою веру и религиозные чувства других.

Феодосию пришлось извиниться за неудачную шутку, тем более, что он оскорбил своего крестного, он сказал:

- Я не поддерживаю никакую ересь и могу вам сказать, что ортодоксальная религия может быть логически защищена от ереси, если помнить, что Папа в Риме держит в руках ключи от Небес, сменив собой святого Петра.

Велизарий сухо заметил:

- Не понимаю, какое это имеет отношение к религии.

Феодосий захохотал:

- Крестный, вы - настоящий скептик.

Велизарий стал спокойно объяснять:

- Религия - это вера, а не философия. Греки-ионийцы изобрели философию, чтобы она заняла место религии, а в результате стали трусливой и хитрой нацией.

Тут вмешалась госпожа Антонина:

- Но разве философия не нужна, чтобы обороняться от обид?! Нельзя верить тем, кто вас может обидеть.

- Лучше продолжать верить и прощать обиды. Если вы перестаете верить, то раните сами себя.

- Чем слабее вера человека, тем меньше он себя ранит, когда от нее отрекается, - заметил Феодосий.

Велизарий тихо заметил:

- Крестник, пусть это нас не коснется. Мы здесь все почтенные и честные люди.

Я перехватил быстрый взгляд между госпожой и Феодосием. Казалось, они говорили: "Милый Велизарий, ты нам льстишь. У нас не такое фанатичное чувство чести".

Я никогда не забуду этот разговор и взгляд, потому что далее я узнал об отношениях моей госпожи с Феодосием. Было абсолютно ясно, что Феодосий крестился, чтобы далее продвинуться по социальной лестнице, и был не более верным христианином, чем я или моя госпожа. Он однажды ей признался:

- Я с удовольствием прочитал одного автора по вопросам христианства, это Цельс. Этот Цельс был предан анафеме, жил во времена язычников и писал о раннем христианстве остроумно и сурово. Он даже побывал в Иерусалиме, чтобы подробнее узнать о родителях Иисуса. Он писал, что обнаружил записи в военных книгах, что Он был сыном Пантеруса, греческого солдата из Самарии.

- Следует отметить, - говорил Феодосий, - что, как говорил евангелист Иоанн, Иисус не отрицал своего самаритянского происхождения, когда священники его в этом обвиняли.

Велизарий продолжал утверждать, что каждый может иметь собственную веру или свое мнение. Феодосий все скрывал от всех, кроме госпожи Антонины. Но был ли он с ней до конца честен?! Хотя я не верил тому, что болтали глупые слуги о моей госпоже и Феодосии… Будто их застали за ширмой в объятиях друг друга… Или в другой раз они вместе появились из темного чулана. У меня было предчувствие, что однажды страсть овладеет ими и принесет много горя им самим и Велизарию. Феодосий был атеистом или скептиком. Какие у него могли быть моральные сдерживающие силы?! Что касается госпожи, прежде она вела распущенную жизнь и не была верна своему первому мужу - купцу. Она считала свое тело вещью, которой она могла распоряжаться по собственному усмотрению. Конечно, она любила Велизария, но нельзя было с уверенностью сказать, сможет ли эта любовь удержать ее от страсти к Феодосию.

Когда Велизарий сказал: "Мы все здесь люди чести", - мне стало очень грустно. Я любил его как благородного героя, был ему предан, правда, чуть меньше, чем моей госпоже. Госпожа Антонина всегда прекрасно ко мне относилась.

В этот момент объявили прибытие Соломона. Он вошел в комнату, задыхаясь, и с трудом мог говорить.

Госпожа приказала мне принести чашу вина, чтобы он мог прийти в себя. Все мне доверяли, и я остался, чтобы выслушать удивительный рассказ.

Женщины вандалов заварили кашу, сказал Соломон. Они убедили новых мужей, что император забрал у них приданое - дома и земли, по праву принадлежащие им. Эти женщины подогревали возмущение населения строгими религиозными правилами Юстиниана. Всех ариан отлучили от Святого Причастия, даже не позволяли им иметь святую воду, чтобы побрызгать детей после крещения. Появилось много новорожденных ребятишек, которые могут умереть без крещения, и тогда они будут вечно прокляты. Их отцы, фракийские готы и гунны-герулийцы, очень переживали по этому поводу. Солдаты договорились начать восстание в пасхальное воскресенье, выпадавшее в тот год на двадцать третье марта. Заговорщики решили убить Соломона, когда он посетит церемонию в честь Воскрешения Христа в соборе Святого Киприана. Соломон ничего не подозревал об опасности, потому что все крепко хранили тайну. Половина солдат его личной охраны участвовала в заговоре, будучи женатыми на женщинах вандалов. Им тоже хотелось получить дома и земли.

Убить Соломона решено было в тот момент, когда Гостию [Священный хлеб, облатка.] поднимали перед главным алтарем, чтобы подтвердить его чудесные качества. Все вокруг падут ниц и неожиданный предательский удар будет легко нанести.

Когда в церковь вошли солдаты, держа руки на рукоятках кинжалов, подбадривая друг друга, вдруг ими овладело странное чувство. Огромный и прекрасный храм, мягкие тихие звуки песнопений, запах свечей и ладана, букеты и гирлянды весенних цветов, достойные священники в праздничных одеяниях и невооруженные собравшиеся здесь люди для молитв - все произвело огромное впечатление на еретиков. Они могли совершить убийство, но не святотатство. Сомнение овладело ими и к ним тихонько подошли ризничии и церковные старосты и предложили им преклонить колена вместе с остальными. Они их дергали за рукава и подталкивали. Один за другим солдаты повиновались, так они приняли участие в литургии вместе с остальными верующими.

Когда они вышли из храма, то стали обвинять друг друга в трусости и мягкости, начали клясться, что если бы кто-то их поддержал, они довели бы дело до конца.

Они ссорились на рыночной площади, и Соломону вскоре сообщили о заговоре. Он приказал их арестовать, но его личная охрана ему не повиновалась. Потом заговорщики под предводительством офицеров покинули Карфаген и начали грабить его окрестности.

Соломон не мог бороться с проявлениями неповиновения: его собственные войска отказались выступать против заговорщиков. На пятый день он собрал общее собрание на ипподроме и обратился к солдатам, матросам и полицейским. Он собирался привлечь их на свою сторону, дав им клятву, что он их поддерживает. Люди начали вопить и швырять в него камни, а потом стали бить и убивать собственных офицеров. Они перерезали горло главнокомандующему Соломона. Фарас подтвердил свою верность кровному брату Велизарию и был смертельно ранен стрелами его же солдат. Герулийцы начали готовить кумыс, получив наконец назад закваску.

Вскоре в восстании приняли участие буквально все, и армия начала грабить лавки в центре Карфагена и склады в порту. Все напоминало Константинополь во время победных мятежей, с той разницей, что люди не надевали Синие или Зеленые розетки. Но тут не было Велизария, который мог остановить волнения. Некоторое время Соломон скрывался в женской часовне во дворце Гейлимера, но как только ему представилась возможность, удрал в порт, достал там лодку и после десяти дней пути оказался в Сиракузах.

Велизарий задал Соломону несколько вопросов, а потом заявил Антонине, что немедленно отправляется в Карфаген, ибо этого ждет от него император. Он попросил ее:

- Ты должна здесь остаться и действовать как мой заместитель.

- Какие войска ты берешь с собой?

- Сотню кирасиров.

- Сумасшедший, тебя же убьют!

- До конца месяца я вернусь живым и невредимым.

- Велизарий, я еду с тобой.

- Только тебе я могу поручить следить здесь за всеми делами.

- Я себе не доверяю и хочу отправиться с тобой. Ты мне можешь отказать в этом?

- Антонина, ты должна мне повиноваться. Я приказываю тебе от имени императора.

Так случилось, что госпожа против собственной воли осталась в Сиракузах с Феодосием. Она думала, что больше не увидит Велизария. И она нарушила свои клятвы, данные Велизарию. Она всегда отрицала это, и никто не мог ей возразить.

Моя госпожа всегда была очень осторожной женщиной. Я как историк должен сказать правду, но у меня есть ответственность и перед моей госпожой. К счастью, в данном случае, долг и правда не противоречат друг другу. Могу поклясться, что ничего точно не знаю.

В Карфагене восставшие разграбили город, захватили дома и земли, какие им приглянулись, а затем вышли из города, чтобы соединиться с другими отрядами восставших, теми, на кого Соломон возложил бесконечную осаду горы Аурес. Когда они собрались вместе, их общая численность составляла семь тысяч. Кроме того, с ним была тысяча вандалов. Четыреста человек из них составляли удравшие пленные. Они раньше направлялись к персидской границе из Константинополя, но недалеко от острова Лесбос обезоружили охрану на судах и поплыли не к Антиохии, а назад к Северной Африке, где они высадились на пустынном берегу рядом с горой Паппуа и отправились к горе Аурес. Они собирались объединиться с восставшими маврами, но вместо этого присоединились к восставшим солдатам Карфагена, которые их радостно приветствовали. Остальные вандалы были беженцами, скрывавшимися со времен падения Карфагена. Наконец они нашли единомышленников! Коней они добыли на почтовых станциях.

Восставшие выбрали командиром энергичного и умного фракийца по имени Стоцас и отправились в Карфаген, объявив всю провинцию Республикой Солдат. Они не ждали, что граждане станут им сопротивляться, прибыли к стенам Карфагена в сумерках седьмого апреля и раскинули там лагерь, собираясь продолжить путь на следующее утро. Но в тот вечер прибыл Велизарий по морю с сотней кирасиров и немедленно начал искать в разграбленном Карфагене оставшихся верными Юстиниану солдат. До утра ему удалось собрать две тысячи человек. Шестьсот были римские рекруты-кавалеристы, служившие в полиции и пятьсот - вандалы, пожилые люди, которым Велизарий позволил жить в их домах, и теперь они в знак благодарности решили ему помочь. В его войсках также были преданные ему мавры. Солдат, которые не принимали участие в восстании, осталось всего пятьсот человек. Но недаром говорили, что имя Велизария стоило пятидесяти тысяч солдат. Когда восставшие узнали о его внезапном возвращении, они решили, что против их восьми тысяч выставлено пятьдесят две тысячи солдат Велизария, покинули лагерь и быстро отправились в глубь Африки. Они направились к горе Аурес, где собирались заключить соглашение с маврами. Велизарий отправился за ними в погоню и догнал в пятидесяти милях от неукрепленного города в Мембресе, рядом с рекой Баград. Такой битвы он еще не знал - против него должны были сражаться его собственные солдаты.

Сейчас всю славу за сражение отдают святому Киприану, который, как свидетельствует легенда, появился на Пасху в храме Святого Киприана, переодетый в церковного старосту, но над головой у него сиял нимб. Тогда он разоружил убийц и заставил их пасть ниц. При Мембресе святой Киприан внезапно поднял ветер и начал сильно дуть в лица восставших, когда обе армии собирались начать сражение. Стоцас понимал, что из-за ветра стрелы его солдат потеряют скорость, и приказал половине кавалерии отправиться в спокойное место на правом фланге и начать стрелять оттуда. Этот маневр происходил медленно, кругом царила страшная неразбериха. Велизарий был во главе кавалерии и немедленно воспользовался беспорядком. В центре беспорядка находился эскадрон вандалов.

Вандалы не были лучниками и не понимали, что им делать - оставаться на месте или передвигаться. Они поддались под напором Велизария, и армия восставших была разделена на две части. Они отступили, когда колонна Велизария тоже поделилась, развернулась и на полном галопе ворвалась в отряды с тыла.

Так случилось, что многие жены вандалов сменили мужей во второй раз. Они оставались в лагере, когда восставшие разбежались по пустыне. Каждый действовал сам за себя. Их ловили солдаты Велизария, а вместе с ними забирали остатки награбленного добра. Больше всего погибло вандалов, потому что как только стало ясно, что Велизарий одержал победу, он приказал своим солдатам не нападать на восставших, которые впоследствии могли снова принести клятву верности. Действительно, тысяча сбежавших солдат мирно сдалась и их помиловали.

Велизарию следовало продолжать преследование и призвать к себе на помощь оставшийся верным гарнизон в Хиппо и войска, расквартированные в Марокко, чтобы до конца подавить восстание. Но он был обычным смертным и не мог одновременно находиться в Сицилии и Африке. От госпожи Антонины только что прибыл гонец с вестями, что начался мятеж в Сиракузах. Велизарию пришлось оставить Хилдиджера, его будущего зятя, временным командующим армии в Африке и вернуться со ста всадниками в Карфаген, а оттуда морем - в Сиракузы.

Как оказалось, солдаты не бунтовали в Сицилии. Там пехотный генерал по имени Константин отказался подчиняться приказам госпожи Антонины в качестве заместителя Велизария. Он заявил, что не собирается подчиняться женщине, кроме императрицы, которой иногда император поручал некоторые важные дела. В соответствии со старым римским законом, женщины не могли быть военачальниками.

Госпожа приказала Константина арестовать, а его друзья генералы из солидарности перестали посылать ей ежедневные доклады, а посылали их Иоанну Кровавому. После возвращения Велизарий освободил Константина из-под ареста и очень строго с ним беседовал. И с другими генералами тоже. Он им сказал, что считает их действия оскорбительными. Давным-давно было известно, что умная и решительная женщина может командовать войсками, как было в случае с его женой достопочтенной дамой Антониной во время похода в Карфаген, женщина может привести войска в победе. Разве Зенобия из Пальмиры не скакала во главе войска, одетая в кольчугу, и не помешала персам захватить Восточную империю? Госпожа Антонина была официально объявлена его представителем и у нее оставалась его печать. Неповиновение генералов вынудило его возвратиться из Африки и помешало ему закончить действия против восставших. Солдат Стоцас все еще не был пойман и мог принести множество бед.

Они не возражали ему, а Константин намекнул, что Велизарию неизвестны две версии этой истории. Он не собирался оскорблять Велизария, но наоборот тем, что не повиновался его жене, которая не подчинялась общепринятым правилам, он доказывал свою преданность Велизарию. Константин больше ничего не сказал, но поверг Велизария в смятение. В тот же вечер одна из служанок, девушка Македония, тайно пожаловала к Велизарию и предупредила его, что госпожа Антонина и Феодосий были любовниками. Она сказала, что именно поэтому генерал Константин и остальные генералы отказывались подчиняться госпоже. Македония открыла глаза Велизарию из мести, потому что за два дня до этого госпожа Антонина выпорола Македонию за тяжкий грех: она вступила в любовную связь с семнадцатилетним Фотием, который был с нами в Сицилии. Македония считала несправедливым, что госпожа была замужней женщиной и могла заниматься адюльтером, а при этом наказывала служанку за обычную связь. У нее не было доказательств вины Антонины, и ей пришлось выдумать эти доказательства. Она уговорила двух маленьких пажей, королевских детей мавров, которые жили у нас как заложники, чтобы они подтвердили ее историю. Они тоже злились на госпожу, потому что считали, что она должна обращаться с ними как с принцами, но когда их отцы стали принимать участие в мятеже, госпожа заставила пажей выполнять физическую работу и даже приказывала их сечь, когда они ленились или пробовали грубить. Подростки так хорошо умели лгать или, может, Македония их так прекрасно вымуштровала, что Велизарию пришлось им поверить. Он походил на судно, у которого во время шторма лопнула якорная цепь. Македония просила Велизария не говорить жене, от кого он все узнал, и не звать ее или пажей в качестве свидетелей. У Велизария были связаны руки. Я ни о чем не подозревал, но видел, что он стал очень грустным и постоянно был раздраженным. Велизарию удавалось скрывать свои чувства от жены, говоря, что у него болит желудок и он волнуется о том, как обстоят дела в Карфагене, и что его расстраивает неподчинение генералов.

Не могу сказать, о чем он думал, но могу только догадываться. Мне кажется, что он хотел убить Феодосия за неблагодарность, предательство и, естественно, из ревности. Конечно, он был ревнив, как любой мужчина.

Потом ему хотелось убить Антонину за то, что она была ему неверна, потому что он ей полностью доверял и сам был ей верен. Ему хотелось покончить с собой от позора - Феодосий был его названым сыном, а значит, совершил инцест. Но будучи христианином, Велизарий был должен прощать врагов своих. Госпожа была лучшей из жен, и он ее страстно любил. Велизарий помнил, как она молила позволить ей сопровождать его в Карфаген, хотя ей там грозила опасность. Она ему сказала, что ей будет трудно оставаться одной в Сиракузах, и Велизарий решил, что Феодосий соблазнил ее с помощью колдовства и что она сопротивлялась.

Я не стану настаивать на том, что у Велизария были и другие соображения, весьма важные для человека в его положении. Он понимал, что госпожу поддержит Теодора, и она, не задумываясь, накажет его, если он посмеет обидеть мою госпожу за адюльтер. Его за это ждало суровое наказание.

Конечно, страх перед Теодорой не остановит его, чтобы выполнить то, что он считает важным. Мне кажется, что даже будучи настолько взволнованным, он не забывал о верности Юстиниану, приказавшему ему вести войну против готов. Если он предпримет поспешные действия, Теодора на него обрушится, и тогда Северная Африка и Сицилия снова будут потеряны для империи. Велизарий прекрасно понимал, что ни один из его подданных, какими храбрыми и умными они ни были, не обладал правильным пониманием стратегической ситуации или способностями лидера.

Вечером он послал за мной и сказал:

- Евгений, ты для нас с госпожой больше, чем слуга. Ты всегда был для нас другом. Могу ли я возложить на тебя тайную миссию? Мне кажется, что я сойду с ума, если только все не прояснится с помощью доверенного лица.

Я ему ответил:

- Конечно, мой господин, если это касается благополучия вас или госпожи Антонины.

Он заставил меня дать страшные клятвы никому ничего не рассказывать о моем поручении, а потом объяснил, что мне нужно делать: мне нужно пойти к Феодосию и сказать ему: "Вот ряса монаха и ножницы, чтобы постричь волосы так, как их носят монахи. Еще я даю тебе кошелек с деньгами, а в порту стоит судно, которое завтра на заре отправляется в Эфес. Его капитана зовут Так-то. Если ты сразу не очутишься на борту судна, ты погиб! В Эфесе ты пойдешь в монастырь и примешь клятвы вечного целомудрия".

Но мне было запрещено упоминать имя Велизария.

Мне стало страшно. Я никогда не видел Велизария таким взволнованным, даже когда был захвачен лагерь в Трикамароне. Я также боялся госпожи. Если Феодосий расскажет, от кого он узнал эти известия, она станет подозревать меня в заговоре и может убить. Я не мог все сказать Феодосию, не предупредив заранее госпожу, но я также не мог отказаться от подобного поручения. Я считал, что будет лучше, если Феодосия больше с нами не будет. Дрожа, я отправился к Феодосию и все ему сказал, подчеркнув, что выполняю это поручение против воли. Зная меня, Феодосий поверил мне и понял, что ему грозит страшная опасность. Он понял от кого было поручение и сказал:

- Скажи моему крестному, что я не знаю, почему он так на меня гневается. Наверно, меня оклеветали. У меня чистая совесть, но слишком много врагов.

Я молил его не говорить госпоже, что это именно я выполнил поручение, он обещал мне этого не делать. Должен сказать, что он не нарушил обещание. Он взял рясу, ножницы и деньги и сразу отправился в порт, ничего не сказав госпоже. Я вернулся и рассказал о словах Феодосия Велизарию.

Вы можете представить, как волновалась госпожа, когда ее дорогой Феодосий исчез, не сказав ни слова. Она боялась, что его убил Константин, и была безутешна. Она ни в чем не подозревала Велизария и просила, чтобы он немедленно начал искать крестника. Велизарий не стал отказываться. Мне было приказано узнать, когда и где его видели в последний раз. Я все знал и вскоре мог успокоить госпожу. В порту я нашел пару солдат, которые поклялись, что видели там Феодосия, потому что он не стал надевать монашескую рясу, пока не очутится на борту судна. Госпожа узнала, что он сам сел на судно. Но она не собиралась успокаиваться и решила докопаться до правды.

Госпожа знала, что Фотий ревновал Феодосия, а теперь он чему-то радовался. Это возбудило ее подозрения. Ей было легко понять, что Македония каким-то образом была связана с исчезновением Феодосия. В конце концов, госпожа пригрозила пажам жестоко их выпороть, и они ей во всем признались.

Фотий все рассказал Константину. Тот еще не пришел в себя от возмущения, как Антонина с ним обошлась. Он очень радовался унижению госпожи и Велизария. На второй день после исчезновения Феодосия, Константин встретил Велизария на площади, приветствовал его, ухмыляясь, и сказал:

- Вы правы, что выгнали этого фракийского Париса, великий Менелай, но во всем виновата Прекрасная Елена. [Елена Прекрасная была женой царя Спарты Менелая и за красоту была похищена троянским царевичем Парисом, что и послужило поводом для Троянской войны.]

Велизарий не нашелся, что ему ответить и повернулся к нему спиной. Это видели многие солдаты, но они не слышали слов Константина.

Госпожа Антонина откровенно поговорила с Велизарием. Я не могу сказать, что она ему говорила, но Антонина смогла его убедить, что Македония лгала и стало ясно, что Велизарий испытывал одновременно облегчение и стыд. Он послал судно, чтобы вернуть Феодосия. Македонию выпороли, заклеймили, и она была навечно сослана в монастырь. Мальчишек-заложников тоже выпороли, заклеймили и послали работать в серебряные рудники.

С моей помощью госпожа вырезала язык Македонии, разрезала его мелкие кусочки и выбросила их в море. Это много лет спустя рассказывал секретарь Прокопий, желая дискредитировать госпожу. Не могу сказать, что Македония не заслуживала такого наказания или что госпожа Антонина в гневе не грозила сделать с ней именно это.

Вскоре между госпожой и Велизарием воцарился мир. Но Феодосий не вернулся к нам, потому что посланное за ним судно не смогло его догнать. Велизарий написал ему в Эфес, предлагая вернуться. Он публично признался в своей ошибке в день, когда судили Македонию, и все болтливые языки замолчали от страха.

Велизарий ждал приказа Юстиниана об оккупации Италии. Приказа долго не было, потому что Юстиниана крайне расстроила смерть Мундуса. Велизарию было приказано не предпринимать никаких действий, но быть в полной готовности, пока он не услышит о взятии Спалато, а потом отправится в Рим.

Спалато заняла в сентябре сильная армия Иллирии. В октябре Велизарий узнал об этом и был готов начать марш.

Ему помогала госпожа Антонина, которая во время его отсутствия в Африке вела тайные переговоры с зятем короля Теудахада, который командовал силами готов в Южной Италии. Ей удалось его уговорить, чтобы он покинул армию в день, когда начнется оккупация Италии. Велизарий оставил гарнизоны в Палермо и Сиракузах, чтобы они защищали эти города, а сам пересек Мессинский пролив и отправился к городу Реджио, где находились разработки золота, а этот трус-вандал перебежал к нам с несколькими сопровождающими и оставил своих солдат без командира. Он отправился в Константинополь, где отрекся от арианства, его сделали патрицием, и он получил огромные поместья. Король Теудахад, услышав эти новости, позавидовал ему.

Оккупация Южной Италии произошла без сражений - готы разбегались при нашем приближении во всех направлениях. Пока мы двигались по побережью в сопровождении флота, нам никто не оказывал сопротивления. К началу ноября мы подошли к Неаполю. Этот великий город был хорошо укреплен, там был расквартирован гарнизон готов, который, как говорили, был почти равен численности нашей армии.

Существуют четыре варианта, как действовать против неприступной крепости. Первый - оставить ее в покое и атаковать врага в его слабом месте. Второй способ - изнурять крепость голодом. Третий - заставить ее капитулировать с помощью подкупов, угроз или обмана. Четвертый способ - взять крепость неожиданностью, но после того, как все же удалось найти у нее слабое место.

Велизарию нужно было покорить Неаполь. Если он этого не сделает, то вокруг Неаполя станут объединяться все силы готов на расстоянии многих миль. Из-под защиты этих массивных стен войска могут быть переброшены для покорения Южной Италии, потому что небольшие гарнизоны, оставленные в других городах, могут быть разгромлены. Он не сможет покорить Неаполь с помощью голода, потому что там было достаточно зерна. Внутри города располагались основные зернохранилища. Кроме того, если он задержится в Неаполе, у готов появится время собрать огромную армию против него на Севре. Также невозможно было угрозами заставить капитулировать такой город.

Сначала флот бросил якоря в проливе, подальше от катапульт на стенах города. Велизарий устроил лагерь недалеко от города, и на рассвете штурмовал стены города с помощью лестниц, а потом послал письмо отцам города и кратко информировал их, что они должны немедленно сдать ему город.

К нему пожаловал итальянский мэр под флагом перемирия и с двумя готами в качестве свидетелей. Мэр вел себя независимо и заявил Велизарию, что тот только делает вид, что у него большое войско, и что наоборот у него были небольшие силы. Мэр добавил, что считает письмо Велизария недружественным жестом.

- Солдаты гарнизона - готы, и мы не можем с ними спорить, потому что у нас нет оружия. Они не станут поддаваться подкупу и угрозам, потому что король Теудахад послал их сюда всего день назад с приказом держаться до последнего. Он забрал их жен и детей в качестве заложников и обещал убить, если солдаты сдадут город. Мне кажется, что вам не следует зря тратить время, а продолжать путь к Риму. Если вы возьмете Рим, Неаполь, конечно, тут же сдастся, а не возьмете Рим, вам и Неаполь не поможет.

Велизарий резко ответил:

- Не учите меня стратегии. Я могу вам сказать только одно. Я много лет веду разные сражения и много страшного повидал там, где люди не сдаются добровольно. Мне бы не хотелось, чтобы подобное случилось в Неаполе. Если вы сможете убедить гарнизон сдаться, все ваши привилегии останутся и даже будут увеличены. Гарнизон сможет присоединиться к императорским войскам или выйти из города, а я обещаю, что солдат не станут трогать. Но, - и тут он обратился к готам, - предупреждаю, если вы выберете сражение, вас постигнет участь короля Гейлимера и его вандалов.

Ему ответил один из готов:

- Правда, что Карфаген хорошо жил при готах, а когда он вам сдался, то его безжалостно разграбили императорские войска?

- Не императорские войска, а войска Дьявола, - ответил ему Велизарий.

- Нам все равно, - заметил гот.

На этом переговоры прервались, но мэр, по секрету, заверил Велизария, что он сделает все возможное, чтобы убедить своих сограждан открыть ворота города, несмотря на готов, которых там было полторы тысячи человек. Хорошо укрепленный город могут защищать триста человек против тридцати тысяч солдат. У Велизария войска состояли из десяти тысяч солдат, потому что ему пришлось оставить две тысячи солдат в Сицилии и Южной Италии.

Неаполю не грозили ни голод, ни жажда. Еврейские купцы, торговавшие зерном, отдали свои склады жителям и предложили помощь своих матросов и наблюдателей, которые умели владеть оружием. Если Велизарий разорит городской акведук, - в городе были большие хранилища воды для нужд горожан. Отцы города отправили послание к Теудахаду, заверяя его в собственной преданности, и просили, чтобы он им на помощь послал армию. Видимо, Неаполь можно было взять только внезапно. Но для этого следовало найти слабое место в системе защиты.