Онлайн чтение книги Вороны не умеют считать Crows Can’t Count
Глава 4

Едва машина тронулась с места, я обратился к Шарплзу:

– Как вам кажется, не лучше ли спросить у самой Ширли Брюс об этой подвеске? Если, конечно, эта подвеска принадлежала ей.

– Только не сейчас, – отрезал Шарплз.

Я ждал, что он объяснит, почему не сейчас, но он не стал продолжать. Некоторое время мы ехали молча.

– Еще не было случая, чтобы Боб сделал что-то, не посоветовавшись со мной… – вдруг сказал Шарплз.

Я никак не отреагировал на эти слова.

– Ширли – очень хорошая девушка. И мне не хотелось бы ее беспокоить. Может быть, это и не понадобится? К тому же я не хочу, чтобы она думала, что я вмешиваюсь в ее личную жизнь.

– Насколько я понял, вы стремитесь узнать, почему она продала подвеску?

– Да.

– И вы говорите, что не намерены вмешиваться в ее личную жизнь?

– Я не хочу вмешиваться. Я хочу знать. И этим должны заниматься вы. Именно за это я вам плачу.

– Понятно, – сухо заметил я.

– До чего же я кажусь нелепым! – воскликнул Шарплз с раздражением.

Подождав, пока он немного успокоится, я сказал:

– В конце концов, если она решила обратиться за помощью к Кеймерону, стоит ли волноваться? Он ведь порядочный человек.

– Боюсь, что за этим что-то кроется. Иначе она бы мне все рассказала. Ведь кто ей Кеймерон? Совершенно чужой человек. Она должна была, понимаете, должна была сначала посоветоваться со мной.

Мы проехали кварталов восемь-десять, пока я не прервал молчание:

– Может быть, расскажете мне подробнее о Кеймероне?

– Нет. Я хочу, чтобы вы были свидетелем нашего с ним разговора. И вы сами все поймете.

– Вы ставите себя в неловкое положение, – заметил я. – Вдруг вы поссоритесь. Зачем вам свидетель? Да и я буду чувствовать свое присутствие неуместным.

– К черту вашу дипломатию! Плевать я хотел на ваши чувства! Надо покончить со всем этим поскорее.

– Не уверен, что ваша прямота поможет прояснить ситуацию. Как бы то ни было, мне надо знать хоть кое-что о Кеймероне.

– Ладно, слушайте, – согласился Шарплз. – Бобу Кеймерону пятьдесят семь лет. Начинал он на Клондайке, потом старательствовал в пустыне, скитался по Юкатану, Гватемале, Панаме. Наконец застолбил себе местечко в Колумбии. В Медельине познакомился с Корой Хендрикс. Вы были в Медельине?

– Я сыщик, а не турист.

– Чудесный город. Хороший климат – перепад температур никогда не превышает пяти-шести градусов, будь то день или ночь, лето или зима. Круглый год в среднем семьдесят пять градусов по Фаренгейту. Замечательные люди – гостеприимные, приветливые, воспитанные. Красивые здания, уютные зеленые дворики…

– Вы тоже там бывали?

– Конечно, мы с Бобом работали там. Вот и познакомились с Корой Хендрикс. Не в самом Медельине – на одном из приисков.

– А Ширли Брюс?

– Она выросла там. Кажется, будто я впервые увидел ее только вчера, хотя прошло уже… Да, если не ошибаюсь, прошло двадцать два года с тех пор. Кора поехала по делам в Штаты. И как раз в это время в автокатастрофе погибла ее двоюродная сестра. А муж сестры – отец Ширли – умер от сердечного приступа за несколько месяцев до этого. Сама Кора никогда не была замужем. Осиротевшую Ширли она привезла в Колумбию, воспитывать ее помогала жена управляющего прииском. Для всех нас девочка стала родной.

– Вы все работали на одном прииске?

– И да и нет. Мы с Бобом занимались гидравликой на соседних шахтах.

– А когда умерла Кора Хендрикс?

– Месяца через три-четыре после того, как привезла из Штатов крошку Ширли.

– После ее смерти управление прииском перешло к вам?

– Не сразу. Мы с Бобом поехали в Штаты уладить дела с наследством. Вернулись примерно через год – путешествовать было не так просто, как теперь, – и были изумлены, когда узнали, что в своем завещании Кора назначила нас опекунами. Что можно сказать о нас тогдашних? Молодые искатели приключений, и только. Кора была гораздо старше нас. Этакая высушенная временем старая дева. Очень хитрая, скрытная, никогда о себе не рассказывала. Иногда я начинал думать, что Ширли – ее дочь. Как иначе объяснить такую любовь к девочке? Впрочем, не стоит об этом. Если Ширли заподозрит что-либо, это будет для нее потрясением. Черт возьми, я, кажется, рассуждаю вслух, старый дурак! Надеюсь, Лэм, у вас хватит порядочности не болтать обо всем этом? Знайте, если до Ширли дойдут какие-то слухи, я проломлю вам голову.

– Вы не пытались разыскать родственников по линии той самой двоюродной сестры?

– Честно говоря, нет. Коры не было в Колумбии около года. Вернулась она с ребенком. Мы с Бобом заподозрили было неладное, но Кора рассеяла наши подозрения, рассказав о своей трагически погибшей родственнице, – кажется, это была даже не двоюродная, а троюродная сестра. Вы думаете, что объявился кто-то из родственников по той линии и стал шантажировать Ширли? Едва ли. Как это все же странно: Ширли понадобились деньги, и она мне ничего не сказала!

– Так что же Кеймерон? Вы так ничего и не рассказали о нем…

– Не хочу я о нем говорить. И вообще, Лэм, я не уверен, что ваше присутствие при нашей встрече необходимо. Не знаю, получится ли у нас с Бобом разговор начистоту…

– Дело ваше. Но Кеймерон спросит, откуда вам известно, что подвеска попала к Наттоллу через него. Что вы ответите?

– Вы правы. Что ж, раз уж вы влезли в это дело, вам его и распутывать…

– Как вам угодно.

– Придумайте что-нибудь. Например, будто вы работаете на какую-нибудь ассоциацию ювелиров, которая прослеживает путь некоторых драгоценностей к прилавку. У вас получится убедительно. Только, ради бога, не проговоритесь, что я вас нанял.

– Клянусь головой, все будет о’кей.

– Ну что ж, рисковать головой – ваша профессия, – улыбнулся Шарплз. – За риск я вам и плачу. И еще: если уж вам придется иметь дело с Бобом Кеймероном, будьте осторожны с Панчо.

– С Панчо? Это собака?

– Нет, ворона.

– Зачем она ему?

– Не представляю. Никогда не мог понять, почему Боб приручил эту птицу. От нее столько беспокойства и шума, да к тому же грязи. Конечно, я стараюсь не подавать виду, что она мне противна. Ну вот мы и приехали, мистер Лэм. Признаться, мне как-то не по себе – ведь я шпионю за старым приятелем. Но надо все-таки разобраться. Не скажу, что это приятно, да никуда не денешься.

Машина остановилась у белого оштукатуренного дома под красной черепичной крышей. Вокруг – зеленая лужайка, обсаженная аккуратно подстриженными кустами. Чуть поодаль – гараж на три машины. Судя по всему, владелец – человек весьма обеспеченный.

Шарплз поспешно вышел из машины, поднялся на крыльцо, привычным жестом нажал кнопку звонка, потом дернул ручку двери. Она была не заперта, и он предложил мне пройти вперед.

– Лучше будет, если сперва войдете вы, мистер Шарплз. Я ведь не знаком с хозяином.

– Да-да, вы правы, Боб наверху, в мансарде. Он проводит там все свое время. Под коньком крыши сделано отверстие, так что эта чертова ворона может свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм, здесь лестница.

– Кеймерон женат?

– Нет. Живет один-одинешенек, если не считать прислугу-колумбийку. Она служит у него много лет. Интересно, дома ли она? Эй, Мария! – крикнул он. – Мария! Да есть тут кто-нибудь?

В ответ мы услышали только эхо.

– Наверное, пошла в магазин, – сказал Шарплз. – Ну что ж, поднимемся.

Вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительно и скрипуче:

– Вор-р-р! Вор-р-р! Вр-р-рун!

Шарплз чуть не подпрыгнул.

– Проклятая ворона! Голову ей оторвать! Угораздило Боба завести себе такую подружку.

Мы поднялись в мансарду. Шарплз шел впереди.

Я услышал, как хлопают крылья, и снова раздалось хриплое карканье – мимо пронеслась черная тень птицы. Она улетела куда-то за стропила, но шум крыльев не смолкал.

Шарплз шагнул вперед и замер.

– О боже! – воскликнул он.

На полу лежал человек. Тот самый респектабельный господин, которого я видел у конторы Джеррета. Он лежал в луже крови, сжимая в левой руке телефонную трубку, а сам аппарат свисал со стола на проводе.

– О боже! – снова простонал Шарплз.

Лицо его стало белым, губы дрожали. Видно было, что он пытается, но никак не может совладать с собой.

– Это Кеймерон? – спросил я.

Шарплз вдруг выскочил из комнаты, добежал до лестницы и рухнул на верхнюю ступеньку.

– Да, это он. Поищите что-нибудь выпить, Лэм, прошу вас. Я сойду с ума.

– Опустите голову к коленям, – посоветовал я. – Это улучшит кровообращение. Постарайтесь не потерять сознание.

Последовав моему совету, Шарплз глубоко задышал. Я вернулся в мансарду.

Судя по всему, смерть настигла Кеймерона, когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором, очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.

Тут в комнату вернулась ворона. Села на подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.

– Вор-р-р! – каркнула она.

– Вр-р-рун! – прокаркал я в ответ.

Ворона раскрыла крылья, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на хохот.

В углу комнаты висела стальная клетка. Большая – в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена проволокой к прутьям.

На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без изумрудов – их вынули из золотой оправы.

Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать второго калибра, а пустая коробка из-под патронов – на полу. Я наклонился, понюхал ствол и ощутил запах пороха – значит, стреляли совсем недавно.

В поле моего зрения вдруг попало нечто захватившее меня – какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня. Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.

Еще на столе лежали тонкие кожаные перчатки. Должно быть, Кеймерона. Когда он выходил от Джеррета, я заметил, что его руки были в перчатках.

Причина смерти не вызывала сомнений – Кеймерона закололи, ударив в спину чем-то острым, по всей вероятности кинжалом. Лезвие прошло под левой лопаткой прямо в сердце. Орудия убийства я не обнаружил.

Шарплз по-прежнему сидел на верхней ступеньке, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что же теперь делать? – застонал он, увидев меня.

Я положил руку ему на плечо.

– У вас есть два пути.

Он тупо уставился на меня. Казалось, мышцы его лица полностью утратили упругость. Оно походило на свежий хлеб – ткнешь пальцем, останется след.

– У вас есть два пути, – повторил я. – Или вы сообщаете в полицию об убийстве, или исчезаете отсюда и ничего никому не говорите. Если вся ваша скорбь притворна, лучше поскорее уйти, а если убийство друга действительно потрясло вас, звоните в полицию.

– А вы разве не обязаны сообщать в полицию о событиях такого рода?

– Обязан.

– Так в чем же дело? Звоните. Можете считать, что вам повезло: наверное, вас наградят за сообщение.

– Не наградят. Позвонить-то я позвоню, но называть свое имя, а также имя того, кто здесь со мной, я вовсе не обязан.

И тут Шарплз сразу перестал трястись. Передо мной снова был уравновешенный, сдержанный и уверенный в себе бизнесмен.

– Как вы полагаете, меня вызовут в полицию?

– Возможно.

– И спросят, где я был в то время, когда произошло убийство?

– Скорее всего.

– Ладно. Сообщим в полицию. Думаю, сейчас мне лучше убраться отсюда, чтобы не добавлять отпечатков своих пальцев.

– Добавлять?

– Ну мало ли что… Вдруг я случайно до чего-нибудь дотронулся…

– Если это так, то я вам не завидую.

Он мрачно взглянул на меня.

– Тут неподалеку аптека. Можно позвонить оттуда, – предложил я.

– Вы помните, что в течение последнего часа я все время был с вами, Лэм?

– В течение последних двадцати минут, – поправил я.

– Но до этого я был у мисс Кул.

– Об этом пусть помнит она.