Онлайн чтение книги Дилемма Crux
10. Миссия. 18 октября, четверг

Кевин Накамура стоял в темноте вашингтонского транспортного тоннеля. Сверху по шоссе прогремела вереница грузовиков. Шел сильный дождь, и вода стекала с шоссе вниз, на дорогу: асфальт влажно поблескивал, в воздухе стоял туман. Из-за небывалой для октября жары ни темнота, ни дождь не принесли облегчения, наоборот, стало не продохнуть.

Однако разведывательные беспилотники Министерства внутренней безопасности летали в любую погоду. Накамура представлял, как они кружат под облаками: выслеживают различные объекты на земле, обмениваются данными с камерами на дорогах, с базами операторов сотовой связи, с системами транспондеров, формируя обширную всепроникающую информационную сеть, которая регистрирует любую человеческую деятельность в столице.

Были в этой сети и темные пятна. Вот как это, к примеру: ни одной камеры наблюдения, сверху обзор тоже закрыт. Люди вроде Накамуры умели находить такие места, да и сами были темными лошадками: их подлинные личности были надежно скрыты за продуманными до мелочей публичными персонами.

Накамура ждал и смотрел, как мимо несутся автомобили, как дождь стекает по опорам тоннеля; слушал рев шоссе над головой.

Наконец рядом притормозила машина: черный седан с правительственными номерами. Пассажирская дверь распахнулась еще до того, как автомобиль полностью остановился. Вышел мужчина в темном костюме. Дверь захлопнулась, и седан умчался прочь.

Человек в костюме зашагал к Накамуре. Высокий, лет пятьдесят, русые волосы с проседью, тощий, но уже с брюшком. Макфадден. Заместитель директора Национальной службы тайных операций, главный шпион ЦРУ, выше которого только сам директор. Всякий раз, когда они с Накамурой встречались, он казался старее лет на десять.

Они встали между двумя массивными опорами – здесь их было не видно ни с дороги, ни с неба. Никто, кроме тоннельных крыс, не знал об их встрече.

– Кевин, – сказал Макфадден. – Спасибо, что пришел.

Как будто у меня был выбор!

Заместитель директора вытащил из кармана пачку сигарет, предложил одну Накамуре. Тот покачал головой. Современные сигареты как будто неканцерогенны, однако Накамура все равно их не признавал.

Макфадден выдохнул уголком рта, чтобы не дымить на собеседника, затем достал из-за пазухи стопку бумаг. Накамура заметил на его руках слабый блеск монослойных перчаток. Не хочет оставлять следов? Любопытно.

В стопке оказались сплошь чистые листы. Накамура провел пальцем по верхнему, и проявилась фотография: крепкий мужчина средних лет с мощной квадратной челюстью.

– Две недели назад этот человек, Роберт Хиггинс, пятьдесят три года, сдался полиции в Де-Мойне. Хиггинс – консультант по компьютерной безопасности с историей психических расстройств. Он признался, что создал собственную версию нексуса и использовал ее, чтобы похищать и насиловать женщин. Он был вынужден прекратить свою деятельность только потому, что месяц назад ему явился некий Кибер-Будда и полностью его обезвредил. Он не может пользоваться нексусом и даже думать о насилии – его сразу начинает тошнить и трясти.

– Господи! – присвистнул Накамура.

– Не господь, а Кибер-Будда, – уточнил Макфадден, вновь затягиваясь. – За неделю до того в полицию Мехико позвонила девушка, утверждавшая, что ее пытались изнасиловать. Якобы в самый ответственный момент с неба спустился «ангел господень», парализовал насильника и деактивировал страшную программу в ее мозгу.

Накамура молчал.

– Таких случаев за последнее время было три, – продолжал Макфадден. – Кто-то вмешивается в темные дела преступников. Таким образом остановили два изнасилования и одно хищение средств в особо крупном размере. В каждом случае некто получает контроль над разумом и телом преступника, лишает его возможности пользоваться нексусом и ставит блок на любые противоправные действия.

– Самосуд, стало быть, – задумчиво проговорил Накамура. Фотография на бумаге уже бледнела: умная микросхема безвозвратно уничтожала информацию с носителя.

Макфадден кивнул и вручил ему второй листок бумаги, опять-таки чистый.

– Еще одно дело. Свеженькое, сегодня утром получили. Засекреченное. МВБ не хотело, чтобы мы узнали.

Накамура провел пальцем по бумаге, и на странице проявилось окошко видеопроигрывателя. Начался ролик: четыре длинные очереди проходят через пункт досмотра, все люди с пропусками на шее. Чикагский офис Министерства внутренней безопасности. Камера наезжает на одного человека – мужчину средних лет в деловом костюме и с рюкзаком на плече. Вокруг него появляется красный овал с именем и краткой биографией. Брендан Тейлор. Бухгалтер министерства.

Поначалу Тейлор спокойно двигается вместе с очередью, но вдруг делает удивленное лицо, хлопает себя по карманам, озирается по сторонам и бросает рюкзак на ленту.

Затем орет:

– Кажется, у меня бомба! Бомба!!!

Дальше – сплошные помехи.

Накамура взглянул на Макфаддена: тот сверлил его пристальным взглядом темных глаз.

– На месте взрыва обнаружены частицы нексуса, – сказал Макфадден. – Похоже, за несколько секунд до взрыва Тейлор одумался, понял, что происходит, и хотел этому помешать.

Накамура заморгал:

– Думаете, все случаи связаны?

– Мы думаем, что ко всем этим случаям имеет прямое отношение Кейден Лейн. Похоже, у него есть лазейка, позволяющая проникать в любое сознание под нексусом, и с ее помощью он карает преступников.

Накамура прищурился:

– А я тут при чем? И к чему такая секретность? – Он показал на тоннель и самоуничтожающиеся документы: – Почему мы не могли встретиться в Лэнгли?

Макфадден еще раз затянулся, выдохнул дым в сторону.

– Мы хотим, чтобы ты нашел Кейдена Лейна. Причем сделал это прежде, чем до него доберутся охотники за вознаграждением – УПВР уже пообещало за его поимку баснословные деньги. Затем привезешь его к нам. Сделать это нужно незаметно, чтобы никто не пронюхал. Считай, мы встречались неофициально.

Настолько неофициально, что об этом не знают даже в ЦРУ, подумал про себя Накамура. Полная секретность.

Видео начало бледнеть у него на глазах. Пиксели исчезали один за другим.

– К чему вся эта суета? – спросил Накамура. – Пусть бы УПВР само разбиралось.

Макфадден вновь затянулся сигаретой.

– Ты же знаешь их методы, Кевин. – Он сверлил его взглядом. Накамура прищурился. – Нельзя, чтобы Лейн попал в их лапы. Минобороны, ФБР и все остальные – не лучше. Его должны взять мы.

Он передал Накамуре третий листок.

– Здесь кое-какие инструкции.

Накамура провел пальцем по бумаге, изучил текст, запомнил.

Поднял глаза на Макфаддена:

– Как быть с Катаранес?

Макфадден затушил сигарету о бетонную опору, достал из кармана маленькую стальную пепельницу и бросил в нее окурок. Не хочет оставлять ДНК, понял Накамура.

– Нам известно, что вы были близки, – сказал Макфадден. – Поступай как знаешь, мы тебе доверяем. Главное – привези Лейна. Живым.

Краем глаза Накамура заметил, что неподалеку остановилась еще одна черная машина.

– Бумаги сожги, – велел ему Макфадден. – По-тихому. Найди Лейна первым – и чтобы ни одна живая душа не узнала.

С этими словами заместитель директора пошел прочь. Дверь машины открылась, он сел в салон и уехал.

Накамура сидел на полу своей квартиры: ноги скрещены, спина прямая, руки на коленях.

Как же пусто стало в его доме с тех пор, как Питер ушел. Он не смог жить с мужем, который неделями и месяцами пропадал неизвестно где и без устали боролся с внутренними демонами, но не мог рассказать о них даже самому близкому человеку.

Еще одни отношения закончились полным крахом. Накамуре уже сорок семь. Что он может сказать о своей жизни? Он убивал людей на шести континентах, спасал жизни, портил планы террористам, добывал секретные сведения и проводил операции, об истинных целях которых до сих пор ничего не знает.

С годами становлюсь сентиментальным, подумал Накамура. Усилием воли он заставил себя вернуться к новому заданию.

Доверие. В конечном счете все сводится к доверию. ЦРУ не доверяет УПВР и прочим управлениям МВБ. МВБ не доверяет ЦРУ. И никто из них не доверяет Министерству обороны.

А он кому доверяет? Кому верен?

Ясно, почему церэушники выбрали его: он свободен и имеет большой опыт работы в условиях полной секретности, при этом питает глубокую неприязнь к УПВР. Да к тому же натаскивал Лейна перед его отъездом в Бангкок. Отчасти дело еще в Сэм, куда без этого.

Сэм. Одна из спасенных им душ. Хоть один добрый поступок на его счету. Он спас ее, когда работал в ФБР, до перевода в свежеиспеченное УПВР на первом этаже здания. Еще до того, как началось это бесконечное вранье и миссии, призванные скорее остановить прогресс, нежели защитить людей. В конце концов Накамура не выдержал и ушел работать в ЦРУ, где его ждали с распростертыми объятьями.

Накамура посмотрел на противоположную стену. Там висел портрет его дедушки в детстве, во время Второй мировой. Кенджи Накамура, американец в первом поколении. Деду на черно-белой фотографии было максимум года три. Он сидел на коленях у красивой улыбчивой японки в темном пальто. На переднем плане, между ними и объективом, стоял забор из сетки-рабицы с протянутой поверху колючей проволокой.

Деда и прабабку интернировали, держали в заключении, пока прадед сражался за Америку. Накамура повесил на стену эту старинную фотографию – самую старую из всех, что у него были, – из сентиментальных соображений. Она олицетворяла собой другую эпоху, другие времена, которые уже не могли настать в современной Америке.

Ха! Еще как могли. И настали. УПВР разрабатывало новые планы по интернированию неблагонадежных граждан – в частности, для борьбы с потенциальными угрозами вроде клонов Арийского восстания. Верхушка эти планы не одобрила и без лишнего шума отклонила. Однако пару лет назад старые знакомые шепнули Накамуре, что для детей с нексусом уже готовят специализированные учреждения.

Господи.

Накамура вздохнул. Узнав о детских лагерях, он проработал в УПВР еще два года. В конце концов ему осточертели вранье и операции, истинной целью которых было зарубить научный прогресс на корню.

Он решил уволиться. УПВР его не отпустило. Тогда Макфадден, уже занимавший высокий пост в ЦРУ, воспользовался своими связями и добился перевода.

Если для успокоения совести ты обращаешься к ЦРУ, подумал Накамура, плохи твои дела.

Итак, ему велели найти Лейна. Скорее всего, вместе с Лейном он найдет и Сэм. А никто не знает Сэм лучше, чем Накамура.

И когда они встретятся… сможет ли он ей доверять? Сможет ли она доверять ему?

Перед глазами замелькали образы: четырнадцатилетняя Сэм задыхается дымом в горящем доме. Тогда он увидел ее впервые. На полу у ее ног лежал пистолет, из мертвого пророка хлестала кровь. Он схватил Сэм на руки и спрыгнул с третьего этажа горящего здания. Позже, закутанная в одеяло, она наблюдала в окно, как сгорает дотла ненавистное ранчо, и ждала вестей: удалось ли спасти ее родителей и сестру? Хотя ответ она уже знала.

Вот Сэм в пятнадцать лет, на занятии каратэ. Накамура часами учил ее самообороне. В годовщину событий в Юкка-гроув она рыдала, захлебываясь от слез и боли.

Потом ей исполнилось шестнадцать. На день рожденья они с Питером, любимые «дяди», повели ее в оперу. Она была в длинном черном платье, они – в великолепных смокингах.

Совершеннолетие. Он подарил ей спортивно-целевой пистолет.

«Как можно дарить девушке оружие?!» – возмутился Питер. Но когда Сэм открыла коробку, ее глаза загорелись, и она крепко обняла Накамуру.

Вот Сэм стажируется для работы в УПВР – работает вдвое больше и усердней остальных. Такая целеустремленная. Такая решительная, принципиальная. Так наивно преданная Америке, американскому народу. Настоящая патриотка.

Что с тобой стряслось, Сэм? Что на самом деле произошло в Бангкоке?

Надо найти ответы.