21. «Скажите, как нам это удалось?»

Онлайн чтение книги День `Д`. 6 июня 1944 г. Величайшее сражение Второй мировой… D-Day, June 6, 1944: The Battle for the Normandy Beaches
21. «Скажите, как нам это удалось?»

2-й батальон рейнджеров утром дня «Д»


В полдень 5 июня полковник Эрл Радцер, командир отряда рейнджеров (2-й и 5-й батальоны), побывал в ротах «А», «Б» и «С» 2-го батальона на транспорте «Принц Чарлз». Ему предстояло повести роты «Д», «Е» и «Эф» на штурм Пуант-дю-О, отвесный 40-метровый утес, расположенный в 7 км к западу от правого фланга «Омахи». Роты «А», «Б» и «С» должны были высаживаться в секторе «Чарли» справа от роты «Е» 116-го полка{56}.


Раддер в 1932 г. окончил «Эй энд Эм» в Техасе, где ему присвоили звание офицера в запасе. Он тренировал футбольную команду колледжа, прежде чем поступить в 1941 г. на срочную службу. Полковник знал, какими словами вдохновить перед боем солдат. Он сказал десантникам рот «А», «Б» и «Q»:


— Ребята, вы первыми из этого батальона ступите на землю Франции. Не беспокойтесь, вы будете не одни. Когда роты «Д», «Е» и «Эф» захватят Пуант-дю-О, мы спустимся и поддержим вас. Удачи! Да поможет вам Бог!


В ходе сражения все сложилось иначе — и для рот «А», «Б», «С», и для рот «Д», «Е», «Эф». От намеченных планов пришлось отказаться еще до начала боев. Рота «С» сошла на берег отдельно от других и практически весь день действовала в полной изоляции. Роты «Д», «Е» и «Эф» высадились у Пуант-дю-О не в назначенное время и не с того направления. Большая часть альпинистского снаряжения была утеряна, а то, что уцелело, оказалось непригодным. Когда роты все-таки поднялись на вершину скалы, они не обнаружили в казематах пяти 155-мм орудий, которые, как предполагалось, должны были обстреливать оба участка побережья — и «Юту», и «Омаху». Получается, что элитные и натренированные подразделения рейнджеров, осуществив одну из самых прославленных и героических операций дня «Д», рисковали своими жизнями впустую. Тем не менее то, что они овладели высотами у Пуант-дю-О, стало решающим фактором успешного продвижения американцев на материк.


Через 10 лет полковник Раддер посетил Пуант-дю-О с 14-летним сыном и репортером из «Колльер'с» У. С. Хейнцем. Глядя на утес, он произнес:


— Скажите, как нам это удалось? Это было безумием тогда, и это безумие сейчас.


Планировалось, что рота «С» высадится на крайнем правом фланге «Омахи» и вслед за ротой «А» 116-го полка выдвинется к выезду у Вьервиля, минует деревню, повернет вправо и овладеет плацдармом между взморьем и прибрежной дорогой, ведущей от Вьервиля в Пуант-дю-О. В этом районе немцы установили около двадцати ДОСов, соорудили бункеры, «тобруки», открытые орудийные позиции, радиолокационную станцию. Рота «С» должна была выполнить поставленную перед ней задачу за два часа, то есть к 8.30. Ротам «А» и «Б» предстояло сойти в 7.30 у Пуант-дю-О, если Раддер подаст им сигнал, что они нужны ему как подкрепления. Если такого знака не будет (в случае провала операции Раддера), тогда они высаживаются у Вьервиля, поднимаются на плоскогорье, поворачивают направо и по прибрежной дороге выходят на штурм Пуант-дю-О со стороны материка.


Успех действий рот «А», «Б» и «С» во многом зависел от того, сможет ли рота «А» 116-го полка овладеть выездом и деревней Вьервиль. Но ее немцы разбили еще на берегу. Рейнджеры роты «С» высадились на несколько минут позже, чем планировалось, в 6.45, на крайнем западном фланге «Омахи», за выездом у Вьервиля. Ближайшие американские войска находились в 2 км к востоку, в секторе «Дог-Ред».


Высаживаясь сразу же после корабельной артподготовки и не встретив вначале никакого сопротивления, рейнджеры чувствовали себя превосходно.


— Наше дело — верняк, — сказал один из них. — Вряд ли немцы знают, что мы уже здесь.


Сержант Доналд Скрибнер помнит, как десантники на его корабле хором желали счастья сержанту Уолтеру Гелдону, который 6 июня отмечал третью годовщину свадьбы. Они с восторгом наблюдали за залпами ДСТ(Р), но приуныли, увидев, что реактивные снаряды не долетают до берега и падают в воду. Их разочарование еще больше усилилось, когда рейнджеры поняли, как заметил лейтенант Джералд Хини, что «на пляжах никого нет и в нашем секторе не высадился ни один американский солдат».


Когда ДСА Хини наскочило на мель, рулевой-старшина крикнул:


— Янки, дальше мне ходу нет! — и опустил рампу.


По судну ударили автоматные очереди. Первого же десантника, ступившего на трап, сразили пули. Увидев, что его ожидает на рампе, Хини прыгнул через борт.


«Вокруг меня плавали тела убитых и раненых солдат. Я изо всех сил ринулся к прибою. Добравшись до берега, я почувствовал себя настолько уставшим, что упал на песок и не мог встать».


Командир роты «С» капитан Ралф Горансон вспоминает: «Все происходило как во сне. Я шел по воде, как сомнамбула, не ощущая собственного тела». Дойдя до берега, Горансон укрылся под навесом скалистого утеса. Преодоление нескольких метров пляжа сержанту Марвину Луцу также показалось «кошмарным сном». И он, подобно своему командиру, «передвигался как робот, автоматически переставляя ноги».


Скала высотой 30 м поднималась над пляжами чуть западнее выезда у Вьервиля. Немецкие пулеметчики не могли достать десантников, укрывшихся у ее основания. Поэтому они забрасывали рейнджеров минометными снарядами и гранатами, которые американцы называли «картофелемялками» из-за их своеобразной формы. Каждый раз, когда появлялась такая граната, сержант Майкл Гаргас предупреждал:


— Внимание, парни! Сейчас у вас будет картофельное пюре!


Немецкие артиллеристы трижды попали в судно сержанта Скрибнера. Первым снарядом оторвало рампу и убило сразу несколько человек. Второй снаряд ударил в левый борт. Скрибнер попытался перелезть через правый борт, но заметил на днище 60-мм миномет. Он остановился, чтобы его подобрать, и в этот момент третьим снарядом вырвало и правый борт. Сержант спрыгнул в воду.


«На мне были рация, винтовка, гранаты, вся амуниция, скатка с постелью, — рассказывает Скрибнер. — И я стал тонуть».


Сержант не помнит, как ему удалось спастись и доплыть до берега: «Я трижды падал, и каждый раз передо мной пули взметали песок. Я долго не лежал, потому что знал, чем это может обернуться. А падал, потому что смертельно устал». Когда Скрибнер добрался до подножия скалы, он посмотрел назад: «Я увидел Уолтера Гелдона, лежащего у прибоя с поднятой рукой и взывавшего о помощи. Мы не успели его подобрать. Уолтер умер в день третьей годовщины своей свадьбы».


Лейтенант Сидни Саломон, командир 2-го взвода роты «С», первым спрыгнул с катера. Он по грудь в воде двинулся к берегу. В это время немцы открыли по рейнджерам огонь из пулеметов и винтовок. Рядом с Саломоном упал раненый сержант Оливер Рид. Лейтенант вытащил его из-под рампы как раз в тот момент, когда судно качнулось на сильной волне. Он попросил Рида немного потерпеть и, придерживая сержанта, с трудом побрел к прибою: «За мной немцы почти в упор расстреливали одного рейнджера за другим, когда они пытались с рампы спрыгнуть в воду. А в море вокруг катера взметались гейзеры от взрывов минометных снарядов».


Саломон с Ридом дошли до подножия скалы. Лейтенант оглянулся: «Всюду виднелись бездыханные тела. Кровавые пятна окрасили песок. По нему ползли раненые. Их лица побелели от боли и отчаяния. Некоторые пытались встать, но тут же падали под немецкими автоматными очередями. Волны выбрасывали на берег убитых десантников. Казалось, что море издевается над ними и играет с телами, как кошка с задушенными мышами».


Из 68 рейнджеров роты «С» погибли 19, 18 получили ранения. Только 31 десантник смог добраться до подножия скалы. Они еще не сделали ни одного выстрела. Первые минуты на французской земле оказались для рейнджеров почти такими же ужасными, как для роты «А» 116-го пехотного полка.


Однако у рейнджеров имелись определенные преимущества. Хотя на них и сыпались гранаты и минометные снаряды, они у подножия скалы были в более безопасном положении, чем солдаты роты «А» возле дамбы на другой стороне выезда у Вьервиля. С ними находились капитан Ралф Горансон и два взводных командира, лейтенанты Уильям Муди и Сидни Саломон. Кроме того, они считали себя действительно элитными и хорошо подготовленными. Вот что, например, Скрибнер рассказал о сержанте «Дьюке» Голасе: «У него от взрыва гранаты снесло почти полголовы, а он продолжал стрелять и кричать фрицам, чтобы они выходили и сдавались».


Тем временем офицеры скоро поняли, что рота высадилась в полной изоляции от других частей, а выезд у Вьервиля не только не захвачен, но и отлично обороняется немцами. Им стало ясно и то, что у рейнджеров есть только один выход — не прятаться под скалой и ждать, пока их перебьют, а взбираться на утес. К счастью, у них для этого имелся и опыт, и кое-какое снаряжение.


Лейтенанты Муди и Саломон с сержантами Джулиусом Белчером и Ричардом Гарреттом отправились на разведку и нашли на правой стороне скалы расщелину. Помогая друг другу и пользуясь штыками как крючьями, они поднялись на вершину. Там Муди привязал альпинистские веревки к столбам на минном поле и сбросил их вниз. По ним на утес вскарабкались и остальные десантники. К 7.30 рота «С» 2-го батальона рейнджеров, вернее, то, что от нее осталось, находилась на гребне. Как отмечено в официальном труде по истории американской армии, она, «возможно, первой сумела выйти на плоскогорье».


На вершине скалы рейнджеры увидели строение, которое они назвали блокгаузом. Скорее всего это был не блокгауз, а типичный нормандский фермерский дом, сделанный из камня. Он возвышался над выездом, и его окружала сеть траншей. За домом располагались ДОСы, «тобруки» и доты. Из окон, как из амбразур, немцы открыли огонь по десантникам.


Перед ротой «С» стояла задача выдвинуться по плоскогорью на запад, но капитан Горансон решил вначале атаковать фермерский дом и очистить от немцев траншеи. Лейтенант Муди повел в бой отряд десантников. Он вышиб ногой дверь и автоматной очередью уложил офицера, который отдавал команды. Лейтенант не успел дойти до окопов. Еще у дома ему прострелили голову. Отряд возглавил лейтенант Саломон. Десантники, перебегая от траншеи к траншее, забрасывали ДОСы белыми фосфорными гранатами.


Сержанты Джордж Морроу и Джулиус Белчер засекли пулеметное гнездо, откуда обстреливался западный фланг «Омахи», то самое, из которого час назад немцы убили так много рейнджеров. Из него по-прежнему велся огонь по новым эшелонам, высаживавшимся на берег. Пренебрегая опасностью, Белчер кинулся к ДОСу и метнул в него зажигательную гранату. Немцы начали выбегать из укрытия. Белчер ни одного не оставил в живых.


Конечно, не все отличались храбростью. Лейтенант Хини рассказал об офицере, имя которого не стал упоминать: «Во время учений он демонстрировал необычайную физическую выносливость. Мы все думали, что из него получится настоящий боевой командир. Но однажды я встретил этого офицера, сидящего в окопе. Он плакал, как ребенок, и не мог подняться. Сержант Уайт поручил своему солдату сопроводить офицера обратно на берег для отправки в Англию. Больше я ничего о нем не слышал».


Капитан Горансон заметил внизу подразделение солдат из 116-го полка, которые высаживались как раз под скалой (фактически в километре от назначенного места). Он послал за ними одного из рейнджеров. Это было первое подкрепление, которое получила рота «С». К немцам постоянно шли пополнения из деревни по связанным между собой траншеям. На «Юте» парашютисты блокировали возможности гитлеровцев направлять подкрепления к побережью. На «Омахе» не было парашютистов, и немцы свободно передвигались по плоскогорью.


К западу от выезда у Вьервиля весь день не прекращались бои. Горансон не располагал достаточными силами, чтобы сломить противника. Рейнджеры выбивали немцев из траншей, занимали их, а потом уступали свои позиции. Лейтенант Саломон командовал «взводом» из трех человек. «Мы прочесывали траншею за траншеей, — рассказывает он в интервью. — Опять поворот, опять минометный расчет в закрытом укреплении. Кидаем гранаты, поливаем немцев автоматными очередями. И так целый день». Сержанту Скрибнеру казалось, что «этот день никогда не закончится».


Лейтенант Саломон уже начал было отчаиваться. «На пляжах внизу я видел сплошной хаос, — вспоминает он. — Практически до середины дня «Д» я серьезно считал, что вторжение срывается, нам придется отойти и попытаться высадиться снова».


Для большинства рейнджеров это были первые бои. Но они значительно превосходили немцев, укрывавшихся в ДОСах, «тобруках» и дотах. И не числом, а умением. Им помогали навыки, полученные во время тренировок, тактическая хитрость, напористость и обыкновенная человеческая предусмотрительность. На следующий день похоронная команда сообщила: вокруг блокгауза и в траншеях были найдены 69 погибших немецких солдат и два американца.


Рейнджеры роты «С» и отряд пехотинцев из 116-полка действовали в изоляции. Они были одни на западной стороне выезда у Вьервиля. У них отсутствовала связь с другими частями, поскольку не сохранилось ни одной рации. Некоторую помощь им оказали моряки, правда, не очень эффективную. Экипажи эсминцев не знали, что на скале находятся американцы, и несколько раз выстрелили по их позициям из 20-мм и пятидюймовых стволов. Сержант Скрибнер видел, как пятидюймовый снаряд ударил в ДОС. Его поразило, что в стене образовалась лишь вмятина глубиной сантиметров 15. «Эти немцы умели строить оборонительные укрепления», — замечает он.


Сержант Уильям Линдсей находился в бетонном ДОСе, когда в стены попали два пятидюймовых снаряда. Его контузило. В течение дня сержанта трижды останавливали на краю скалы, не давая ему шагнуть в пропасть. Вечером Линдсей наткнулся на полковника Тейлора из 116-го полка. Как вспоминает Скрибнер, сержант с пылающим от возмущения лицом обвинил Тейлора в том, что тот украл у него винтовку, хотя она по-прежнему свисала с плеча Линдсея. Рейнджеры, видевшие эту сцену, расхохотались и даже почувствовали некоторую жалость к немцам, сидящим в своих казематах, по которым бьют 14-дюймовые корабельные снаряды (к концу дня Линдсей пришел в сознание).


— Меня очень тревожило, — рассказывает о дне «Д» сержант Чарлз Семчук, — что «джерриз» скинут нас обратно в Ла-Манш. У них была такая возможность. Но к вечеру, когда мы установили контакты с ротами «А» и «Б», я воспрянул духом на все 100 процентов… От радости мне хотелось пройтись «колесом». Я знал, что «джерриз» упустили свой последний шанс выиграть сражение и мне не придется пережить еще один день «Д». Похожие чувства испытывал и сержант Луц.


— Мне не надо больше никаких дней «Д», — заявил он, на что лейтенант Саломон ответил:


— А я бы не возражал против того, чтобы совершить новый морской переход, желательно к берегам Японии.


Рота «С» не выполнила до конца свою миссию. Можно сказать, что она даже и не приступила к ее выполнению. Ее действия были изолированными и ограниченными по своим масштабам. И все же они оказали решающее влияние на ход дальнейшей операции. Завязав бои с немцами на западной стороне Вьервиля, рейнджеры отвлекли на себя огонь, который бы подавлял десантников, выходивших на берег. Потери могли еще больше возрасти, и американские войска вряд ли воспользовались бы выездом у этой деревни в день «Д».


Роты «А» и «Б» 2-го батальона высадились в секторе «Дог-Грин» в 7.40, 5-й батальон — в 7.50 в секторе «Дог-Уайт» восточнее выезда у Вьервиля. Фактически они действовали в составе 116-го полка, поскольку рейнджеры в ходе боев неизбежно смешивались с пехотинцами. Об этом более детально рассказывается в следующей главе.


Союзники начали бомбить Пуант-дю-О задолго до дня «Д». Тяжелые самолеты американской 8-й военно-воздушной армии и британского бомбардировочного авиационного командования методично обрабатывали этот район в течение нескольких недель. Самые сильные удары были нанесены перед наступлением рассвета 6 июня. Затем к артобстрелу приступил линкор «Техас», выпустив по целям вблизи деревни десятки 14-дюймовых снарядов. В итоге на Пуант-дю-О сбросили более 10 килотонн взрывчатки, что равноценно мощности атомной бомбы, упавшей на Хиросиму. «Техас» прекратил огонь в 6.30, когда на берегу должны были появиться рейнджеры.


Подполковник Раддер шел на головном судне. Он оказался на нем по своей воле. Генерал-майор Кларенс Хюбнер, командующий 1-й дивизией и вообще высадкой десанта на «Омахе», запретил Радцеру вести роты «Д», «Е», «Эф» 2-го батальона рейнджеров на штурм Пуант-дю-О. Он сказал:


— Мы не можем позволить, чтобы вас нокаутировали в первом же раунде.


— Извините, сэр, — ответил Раддер, — но я с вами не согласен. Если меня там не будет, то ничего не получится{57}.


Рейнджеров к берегам Нормандии доставляли на ДСА, британских десантных судах (американцы тренировались вместе с британскими коммандос и привыкли к английским морякам). Британцы взяли за основу конструкцию бота Хигганса, но добавили в борта и планшири немного брони. В результате их катера двигались медленнее и тяжелее и погружались в воду еще больше, чем ДССПЛС.


Утром в день «Д» все ДСА, на которых шли рейнджеры, захлестывали волны. Один из десяти катеров стал тонуть, не успев выйти из транспортной зоны и забрав с собой командира роты «Д» и еще 20 человек (их через несколько часов взял на борт ДСТ).


— Дайте нам переодеться во что-нибудь сухое, верните нам оружие, боеприпасы и бросьте нас у Пуанта, — прокричал капитан «Дьюк» Слейтер, когда его вытащили из воды. — Нам уже давно пора быть там!


Но его солдаты настолько онемели от холода, что судовой медик распорядился отправить их в Англию. Один из грузовых кораблей также пошел ко дну, другой выкинул в море половину снаряжения и оборудования, чтобы остаться на плаву.


Но это было только начало хаоса. В 6.30, когда головной десантный корабль Раддера подходил к берегу, полковник с недоумением увидел, что рулевой ведет судно к Пуант-де-ла-Персе, расположенному на полпути между Вьервилем и Пуант-дю-О. После короткой перебранки рулевой все-таки повернул вправо, чтобы выйти на прежний курс. Флотилии пришлось побороться с приливом (из-за него суда и отнесло влево). Она растянулась вдоль берега.


Ошибка вызвала малоприятные последствия. Рейнджеры опоздали на 35 минут. За это время немцы оправились от артобстрела и вернулись к своим орудиям и пулеметам. Четыре километра флотилия шла под сильным огнем. Один из четырех ДАКВ затонул, когда по нему ударил 20-мм снаряд. Сержант Фрэнк Саут, 19-летний медик, вспоминает: «С левого фланга вдоль всей скалы по нам непрестанно стреляли. А мы даже не могли понять, откуда ведется огонь». Лейтенант Джеймс Эйкнер, офицер связи у Радцера, помнит, как «вокруг в воде было полно наших касок, снарядов и рвоты, которую изрыгали десантники».


Американский эсминец «Саттерли» и британский «Талибонт» подошли поближе к берегу и ударили по скале из всех орудий. Немцы отступили. Рота «Д» должна была высадиться на западной стороне обрыва. Но ДСА сбились с курса, и десантники выгружались в восточном секторе.


Лейтенант Джордж Керчнер, командир взвода в роте «Д», говорит: «Когда наше ДСА развернулось и направилось к берегу, я подумал: «Вся эта высадка — одна сплошная ошибка. Никто из нас не сможет подняться на скалу». Но тут раздался залп эсминцев. Через 48 лет отставной полковник Керчнер заметил: «Мне бы очень хотелось встретить кого-нибудь с эсминца «Саттерли», пожать ему руку и сказать «спасибо» за те залпы».


Ширина пляжа у Пуант-дю-О не превышала 10 м, и это узкое пространство между скалой и урезом воды быстро уменьшалось по мере нарастания прилива (на пике волны подкатывались прямо к обрыву). И он был не песчаный, а галечный. Камни скользили под ногами. Их накрыла жидкая глина, которую набросало взрывами снарядов и бомб, обрушившими к подножию восьмиметровую глыбу. Ее потом десантники использовали как стартовую площадку.


Рейнджеры были обеспечены кое-каким горным снаряжением. Лондонский пожарный департамент, например, предоставил им 25-метровые раздвижные лестницы, установленные на ДАКВ. Но одна грузовая амфибия уже затонула, другие три не могли выйти на берег из-за глины и гальки. В распоряжении десантников оставалась единственная лестница.


Сержант Уильям Стивисон вскарабкался по ней на самый верх и открыл огонь из автомата. Он раскачивался, как маятник метронома, а ему вдогонку летели трассирующие пули. «Лестницу, — вспоминает лейтенант Элмер «Датч» Вермир, — кидало из стороны в сторону почти под углом 45 градусов. Стивисон, когда оказывался у вершины скалы, выпускал несколько коротких очередей и проносился дальше. Но ДАКВ так болтало, что пожарную лестницу пришлось опустить».


Рейнджеры могли подняться на скалу только с помощью веревок. На каждом ДСА стояли по три реактивные пушки, которые должны были забрасывать крючья с веревками / или веревочными лестницами. Этот метод известен с давних пор. Но в данном случае он чуть не подвел десантников. Веревки намокли и оказались слишком тяжелыми. Рейнджеры разочарованно наблюдали за тем, как якоря падают в воду, не долетая до скалы. С каждого ДСА удалось забросить лишь по одному крюку.


Однако прежде чем добраться до веревок, рейнджерам предстояло еще сойти на берег и преодолеть узкую полосу пляжа. Здесь их поджидали две большие проблемы. Первая — пулеметчики на левом фланге, простреливавшие весь прибой. Под пулями полегли 15 десантников.


Одними из первых высадились полковник Раддер и британский коммандос, полковник Трейвис Тревор, который помогал тренировать американских рейнджеров. Раддер с почтением относился к этому, по его словам, «бесстрашному и непреклонному черноволосому великану (1 м 90 см)». Британец начал расхаживать по берегу и подбадривать десантников. Лейтенант Вермир прикрикнул на него:


— Какого лешего вас носит здесь под пулями!


— Я делаю два коротких шага и три длинных, — ответил Тревор. — Поэтому немцы и не могут в меня попасть.


Как раз в этот момент пуля ударила в каску британца, и полковник повалился на землю. Он тут же поднялся и погрозил немецкому пулеметчику кулаком:


— Я тебе покажу, сукин сын!


Но после этого, говорит Вермир, британский коммандос, как и все другие, стал передвигаться ползком.


Вторую проблему для рейнджеров создавали воронки от снарядов и бомб. Они главным образом находились под водой, и их не было видно. «Когда я прыгал с рампы, — вспоминает сержант Саут, — я сразу же угодил в воронку и окунулся в нее с головой. Пришлось надуть «Мей Уэст». Лейтенант Керчнер собирался первым сойти со своего судна. Он думал, что глубина у прибоя не больше метра, сказал себе «о'кей» и спрыгнул с рампы. Его с головой накрыла вода. Лейтенант обронил винтовку и поплыл к берегу, проклиная британского рулевого. Десантники, увидев, как чуть не утонул Керчнер, попрыгали с бортов: «Они едва замочили ноги. И я, вместо того чтобы быть первым, оказался последним. Я очень злился на британских моряков, но ни с кем не мог поделиться своей обидой. Все вокруг были поглощены собственными проблемами».


На глазах Керчнера немецкий пулеметчик, покрывавший продольным огнем весь пляж, сразил двух десантников из его взвода: «Я рассвирепел, потому что у меня в руках был только пистолет. Взял у убитого рейнджера винтовку, и мне страстно захотелось расправиться с этим негодяем на скале. Но я понимал, что глупо охотиться за одним немцем, поскольку перед нами стояла задача подняться наверх и уничтожить находившиеся там артиллерийские расчеты».


«Нашим парням не нужно было говорить: сделай это, сделай то, — продолжает свой рассказ Керчнер. — Они прошли отличную подготовку и прекрасно знали, как подниматься по отвесным скалам на веревках». Не ожидая команд, рейнджеры начали взбираться на вершину. Керчнер отправился доложить Раддеру о том, что затонуло десантное судно командира роты «Д». Он нашел Раддера у веревочной лестницы.


«Его не особенно заинтересовало мое сообщение о том, что я принимаю командование ротой. Он, в сущности, меня прогнал, сказав, чтобы я убирался ко всем чертям и занялся веревками». Лейтенанту подъем на скалу показался «очень легким, намного легче, чем во время тренировок в Англии».


К тому, чтобы поскорее забраться на вершину, сержанта Джини Элдера, по его словам, «подтолкнули пулеметные очереди и надвигавшийся прилив». Поднявшись со своим отделением на гребень, он предупредил десантников:


— Парни, не высовывайтесь. Берегите свои головы и боеприпасы!


Не всем рейнджерам удалось без проблем подняться на скалу. «Я вскарабкался метров на 15, — вспоминает рядовой Сигерд Сандби. — Веревка была намокшей и грязной. Руки заскользили, и я скатился вниз. Я пытался ногами затормозить падение, но все-таки ладони у меня горели. Если бы веревка не была такой мокрой, то я наверняка сжег бы руки».


«Я приземлился рядом с Суини.


— Что случилось, Сандби? — спросил он. — Ты что, струсил? Дай-ка я покажу тебе, как это делается.


Он пошел первым, а я за ним. Когда я поднялся на гребень, Суини сказал:


— А теперь, Сандби, научись бегать как заяц, зигзагами».


У Уильяма «Эл-Рода» Петти, считавшегося одним из самых крутых и вспыльчивых десантников, тоже возникли трудности с мокрой и грязной веревкой. Он соскользнул к подножию, и медик капитан Уолтер Блок сказал ему:


— Эй, солдат, ты почему бросил веревку и не ползешь наверх?


Петти грозно посмотрел на Блока и крикнул:


— Я уже целых пять минут пытаюсь уцепиться за этот чертов канат. Если ты думаешь, что у тебя это получится лучше, то давай, попробуй!


Блок отвернулся, еле сдерживая раздражение.


Немцы обрезали веревки и кидали сверху гранаты. На какое-то время их отгоняли от края автоматчики, стрелявшие снизу, и огонь с эсминца «Саттерли». Немцы не ожидали нападения с моря, и их оборонительные позиции находились в основном за побережьем. Кроме того, рейнджеры привязывали к крючьям куски огнепроводного шнура и поджигали их, прежде чем забросить. Немцы принимали летевшие якоря с горящими бикфордовыми шнурами за снаряды, которые вот-вот взорвутся.


Чтобы подняться на скалу, рейнджерам потребовалось пять минут. Через 15 на вершине были все десантники. Одним из первых на гребень взобрался сельский священник из Теннесси, рядовой Ралф Дейвис. Когда он вскарабкался на вершину, ему сразу захотелось присесть. Солдат спустил штаны и оправился. «Война может подождать, пока наш «святой отец сходит по большой нужде», — шутили потом его приятели.


Прилив поглотил почти весь пляж. И хотя на плоскогорье было менее 200 рейнджеров, полковник Раддер приказал лейтенанту Эйкнеру передать на суда в море кодовый сигнал «тилт» («склон»). Это означало, что резерв рот «А» и «Б» 2-го батальона и 5-й батальон должны высаживаться на «Омахе», а не у Пуант-дю-О. Им предстояло пройти через Вьервиль и атаковать Пуант-дю-0 с восточного направления, со стороны материка.


На пляже оставались раненые. Сержант Саут едва ступил на берег, как услышал крики:


— Санитара! Санитара!


Он сбросил со спины ранец, достал аптечку и кинулся к солдату, который звал медика: «Пуля попала ему в грудь. Я перевязал его и дотащил до укрытия под скалой. Это все, что я мог для него сделать, потому что мне пришлось перебегать от одного раненого ко второму, к третьему…» Капитан Блок прямо на гатаке развернул полевой лазарет.


«Когда я поднялся на вершину, — вспоминает лейтенант Керчнер, — передо мной открылась совсем не та картина, что мне показывали в Англии». Рейнджеры изучали местность по аэрофотоснимкам, картам, рисункам, макетам, но то, что предстало перед глазами, напоминало безжизненный лунный пейзаж: «Все вокруг было изрыто воронками от бомб и снарядов».


И через 50 лет Пуант-дю-0 поражает воображение. Трудно сказать, что больше впечатляет: количество железобетона, вложенного немцами в казематы, или размер разрушений и воронок, наделанных во время артобстрела и воздушных бомбардировок. Огромные, величиной с дом, глыбы бетона раскиданы по территории больше квадратного километра. Словно их оставили боги, игравшие в гигантские кости. Тоннели и траншеи давно заброшены, но они все же могут дать представление о масштабах строительства фортификаций. Под землей еще сохранились железнодорожные ветки, по которым на вагонетках перевозились боеприпасы. Бросается в глаза и внушительная стальная конструкция поворотного круга.


Удивительно, но почти нетронутым со времен войны остался бетонный наблюдательный пункт на краю скалы. Он играл ключевую роль, так как из него хорошо просматривались оба участка побережья — и «Омаха», и «Юта». Немецкие артиллерийские наводчики поддерживали связь с казематами по радио и подземной телефонной сети.


Воронки диаметром до 10 м, а глубиной — до 2. Их сотни. Они служили десантникам спасительным укрытием. Поднявшись на вершину, рейнджеры за несколько секунд могли добежать до ближайшего кратера и из него открыть огонь по противнику.


Но больше всего туристов, которые приезжают сюда со всего света, впечатляют отвесный утес и сама мысль взобраться на него по веревкам. Военные специалисты отмечают прежде всего то, насколько быстро рейнджеры преодолели первые минуты растерянности, поднялись наверх и завязали бои с немцами. Каждый взвод ясно понимал свою задачу — выбить противника из того или иного укрепления. Десантники делали это, хотя такого приказа им не давали.


Немцы от случая к случаю стреляли из траншей, вели постоянный огонь из пулеметного гнезда на восточной стороне укрепленного района и из 20-мм зенитки — на западной. Но это не остановило рейнджеров.


Когда десантники оказались в казематах, они, к своему изумлению, вместо «орудий» нашли там лишь телефонные столбы. Колеи, ведущие в глубь материка, указывали на то, что 155-мм пушки немцы вывезли недавно, чтобы уберечь их от бомб. Рейнджеров это не разочаровало. Разбившись на небольшие группы, они стали прорываться к следующей своей цели — шоссе между Гранканом и Вьервилем. Там они установили блокпосты, чтобы преградить переброску немецких подкреплений к «Омахе».


Лейтенант Керчнер вырвался вперед и отбился от своей роты. «Я свалился в траншею, — вспоминает он, — самую глубокую из всех, что мне приходилось видеть. Это была узкая зигзагообразная коммуникационная траншея сантиметров 60 шириной и метра два с половиной глубиной. Через каждые 25 ярдов она поворачивала в другом направлении. Мне никогда не было так одиноко. Я не знал, что меня ожидает за следующим углом, столкнусь с немцами или нет». Охваченный тревогой, Керчнер хотел поскорее попасть на шоссе, где он мог встретить своих солдат: «Всегда чувствуешь себя гораздо спокойнее, когда рядом свои люди».


Лейтенант прошел по траншее метров 150, пока она не закончилась у разрушенного дома на окраине укрепленного района. Ему стало ясно, что Пуант-дю-О «сам по себе форт, окруженный минными полями, заграждениями из колючей проволоки и пулеметными гнездами»: «Как раз здесь мы и начали сталкиваться с сопротивлением по периметру фортификаций».


С боями рейнджеры вышли на дорогу от Гранкана до Вьервиля. Они понесли серьезные потери. В роте «Д» Керчнера осталось только 20 боеспособных десантников из 70. Батальон лишился двух ротных командиров. Роты «Д» и «Е» возглавили лейтенанты. Капитан Отто Масни командовал ротой «Эф». Керчнер посовещался с офицерами, и они решили, что нет никакого смысла возвращаться в укрепленный район, а лучше организовать оборону шоссе и ждать, когда придут с «Омахи» подкрепления.


Около 7.30 лейтенант Эйкнер, стоя у подножия скалы, отправил по радио сообщение: «Слава Богу!» Оно означало, что рейнджеры вышли на плоскогорье.


В 7.45 полковник Раддер перевел свой командный пункт на вершину, разместив его в воронке на краю скалы. Капитан Блок также взобрался по веревке на гребень и оборудовал в бетонном подземелье лазарет. В нем было темно и холодно. В одном помещении медик при свете фонаря делал операции, в другом — складывал тела погибших.


«Раненые поступали нескончаемым потоком, — рассказывает сержант Саут. — Они лежали на носилках, вплотную приставленных друг к другу. Мне иногда приходилось вытаскивать их с поля и вместе с ними укрываться от пуль в воронках. Помню, как однажды я выносил на спине раненого десантника. Пока я нес его, по нему несколько раз ударили пули. Рейнджер погиб у меня на плечах».


Бои в укрепленном районе были беспорядочные. Немцы возникали то тут, то там, стреляли и исчезали в своих подземельях. Рейнджеры не поддерживали между собой связь. Передвигаться они могли только ползком{58}. Ничто не напоминало обычную линию фронта. Пленные были и с той, и с другой стороны. Горстка немецких солдат в течение длительного времени обороняла артиллерийский наблюдательный пост и отбила не одну атаку американских десантников.


Больше всего досаждало пулеметное гнездо на восточном фланге фортификаций, которое уже погубило немало рейнджеров на берегу. Из него по-прежнему велся огонь. Раддер приказал лейтенанту Вермиру его ликвидировать.


Вермир взял с собой несколько человек: «Мы ползком перебирались из воронки в воронку, пока не оказались у открытого поля, которое насквозь простреливалось немцами. Здесь мы встретили отряд из роты «Эф», которому было дано такое же задание. Впереди уже не было воронок, а лишь 200–300 ярдов открытого пространства. Я понял, что нам не удастся обойтись без жертв. Самым мощным оружием, которым мы располагали, был «Браунинг», малоэффективный на таком расстоянии».


К счастью, от Раддера поступил приказ приостановить операцию. Он решил попробовать накрыть немцев из корабельных орудий эсминца. Это не было сделано раньше. Но теперь на вершине скалы находился лейтенант Эйкнер, который на всякий случай прихватил с собой старую, времен Первой мировой войны, сигнальную лампу с затворами. Лейтенанту пришла в голову неплохая идея с ее помощью вступить в контакт с «Саттерли». Раддер сказал: «Попытайтесь».


Эйкнер обучил своих десантников азбуке Морзе и обращению с лампой, думая, что «это может пригодиться».


«Многие мои ребята посмеивались, когда я в день «Д» тащил на себе этот допотопный инструмент. Лампа ставилась на треногу и была снабжена телескопическим визиром и устройством наведения для связи с кораблем. Мы нашли сухие батарейки и расположились в центре воронки — командного пункта. Связь установилась быстро, и мы начали световыми вспышками передавать информацию для орудийных расчетов. Лампа фактически спасла нам жизнь».


«Сатгерли» открыл стрельбу по пулеметному гнезду из пятидюймовых пушек. После двух-трех корректировок снаряды буквально снесли его со скалы. Потом Эйкнер попросил «Саттерли» забрать с берега раненых. С корабля вышел вельбот, но ему пришлось вернуться из-за мощного встречного огня.


Рейнджеры оказались отрезанными от моря. Немцы все еще удерживали Вьервшть, и десантники не получали никакой помощи со стороны материка. У них не действовала радиосвязь, и американцы совсем не представляли себе, как идет вторжение. Рейнджеры у Пуант-дю-О ощущали себя в полной изоляции. Их потери достигали 50 процентов.


Рядом с командным пунктом Радцера взорвался снаряд, пущенный с британского крейсера «Глазго». Им убило капитана артиллерии Джонатана Харвуда, ранило военного моряка лейтенанта Кеннета Нортона и сбило с ног полковника Раддера. Когда раздался взрыв, лейтенант Вермир возвращался на КП. «Люди в одно мгновение стали желтыми, — рассказывает он. — Словно все внезапно заболели желтухой. От дыма пожелтели не только лица и руки, но кожа под одеждой, обмундирование. Возможно, это был осветительный снаряд».


Раддер быстро восстановил свои силы. Он собирался поохотиться за немецкими снайперами, но сам получил пулю в ногу. Капитан Блок перевязал рану. После этого Раддер оставался на КП, по мере возможности командуя сражением. Вермир говорит: «В тот день нам больше всего помогало то, что полковник Раддер руководил операцией. Он делал это, несмотря на боль в ноге и сотрясение мозга от взрыва снаряда. Он был нашей главной опорой».


Во время поездки в Пуант-дю-О в 1954 г. Раддер взглянул на сожженный блокгауз, стоявший рядом с его бывшим командным постом, и сказал сыну: «Здесь мы взяли в плен первого немца. Это был веснушчатый парнишка небольшого роста, очень похожий на американца… Меня не покидало ощущение, что вокруг есть еще немцы. И я приказал рейнджерам поставить впереди себя этого мальчишку. Только они повернули за угол, как раздались выстрелы, и он упал замертво, прямо здесь, у входа в дом, все еще держа руки над головой».


У шоссе также происходили одиночные стычки. Окопы располагались так близко, что, когда два немецких солдата встали с винтовками в руках, сержант Петти оказался между ними. Он залег и начал стрелять из ручного пулемета. Немцы от неожиданности побросали винтовки, подняли руки вверх и стали кричать:


— Kamerad! Kamerad!


Приятель Петти, который укрывался за ним, прокомментировал:


— Черт возьми, Эл-Род, это же отличный способ беречь патроны. Немцев надо лишь напугать до смерти!


Главным, конечно, для рейнджеров было не убивать немцев и не брать их в плен, а найти 155-мм орудия. Следы, ведущие из казематов, и атаки немцев, пытавшихся подавить десантников, указывали на то, что пушки где-то недалеко.


К 8.15 на шоссейном блокпосту собралось около тридцати пяти рейнджеров из рот «Д» и «Е». Через пятнадцать минут к ним примкнули еще двенадцать человек из роты «Эф».


В глубь материка вела грязная грунтовая дорога, по которой пролегали глубокие колеи. Сержанты Леонард Ломелл и Джек Кун решили, что эти следы оставили исчезнувшие орудия. Они отправились на разведку. Метров через 250 Ломелл вдруг замер и махнул Куну рукой, чтобы тот не двигался. Он вернулся и шепнул Куну на ухо:


— Джек, они здесь. Мы их нашли. Здесь эти чертовы пушки. Хорошо замаскированные орудия образовывали батарею, нацеленную на «Юту». Вокруг виднелись горы снарядов, но не было ни одного человека. Потом Ломелл заметил группу немцев метрах в ста на другой стороне открытого поля. Они, очевидно, отошли во время бомбардировки из-за опасения, что от взрывов сдетонируют боеприпасы, и теперь готовились вернуться к пушкам. Их было около сотни. Они не спешили, ожидая, пока их пехота выбьет рейнджеров и займет наблюдательный пост, без которого артиллерия беспомощна. Ломелл сказал:


— Дай мне свои гранаты, Джек, и прикрой меня. Я их сейчас «сделаю»!


Он подорвал термитными гранатами зарядное устройство и механизм горизонтального наведения двух орудий, а у третьего — прицел.


— Джек, нам еще нужны термитные гранаты!


Ломелл и Кун побежали на шоссе, набрали у рейнджеров гранат, вернулись и вывели из строя остальные три пушки.


Тем временем сержант Фрэнк Рупинский со своим дозорным отрядом обнаружил недалеко от батареи огромный склад боеприпасов. Он также не охранялся. Рейнджеры подорвали его. От мощного взрыва снарядов и пороха на Ломелла и Куна полетели камни, песок, листья, обломки. Не зная о существовании команды Рупинского, Ломелл и Кун решили, что в склад с боеприпасами попал случайный снаряд. Они отошли и направили к Радцеру посыльного с сообщением о том, что орудия обнаружены и уничтожены.


Так рейнджеры завершили выполнение наступательной части своей миссии. Было 9.00. Теперь они переходили в оборону, в полной изоляции, располагая для своей защиты лишь 60-мм минометами и «Браунингами».


В полдень Раддер попросил Эйкнера с почтовым голубем или сигнальной лампой отправить на «Саттерли» донесение: «Находимся в Пуант-дю-О. Задача выполнена. Нужны боеприпасы и подкрепления. Много жертв».


Через час «Саттерли» передал ответ генерала Хюбнера: «Подкреплений нет. Все рейнджеры высадились» (на «Омахе». — Примеч. авт.). Все, что Раддер «получил» за 48 часов, — это трех парашютистов из 101-й дивизии, которые приземлились не там, где нужно, но каким-то образом пробились через немецкие кордоны, и два взвода рейнджеров с «Омахи». Первый прибыл в 21.00. Это был отряд из 23 человек во главе с лейтенантом Чарлзом Паркером. В полдень 7 июня майор Джэк Стрит высадил десант и взял на борт раненых. Затем он привел ДКТ к «Омахе», подобрал там около 20 человек из 5-го батальона и доставил их к Пуант-дю-О.


Немцы рассвирепели, как растревоженные шмели. Они непрерывно контратаковали весь день «Д», ночь и следующий день. Рейнджеры оказались, по сути, на осадном положении. Но они, как вспоминает сержант Джини Элдер, «держались стойко и отбивали все штурмы»: «Потому что мы были натренированы, обучены. Мы были готовы. Вот только один пример. Сержант Билл Стивисон (тот самый, который утром дня «Д» раскачивался на пожарной лестнице. — Примеч. авт.) сидел рядом с сержантом Гайем Шоффом за каким-то валуном. Гай начал материться. Билл спросил, почему он ругается.


— Они же в меня стреляют, — ответил Гай.


— А как ты это узнал? — снова спросил Билл.


— Так они же в меня попадают! — сказал Гай».


Рядовой Салва Меймон вспоминает, что «в ночь дня «Д» кто-то из солдат встретил стадо коров»: «Он подоил одну из них. Молоко было горьким, как хинин. Оказывается, коровы питались луком».


Лейтенант Вермир рассказывает, что он «хорошо помнит, когда наступила полночь, потому что 7 июня мой день рождения»: «Я подумал, что если переживу эту ночь, то мне уже ничего не грозит. Действительно, тогда у меня пропал всякий страх».


Рейнджеры понесли тяжелые потери. Некоторые попали в плен. К концу сражения только около 50 человек из 200 еще могли идти в бой. Но они не сдали Пуант-дю-О.


Позднее некоторые авторы отмечали, что жертвы рейнджеров оказались напрасными, поскольку немцы отвели орудия из укрепленного района у Пуант-дю-О. Это неверно. Пушки были в полной боевой готовности и с лихвой обеспечены снарядами. Они могли поразить (дальность стрельбы достигала 25 000 м) крупнейшую цель в мире — более 5000 кораблей в Ла-Манше, а также войска и технику на побережьях «Омаха» и «Юта».


Лейтенант Эйкнер делает совершенно правильный вывод: «Если бы нас там не было, то эти орудия сеяли бы смерть и разрушения как на берегу, так и в море. Они бы вызвали еще более значительные жертвы. К 9.00 утра дня «Д» рейнджеры вывели из строя батарею и заблокировали шоссе, отняв у противника возможность перебрасывать подкрепления. Таким образом, к 9.00 мы завершили нашу миссию. Рейнджеры на Пуант-дю-О первыми выполнили задачу дня «Д», и мы гордимся этим».


Читать далее

Комментарии
От автора 17.04.17
Пролог 17.04.17
1. Защитники «Крепости Европа» 17.04.17
2. Нападающие 17.04.17
3. Командиры 17.04.17
4. Где и когда? 17.04.17
5. Наращивание сил 17.04.17
6. Планирование и подготовка 17.04.17
7. Учения 17.04.17
8. Сборы, инструктаж 17.04.17
9. Погрузка 17.04.17
10. Решение принято 17.04.17
11. «Атлантический вал» дал трещину 17.04.17
12. «Врежем этим ублюдкам» 17.04.17
13. «Величайшее шоу» 17.04.17
14. Нескончаемый, бескрайний строй кораблей 17.04.17
15. «Отсюда мы и начнем войну» 17.04.17
16. «Мы здесь останемся» 17.04.17
17. Гости ада. 17.04.17
18. Кромешный хаос 17.04.17
19. «Пробка» на берегу 17.04.17
20. «С того дня я дружу с эсминцами» 17.04.17
21. «Скажите, как нам это удалось?» 17.04.17
22. Путь наверх у Вьервиля 17.04.17
23. Катастрофы не произошло 17.04.17
24. Борьба на плоскогорье 17.04.17
25. «Это было потрясающе» 17.04.17
26. Мир затаил дыхание 17.04.17
27. «Честно служил при технике» 17.04.17
28. «Все было определено четкими предписаниями» 17.04.17
29. Расплата 17.04.17
30. «Незабываемая картина» 17.04.17
31. «Боже мой, мы это сделали» 17.04.17
32. «Когда померкнет их слава?» 17.04.17
Словарь сокращений 17.04.17
1 17.04.17
2 17.04.17
3 17.04.17
4 17.04.17
5 17.04.17
6 17.04.17
7 17.04.17
8 17.04.17
9 17.04.17
10 17.04.17
11 17.04.17
12 17.04.17
13 17.04.17
14 17.04.17
15 17.04.17
16 17.04.17
17 17.04.17
18 17.04.17
19 17.04.17
20 17.04.17
21 17.04.17
22 17.04.17
23 17.04.17
24 17.04.17
25 17.04.17
26 17.04.17
27 17.04.17
28 17.04.17
29 17.04.17
30 17.04.17
31 17.04.17
32 17.04.17
33 17.04.17
34 17.04.17
35 17.04.17
36 17.04.17
37 17.04.17
38 17.04.17
39 17.04.17
40 17.04.17
41 17.04.17
42 17.04.17
43 17.04.17
44 17.04.17
45 17.04.17
46 17.04.17
47 17.04.17
48 17.04.17
49 17.04.17
50 17.04.17
51 17.04.17
52 17.04.17
53 17.04.17
54 17.04.17
55 17.04.17
56 17.04.17
57 17.04.17
58 17.04.17
59 17.04.17
60 17.04.17
61 17.04.17
62 17.04.17
63 17.04.17
64 17.04.17
65 17.04.17
66 17.04.17
67 17.04.17
68 17.04.17
69 17.04.17
70 17.04.17
71 17.04.17
72 17.04.17
73 17.04.17
74 17.04.17
75 17.04.17
76 17.04.17
77 17.04.17
78 17.04.17
21. «Скажите, как нам это удалось?»

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть