Онлайн чтение книги Темное торжество Dark Triumph
Глава 10

Вернувшись наконец в свои покои, я, вместо того чтобы сразу юркнуть под одеяло, подхожу к столу и снимаю с подсвечника две толстые белые свечи. Укладываю одну на конец кочерги и подношу к пламени. Задача не из самых простых: я не хочу, чтобы свечка расплавилась и потекла, мне нужно, чтобы воск лишь размягчился. Когда это происходит, я отстраняю свечку от жара и быстро, пока воск не застыл, вдавливаю в него ключ от башни. Остается глубокий отпечаток. Размягчив подобным же образом вторую свечу, я налепляю ее на ключ с другой стороны.

Когда все готово, я ножом обрезаю лишний воск, чтобы слепок сделался как можно меньше. Обрезки бросаю в огонь, а слепок убираю в бархатный мешочек для драгоценностей.

Мне еще предстоит долгое и нервное путешествие в апартаменты мадам Динан. И пока я прокрадываюсь туда, мой ум начинает рождать некий план, ненадежный, как прозрачная паутинка.

До сих пор я безукоризненно блюла волю монастыря и Мортейна – и не обрела ничего, кроме горя. Хуже того, д’Альбрэ по-прежнему жив и здоров и его злодейство отравляет весь край. Давным-давно пора исполнить то, ради чего меня сюда посылали, – по приказу или без оного. Я его убью, метка там или не метка!

Только сперва попытаюсь освободить узника. Если, как я подозреваю, он слишком изранен, чтобы выдержать дорогу до Ренна, я, по крайней мере, сделаю ему последнее благодеяние – избавлю от дальнейших страданий. Ибо я на его месте уж точно пожелала бы этого для себя.

Я даже просить его не заставлю.

Утром я объявляю Жаметте и Тефани, что нам пора выбраться в город. Не к дворцовому же кузнецу идти с просьбой, чтобы он сделал ключ! Вопросов не оберешься. Я говорю фрейлинам, что мне нужен мастер по серебру, способный исправить один из моих любимых поясков. Жаметта тотчас интересуется, почему, если я так люблю этот поясок, она никогда прежде его на мне не видела.

– Да потому, что он сломан, глупенькая! – выручает меня Тефани.

Возможность вылазки в город по-детски волнует ее. Она уже рассуждает, не получится ли поглазеть на обезьянку, которую вроде бы видел в городе один из воинов.

Нетерпение велит поспешить, но при мне Жаметта, нас сопровождает охрана, и я заставляю себя неторопливо пройтись по торговым рядам. Тут и там задерживаюсь, чтобы пощупать ярко-алый атлас и полюбоваться густым ворсом зеленого бархата. Ощутив запах денег, лавочники собираются точно мухи на мед. Я кокетничаю, притворяюсь, будто серьезно намерена купить целую штуку синего камчатного полотна. Все это время Жаметта неотступно наблюдает за мной, ни дать ни взять запоминая каждый мой шаг, каждое сказанное мной слово. Того и гляди, вытащит из рукава кусочек пергамента и станет делать пометки. Умей она писать, она, без сомнения, так бы и поступила.

Наконец мы добираемся до улочки, где куют серебро. Быстрый перестук молоточков звучит отчетливо, словно град по крыше. Я рассматриваю безделушки, но на самом деле подыскиваю мастера, который покажется мне мужественным и достойным доверия, таким, что не побежит немедленно в замок с доносом в надежде заполучить благосклонность нового господина.

Такой человек – по крайней мере, я на это надеюсь – попадается в третьей по счету мастерской.

При нашем появлении мастер откладывает молоточек и с поклонами выходит навстречу. Это мужчина средних лет, невозмутимый, с сильными руками, огрубевшими от бесчисленных шрамов и ожогов, заработанных у горна. В трещины кожи въелась серебряная пыль. Женщина, подметавшая в мастерской, – несомненно, его жена – торопится занять место подле мужа.

Подходя к нам, кузнец бросает взгляд на человека у меня за спиной, и приветливое выражение лица сменяется сдержанно-подозрительным. Он узнает герб и цвета семейства д’Альбрэ на плащах нашей охраны. Жена незаметно подталкивает его локтем. У нее самой доброжелательная улыбка так и приклеивается к лицу.

– Чем мы можем услужить вам, госпожа? – спрашивает кузнец. Голос у него холодный и отрешенный, плохо соответствующий словам.

– Нужно починить пояс: одно звено разошлось. Только он не серебряный, а золотой. Ты работаешь по золоту?

– Работаю, – медленно произносит кузнец.

Он не рад сознаваться в своем умении, ведь это означает, что я задержусь в его мастерской.

Женщина проявляет больше готовности:

– Золото слишком дорого стоит, чтобы выставлять его на обозрение, госпожа, но мой муж ничем не уступит лучшим златокузнецам города!

Спокойная, уверенная гордость, с которой она это произносит, необъяснимым образом вызывает у меня ответное чувство.

Кузнец, однако, недовольно косится на нее, и я убеждаюсь, что он вовсе не рад нашему посещению. Стало быть, я в самом деле нашла мастера, подходящего для моего дела.

– Можно ли мне взглянуть? – спрашиваю я.

– Конечно, госпожа. Сейчас лоток принесу…

– Погоди. – Я вскидываю ладонь. – Сперва хочу взглянуть, где он будет работать. Я свои драгоценности в свинарнике не оставлю!

Славная хозяйка прямо-таки ощетинивается при этих словах, но делать нечего – открывает распашную дверь и приседает в поклоне.

– Сейчас вернусь, – говорю я своим спутникам.

Мы с кузнецом уходим к дальнему верстаку, а жена все-таки идет с лотком за лучшими работами своего мужа. Я вручаю мастеру свой пояс. Он окидывает его наметанным взглядом и начинает ощупывать в поисках сломанного звена. Пока он этим занимается, я перемещаюсь так, чтобы другие не видели, чем мы тут занимаемся.

Кузнец, хмурясь, поднимает глаза:

– Но тут все в полном по…

– Тихо, – шепчу я и наклоняюсь, словно бы рассматривая что-то, что он мне показывает. – Я к тебе не с поясом пришла, добрый кузнец. Мне ключ нужен. – Я достаю из поясного кошеля бархатный мешочек для драгоценностей и передаю мастеру два кусочка воска.

Косясь на меня, он рассматривает отпечатки:

– Госпожа, я ведь не по железу…

Я довольно резко отвечаю:

– Думаешь, я твою вывеску не рассмотрела? Этот ключ будет подарком. Для особенного человека. – Я улыбаюсь, изображая этакую скромницу, и, кажется, он делает именно тот вывод, к которому я подталкиваю его.

Кузнец неодобрительно хмурится и открывает рот для отказа, но я снова запускаю руку в кошель и вынимаю кошелек поменьше:

– Я намерена хорошо заплатить тебе за работу. И за молчание.

Тут возвращается его жена с целым набором прекрасных золотых поясов, головных венчиков, браслетов, золотых кубков и четок. Когда она видит кошелек у меня в руке, ее лицо светлеет. Я вручаю его ей, прежде чем кузнец успевает все-таки отказаться от заказа. Никаких сомнений, если монеты окажутся у нее в кулачке, она, как и подобает доброй домохозяйке, уже нипочем их не отпустит.

– Да, и вот еще что… – говорю я, словно только что вспомнив.

Мастер, явно раздосадованный, смотрит на меня, наверняка желая, чтобы я убралась как можно скорее и дальше.

– Я вернусь часа через три, чтобы забрать… поясок.

– Госпожа, – пытается он возражать, – этого срока недостаточно!

– Но ты ведь справишься, не так ли?

Наши взгляды встречаются.

– Конечно, госпожа. Обязательно справлюсь.

Весь остаток дня мы бродим по магазинам Нанта. Жаметта купила себе розовую ленту и плетеный золотой шнурок для волос. Как же хочется этим шнурком ее и удавить! Тефани жадно смотрит кругом, точно голодный ребенок, забредший в съестную лавку, и в конце концов я покупаю ей красивый гребень. Это только для того, чтобы Жаметту позлить, говорю я себе.

Тремя часами позже колокола Нантского собора созывают прихожан к вечерней молитве. К этому времени даже Жаметта притомилась, ходивши из одной лавки в другую, стражи так и вовсе помирают со скуки, и мы возвращаемся к кузнецу.

Они с женой нас уже ждут, и теперь его хозяйка смотрит на меня исподлобья. Сам мастер помалкивает, несомненно считая мгновения, когда наконец за мной закроется дверь. Я снова прохожу в мастерскую и становлюсь так, чтобы мои спутники не видели верстака.

– Готов поясок? – жизнерадостно спрашиваю я.

– Как и было велено, госпожа.

Он протягивает пояс и вместе с ним подает бархатный мешочек. Ключ, спрятанный внутри, даже остыть не успел. Когда я забираю мешочек, наши пальцы соприкасаются, и я стискиваю его руку.

– Если проболтаешься, моя жизнь и твоя вместе с ней будут стоить не больше золы в твоем очаге.

Он заглядывает мне в глаза, потом отворачивается.

– Это я уже понял, – отвечает он так же тихо. – Ключ-то ведь не от спальни.

Он хочет отнять руку, но я сильнее сжимаю ее. Не знаю почему, но мне хочется, чтобы этот честный и простой человек увидел мое истинное лицо.

– Не все в замке поддерживают барона, – говорю я, на время отбросив всяческое притворство, чтобы он осознал правду моих слов.

Он пристально смотрит мне в лицо, потом коротко кивает.

– Спасибо, – с искренней улыбкой говорю я ему и пожимаю его руку. Он моргает. – Больше тебе и твоей семье не будет от меня никакой опасности, клянусь.

На его лице отражается неподдельное облегчение. Я прячу мешочек с ключом в свой кошель на поясе и ухожу.