Глава LXIV. Последний взгляд в прошлое

Онлайн чтение книги Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим David Copperfield
Глава LXIV. Последний взгляд в прошлое

Вот я и кончаю писать мою повесть. И еще раз – уже в последний, – прежде чем закончить эти страницы, я бросаю взгляд в прошлое.

Я вижу себя и рядом – Агнес, мы идем вместе по жизненному пути. Я вижу вокруг нас наших детей и друзей, и по дороге я слышу гул голосов; много этих голосов, и не безразличны они мне.

Какие лица особенно четко выделяются в толпе, плывущей мимо меня? Вот они! И все обращены ко мне, когда я задаю этот вопрос.

Вот бабушка, у нее другие, более сильные, очки, ей лет восемьдесят, а быть может, больше, но она все еще держится прямо и в холодную погоду может пройти без отдыха шесть миль.

А вот Пегготи, с ней неразлучная, добрая моя, старая няня; она тоже в очках и вечерами сидит со своим шитьем у самой лампы и всегда при ней огарок восковой свечи, сантиметр в футляре и рабочая шкатулка с изображением собора св. Павла на крышке.

Щеки и руки Пегготи, такие упругие и красные в пору моего детства, что я недоумевал, почему птицы не клюют их вместо яблок, сморщились теперь; все еще блестят ее глаза, и в их блеске черты лица кажутся затененными, хотя глаза все-таки потускнели. Но ее шершавый палец, похожий, как я как-то заметил, на терку для мускатных орехов, остался таким же, как раньше; и теперь, когда я вижу, как мой самый младший сынишка, ковыляющий от бабушки к ней, хватается за этот палец, я вспоминаю маленькую гостиную в нашем доме и то, как я некогда тоже учился ходить. С разочарованием бабушки, испытанным ею в далекие времена, теперь покончено: она крестная мать настоящей Бетси Тротвуд, а Дора (следующая за Бетси по порядку) утверждает, что бабушка слишком балует Бетси.

Карман Пегготи что-то очень оттопыривается. В нем лежит, ни больше ни меньше, как книга о крокодилах; теперь она в плачевном состоянии, но хотя много листов в ней разорвано и сшито нитками, Пегготи показывает ее детям как драгоценную реликвию. Странно видеть мне свое собственное детское лицо, глядящее со страниц этой книги о крокодилах, и странно вспоминать о своем старом знакомце – Бруксе из Шеффилда.

В этот летний день школьных каникул вижу я среди своих сыновей старика. Он мастерит гигантские бумажные змеи и, пока они парят в воздухе, взирает на них с неописуемым наслаждением. Приветствует он меня восторженно и, подмигивая, шепчет мне:

– Тротвуд! Вам приятно будет узнать: как только мне нечего будет делать, я закончу свой Мемориал, а ваша бабушка, сэр, – самая замечательная женщина на свете!

Что это за согбенная леди? Она опирается на палку, обращает ко мне лицо со следами былой гордости и красоты и делает слабые попытки победить помрачение рассудка, жалкого, бессильного и неспокойного. Она в саду, и рядом с ней стоит суровая, мрачная, изможденная женщина с белым шрамом на губе. Прислушаюсь к тому, что они говорят.

– Роза, я забыла, как зовут этого джентльмена. Роза наклоняется к ней и шепчет:

– Мистер Копперфилд.

– Рада вас видеть, сэр. Меня огорчает, что вы в трауре. Надеюсь, со временем вам будет легче.

Нетерпеливая спутница бранит ее, говорит, что я не в трауре, просит снова взглянуть, пытается вернуть ее к действительности.

– Вы видели моего сына, сэр? – говорит старая леди. – Вы с ним помирились?

Пристально глядит она на меня, подносит руку ко лбу и что-то бормочет. Вдруг она кричит, и голос ее страшен:

– Роза, подойдите! Он умер!

Роза опускается перед ней на колени, то ласкает ее, то с ней пререкается, то с яростью говорит ей: «Я любила его так, как вы никогда не любили!» – то прижимает ее голову к своей груди и баюкает, как ребенка. В таком виде они остаются, когда я их покидаю. И такими я нахожу их снова. И так они влачат свое существование из года в год.

А что это за корабль идет домой из Индии, и кто эта английская леди, вышедшая замуж за старого шотландского креза, брюзгливого и лопоухого? Неужели это Джулия Миллс?

Ну, конечно, Джулия Миллс, раздражительная и разодетая, а вот ее темнолицый лакей, который приносит ей на золотом подносе карты и письма, а для того, чтобы сервировать ей в будуаре второй завтрак, есть у нее служанка с медно-красной кожей, вся в белом, с ярким платком, повязанным вокруг головы. Но теперь Джулия Миллс не ведет дневника, не поет «Панихиды по любви» и бесконечно ссорится со старым шотландским крезом, похожим на загорелого бурого медведя. Джулия – по уши в золоте и ни о чем не может говорить, ни о чем не может думать, кроме как о золоте. Мне она нравилась больше, когда пребывала в пустыне Сахаре.

Впрочем, быть может, это и есть пустыня Сахара? Правда, у Джулии есть великолепный дом, избранное общество, и ежедневно она дает роскошные обеды, но вокруг нее что-то я не видел зеленых побегов, не видел ничего, что могло бы расцвести и дать плоды. А что называет Джулия «обществом», я знаю. В него входит, например, мистер Джек Мелдон; с высоты своего поста он подсмеивается над рукой, заплатившей за этот пост, и говорит мне, что доктор – «такое очаровательное старье». Но если, о Джулия, общество есть собрание пустопорожних джентльменов и леди и если сущностью его является полное равнодушие ко всему, что помогает или мешает прогрессу человечества, то, значит, мы заблудились в пустыне Сахаре и нам нужно постараться из нее выбраться.

Теперь поглядите: вот и доктор, неизменный наш добрый друг, он трудится над своим словарем (кажется, над буквой Д) и счастлив у себя дома со своей женой. А вот и Старый Вояка! Она очень притихла и отнюдь не имеет такого влияния, как в былое время!

А вот я вхожу в деловую контору в Тэмпле и вижу: погруженный в работу сидит за столом дорогой мой старина Трэдлс, и волосы его (там, где они еще остались) еще более непокорны, чем раньше, хотя их постоянно приминает адвокатский парик. Стол его завален бумагами. Оглядевшись вокруг, я говорю:

– Если бы теперь, Трэдлс, клерком у вас была Софи, ей было бы немало работы!

– Пожалуй, вы правы, дорогой Копперфилд! Но какое это было прекрасное время, там, в Холборн-Корт! Правда?

– Когда она вам говорила, что вы станете судьей? Но тогда об этом еще не говорили повсюду!

– Во всяком случае, – продолжает Трэдлс, – если я когда-нибудь им стану…

– Да ведь вы знаете, что это так.

– Так вот, дорогой Копперфилд, когда я им стану, я расскажу о предсказании Софи, как обещал ей…

Мы идем с ним, рука об руку. Я иду на семейный обед к Трэдлсу. Сегодня день рождения Софи. И по дороге Трэдлс говорит о своем счастье:

– Право, дорогой мой Копперфилд, я достиг того, чего так страстно желал. Его преподобие Хорес получил повышение и оклад четыреста пятьдесят фунтов в год. Оба наших сына учатся в прекрасной школе, они хорошие ребята и обратили на себя внимание успехами в науках. Три сестры Софи очень удачно вышли замуж. Еще три сестры живут с нами. А остальные три девушки после смерти миссис Крулер ведут хозяйство его преподобия Хореса. И все они счастливы.

– Исключая… – подсказал я.

– Исключая Красавицу, – продолжал Трэдлс. – Да. К несчастью, она вышла замуж за такого бездельника! Он ослепил ее своим блеском и пленил с первого взгляда. Но теперь, когда она с нами и мы от него отделались, я надеюсь, что все пойдет хорошо.

Дом Трэдлса – один из тех домов (во всяком случае, он мог им быть), в которых он и Софи мечтали поселиться, гуляя по вечерам в былые времена. Дом большой.

Но Трэдлс хранит свои бумаги в комнатке при спальне, а свои башмаки вместе с бумагами. И оба они – он и Софи – живут наверху, а лучшие комнаты уступили Красавице и другим сестрам. Ни одной свободной комнаты в доме нет, ибо большая часть «девушек», по тому или иному поводу, проживает с ними, а эти поводы невозможно счесть. И теперь здесь целая ватага девушек, и когда мы входим, они так же бросаются к двери и душат Трэдлса в объятиях. Здесь и бедняжка Красавица, вдова с маленькой дочкой, которая переселилась сюда на постоянное жительство. Здесь за обеденным столом в день рождения Софи собираются три замужние сестры с мужьями, братья мужей, кузен одного мужа и сестра другого мужа, которая, кажется, помолвлена с упомянутым кузеном. И Трэдлс, как патриарх, восседает в одном конце стола, – и это все тот же милый добряк Трэдлс, – а Софи смотрит на него сияющими глазами с другого конца стола, который сверкает, но уже не британским металлом.

Я заканчиваю. С трудом преодолеваю я желание продолжать, и медленно исчезают из памяти все лица. Остается только одно лицо – подобно небесному свету, который позволяет мне видеть все. Оно сияет над всеми, оно выше всех. И оно не исчезает.

Я повертываю голову и вижу его – строгое и прекрасное. Оно рядом со мной. Лампа моя тухнет – я работал до глубокой ночи. Но та, без которой я – ничто, не покидает меня.

О Агнес! Моя душа! О, если бы я мог видеть твое лицо рядом с собой и тогда, когда я приду к концу жизни! И в тот миг, когда предметы потускнеют передо мной, как тускнеют сейчас тени моих воспоминаний, о, если бы ты все еще была рядом со мною, к небесам воздев руку!


Читать далее

Чарльз Диккенс. Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (I–XXIX)
Предисловие автора 14.04.13
Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим 14.04.13
Глава II. Я наблюдаю 14.04.13
Глава III. Перемена в моей жизни 14.04.13
Глава IV. Я впадаю в немилость 14.04.13
Глава V. Меня отсылают из родного дома 14.04.13
Глава VI. Я расширяю круг знакомых 14.04.13
Глава VII. Мое «первое полугодие» в школе Сэлем-Хаус 14.04.13
Глава VIII. Мои каникулы. Один день, особенно счастливый 14.04.13
Глава IX. Памятный день рождения 14.04.13
Глава X. Сначала обо мне позабыли, а потом позаботились 14.04.13
Глава XI. Я начинаю жить самостоятельно, и это мне не нравится 14.04.13
Глава XII. Мне по-прежнему не нравится самостоятельная жизнь, я принимаю знаменательное решение 14.04.13
Глава ХIII. к чему привело мое решение 14.04.13
Глава XIV. Бабушка решает мою участь 14.04.13
Глава XV. Я начинаю сызнова 14.04.13
Глава XVI. Я становлюсь другим мальчиком во многих отношениях 14.04.13
Глава XVII. Некто появляется 14.04.13
Глава XVIII. Взгляд в прошлое 14.04.13
Глава XIX. Я озираюсь вокруг и делаю открытие 14.04.13
Глава XX. У Стирфорта 14.04.13
Глава XXI. Малютка Эмли 14.04.13
Глава XXII. Старые места и новые люди 14.04.13
Глава ХХIII. Я убеждаюсь в правоте мистера Дина, а также выбираю себе профессию 14.04.13
Глава XXIV. Мой первый кутеж 14.04.13
Глава XXV. Добрый и злой ангелы 14.04.13
Глава XXVI. Я попадаю в плен 14.04.13
Глава XXVII. Томми Трэдлс 14.04.13
Глава XXVIII. Мистер Микобер бросает перчатку 14.04.13
Глава XXIX. Я снова посещаю Стирфорта 14.04.13
О романе 14.04.13
Чарльз Диккенс. Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (XXX–LXIV)
Глава XXX. Утрата 07.04.13
Глава XXXI. Утрата, еще более тяжкая 07.04.13
Глава XXXII. Начало долгого странствия 07.04.13
Глава XXXIV. Бабушка приводит меня в изумление 07.04.13
Глава XXXV. Уныние 07.04.13
Глава XXXVI. Энтузиазм 07.04.13
Глава XXXVII. Немножко холодной воды 07.04.13
Глава XXXVIII. Компаньон покидает фирму 07.04.13
Глава XXXIX. Уикфилд и Хип 07.04.13
Глава XL. Странник 07.04.13
Глава XLI. Тетушки Доры 07.04.13
Глава XLII. Злое дело 07.04.13
Глава XLIII. Еще один взгляд в прошлое 07.04.13
Глава XLIV. Наше домашнее хозяйство 07.04.13
Глава XLV. Мистер Дик оправдывает надежды бабушки 07.04.13
Глава XLVI. Весть 07.04.13
Глава XLVII. Марта 07.04.13
Глава XLVIII. Дела домашние 07.04.13
Глава XLIX. Меня посвящают в тайну 07.04.13
Глава L. Мечта мистера Пегготи сбылась 07.04.13
Глава LI. Начало еще более долгого странствия 07.04.13
Глава LII. Я присутствую при взрыве 07.04.13
Глава LIII. Еще один взгляд в прошлое 07.04.13
Глава LIV. Мистер Микобер действует 07.04.13
Глава LV. Буря 07.04.13
Глава LVI. Новая рана и старая 07.04.13
Глава LVII. Эмигранты 07.04.13
Глава LVIII. Путешествие 07.04.13
Глава LIX. Возвращение 07.04.13
Глава LX. Агнес 07.04.13
Глава LXI. Мне показывают двух интересных раскаявшихся заключенных 07.04.13
Глава LXII. Свет озаряет мои путь 07.04.13
Глава LXIII. Гость 07.04.13
Глава LXIV. Последний взгляд в прошлое 07.04.13
Глава LXIV. Последний взгляд в прошлое

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть