Онлайн чтение книги Часы-убийцы Death-Watch
12. Пять загадок

Новый день – 5 сентября, пятница – встретил жителей Лондона холодной осенней погодой. Служанка постучала в дверь Мелсона в обычные восемь часов. Подавая завтрак, она была не более разговорчива, чем всегда. Наверняка она уже слышала о событиях этой ночи, но не подозревала, что их постоялец может иметь какое-то отношение к случившемуся по соседству. Что касается Мелсона, то, как правило, склонный преувеличенно заботиться о своем здоровье, он на сей раз с приятным удивлением обнаружил, что проснулся после всего четырех часов сна вполне свежим и отдохнувшим.

Сорок два года; на кафедре истории университета большими, чем у него, успехами мог похвалиться разве что заведующий кафедрой, ученый с мировым именем; уютная квартира, общение с интеллигентными людьми. Что еще нужно человеку? После завтрака Мелсон выкурил у окна свою первую трубку, поймав себя на том, что улыбается чуть загадочной улыбкой, по которой, как он подозревал, слушатели его курса ("История Англии от Гражданской войны до вступления на трон Вильгельма III") догадывались, что старина Мелсон собирается отпустить одну из своих непритязательных шуток.

Нахмурив брови, Мелсон разглядывал себя в зеркале платяного шкафа. "Унылый Шерлок Холмс", – так назвал его вчера Фелл. Нет, обвинить его можно было, пожалуй, только в некоторой замкнутости – да и то на самом деле он вовсе не замкнулся в себе. Если человек слишком уж старается приобрести репутацию весельчака, он может стать популярным, но в кругах специалистов его вряд ли будут принимать всерьез. Чопорность Мелсона до такой степени стала частью его репутации, что он никогда не решился бы блеснуть в своей лекции остроумием или шокирующе оригинальной точкой зрения, как делали некоторые его коллеги. Втайне он завидовал им, но сам решился на это лишь один-единственный раз. Он говорил о Кромвеле и внезапно стал обличать старого проходимца с красноречием, удивившим даже его самого. Студенты сначала слушали в немом изумлении, а потом начали пересмеиваться. Доходившие до его ушей пересуды отравляли ему жизнь весь семестр. Он вернулся к своей прежней сухой манере и больше никогда не возобновлял попыток от нее отказаться.

Гидеон Фелл – дело совсем другое. Мелсон отлично помнил, как доктор Фелл, приглашенный прочесть двух-семестровый курс лекций в их университете, в один миг стал среди студентов самой популярной фигурой всех времен. Он помнил громоподобный хохот Фелла, его манеру широким жестом вызывать кого-либо из слушателей на спор. Трудно было бы забыть знаменитый фелловский цикл лекций "Королевские фаворитки и их влияние на правительство", как и другой, не менее знаменитый цикл, посвященный королеве Анне.

И вот сейчс их узелком связало преступление. Мелсон много лет знал Фелла, но до сих пор только слышал или читал в газетах об участии доктора Фелла в раскрытии ряда загадочных преступлений. Сейчас Мелсон мог, наконец, видеть все собственными глазами. Хедли дал понять, что не возражает против его участия, и Мелсон решил, что внимательнейшим образом проследит до конца все развитие дела.

Правда, на совести Мелсона была незавершенная работа над книгой епископа Бернета. Впрочем, черт с ним! Мелсон взглянул на заваленный бумагами письменный стол и с чувством человека, вырвавшегося на свободу, подумал, что с удовольствием позабудет на время о епископе. Фелл пригласил его к себе на Грейт Рассел-стрит, сказав, что рад будет видеть в любое время, – мелькнуло в голове у Мелсона. Тогда...

Мелсон схватил шляпу и сбежал по лестнице.

Шагая по улице, он украдкой бросил быстрый взгляд на дом № 16. При утреннем освещении его белые колонны и красные кирпичные стены выглядели совсем по-иному; ночные события казались настолько невероятными, что Мелсону показалось: вот-вот выйдет Китти и начнет спокойно подметать крыльцо. Однако все шторы были опущены, и дом не подавал никаких признаков жизни. Мелсон свернул в сторону шумного Холборна и через десять минут уже поднимался в скрипучем лифте отеля "Диккенс". Из-за дверей Фелла слышались возбужденные голоса; судя по всему, Хедли был уже здесь.

Фелл сидел в пестром халате и поглощал самый обильный завтрак, какой только доводилось видеть Мелсону. Хедли, позвякивая ключами в кармане, задумчиво глядел в окно на толпящихся перед воротами Британского музея туристов.

– Если учесть, что живете вы в Кройдоне, – заметил Мелсон, – рановато вам пришлось сегодня выбраться на работу.

– Остаток ночи я провел в Ярде, – пожаловался Хедли. – Вот этот лохматый жулик, который сейчас с таким невинным видом уписывает яичницу с ветчиной, сам сбежал, а всю грязную работу оставил мне... Если уж этот кофе для меня, то нельзя ли покрепче?

– По-моему, – спокойно проговорил Фелл, – чем ворчать, лучше бы рассказали, чем вы там еще занимались. Меня сейчас, прежде всего, интересуют факты. Так что же там еще происходило?

Хедли налил Мелсону и себе по чашке кофе.

– Ну, прежде всего, мы обыскали комнаты всех женщин в доме. Ничего не нашли, но мы с Хемпером не такие уж специалисты по этой части. С самого утра я направил туда одного нашего парня, который как никто знает толк в обысках. Все эти милые дамочки сейчас так следят друг за другом, что незаметно избавиться от чего-то любой из них просто невозможно. Тем не менее...

– Комнату миссис Стеффинс вы тоже обыскали?

– Да, под конец. Видно, она тоже здорово перепугалась и решила не упрямиться. Со слезами, правда, и все повторяла, что лучше бы мы сразу перерезали ей горло... А знаете, из-за чего был весь сыр-бор? У нее в ящике стола лежала пара порнографических книжонок. Я сделал вид, что не заметил их, и с этого момента все пошло гладко.

– Миссис Горсон и горничная не чинили никаких препятствий?

– Нет, против обыска они не возражали. Вернее, девчонка собралась было устроить истерику, когда узнала, что речь идет об убийстве, но миссис Горсон утихомирила ее. Вообще, Фелл, миссис Горсон мне понравилась... если, конечно, не обращать внимания на то, что она без умолку изрекает загробным голосом всякие прописные истины. Однако во всех других отношениях она оказалась очень полезной. Показала, между прочим, свои старые фотографии и чуть ли не целый чемодан стихов собственного сочинения – с соответствующими замечаниями насчет тупости и невежества редакторов и издателей. Как выяснилось, она написала еще и роман в трех томах, отослала его в одно из крупнейших издательств, а там, вернув ей рукопись, нагло украли сюжет. Это совершенно очевидно, потому что через полгода они выпустили книгу, в которой речь шла тоже о любви и героиню точно так же звали Мери. Та книга разошлась миллионным тиражом... Честное слово, у меня голова чуть не лопнула от всего этого.

Инспектор перевел дыхание, позвенел своими ключами и добавил:

– Чуть не забыл, между прочим, – среди вещей миссис Стеффинс мы нашли одну странную штуку. Не думаю, чтобы это что-то значило, но поскольку было столько шума с позолотой...

– Ну?

– Я решил взглянуть на ее тюбики с красками. Тюбик с золотой краской был до половины выжат так, что совсем сплющился. Так, знаете, некоторые аккуратные люди выжимают зубную пасту. Миссис Стеффинс утверждает, что она тут не при чем: когда она пользовалась краской, тюбик был почти нетронут... – При последних словах вилка замерла в руке Фелла, брови нахмурились. Хедли продолжал:

– Как бы то ни было, это мало что значит. Краска, следы которой мы нашли на тазике, отличается от краски на стрелках. Сержант Хемпер – он в юности увлекался рисованием и считает себя специалистом в таких вещах – клянется, что сорта краски совершенно разные. Впрочем, разницу и на глаз видно, так что никакой проблемы нет – тетушка Стеффинс, однако, шумела чуть не до утра. Упаси бог от дел, в которых замешано столько женщин – вырвалось у Хедли. – Плетемся, как по ухабам, а под конец еще и со Стенли стало плохо, но там я хоть знал, что делать.

Фелл положил нож и вилку на стол.

– Что было со Стенли?

– Уотсон сказал, что у него нервный шок и он не в состоянии отвечать на вопросы. Мне не оставалось ничего другого, как усадить его в такси и отвезти домой, в Хемпстед. Черт возьми, – словно оправдываясь, смущенно проговорил Хедли, – все-таки он когда-то служил в полиции, да и войну прошел! Потом, конечно, я его допросил. Думаете, он оценил внимание? Черта с два!.. Начал разыгрывать комедию, отказывался отвечать на вопросы и на все корки ругал полицию. Полез даже в драку, так что понадобилось стукнуть его разок-другой. После чего преспокойно уснул и пришлось позвать его сестру, чтобы она уложила Стенли в постель. – Хедли досадливо махнул рукой, допил свой кофе и сел. – Было уже совсем светло, когда я вернулся в Ярд. Надеюсь, хоть кто-нибудь оценит это.

– Да, ночь была веселенькая, ничего не скажешь, – рассеянно согласился Фелл. С довольным вздохом откинувшись на спинку стула, он извлек из кармана своего цветастого халата трубку и улыбнулся инспектору.

– Скажите-ка, вы не обидитесь, если я спрошу: а было ли предпринято что-нибудь более разумное?

Хедли потянулся к своему портфелю.

– Я захватил с собой все, что удалось собрать Эймсу по делу об убийстве в универмаге...

– Ага!

– Тут же и рапорты сержанта Престона, который вначале занимался расследованием вместе с Эймсом. Но все это не дает нам ни малейшего намека на то, кто же такая женщина, которую мы ищем... Рассказ каждой из них звучит чертовски правдоподобно, Фелл! Мне даже стали приходить в голову самые фантастические идеи. Я, например, размышлял над тем, не мог ли убийца из "Гембриджа" быть мужчиной, переодетым женщиной.

Фелл поднял на инспектора глаза и строго проговорил:

– Не мелите вздор, Хедли! Не люблю слушать всякую ересь. У мужчин с Линкольнс Инн Филдс, 16, видит бог, есть свои грехи, но ни один из них не смог бы бегать по городу, переодевшись женщиной. К тому же...

– Знаю, знаю. Эта мысль только мелькнула у меня.

Кроме того, – порывшись в бумагах, Хедли вытащил листок с машинописным текстом, – некая мисс Элен Грей (ее адрес приведен здесь), пытавшаяся задержать убийцу, утверждает, что под плащом на этой женщине была блузка, треснувшая, когда она вырывалась из рук мисс Грей. В том, что это была женщина, ни мисс Грей, ни двое находившихся поблизости мужчин нисколько не сомневаются. Мужчины даже были в этом отношении более категоричны...

– Ладно, ладно, Хедли, – укоризненно проговорил Фелл. – Детали оставим в покое. Я не понимаю другого. Неужели никто, абсолютно никто из присутствующих не смог дать сколько-нибудь приемлемого описания этой женщины?

Хедли откашлялся.

– Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с перепуганной, взволнованной толпой людей, каждый из которых хочет дать свои показания? Ну, скажем, при автомобильной аварии? Чем больше свидетелей, тем запутаннее все выглядит. В данном случае то же самое, только еще хуже. В суматохе каждый запомнил кого-то иного, искренне считая, что это и был настоящий преступник. У нас имеется с дюжину описаний, но хорошо если два-три из них хоть как-то совпадают.

– Ну, а как мисс Грей и два ее рыцаря? Они внушают доверие?

– Да. Это единственные три свидетеля, которые непосредственно видели убийство. – Хедли заглянул в свои бумаги. – Они были немного сзади и правее стоявшей у прилавка женщины, но хорошо видели ее. Агент прошел мимо них, взял женщину за руку и что-то сказал ей. Женщина быстро протянула свободную руку к открытой витрине, на которой, увы, как раз был выставлен серебряный столовый набор. Они увидели, как эта рука – все трое хорошо помнят, что на ней была перчатка – схватила нож. В следующее мгновение кровь брызнула на стекло витрины, а женщина бросила нож и, нагнув голову, кинулась бежать. Мисс Грей сделала отчаянную попытку задержать ее – и это последние ясные и недвусмысленные показания... Потом уже были только крики и паника.

Мелсон отставил чашку с остывшим кофе. По спине его пробежала дрожь, когда он предстаил себе освещенную витрину, забрызганную кровью... Фелл проговорил:

– Гм-м, да. Хорошенькая история. Ну, а что все-таки известно о ее внешности?

– Как я уже говорил, она низко опустила голову. По мнению мисс Грей, это блондинка, и довольно молодая. Один из мужчин тоже запомнил ее блондинкой, другой – шатенкой. На голове у нее была небольшая шляпка. По словам мисс Грей, – синяя, по словам обоих мужчин, – черная. Что касается других подробностей... – Еще сильнее нахмурившись, Хедли перевернул листок. – Грей кажется, что эта женщина была в синем саржевом костюме и белой блузке – без плаща. Один из мужчин утверждает, что на ней был также довольно длинный синий или коричневый плащ; второй мужчина не мог сказать по этому поводу ничего определенного. Однако в том, что белая блузка существовала и была разорвана во время свалки, все трое готовы поклясться.

Хедли бросил бумаги на стол, Фелл же осторожно отодвинул подальше блюдечко с джемом.

– Сплошная неразбериха, – продолжал инспектор. – Аналогичные вещи можно найти у сотен женщин – остается надеяться только на разорванную блузку... Вероятно, она сумела сколоть ее, забежав в туалет. Конечно, если на ней был плащ, то и это не понадобилось. Вчера вечером я еще не знал всех подробностей. Не исключено, что они бы нам пригодились... Ну, в чем дело?

– Послушайте, Хедли, – со сдержанным волнением проговорил Фелл. – Попали эти подробности в газеты?

– Вероятно. Здесь, во всяком случае, стоит штамп: "Представителей прессы ознакомить разрешается". Да говорите же! Какого дьявола вам это кажется таким уж важным?

К Феллу понемногу возвращалось хорошее настроение. Он закурил трубку, его крупное багровое лицо сияло от удовольствия.

– Спокойно, старина. Вчера вечером вы, конечно, и сами пришли к выводу, что если принять алиби миссис Стеффинс, миссис Горсон и Китти Прентис, то у нас остаются только две подозреваемые.

– Люси Хендрет и Элеонора Карвер. Естественно. Я обратил внимание и на то, – с горечью заметил Хедли, – как великолепно раскладываются между ними наши новые факты... Вчера Хендрет была в костюме. Правда, сером, а не синем, но синий костюм почти наверняка найдется в гардеробе работающей самостоятельной женщины... Опять-таки, по словам одного из заслуживающих доверия свидетелей, убийца была шатенкой. С другой стороны, два других свидетеля – среди них Элен Грей, показаниям которой я верю, пожалуй, больше всего – утверждают, что это была блондинка – как Элеонора Карвер. Вдобавок у Элеоноры есть синий плащ. Великолепно! Замечательно! Вот и пойми тут что-нибудь.

– Не надо так волноваться, – благодушно заметил Фелл. – Стало быть, остальных трех женщин вы исключаете?

– Разумеется, нет! Хорошее алиби может выручить в суде, но с точки зрения здравого смысла это далеко не самый надежный довод – достаточно ведь, чтобы два человека согласились лгать в унисон. Разумеется, я попытаюсь прощупать их, но если ничего не выйдет... значит, ничего не выйдет.

Фелл, продолжая пыхтеть своей трубкой, проговорил:

– Оставим это пока. Мой второй вопрос, Хедли, настолько прост, что его легко можно упустить из виду. Вы вполне уверены, что вчерашний убийца и убийца из универмага – один и тот же человек?

Хедли подвинул свой стул ближе к Феллу. – Я ни в чем не уверен... Однако, несомненно, какая-то странная связь между этими убийствами существует. К тому же другой отправной точки у нас все равно нет.

– Видите ли, как раз это и было бы моим следующим, третьим вопросом, – задумчиво кивнул доктор. – На чем нам основываться? Прежде всего, у нас есть рапорт Эймса, в котором говорится о каком-то безымянном осведомителе. Странно, Хедли, что этот человек с самого начала так подчеркнуто безымянен. Анонимный допрос так подействовал на Эймса, что он даже перебрался на Портсмут-стрит и стал оттуда следить за домом Карвера. Видимо, информация была действительно убедительной, если Эймс пошел на это. Затем неизвестный посещает Эймса и... нет надобности пересказывать еще раз эту странную историю. А сейчас, когда произошло новое убийство, когда стало ясно, что преступника надо искать среди жильцов дома, безымянный информатор продолжает молчать!.. Вы задумывались над вопросом, что может за этим крыться?

– Мы же говорили об этом ночью, – раздраженно буркнул Хедли. – Сто чертей! Не считаете же вы, что кто-то просто разыгрывал Эймса? Это даже в теперешней ситуации выглядит слишком фантастично. С другой стороны, невозможно представить, чтобы Эймс разыгрывал нас! В это вы, надеюсь, не верите?

– Нет, конечно. Но есть и третье, очень простое объяснение. Я попробую представить факты в форме вопросов. Возможно, я ошибаюсь, – Фелл нахмурился и поправил пенсне, – если так, весь Скотленд Ярд будет насмехаться над нами. – Несколько мгновений он что-то бормотал про себя. – Ладно, пофантазируем немного. У меня есть еще два вопроса – четвертый и пятый. Четвертый...

Хедли пожал плечами. Методичный Мелсон взял листок, чтобы записывать факты.

– Кстати, – заметил Мелсон, – раз уж речь зашла о вещах, настолько очевидных, что они даже не приходят в голову; я, конечно, не специалист в таких делах, но, мне кажется, молчание осведомителя проще всего объяснить тем, что...

– Ну-ну? – с любопытством спросил Фелл.

– Тем, что он боится. Женщина, заколовшая агента, в универмаге, способна наносить удары молниеносно, как кобра. Любой на месте этого осведомителя дважды подумал бы, прежде чем заявить: "Я видел такую-то, сжигавшую пару перчаток, и видел у нее украденные драгоценности". Может быть, потому он и не хочет открыться, пока убийца не будет в руках полиции.

Хедли выпрямился.

– Возможно! – кивнул он. – Если...

– Об этом не может быть и речи, – покачал головой Фелл. – Если мы предположим, что Мелсон прав, если в основе всего действительно лежит страх, то проявляется он весьма странно. Страх перед тем, что убийца заметит его слежку и что-то заподозрит, должен был привести X – назовеем так осведомителя – к мысли, что он не будет в безопасности, пока не расскажет обо всем полиции. Пусть, однако, X решился анонимно поделиться с Эймсом своей тайной. Что же происходит? Эймс, знавший эту тайну лишь понаслышке, немедленно погибает. После этого, я полагаю, страх должен был превратиться в настоящую панику. Однако X молчит и продолжает спать под одной крышей с коброй. Если ситуация и врямь так выглядит, я бы, скорее, сказал, что это не страх, а, мягко выражаясь, тупоголовое упрямство.

Наступила тишина. Хедли неуверенно кивнул.

– Что-то в этом есть, – согласился он. – Ну, посмотрим на два ваших последних замечания или вопроса – или как там вы их называете. А потом попробуем разобраться, в чем тут дело.

– Гм-м, отлично. На чем же я остановился? Ах, да. Свой четвертый вопрос я уже задавал, но для порядка повторю его снова. Речь идет об украденных часовых стрелках. Зачем вору понадобилось снимать обе стрелки и почему он ждал, когда готовые часы будут хорошенько заперты, вместо того чтобы воспользоваться моментом, когда любой мог до них добраться? А?

– Ну, а последний вопрос? Фелл натянуто улыбнулся.

– Последний вопрос в определенном смысле вытекает из четвертого: он выглядел бы совсем дико, если бы не был подкреплен предыдущими четырьмя. Чтобы подчеркнуть его важность, я спрошу сначала, какие именно вещи были украдены из "Гембриджа" в день убийства? Это, в любом случае, существенно.

– Где-то записано, – сказалХедли, глянув с сомнением сначала на Фелла, а потом на свои листки. – Посмотрим... "Коммюнике для прессы", докладная записка... Вот оно. Серьги с жемчугом, цена 10 фунтов... кольцо с опалом, отделанное крохотными брильянтами, цена 20 фунтов... И еще часы Карвера. Все, конец.

– Часы Карвера? Именно так они и фигурировали на выставке?

– Вы имеете ввиду – с именем Карвера? Да. Рядом с каждым экспонатом была этикетка, а на ней – имя владельца и краткая история вещи... – Хедли с силой ударил по столу. – Господи! Конечно же! Не зря я сказал, что у меня сегодня сплошной туман в голове. Ваш последний вопрос будет: "Если кому-то из жильцов Карвера приглянулись эти часы, почему он предпринял безумно рискованную кражу в переполненном универмаге вместо того, чтобы гораздо проще сделать это дома?"

– Совершенно верно. Тем более, что сигнальное устройство было поставлено Карвером отнюдь не для защиты от домашних. Полагаю, что он с удовольствием показывал свою коллекцию любому, кто хотел на нее взглянуть. Впрочем, это мы проверим. Короче говоря, с чего, по-вашему, мы должны начать?

Немного подумав, Хедли покачал головой и отсутствующим взглядом уставился в окно.

– Понятия не имею. Эта гнусная история совершенно сбила меня с толку. Если вы видите хоть какой-то порядок в хаосе, хоть какой-то след, снимаю перед вами шляпу. Да, ваши вопросы... Прочтите-ка то, что вызаписали, – обратился он внезапно к Мелсону, – прослушаем их еще раз с самого начала.

Мелсон заботливо разгладил исписанный карандашом листок.

– Суть, если я правильно понял, сводится к следующему:

"Факты, указывающие на возможную связь между убийством в универмаге и убийством инспектора Эймса.

1. Если рассматривать как приемлемые имеющиеся в настоящий момент алиби, круг подозреваемых в убийстве, совершенном в универмаге, сужается до Люси Хендрет и Элеоноры Карвер.

2. Не существует конкретных доказательств того, что убийца служащего универмага Ивена Мандерса и убийца инспектора Эймса – одно и то же лицо.

– Браво! – сердито воскликнул Хедли. – Исключительно логично, не правда ли? Сначала мы заявляем, что, согласно имеющимся уликам, Мандерса убила либо Хендрет, либо Карвер. А потом спокойно говорим, что убийцей Эймса вполне может быть и кто-то другой... Не хотите же вы, Фелл, убедить меня, что в доме два убийцы, причем оба готовы зарезать человека первым попавшимся под руку предметом! Я в такие вещи не верю, да и вы сами не верите. Это было бы уж слишком! Если мне удастся установить, что кто-то из нашей парочки – убийца Мандерса, нет сомнений, что это же будет и убийца Эймса.

Отвечая ему, Фелл заговорил громовым голосом и лишь через несколько мгновений, постепенно успокаиваясь, сбавил тон.

– Я знал, что вы это скажете! Попробуйте понять, друг мой, что я никого не хочу подозревать заранее! Вы же сами не раз повторяли: "Мы руководствуемся фактами, мы руководствуемся фактами". Факты же говорят нам то, что вы услышали, и я их перечисляю для того, чтобы вы вникли в них и увидели, на что они указывают... Продолжайте, Мелсон.

– Третий пункт звучит так:

3. Подозрение, что убийцей Мандерса должна быть одна из проживающих в доме женщин, исходит от неизвестного лица, не пожелавшего раскрыть себя, хотя все обстоятельства вынуждают его к этому.

4. Убийца, инспектора Эймса, чтобы добыть использованное им оружие: а) украл обе стрелки башенных часов, хотя для его целей было вполне достаточно одной; б) сделал это не тогда, когда кража не представляла труда, а дождавшись, пока часы будут заперты в комнате Карвера.

5. Убийца не украл принадлежащие Карверу часы дома, где это было бы намного проще, а пошел на огромный риск кражи в переполненном людьми универмаге".

Фелл засмеялся.

– В документе чувствуется рука настоящего ученого. Я хотел бы сохранить его, Мелсон! Гм, да. В такой формулировке он проливает некоторый свет на ту туманную возможность, которая пришла мне в голову. Я поразмыслю над ней, пока буду переодеваться, а потом мы отправимся к Карверам.