Онлайн чтение книги Часы-убийцы Death-Watch
2. Часовая стрелка убийцы

Доктор Фелл, тяжело пыхтя, подбежал к крыльцу и кончиком вытянутой трости коснулся плеча полицейского. Луч фонарика повернулся к нему.

– Что случилось? – спросил доктор. – И, если можно, не светите, пожалуйста, мне в глаза.

– Вам-то что надо, сэр? – чуть раздраженно проворчал полицейский.

– Посветите, впрочем, еще секунду. Что же это, Пирс? Не узнаете меня? Я вас сразу узнал. Видел вас в управлении... Вы ведь из людей инспектора Хедли, не так ли?

Чуть помявшись, полицейский пришел к выводу, что появление доктора Фелла вряд ли может быть случайным.

– Не припоминаю, сэр, но все равно можете зайти со мной, – выдавил он из себя в конце концов. Доктор Фелл махнул рукой переминавшемуся с ноги на ногу Мелсону, и они вошли в дом вслед за констеблем Пирсом.

Внутри, в длинном холле, не было уже совсем темно. Со стороны лестницы, которая в конце комнаты вела на второй этаж, падал вниз свет. Кошмарные вопли умолкли, словно кто-то ждал, прислушиваясь к происходящему. Откуда-то слева, из-за закрытой двери, до Мелсона донеслись странные звуки. Сначала он принял их за торопливый взволнованный шепот, но потом сообразил, что это тикает множество часов. В то же мгновение наверху прозвучал женский голос:

– Есть там кто-нибудь? – Что-то зашелестело, и тот же голос выкрикнул: – Я больше не выдержу! Я не могу пройти мимо него, говорю вам, не могу! Столько крови! – слова перешли в рыдание.

Услышав эти слова, Пирс как-то странно вскрикнул и побежал наверх. Луч фонарика прыгал перед ним по ступенькам, оба спутника Пирса бежали следом за ним. Прекрасная дубовая лестница с тяжелыми перилами, покрытая слегка вытертым ковром. Солидный английский дом – в таком доме просто не место насилию. В конце лестницы была открытая двустворчатая дверь. Свет из комнаты за дверью обрисовывал силуэты двух людей, стоявших возле порога; чуть подальше, в кресле, сидел и третий.

На самом пороге лежал на спине, чуть изогнувшись на правый бок, человек. Желтоватый свет очерчивал глубокими тенями лицо и вздрагивавшие еще мускулы руки. Шевелились и веки, из-под которых поблескивали белки глаз. Рот был приоткрыт, спина сгорблена, как от приступа боли. Мелсон готов был присягнуть, что слышал еще шорох царапающих ковер ногтей, но это была лишь только предсмертная агония, потому что кровь уже не лилась изо рта. Нога лежавшего последний раз вздрогнула, и веки больше не шевелились.

Мелсону стало нехорошо. Он невольно шагнул и, потеряв равновесие, едва не свалился с лестницы. И хотя удалось удержаться на ногах, внезапно он разозлился: мало было видеть труп, еще и это.

Одна из стоявших у двери фигур оказалась женщиной – той, которая только что кричала. Мелсон мог видеть только ее силуэт да отблеск света на белокурых волосах. Сейчас, однако, она быстро обошла вокруг трупа, чуть не потеряв при этом одну из нелепо шлепавших домашних туфель. Подойдя к полицейскому, женщина схватила его за руку и, тяжело дыша, проговорила:

– Он умер, поглядите же только! – В ее голосе появились истерические нотки. – Что теперь будет? Что будет? Почему вы не арестуете его?! – Она указала на мужчину, стоявшего у двери и смотревшего прямо перед собой лишенным всякого выражения взглядом. – Это он стрелял! Смотрите же: у него в руках пистолет!

Мужчина пришел в себя, словно только сейчас сообразив, что сжимает в руке, не спуская палец со спускового крючка, большой с длинным стволом автоматический пистолет. Чуть не выронив, он быстро сунул его в карман. Полицейский шагнул вперед, мужчина повернулся к нему, и они увидели, что голова незнакомца непрерывно трясется, словно у паралитика. При всем том это был аккуратно одетый, хорошо выбритый мужчина. Золотая цепочка пенсне подрагивала в такт тику его лица. Острый подбородок и узкий рот в нормальных обстоятельствах можно было бы назвать решительными; с ними вполне сочетались длинный нос, глаза под густыми темными бровями и мышиного цвета напомаженные волосы. Сейчас лицо мужчины казалось морщинистым и усталым – от растерянности, потрясения, а может быть, просто от страха. Попытка сохранить Достоинство выглядела жалкой, хотя, поднимая руку в долженствующем выказать неодобрение жесте, он сумел даже изобразить нечто похожее на улыбку.

– Но, дорогая Элеонора... – начал он сдавленным голосом.

– Не смейте приближаться ко мне! – взвизгнула девушка. – Почему вы его не арестуете? Он же застрелил человека! Разве вы не видели пистолет?

Гулкий добродушный, почти ласковый голос положил конец истерике. Доктор Фелл спокойно повернулся к девушке. Свою широкополую шляпу он держал в руке, и взлохмаченные волосы падали ему на лоб.

– Кхм-м... – откашлялся Фелл и потер пальцем нос. – Вы уверены в том, что говорите? Насчет выстрела? Мы втроем стояли перед домом, но ни один из нас выстрела не слышал.

– Но разве вы не видели? Ведь у него в кармане... И, наверное, с глушителем, – там на конце была какая-то штука...

Она умолкла, потому что склонившийся над трупом полицейский выпрямился и решительно шагнул к стоявшему у дверей мужчине.

– Ну, сэр, – бесстрастно произнес полицейский, – ваш пистолет. Дайте-ка его сюда.

Плечи мужчины беспомощно поникли, и он забормотал скороговоркой:

– Не надо так, господин полицейский, не надо. Я к этому не имею никакого отношения. Можете мне поверить. – Теперь у него тряслись уже и руки.

– Спокойно, сэр. Пистолет, пожалуйста. Только спокойно. Подайте его мне и, если можно, рукояткой вперед. Вот так. Ваше имя, будьте добры?

– В-все это какая-то ошибка, уверяю вас. Кальвин Боскомб. Я...

– А кто этот убитый?

– Не знаю.

– Еще чего! – Пирс раздраженно хлопнул рукой по своему блокноту.

– Но я же говорю, что не знаю! – Боскомб немного овладел собой; скрестив руки на груди, он в оборонительной позе прислонился к раме двери. На нем был серый халат с аккуратно завязанным поясом.

Пирс тяжело повернулся к девушке:

– Кто этот человек, мисс?

– Я... я не знаю. В первый раз его вижу.

Мелсон взглянул на девушку, повернувшуюся сейчас лицом к свету, сравнивая свое впечатление с тем, которое у него возникло, когда он видел Элеонору (кстати, Карвер ли ее фамилия?) утром на улице. Возраст, скажем, лет двадцать семь – двадцать восемь. Безусловно красива – в традиционном смысле этого слова, который, не в обиду будь сказано кинозвездам, остается все же самым правильным. Среднего роста, тонкая, стройная, красивые глаза, нос, губы. Однако был в ее внешности какой-то кричащий диссонанс, настолько поразивший Мелсона, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чем же он, собственно, состоит. Девушка, судя по всему, выскочила прямо из постели, потому что ее длинные волосы были растрепаны, ноги обуты в домашние туфли, а на красно-черную пижаму наспех наброшена синяя кожаная куртка с поднятым воротником. Тем не менее, щеки ее были напудрены, а свежий слой помады на губах резко выделялся на бледном лице. Синие глаза с испугом смотрели на полицейского. Она плотнее запахнулась в куртку и повторила:

– Я же говорю, что никогда его не видела. Почему вы так смотрите на меня?! – Она бросила быстрый взгляд на труп. – Какой-то грабитель, да? Не могу понять, как ему удалось войти, если только он, – она кивнула в сторону Боскомба, – не впустил его. Мы каждый вечер запираем дверь на замок и на цепочку.

Пирс потер нос и что-то нацарапал в своем блокноте.

– Гм-м, так. А ваше имя, мисс?

– Элеонора... – на мгновение она замялась. – Элеонора Карвер.

– Что же вы? Не знаете собственной фамилии?

– Конечно, знаю. Только какое это имеет отношение к делу?! – вспыхнула девушка, а потом быстро добавила: – Извините, пожалуйста, но я совсем растерялась. По-настоящему меня зовут Элеонора Смит; мистер Карвер – мой опекун, то есть вроде опекуна, и он хочет, чтобы я носила его фамилию,...

– Стало быть, вы утверждаете, что стрелял вот этот господин?

– О, я уже и сама не знаю, что наговорила!

– Спасибо, Элеонора! – неожиданно и с мольбой в голосе проговорил Боскомб. Его впалая грудь ходила ходуном. – Пройдем, может быть, в мою комнату? Сядем и хоть не будем смотреть на этот кошмар.

– Нельзя, сэр. Ну, мисс, – с унылым терпением произнес полицейский, – может, все-таки расскажете нам, что тут произошло?

– Но если я и сама не знаю!.. Я спала, вот и все! Внизу, в задней комнате, рядом с мастерской. Внезапно потянуло сквозняком, моя дверь хлопнула. Я встала, чтобы закрыть ее поплотнее, выглянула в холл и увидела, что входная дверь приоткрыта. Мне стало немного страшно. Я высунула голову из дверей и тогда услышала наверху голоса и увидела свет. И его увидела. – Она кивнула в сторону Боскомба. Страх в ее глазах постепенно таял, во взгляде появилось нечто вроде легкого ехидства. Она глубоко, прерывисто вздохнула. – Я услышала, как он сказал: "Господи! Умер!.."

– Если позволите, я объясню... – с отчаянием перебил ее Боскомб.

Фелл уже давно внимательно присматривался к девушке и собирался что-то сказать, когда она заговорила вновь:

– Мне было страшно. Я тихонько поднялась по лестнице – ковер заглушает шаги – и прокралась сюда. В дверях я увидела его, наклонившегося над телом, а в дальнем углу комнаты стоял, отвернувшись, еще один мужчина.

Только сейчас они обратили внимание на человека, сидевшего в конце комнаты Боскомба за столом, на который падал свет небольшой лампы. Он сидел, положив локти на стол и опустив голову на руки. Затем решительно встал и, засунув руки в карманы, не спеша подошел ближе. Крупный мужчина со слегка оттопыренными ушами. Лицо его до сих пор все время оставалось в тени; несколько раз он кивнул, но как-то неопределенно, не обращаясь ни к кому. На труп он даже не взглянул.

– Это все, что я знаю, – подытожила Элеонора Карвер. – Но только что же ему, – она взглянула на труп, – тут понадобилось... зачем он так напугал нас... Какой-то бродяга? Хотя, если подумать, будь он умыт и прилично одет, он, пожалуй, напоминал бы... – Ее взгляд скользнул с трупа на лицо Боскомба, и она умолкла. Теперь все смотрели на покойника.

При жизни он вряд ли представлял собой такое уж приятное зрелище, подумал Мелсон, мысленно пытаясь снять с лица погибшего гипнотизирующую маску смерти. Одет в слишком короткий, истрепанный неопределенного от грязи цвета костюм, кое-где сколотый английскими булавками. На вид лет пятьдесят, каким-то странным образом лицо кажется одновременно и худым и одутловатым. Воротник с медными пуговицами глубоко врезается в морщинистую красную, как у индюка шею; из-под испачканной кровью трехдневной щетины на верхней губе видны испорченные зубы. Вопреки всему этому (возможно, сказывался эффект смерти) не похож на обычного бродягу. Размышляя о нем, Мелсон обратил внимание на одну деталь, которая находилась в вопиющем несоответствии со всем остальным: на ногах убитого были совсем новые теннисные туфли.

Пирс резко повернулся к Боскомбу:

– Покойный, случайно, не был вашим родственником?

Боскомб с явным удивлением и даже возмущением воскликнул:

– Моим? Что вы! Моим родственником? Могло же такое прийти в голову! – Он снова задергался, хватая ртом воздух, и у Мелсона создалось впечатление, что подобное предположение возмутило Кальвина Боскомба ничуть не меньше, чем обвинение в убийстве. – Это уже чистая фантастика. Я ведь сказал, что не знаю, кто он. Хотите знать, что тут произошло? Ничего! То есть, точнее говоря, я и мой друг, – он кивнул в сторону неподвижно стоящего мужчины, – сидели у меня в комнате и беседовали. Мы выпили по рюмочке на прощанье, и он уже взялся за шляпу, когда...

– Одну минутку, сэр. – Блокнот снова появился в руках полицейского. – Ваше имя, пожалуйста?

– Питер Стенли, – ответил высокий мужчина. Тяжелый невыразительный голос звучал чуть хрипловато. – Питер Э. Стенли. – В глазах его мелькнуло такое выражение, словно он повторял хорошо усвоенный урок, навевающий ему какие-то неприятные воспоминания. – И... э-э, я живу не здесь. Мой адрес: Велли Эдж Роуд, 211, Хемпстед. Покойного я не знал.

– Можете продолжать, сэр.

Боскомб, бросив нервный взгляд на своего товарища, продолжал:

– Как я уже сказал, мы сидели, беседуя, как и пристало спокойным добропорядочным людям... – Было в этих словах нечто, показавшееся и самому Боскомбу неуместным, излишним; на его лице появилась слабая улыбка. – Короче говоря, мы сидели в этой комнате. Дверь была закрыта. Я вижу, что особо подозрительным вам показался мой пистолет, но это недоразумение. Я не стрелял из него. Я только показал мистеру Стенли, как выглядит глушитель системы Гротта. Он еще не видел таких...

Стенли засмеялся. Как видно, этот человек не мог больше сдерживаться. Одну руку он прижал к груди жестом раненого человека, другой, опущенной вниз, ухватился за раму двери. Мертвенно-бледное лицо напоминало серую глиняную маску, готовую рассыпаться на тысячу частей от распиравшего ее смеха. Слезы текли у него из глаз, он ловил ртом воздух, издавая какие-то жуткие звуки. Элеонора Карвер вскрикнула и отступила на шаг.

– Прошу прощения, старина, – воскликнул, наконец, Стенли и хлопнул Боскомба по спине. – П-прошу прощения, господин полицейский. Приношу всем свои извинения. Я ничего такого не имел в виду. Ха-ха-ха! Строго говоря, все верно: он действительно показывал мне его.

Шутовским жестом он вытер глаза. Пирс шагнул вперед, но доктор Фелл положил руку ему на плечо.

– Спокойно, – бесконечно усталым голосом проговорил Фелл. – Что было дальше, мистер Боскомб?

– Понятия не имею, кто вы, сэр, – таким же усталым голосом ответил Боскомб, – и не знаю, что вы здесь делаете. Во всяком случае, вы, как видно, принадлежите к редко встречающейся разновидности людей разумных. Поэтому еще раз повторяю, что мы сидели здесь с мистером Стенли и разглядывали пистолет, когда неожиданно за дверью послышалось какое-то царапанье и стук. – Он прикоснулся к одной из створок двери, тут же отдернул руку и посмотрел на пол. – Этот человек повалился в открывающуюся дверь – упал на спину, как вы сейчас можете видеть. Клянусь, больше мне ничего не известно. Я не знаю, что ему тут было нужно, не знаю, как он сюда попал. Мы ему не открывали.

– Однако кто-то должен был ему открыть, – сказал Фелл, а затем, после короткой паузы, кивнул Пирсу и указал тростью на труп. – Вероятно, и вы обратили внимание, что из этого пистолета, действительно, не стреляли. Переверните труп!

– Не положено, сэр, – ответил полицейский. – Надо позвонить в управление, вызвать оперативную группу и только тогда...

– Переворачивайте! – коротко приказал Фелл. – Ответственность я беру на себя.

Сунув в карман пистолет и блокнот. Пирс наклонился и осторожно приподнял труп. Левая рука убитого скользнула по ковру и упала вниз, рот приоткрылся. Полицейский вытер руки и отступил в сторону.

Тонкая металлическая игла на добрую ладонь торчала из затылка трупа, как раз над первым позвонком. Она наискось пробила шею и застряла, вероятно, где-то в грудной клетке. Достаточно необычное оружие! Странную иглу покрывала позолота, на которой виднелись пятна уже застывшей крови. Конец иглы был дюйма в полтора шириной, со странным четырехугольным отверстием, как в автомобильном гаечном ключе.

Элеонора Карвер вскрикнула.

– Да, – проговорил Фелл, – кто-то, вероятно, оказался у него за спиной, как раз когда он поднялся на последнюю ступеньку. А эта штука... – он говорил, обращаясь как будто только к девушке, – что ж, я не удивлюсь, если это окажется часовой стрелкой. Литой стрелкой больших башенных часов, таких, скажем, как те, которые мистер Карвер делал для сэра – не знаю, как там его.