Онлайн чтение книги Дело об удачливом проигравшем
13

Балфур, высокий молодой человек с вьющимися волосами, явно чувствующий себя неловко, сел за стол напротив Мейсона.

— Вы в состоянии как-то вытащить меня из этой ситуации таким образом, чтобы мне не пришлось выступать в месте дачи свидетельских показаний?

Мейсон кивнул.

— Это было бы прекрасно, мистер Мейсон.

Адвокат внимательно посмотрел на молодого человека. Перед ним сидел широкоплечий, стройный мужчина, который медленно произносил каждую фразу и представлялся вялым и апатичным, однако, как показалось Мейсону, Балфур специально избрал эту манеру, как эффективную маску, чтобы скрыть от окружающих свое истинное лицо.

— Расскажите мне правду о том, что произошло вечером девятнадцатого сентября и ранним утром двадцатого, — попросил Мейсон.

Тед Балфур вытер рукой лоб.

— Боже, как бы мне самому хотелось знать! — воскликнул он.

— Начинайте и расскажите мне то, что знаете, — нетерпеливо ответил Мейсон. — Сейчас вы не с полицией разговариваете. Я — ваш адвокат и мне необходимо знать, против чего нам придется бороться.

Тед Балфур заерзал на стуле, откашлялся, провел рукой по густым, вьющимся темным волосам.

— Да начинайте же вы наконец! — закричал Мейсон. — Хватит тянуть время. Вперед!

— Ну, в общем, дядя Гатри собирался в Мексику, на территорию бывших поселений индейского племени тарахумаре. Он уже ездил туда раньше, «поцарапать грунт», как он сам выражался. На этот раз он собирался пробраться к каким-то оврагам, считавшихся недоступными. Разумно было предполагать, что туда не ступала нога белого человека.

— Подобные места сохранились до наших дней? — удивился Мейсон.

— В той части Мексики — да.

— Хорошо. Продолжайте.

— Дорла планировала поехать вместе с ним до Пасадены, проверить, что все в порядке и узнать, нет ли еще каких-либо указаний. Она намеревалась сойти с поезда на вокзале «Алхамбра», но в последний момент дядя Гатри решил, что он хочет, чтобы она отправилась вместе с ним до пункта назначения.

— Она давно замужем за вашим дядей?

— Чуть больше двух лет.

— Когда вы вернулись из армии?

— Четыре месяца назад.

— Вам часто приходится с ней видеться?

— Естественно, ведь мы живем в одном доме.

— Она дружелюбно настроена к вам?

— Да.

— А иногда бывает слишком дружелюбна?

— Что вы имеете в виду? — спросил Тед Балфур с долей негодования в голосе.

— Думайте сами, — ответил Мейсон. — Я задал простой вопрос, а демонстрация вами справедливого гнева показывает мне, что где-то здесь зарыта собака.

Тед Балфур сразу поник.

— Отвечайте, — приказал Мейсон. — Так, значит, она проявляла повышенную дружелюбность?

Молодой человек глубоко вздохнул.

— Я не знаю, — наконец, ответил он.

— Что, черт побери, это означает? — взорвался Мейсон. — Выкладывайте все, как есть.

— Дяде Гатри и дяде Аддисону не понравились бы ваши вопросы и манеры, с которыми вы их задаете, мистер Мейсон.

— Да пошли ваши дяди ко всем чертям! Я пытаюсь спасти вас от газовой камеры за предумышленное убийство первой степени. Как ваш адвокат, я должен знать все факты. Мне необходимо с абсолютной точностью представлять, против чего я борюсь.

— Газовой камеры! — в ужасе воскликнул Тед Балфур.

— Естественно. Как вы думаете, что делают с убийцами? Дают по рукам, слегка журят или лишают на месяц денежного пособия?

— Но я… ничего не совершал. Я никогда в жизни не видел этого Джексона Эгана. Я понятия не имею, кто это такой. Я не убивал ни его, ни кого-то другого.

Мейсон впился взглядом в глаза молодого человека.

— Так Дорла проявляла излишнюю дружелюбность?

Тед Балфур вздохнул.

— Если честно, мистер Мейсон, я не могу ответить на этот вопрос.

— Почему вы не можете ответить?

— По правде говоря, я не знаю.

— Почему вы не знаете?

— Иногда я думаю… ну… мне трудно объяснять. Иногда она вроде бы позволяет себе… или злоупотребляет отношениями, и мне кажется, что она… а затем снова… Я просто не понимаю.

— Что она делала?

— Ну, например, вбегала и выбегала.

— Из вашей комнаты?

— Да. Понимаете, все выглядело бы по-другому, если бы она на самом деле была моей тетей. Но она не родственница по крови и… я не могу описать то, что имею в виду.

— Вы никогда не пытались за ней ухаживать?

— Боже, нет! Я всегда относился к ней, только как к тете, но она вбегает и выбегает и иногда я вижу ее… Однажды вечером, когда дяди Гатри не было дома, а ей показалось, что она услышала какой-то шум, она зашла ко мне в комнату и поинтересовалась, не уловил ли и я чего. Ярко светила полная луна, а на ней была прозрачная, тоненькая ночная рубашка… и она казалась напуганной.

— Что вы сделали?

— Я сказал, что она просто понервничала, посоветовал возвращаться в постель и запирать дверь в спальню. Я обратил ее внимание на то, что, даже если кто-то и находится внизу, он не сможет ее потревожить, если она закроет дверь спальни на засов, а все имущество в доме застраховано.

— Ваш дядя когда-нибудь ревновал?

— Ко мне?

— Да.

— Господи, конечно, нет.

— Он счастлив?

— Я его никогда не спрашивал. Он со мной не делится. Он очень увлечен своим хобби.

— А ваш дядя когда-нибудь ревновал Дорлу к кому-нибудь?

— Если и так, то я не в курсе. Он об этом не распространяется.

— Он просил вас когда-нибудь проследить за Дорлой? Каким-либо образом?

— Нет. Он никогда не пошел бы на подобное.

— Предположим, он начал бы ее ревновать или решил, что она его обманывает, изменяет ему?

— Ну, это меняет дело.

— У вас есть магнитофон и специальный очень чувствительный микрофон, который устанавливается на стену. Зачем они вам и кто посоветовал их приобрести?

Тед Балфур, казалось, не понимает, о чем идет речь.

— Откуда вы их взяли? Рассказывайте.

— Я их ниоткуда не брал, мистер Мейсон. У меня их просто нет.

— Не притворяйтесь идиотом, — раздраженно сказал Мейсон. — Они у вас есть. Они лежали у вас в шкафу. Я их забрал. А теперь выкладывайте, как они там оказались?

— Наверное, кто-то их туда подложил. Они не мои.

— Вы знаете, что я ваш адвокат?

— Да.

— И что я пытаюсь вам помочь?

— Да.

— Независимо от того, что вы натворили, вы должны рассказать мне, что произошло, а я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Я прослежу, чтобы все обошлось наименьшей кровью в любом случае. Вы понимаете это?

— Да.

— Но вы не должны мне лгать!

— Да.

— Хорошо. Вы мне наврали?

— Нет.

— Вы сказали правду?

— Да.

— Давайте вернемся к вечеру девятнадцатого. Что произошло?

— Моя дядя отправился в Мексику. Дорла собиралась проехать с ним до Пасадены. Дядя Гатри передумал и в последнюю минуту решил взять Дорлу с собой в Мексику. Он очень своеобразен. Он не может сидеть на месте. Он — неугомонный. У него беспокойный ум. Вдруг какая-то идея целиком овладевает им, потом она внезапно становится ему не интересна. Он покупает машину, восторгается ею, потом что-то происходит и он заменяет ее на новую модель, обычно другой марки.

— А к женщинам он точно так же относится?

— Наверное. Но тетя Марта умерла, и, в общем-то, здесь нельзя сказать, что он менял одну на другую. Да, Дорла, конечно, полная противоположность тете Марте. Дорла ему сразу же понравилась, как только он ее увидел.

— Не сомневаюсь, — сухо прокомментировал Мейсон.

Тед Балфур продолжал говорить виноватым голосом:

— Наверное, после смерти тети Марты все рассчитывали, что дядя Гатри женится на Флоренс Ингл. Она очень хорошая женщина и они давно дружат. Но тут появилась Дорла и… и все получилось так, как есть.

— Вы не зовете ее «тетя Дорла»?

— Нет.

— Почему?

— Она против. Она заявила, что, в таком случае, она становится… она использовала очень странное выражение.

— Какое?

— Она теряет сексапильность.

— Итак, в последний момент или из-за того, что в поезде что-то произошло, ваш дядя решил не отправлять ее назад и не позволять ей оставаться вдвоем с вами в доме.

— О, причина не в этом! Он просто захотел взять ее в Мексику.

— Но она не захватила с собой никаких вещей?

— Нет. Она купила себе все новое в Эль-Пасо.

— Вы ездили на вокзал провожать вашего дядю и Дорлу?

— Да.

— Кто еще ездил, кроме вас?

— Три или четыре близких друга.

— А Марилин Кейт, секретарша Аддисона Балфура?

— Она появилась в последнюю минуту с каким-то сообщением от дяди Аддисона. Фактически, она приехала не для того, чтобы проводить дядю Гатри, а чтобы передать ему это сообщение.

— Что еще произошло?

— Перед их отъездом в честь дяди Гатри была организована вечеринка.

— Где?

— В доме Флоренс Ингл.

— Она интересуется археологией?

— Думаю, да. Она интересуется тем, чем интересуется мой дядя.

— Она была знакома с дядей Гатри еще до того, как он женился на Дорле?

— О, да.

— И близкие друзья вашего дяди считали, что он, скорее всего, на ней женится?

— Да, я слышал именно такую версию.

— А как Флоренс относится к Дорле?

— Нормально, как мне кажется. Она всегда с ней очень мила.

— Тед, посмотрите мне в глаза. Прямо в глаза. А теперь ответьте на мой вопрос: как Флоренс относится к Дорле?

Тед глубоко вздохнул.

— Ненавидит ее смертной ненавистью.

— Вот так-то оно лучше. Итак, Флоренс Ингл организовала ту вечеринку?

— Да.

— И гости провожали вашего дядю и Дорлу на поезд, то есть некоторые из гостей?

— Да.

— Для этой цели вы ушли с вечеринки?

— Да.

— Где они садились на поезд?

— На вокзале «Аркадия».

— А вы затем вернулись на вечеринку?

— Да.

— Дорла должна была сойти с поезда в Пасадене на вокзале «Алхамбра»?

— Да.

— А как она планировала добираться обратно?

— На такси. Она собиралась возвращаться в дом… в свой дом, я имею в виду.

— А вы опять поехали на вечеринку в дом Флоренс Ингл?

— Да.

— Марилин Кейт тоже направилась на вечеринку?

— Да. Миссис Ингл пригласила ее и она согласилась.

— Вы с ней разговаривали?

— С миссис Ингл?

— Нет, с Марилин Кейт.

— Немного… совсем немного. Она очень милая девушка и неглупая.

— Это все происходило после ужина?

— Да.

— А когда вы вернулись в дом Флоренс Ингл?

— Примерно в… Точно не знаю. Наверное, где-то в половине девятого или в девять.

— И как долго вы там оставались?

— Я помню, что мы немного потанцевали, поговорили. В общем, все закончилось довольно быстро.

— Сколько там было человек?

— Не так много. Примерно восемнадцать или двадцать.

— Вы были не на своей спортивной машине?

— Нет, на большой.

— Почему?

— Потому что я отвозил дядю Гатри на вокзал и в машине находился его багаж.

— Ясно. Что произошло после того, как вы вернулись на вечеринку?

— Я выпил два или три стаканчика. А потом, где-то около десяти я взял еще виски с содовой и практически сразу же после этого я понял, что со мной что-то не так.

— В каком смысле?

— У меня в глазах стало двоиться и… меня начало тошнить.

— Что вы сделали?

— Мне захотелось выйти на свежий воздух. Я отправился на улицу и какое-то время сидел в машине, а потом… у меня провал памяти. Я пришел в себя уже в движущейся машине. Я никому не говорил об этом, но за рулем была Марилин Кейт.

— Вы с ней разговаривали?

— Я спросил ее, что случилось, а она велела мне помолчать — тогда все пройдет и мне скоро станет лучше.

— А потом?

— Я чувствовал страшную слабость. Я положил голову ей на плечо и опять отключился.

— Дальше?

— В следующий раз я очнулся в своей постели. Было четыре тридцать пять утра.

— Вы посмотрели на часы?

— Да.

— Вы лежали в одежде или раздетым.

— Не в уличной одежде.

— В пижаме?

— Да.

— Вы помните, как раздевались?

— Нет.

— Вы снова выходили из дома после того, как вас привезла Марилин Кейт?

— Если бы я знал, мистер Мейсон! Я никому ничего не говорил об этом, но я просто не помню. Наверное, выходил.

— Почему вы утверждаете, что, наверное, выходили?

— Потому что у меня был ключ от машины.

— Что вы имеете в виду?

— Он лежал у меня в кармане брюк.

— Вы там его обычно держите?

— Я там обычно держу ключи от своей машины. Когда я ставлю машину, я вынимаю ключи и кладу в карман брюк. Я не думаю, что Марилин Кейт положила бы его туда же.

— Вы не оставляете ключи в машинах, когда загоняете их в гараж?

— Нет. У каждого члена семьи есть собственный ключ к каждой из них.

— Как хорошо вы знаете Марилин Кейт?

— Несколько раз видел ее в конторе у дяди Аддисона. Это все.

— Вы когда-нибудь ходили вместе с ней куда-нибудь?

— Нет.

— Она вам нравится?

— Теперь да. Я раньше не обращал на нее особого внимания. Она работает секретарем дяди Аддисона. Она всегда мне улыбается и предлагает прямо заходить, когда я приезжаю навестить дядю Аддисона. Я никогда не думал о ней, как о женщине. А тут на вечеринке я с ней разговорился и внезапно осознал, что она красива. Позднее, когда мне стало плохо… я не могу описать, мистер Мейсон. Что-то произошло. Я просто валился на нее, наверное, я ей очень мешал и вообще в те минуты, скорее всего, со мной было не очень приятно, но она оказалась милой, заботливой и внимательной.

— Она уложила вас в постель?

— Отвела в мою комнату.

— Вы внезапно поняли, что она вам нравится?

— Да.

— Давайте вернемся к Флоренс Ингл. Она была замужем, когда ваш дядя с не познакомился?

— Да.

— Что случилось с ее мужем?

— Он погиб.

— Где?

— Разбился на самолете.

— Обычном пассажирском?

— Нет, частном. Он занимался разведкой и изысканиями.

— Таким образом, миссис Ингл овдовела. Через какое время после этого умерла ваша тетя Марта?

— Примерно через полгода.

— И тогда возобновилась дружба Флоренс Ингл с вашим дядей Гатри?

— Да.

— Затем на горизонте появилась Дорла и увела вашего дядю из-под носа миссис Ингл?

— Наверное. Но по данному вопросу мне не хотелось бы давать каких-либо комментариев.

— Как вы считаете, что мне еще следует знать, связанное с этим делом? — спросил Мейсон.

— Есть одна вещь.

— Какая?

— Спидометр большой машины.

— И что со спидометром?

— На нем набежало слишком много миль.

— Когда?

— К следующему утру.

— Почему вы обратили на это внимание?

— Потому что я посмотрел на количество миль, когда вез дядю на вокзал. Я собирался отогнать машину на станцию техобслуживания. Машина проехала ровно десять тысяч миль, как показывал спидометр. Это заметил мой дядя по пути на вокзал и велел мне поставить ее на техосмотр. После десяти тысяч не должно было набежать больше двадцати или двадцати пяти миль.

— Но набежало значительно больше?

— Да.

— Насколько больше?

— На двадцать пять миль больше, чем должно было оказаться.

— Вы обсуждали это с кем-нибудь?

— Нет.

— Вы говорили это Хоуланду?

— Нет.

— Вы рассказывали Хоуланду что-либо из того, что мы с вами сейчас обсуждали?

— Нет. Хоуланд заявил мне, что ему не требуется, чтобы я вообще что-нибудь говорил, пока он меня сам не спросит. Он любит вести дело, пытаясь найти изъяны в версии, представляемой окружным прокурором. А если доходит до полного раскрытия карт, где приходится отправлять обвиняемого в место дачи свидетельских показаний, он задает какие-то вопросы, но все равно не хочет знать ответы, пока не возникнет крайняя необходимость.

— Так что вы ему ничего не сообщили?

— Нет. Я просто сказал, что никого не сбивал машиной и все.

— Но, поскольку у вас в кармане брюк остался ключ, и потому, что на спидометре набежали лишние мили, вы считаете, что машина еще раз покидала гараж?

— Да, потому что ключ оказался в кармане брюк.

— А откуда вы знаете, что Марилин Кейт отвезла вас прямо домой? Откуда вам знать, не отвозила ли она вас куда-то еще, чтобы подождать, пока вы не протрезвеете, а потом отчаялась и решила все-таки доставить вас домой?

— Конечно, я этого не знаю.

— Хорошо. Я получил от вас ту информацию, что хотел. Теперь никому не говорите ни слова.

— Что дальше, мистер Мейсон? Судья меня отпустит?

— Не думаю.

— Мистер Мейсон, как вы считаете, я… я мог убить того человека? Я мог кого-то убить?

— Не представляю, — ответил адвокат. — Кто-то достал из шкафчика, стоявшего у вас в спальне, пистолет, застрелил человека, заменил патроны и вернул оружие на место.

— Я не могу понять… — начал Тед Балфур. — Я… я надеюсь, что больше не выходил из дома.

— Если вы это и сделали, то навряд ли взяли бы с собой пистолет, — заметил Мейсон.

Молодой человек молчал.

— Так, значит, могли взять? — резким тоном спросил Мейсон.

— Не знаю.

— У вас было с собой оружие в тот вечер?

— Да, именно тот пистолет лежал в «бардачке».

— Черт побери! — воскликнул адвокат.

Балфур кивнул.

— А теперь объясните мне, почему он там лежал?

— Я боялся.

— Чего?

— Я играл… в карты. Я слишком глубоко завяз. Я набрал долгов. Мне угрожали. Они собирались прислать человека за деньгами. Вы понимаете, что это означает, мистер Мейсон, когда они присылают человека за деньгами. В первый раз тебя просто бьют. Потом… ну, в общем, все равно надо платить.

Мейсон с раздражением и гневом смотрел на молодого человека.

— Почему, черт возьми, вы мне раньше об этом не сказали?

— Мне было стыдно.

— Вы признались полицейским, что у вас в машине находился пистолет двадцать второго калибра?

Балфур покачал головой.

— А о карточном долге?

— Нет.

— А говорили что-нибудь о лишних милях на спидометре или о том, что ключ от машины нашли у себя в кармане брюк?

— Нет.

— Когда вы достали пистолет из «бардачка» и положили обратно в шкафчик в спальне?

— Не знаю. Хотел бы знать. Это еще один повод считать, что я брал машину после того, как Марилин Кейт привезла меня домой. На следующее утро пистолет лежал на своем обычном месте в шкафчике. Марилин, определенно, не стала бы доставать его из «бардачка». Даже, если бы она это сделала, она все равно не знала, где он хранится. Он оказался именно на том месте, где всегда.

Мейсон нахмурился.

— Да, вы очень глубоко завязли, — заметил адвокат.

— Я понимаю.

— Ладно. Не говорите ни слова. Никому. Не отвечайте ни на какие вопросы, о чем бы вас не спрашивала полиция. Скорее всего, они не будут больше вас мучить. Но если, все-таки, станут, отсылайте их ко мне. Заявляйте, что я — ваш адвокат и велел вам молчать.

— Значит, вы не считаете, что судья выпустит меня на свободу после обсуждения этого поднятого вами технического вопроса?

Мейсон покачал головой.

— Он борется между своим пониманием права и совестью. Он вас не выпустит.

— Тогда почему вы поднимали этот вопрос?

— Чтобы испугать представителей окружной прокуратуры, — объяснил Мейсон. — Теперь они знают, что в колеса вставлена палка и механизм в любой момент может застопориться. Наберитесь мужества, Тед. Вам предстоит тяжкое испытание.

— Я выдержу, мистер Мейсон, — ответил Тед Балфур, — но мне хотелось бы знать, что произошло на самом деле. Я… я не верю… я просто не смог бы убить человека!

— Молчите, — еще раз предупредил Мейсон. — Не отвечайте на вопросы газетных репортеров, полиции, кого бы то ни было, если меня нет рядом. Я скоро свяжусь с вами.

Через полчаса судья Кадвелл вернулся в зал суда и продолжил заседание.

— К моему удивлению, поднятый технический вопрос достаточно существенен, — заявил судья. — Однако, Суд шокирует, что обвиняемый пытается скрыться за баррикадой юридических технических аспектов. Несмотря на букву закона, нам следует принимать во внимание две вещи. Во-первых, я не могу полностью отмести возможность того, что вся ситуация была специально сфабрикована для того, чтобы при обвинении в предумышленном убийстве вся защита строилась на технических аспектах. Во-вторых, я считаю, что решение по этому вопросу должен выносить вышестоящий суд. Если я положительно решу вопрос в отношении Хабэас Корпус, то обвиняемый будет просто освобожден из-под стражи. Если я решу его отрицательно и постановлю оставить обвиняемого под стражей до начала судебного процесса, проблема может быть передана в вышестоящий суд на основании того, что нельзя дважды понести уголовную ответственность за одно и то же преступление. Поскольку подобное заявление в вышестоящий суд, предположительно, будет подано во время судебного процесса, то это окажется один из вопросов, рассматриваемых на слушании. В настоящий момент Суд не намерен выносить решение о действенности подобного заявления о недопустимости дважды понести уголовную ответственность за одно и то же преступление. Суд отказывает в предоставлении Хабэас Корпус. Обвиняемый остается под стражей.

Когда Мейсон выходил из зала суда, его лицо ничего не выражало. В коридоре его ждал Пол Дрейк.

— Тебе требовалась информация о магнитофоне, — начал детектив. — Я списал с аппаратуры номер партии, связался с производителем, получил телефон дистрибьютера и узнал магазин розничной торговли. В конце концов, я выяснил то, что нужно.

— Итак, кто же покупатель? — спросил Мейсон.

— Женщина по имени Флоренс Ингл, проживающая в районе Вилшир. Эта фамилия тебе что-нибудь говорит?

— Многое. Где она сейчас?

— Я так и думал, что ты спросишь. Для поиска ответа потребовалось много времени.

— Так где она?

— Села на самолет. Сделала вид, что направляется в Майами, потом в Атлантик-Сити, но на самом деле в Атлантик-Сити полетела совсем другая женщина. Однако она зарегистрировалась в гостинице, как Флоренс Ингл.

— А описание ее у тебя есть?

— Флоренс Ингл тридцать восемь лет, холеная внешность, худощава, хорошая фигура, богата, прекрасно играет в гольф, брюнетка, большие темные глаза, пять футов два дюйма ростом, весит сто семнадцать фунтов, очаровательна, исключительно любезна, предпочитает бриллианты, аристократична и одинока. Довольно трагичный персонаж. Женщина, представлявшаяся Флоренс Ингл, в общем и целом похожа на нее, но пополнее и не знает, как вести себя в местах, где бывает высший свет. Она молчалива, скрытна, застенчива и перестаралась, пытаясь изобразить богатую женщину. Через какое-то время она бесследно исчезла со сцены. Она оставила в гостинице много вещей, но счет полностью оплачен, поэтому гостиница поместила багаж в камеру хранения.

— А твои люди выяснили, где Флоренс Ингл находится в настоящее время? — поинтересовался Мейсон.

— Да, Потребовалась масса усилий, Перри. Я хочу, чтобы ты понял…

— Я понимаю, — перебил его Мейсон. — Так где же она?

— В гостинице «Миссия» В Риверсайде, Калифорния. Она остановилась под именем Флоренс Ландис — это ее девичья фамилия. Представляется богатой вдовой с восточного побережья.

— Вот это уже кое-что, — заметил Мейсон. — Мы выходим на след.