Онлайн чтение книги Уход в лес Der Waldgang
27

Мы уже довольно часто употребляли здесь образ человека, встречающего самого себя. В действительности важно, что тот, который требует себе трудного, получит точное понятие о самом себе. И именно в этом человек на корабле должен мерилом для себя видеть человека в лесу — это значит: человек цивилизации, человек движения и исторического проявления должен измерять себя по своей покоящейся и вечной сущности, которая представляется в истории и изменяет ее. Там находится стремление, желание для тех сильных духов, к которым относит себя партизан. Во время этого процесса отражение вспоминает о прообразе, от которого оно излучается и в котором оно неприкосновенно — или также унаследованное о том, что лежит в основе всей доли наследства.

Эта встреча уединенная, и в этом кроется ее волшебство; на ней не присутствует нотариус, священник, высокопоставленный чиновник. Человек суверенен в этой уединенности, при условии, что он осознает свой уровень. В этом смысле он — сын отца, господин земли, чудесно созданное творение.

При таких встречах отступает и социальное. Человек снова притягивает к себе силы священника и судьи, как это было в древнейшие времена. Он выходит за пределы абстракций, функций и разделения труда. Он устанавливает связь с целым, с абсолютным, и в этом лежит его сильное ощущение счастья.

Само собой разумеется, что при этой встрече также не присутствует и врач. Что касается здоровья, то прообраз, который каждый несет в себе, является его неприкосновенным, по ту сторону времени и его опасностей созданным телом, которое излучается в физическое проявление и оказывает воздействие также на излечение. В каждом излечении играют роль творческие силы.

В состоянии совершенного здоровья, которое стало редким, человек владеет также сознанием этой более высокой формы, аура которой его явно освещает. У Гомера мы еще находим знание такой свежести, которое оживляет его мир. Мы находим тут свободное веселье, связанное с нею, и по мере того, как герои приближаются к богам, они выигрывают в своей неприкосновенности — их тело становится более духовным.

Также сегодня излечение исходит из божественного, и важно, что человека, как минимум, догадываясь об этом, позволил бы этому божественному предписывать ему. Больной, а не врач, — это суверен, — это жертвователь излечения, которое он посылает из своих резиденций, которые неприступны. Он потерян только, если он теряет доступ к этим источникам. Человек в агонии часто подобен ошибающемуся и ищущему. Он найдет выход, будь этот выход тут или там. Уже видели, как выздоравливают некоторые, которых списали врачи, однако среди этих выздоровевших не видели ни одного, который сдался сам.

Избегать врачей, полагаться на правду тела, однако внимательно прислушиваться также к ее голосу, для здорового это наилучший рецепт. Это распространяется также на партизана, который должен подготовиться к ситуациям, в которых любые болезни причисляются к роскоши, кроме смертельных. Какое мнение всегда стоило бы оберегать от этого мира больничных касс, страховых компаний, фармацевтических фабрик и специалистов: сильнее тот, кто может отказаться от всего этого.

Подозрительным и в высшей степени призывающим к осторожности является все большее влияние, которое начинает оказывать государство на дела здравоохранения, в большинстве случаев под социальными предлогами. К тому же вследствие все более широкого освобождения врача от требования сохранения лечебной тайны при всех консультациях следует рекомендовать недоверчивость и осторожность. Все же, неизвестно, в какую статистику вас там внесут, и не только в медицинских учреждениях. Все эти лечебные предприятия со служащими врачами с плохим жалованием, за лечением которых наблюдают бюрократы, подозрительны и могут угрожающе измениться всего за одну ночь, не только в случае войны. То, что тогда образцово проведенные картотеки снова смогут предоставить документы, на основании которых людей могут кастрировать, интернировать или ликвидировать, как минимум, не является невозможным.

Огромный приток пациентов, который находят шарлатаны и целители-чудотворцы, объясняется не только излишней доверчивостью масс, но и их недоверием по отношению к официальному здравоохранению, в особенности, тому виду, в котором оно автоматизируется. Эти волшебники, как бы неуклюже они ни занимались своим ремеслом, отличаются от официальной медицины, все же, в двух важных вещах: во-первых, они рассматривают больного как цельное, и во-вторых, они представляют излечение как чудо. Как раз это все еще соответствует здоровому инстинкту, и на этом основываются излечения.

Подобное, естественно, возможно также и в пределах официальной медицины. Каждый, который вылечивает, участвует в чуде, все равно, получается ли это с помощью его аппаратов и методов или даже вопреки им, и уже многое выиграно, если он осознает это. Механизм может быть проломан везде, сделан безвредным или даже полезным, там, где врач проявляется со своей человеческой субстанцией. Это непосредственное обращение затрудняется, конечно, бюрократией. Но, в конечном счете, всегда получается так, что «на корабле» или даже на галере, на которой мы живем, функциональное всегда снова и снова пробивается людьми, будь это с помощью их добра, их свободы или их мужества к непосредственной ответственности. Врач, который что-то предоставляет больному вопреки инструкциям, придает, вероятно, именно этим своим средствам чудодейственную силу. Благодаря этим внезапным появлениям из функций мы живем.

Техник считается с отдельными преимуществами. В большом бухгалтерском учете это выглядит часто по-другому. Состоит ли настоящая прибыль в мире страховых компаний, прививок, тщательной гигиены, высокого среднего возраста?

Не стоит об этом спорить, так как этот мир строится дальше, и так как идеи, на которых он основывается, еще не исчерпаны. Корабль продолжит свой путь, даже и через катастрофы. Катастрофы приводят, конечно, к множеству смертей. Если корабль погибает, аптека тонет вместе с ним. Тогда все зависит от других вещей, например, от того, может ли человек выдержать несколько часов в ледяной воде. Неоднократно привитый, стерилизованный, приученный к медикаментам, экипаж с высоким средним возрастом в таком случае имеет меньшие перспективы на выживание, чем другой, который всего этого не знает. Минимальная смертность в спокойные времена не является критерием для настоящего здоровья; она может резко, за одну ночь, смениться на свою противоположность. Даже возможно, что она порождает еще неизвестные эпидемии. Ткань народов становится восприимчивой.

Здесь открывается также вид на одну из больших опасностей нашего времени, перенаселенность, как например, Гастон Бутуль изобразил ее в своей книге «Сто миллионов мертвых». Гигиена сталкивается с задачей ограничить те же самые массы, появление которых она сама и сделала возможным. Однако здесь мы уже выходим за рамки темы ухода в лес. Кто считается с таким уходом, для того не годится воздух теплиц.


Читать далее

ПРЕДИСЛОВИЕ 05.10.14
1 05.10.14
2 05.10.14
3 05.10.14
4 05.10.14
5 05.10.14
6 05.10.14
7 05.10.14
8 05.10.14
9 05.10.14
10 05.10.14
11 05.10.14
12 05.10.14
13 05.10.14
14 05.10.14
15 05.10.14
16 05.10.14
17 05.10.14
18 05.10.14
19 05.10.14
20 05.10.14
21 05.10.14
22 05.10.14
23 05.10.14
24 05.10.14
25 05.10.14
26 05.10.14
27 05.10.14
28 05.10.14
29 05.10.14
30 05.10.14
31 05.10.14
32 05.10.14
33 05.10.14
ОБЗОР 05.10.14

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть