Онлайн чтение книги Десять пальцев
Пять

1

Ночью я приехал из Киева, а утром мне нужно было рулить на международную ярмарку Невский книжный форум, она же Книжный салон «Белые ночи».

Я хотел отоспаться. И хотя бы два часа полежать в ванной. Смыть с себя жуткий украинский акцент. Но жена сказала, что, пока меня не было, с ярмарки звонили аж несколько раз: хотели напомнить, что сегодня у меня запланирована встреча с читателями.

Так что я побрился, надел чистую рубашку и поехал в Ледовый дворец. Ярмарка в том году проходила именно во дворце.

Припарковать машину возле дворца было не легче, чем, плотно пообедав, взять и запихать внутрь себя еще буханку хлеба. PR-директора издательства «Амфора» я встретил в дверях. Это был такой, знаете… невысокий мужчина с папочкой… всегда спешащий… знающий свою жизнь на пять ходов вперед.

– О! Здравствуйте! Вернулись из Киева?

– Типа того.

– А я сегодня был на радио «Европа-Плюс».

– И как там? На радио-то?

– Разговаривал с Романом Трахтенбергом. Знаете такого?

Я знал Романа Трахтенберга. Не лично, а просто слышал о его существовании. А вы слышали?

Роман Трахтенберг – один из трех самых известных в Петербурге шоуменов. Человек, прославившийся тем, что может несколько часов подряд ругаться матом и при этом ни разу не повториться.

– Роман узнал, что я из издательства «Амфора», и сразу спросил про вас.

– Про меня?

– Он читал ваши книги. Он спросил, не напишете ли вы книгу и про него тоже? Вы не напишете?

– Разумеется, нет.

– Почему?

Поезд, которым я

приехал с Украины, шел долго. Я был выше крыши сыт общением со случайными, необязательными собеседниками.

Конечно, я мог обрушить на PR-директора все свои амбиции. Рассказать о том, что я пишу книги… о чем-то, во что не укладывается толстый Рома со странной фамилией. Но объяснять не хотелось, и вместо этого я выбрал путь, который в тот момент показался мне самым коротким.

– Пусть Трахтенберг заплатит мне $5000. Тогда напишу. Я, кстати, занят. Извините.

Я ушел. Протиснулся внутрь дворца и стал искать стенд, возле которого должна была проходить моя встреча с читателями. Встреча прошла, разумеется, бездарно.

2

Не знаю, почему я решил, что пять тысяч американских денег сумма для Трахтенберга нереальная? Почему-то решил.

Понимаете, заработки шоуменов и писателей отличаются, как солнце и луна. Очень немногие писатели способны достать из кармана сумму вроде этой и потратить ее на бесполезную прихоть. Если быть точным, то меньше десяти русских писателей. Причем я в эту десятку не вхожу.

Между тем для Трахтенберга указанная цифра была довольно скромной. Я подозреваю, что он согласился бы и на $15 000.

Я отсыпался после поездки в Киев. Поздно просыпался. Бессмысленно бродил по квартире в одних трусах. Сидел на кухне, с поджатыми на табуретку ногами, пил кофе и курил сигареты.

Именно в такую минуту зазвонил телефон.

На проводе был амфоровский гендиректор Олег Седов. У него в кабинете сидит Рома с бабками. А я сижу дома в одних трусах. Правильно ли это?

– Погодите… Олег… это самое…

– Ты хотел пять косарей за роман? Рома привез денег.

– Я же… это самое… Да погодите вы!

Мне все равно пришлось натягивать джинсы, прогревать машину и ехать на другой конец города.

Вот, блин!

У Трахтенберга плохая репутация. Я был готов к тому, что увижу перед собой клинического идиота, что парень начнет оттачивать на мне свои шуточки и что, может быть, он вообще сидит в кабинете моего гендиректора с голой задницей.

Задница Трахтенберга была прикрыта. Она была необыкновенно толстой, но полностью прикрытой. Вполне приличными джинсами. И сам он тоже был вполне приличным.

Негромкая речь. По ту сторону очков – вполне вменяемые глаза. Только вот бородка покрашена в ослепительно рыжий цвет. В остальном – заурядный еврейский бизнесмен.

Стол в кабинете у Олега Седова был огромен, как Украина, с которой я вернулся всего лишь позавчера. Я опоздал и поэтому сказал sorry. Я пожал обоим мужчинам руки. Всю дорогу я прикидывал: как бы объяснить парням, что это шутка? Писать-то я в любом случае не собираюсь. Даже за $5000. Но отказываться было поздно.

Возможность того, что я не стану писать, никто не хотел даже обсуждать. Никто даже не предполагал, что такую возможность можно обсуждать. Я назвал цену. Рома согласился. Не пора ли засучить рукава?

Деньги были достаны из портфеля и положены на стол прямо передо мной. Тощая пачка стодолларовых купюр, перетянутых резиночкой. Ровно пятьдесят купюр.

Глядя поверх очков, шоумен пересчитал деньги и молча протянул пачку мне. У него был хороший парфюм. Трудно представить, что вчера вечером этот приятный собеседник, голый по пояс, потный и волосатый, стоял в экране моего телевизора и предлагал школьницам какать перед камерой, а потом демонстрировал публике девичьи ягодички, перепачканные рыжими фекалиями.

Мы договорились, что я зайду к Трахтенбергу в кабаре и посмотрю, про что там можно написать.

Роман покачал головой:

– ОК. Договорились. Когда тебя ждать?

Я не знал. Я взял деньги, но мне вовсе не хотелось браться за эту работу. Я сказал: «Может, на следующей неделе?» Я имел в виду – может, в следующей жизни?

– На следующей? Чего так долго? Давай завтра? Можешь завтра?

– Завтра я занят.

– Чем ты занят?

– Чем я занят? (действительно, чем же я занят?) Ну, хорошо. Давай завтра.

3

Завтрашний вечер начался с того, что я стоял перед дверью трахтенберговского кабаре. У входа сидел здоровенный негр в ливрее.

О кабаре говорили много, и то, что о нем говорили, мне не нравилось. Во-первых, кабаре было запредельно дорогим. А во-вторых, несмотря на во-первых, попасть туда было непросто. У меня был приятель, журналист из Германии, который как-то приехал в трахтенберговское заведение, но чем-то не понравился охране и был чуть ли не пинками выгнан вон.

Другой знакомый рассказывал мне, что недавно водил дочку на конкурс в балетное училище:

– Не поверишь: в приемной комиссии там сидит девица из трахтенберговского кабаре. У нее номер – залезает прямо к тебе на стол и этим самым местом выпивает бутылку шампанского. У меня на столе тоже плясала. В сантиметре от моего носа. Я точно видел: всю большую бутылку. То есть вечером эта красота засовывает себе в промежность бутылки, а днем отбирает девочек для балета. Куда катится мир?

Секьюрити показали мне, где искать шоумена. Я поднял по лесенке. В гримерке у Трахтенберга сидела девушка, журналистка из COSMOPOLITAN. Шоумен рассказывал ей о своей личной жизни:

– Понимаешь, я поимел каждую эту сволочь. Всех до единой! Приходит ко мне девочка. Просится в шоу. Я говорю ей честно: с какой стати я должен тебе помогать? Ты мне чужой человек, понимаешь? Вот если отсосешь – другое дело. Они все сосали! Только поэтому до сих пор и работают.

Девушка-журналистка кивала головой. У нее было очень серьезное лицо. Какое-то время я раздумывал на тему: нельзя ли отдать девушке половину полученной суммы и договориться, чтобы книжку про Трахтенберга написала она?

– Летом, когда у меня жена уезжает на дачу, я вот здесь вывешиваю график. Кто и в какой последовательности должен оказывать мне сексуальные услуги. Я их заранее предупреждаю: график соблюдать неукоснительно! НЕ-У-КОСНИ-ТЕЛЬ-НО! Они, падлы, слушаются…

Гримерка была тесная: зеркало, стул, диванчик. На диванчике сидел я. То есть я сидел и все это слушал. У меня дома лежало пять тысяч перетянутых резиночкой причин, чтобы сидеть и слушать все, что говорил толстый человек с клочком покрашенных волос на подбородке.

4

За десять минут до начал шоу Рома отвел меня в зал и ушел переодеваться.

В центре зала находилась сцена. Не очень большая. По сторонам от нее стояли фигуры атлантов, поддерживающих балкончик. У атлантов были задорно задранные к потолку пенисы.

Вокруг сцены ярусами располагались столики. Как театр, только маленький. Светили старинные театральные люстры с хрустальными висюльками. На указателях значилось: «ЛОЖА», «ПАРТЕР».

На экран, сбоку от сцены, on line транслировалось происходящее в раздевалке стриптизерок. Сперва я разглядывал происходящее на экране, а потом мне надоело. Ничего интересного. Сидят голые женщины. Некоторые курят. Растатуированный парень (тоже голый) угощает их минералкой.

Одна дамочка была не просто толстой, а ОЧЕНЬ толстой, и я подумал, что никогда не видел столь толстую женщину голой и, наверное, никогда уже не увижу.

Ко мне подошла официантка. Она была некрасивая. Из одежды на ней был лифчик и золотая бахрома, прикрывающая пах. Под бахромой было голое тело.

Официантка положила мне руки на плечи. Мокрым языком лизнула в ухо.

– Котик! Купи чего-нибудь.

– Не хочу.

– Хоть воды попей. Сейчас жарко будет.

– Воды можно. Принесите, пожалуйста.

Официанток в зале было больше, чем публики. На груди у каждой висела бирочка с именем: Жопризо, Клиторок, Василиса Чапаевна, Зульфия…

Потом свет погас и заиграла классическая музыка. Я слаб в этом вопросе, но, может быть, это был Гайдн. Проникновенный, записанный на пленку голос сообщил:

– Господа! Второй звонок!

Занавес на сцене был выполнен в форме вульвы. Из-под сцены пополз дымок. Впрочем, возможно, в зале просто много курили. Пьяная публика радостно заголосила.

Сперва посетителям продемонстрировали парад-алле. Все артисты кабаре вышли на сцену и просто прошлись под музыку. Древняя египтянка с искусственным пенисом. Женщина-свинья. Садомазо-ангел.

На протяжении первого акта я выкурил еще несколько сигарет. Основным блюдом был, разумеется, стриптиз. Танцевали его профессионально… действительно, как классический балет.

Я давно заметил, что любопытнее всего у стриптизерок смотреть на лицо. Девушки в курсе, что как раз на эту часть их тела никто никогда не смотрит. Так что бывает интересно.

Выступавшие девушки были высокими, большегрудыми, очень красивыми. При этом тела у них были… все равно очень детскими.

У всех у нас недавно были детские тела. А потом – хоп! – и наши тела уже стары, скрючены артритом, покрыты складками некрасивой дряблой кожи.

Будучи еще маленькими, эти девицы пошли в балетную школу. Долго учились стоять на пуантах. У них болели ноги, но девушки упорно тренировались. Годы спустя они научились владеть телом в совершенстве. Им ничего не стоило завязать свои длинные ноги в морской узел.

Теперь девушки работают по специальности. Артистками балета. У них престижная и высокооплачиваемая работа. В наше время так везет не каждому. Суть этой работы состоит в том, что девушки выходят на сцену, растопыривают ноги и засовывают себе в промежность здоровенные оструганные морковки.

5

Все стрип-шоу основаны на очень простом психологическом трюке. Я видел ее голой! Узнал, какова она! Имеется в виду, что теперь я знаю про нее что-то, чего не знает даже она сама. Суррогат полового акта и без особых головных болей.

В жизни я видел столько стрип-шоу, что вам будет даже сложно представить. Но здесь все было немного иначе. Здесь дело было вовсе не в голых женских туловищах.

Здесь, например, на сцену выпрыгивала та очень толстая женщина в костюме свиньи. Женщина не раздевалась – просто прыгала по сцене. А на экран за ее спиной проецировались кадры, как с живого козла сдирают шкуру. Такой вот развлекательный номер.

Или выходил голый фокусник в маске. Маска изображала… правильно, пенис. Здоровенный. Негритянский. Этот мужчина зубами вытаскивал гвозди из досок и молотком заколачивал их себе в нос. Гвозди имели не меньше девяти дюймов в длину.

В самом конце мужчина за металлический крючок привесил к мошонке тяжелый грузик. Мошонка оттянулась. Мне показалось, что вот сейчас кожа лопнет. Я не выдержал и отвел взгляд.

После фокусника шло выступление акробатки. Довольно заурядное. Просто цирковой номер. Единственное отличие – акробатка тоже была голой. С бритой промежностью и красивыми татуировочками сзади на ягодицах.

Я снова закурил. Подумал о том, что быть дамой – выгодный бизнес. Можешь овладеть любой профессией. Хоть профессией уборщицы. А потом ты выходишь на сцену и просто делаешь то, что умеешь, но без трусов. Обязательно найдутся желающие заплатить за то, чтобы на это взглянуть.

Сценок было много. Они были короткие и зрелищные. Женщины-хоккеистки валили судью и запихивали ему в задницу клюшку… Прыгающий трехметровый фаллос испускал фейерверки… Одним единственным телом Белоснежка умудрялась удовлетворять сразу шестерых гномов одновременно, а про седьмого говорилось: «Этот гномик оказался гомик!»

Я сидел у стойки бара, которая плавно перетекала в сцену. Девушки танцевали прямо у меня над головой. Мне было видно, какие разношенные у них туфли. Из публики стриптизеркам орали:

– Давай! Еще давай, кобыла толстожопая!

Иногда в трусы и чулки девушкам пихали денежные купюры. Одной напихали довольно много. Уходя со сцены, часть купюр она уронила на пол. Следующая девушка ногой сгребла их за кулисы.

Слева от меня сидел мужчина, который за полчаса купил три бутылки шампанского. Чуть позже я полистал карту вин и обнаружил, что шампанское здесь стоит $450. После этого мне захотелось рассмотреть мужчину поподробнее.

Между номерами на сцену выходил сам Трахтенберг. Рассказывал анекдоты. Оскорблял публику. Советовал закусывать водку кашей и виноградом, потому что кашей блевать легко, а виноградом – красиво.

Некоторые его остроты я даже записал.

Там были такие:

– Не все коту творог, можно и ебалом об порог…

– Нас, евреев, никто не любит. Мы даже СПИДом не болеем…

– Между первой и второй мойте письку под водой…

– Почему женщина, когда красит ресницы, всегда открывает рот?

Публика расходилась все больше. Трахтенбергу орали:

– На хуй со сцены! Жирный мартыш!

Особым номером программы был аукцион. Например, за определенную сумму можно было отстричь Трахтенбергу его крашеную бородку. В тот раз бороду стричь никто не захотел, зато толстый и очень пьяный клиент купил у Трахтенберга футболку.

Торг шел лениво. Настоящей схватки не получилось. Футболка ушла всего за $70, хотя, говорят, бывали вечера, когда выкрикивались и четырехзначные цифры.

Относить футболку новому владельцу пошла самая некрасивая официантка. Тахтенберг предупредил, чтобы покупатель не вздумал целовать ее в губы: буквально полчаса назад девушка делала ему, шоумену, оральный секс.

Официантка смущенно улыбнулась и пожала плечами.

6

В гримерке у Трахтенберга я оставил рюкзак. С шоу мне все было понятно и хотелось домой. Я бы давно ушел, но как быть с рюкзаком?

На сцене танцевал мужчина в костюме Мэрилин Монро. Трахтенберг в микрофон комментировал танец:

– Этот мудень – транссексуал. Отрезал себе член и стал настоящей бабой. Ну не идиот ли? Кстати, в зале сидит сын этого чудика. Поаплодируем!

Транссексуал был высоким, тощим и довольно пожилым мужчиной. Бледная старая кожа. Под белыми чулками – жилистые, мужские, плохо выбритые ноги. Дряблые руки в сочетании с широченной спиной.

Суть танца состояла в следующем. Мужчина изображал Монро, которая вытанцовывает над вентиляционной решеткой, откуда должна бить струя воздуха, поднимающая юбку, но струя почему-то не бьет.

Он пристраивается и так и этак – безрезультатно. Он снимает с себя почти всю одежду и пристраивается ягодицами почти к самому полу. Нет струи. Стащив трусы, мужчина начал раскручивать их над головой, чтобы зашвырнуть в зал.

Я почувствовал, что сейчас меня стошнит. Не в каком-то там смысле, а буквально. Я был уверен, что если он бросит свои грязные шелковые трусы в зал, то долетят они только до моего лица.

Потом струя воздуха наконец ударила. Юбка задралась. Мужчина оказался реальным кастратом, и я почувствовал, что больше не могу.

Впрочем, досидел я до самого конца. Мне пришлось досидеть. Но сразу же после того, как в зале зажегся свет, я рванул за кулисы. Прошел мимо кухни, поднялся по узкой тусклой лестнице, прошел по коридору, заканчивающемуся тупиком, и забрал рюкзак из трахтенберговской гримерки.

Шоумен нервно курил. Он был голый по пояс, потный и нервный. С незнакомыми мне людьми он обсуждал посетителей:

– Слышали? Эти уроды мне угрожали!

Собеседники качали головами:

– Да-а… Бычье-о-о…

Я просто забрал рюкзак и ушел. Я больше не мог видеть их всех… мне хотелось оказаться снаружи. Там, где все не так. В знакомом, разумно устроенном мире.

В коридоре курила и хмурилась абсолютно голая девица. Из одежды на ней была лишь лобковая растительность и блестящие туфли. Растительность была аккуратно подстрижена. У туфель были острые каблуки. Одним она случайно наступила мне на ногу.

– Извините, пожалуйста.

– Ничего.

Снаружи давно стемнело. Но было все равно светлее, чем в залитом светом кабаре.

Я поймал такси.

7

Есть такие слова, о смысле которых давным-давно никто не задумывается. И так все ясно.

Например, слово «счастье». Чего тут может быть непонятного?

Счастье – это максимум удовольствия. Слово, похожее по значению на слово «оргазм». Так считают девять из десяти… девяносто восемь из ста… практически все… кроме нескольких немодных людей, до сих пор уверенных, что «счастье» и «удовольствие» – это совсем разные штуки. Даже и рядом не стоящие.

Вот, например, героин. Об этом редко говорят, но героин – это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО самое большое удовольствие из всех, что доступны человеку. Героин действительно приятнее, чем секс. Намного приятнее.

И в то же время героин – это стопроцентная смерть. Тот, кто попробовал его хотя бы один раз, уже является покойником. Не важно, что ты еще дышишь… еще открываешь глаза по утрам… на самом деле ты мертв. Вали на кладбище и разлагайся.

8

Кто, как не шоумен Роман Трахтенберг, ежевечерне получает максимум удовольствия? Но счастлив ли этот толстый парень? Или не счастлив?

Попробуйте представить себе рай. Готов поспорить: описывать вы станете что-то похожее на Ромино кабаре. Может быть, там не будет старых кастратов и живьем свежуемых козлов, но по сути – очень похоже.

Делать все, что хочу, и чтобы мне за это ничего не было. Вот и счастье! Ничего иного в голову человеку не приходит. Удовольствия, удовольствия, удовольствия… и чтобы потом за все это не отвечать.

Спросите любого взрослого русского мужчину, и вам ответят: Трахтенберг уже сегодня живет в раю. В личном маленьком раю Романа Трахтенберга.

Он делает все, что нельзя, и ему за это платят. Платят столько, что на часть гонораров он способен заказать мне жизнеописание замечательного себя.

Он говорит гадости, когда ему хочется их говорить. Уверяет, что спаривается с красивыми женщинами: они сами его об этом просят, причем не стесняются раздвигать ноги там, где удобно не им, а бесстыжему Роме. Он пьет водку: бесплатно, сколько угодно и вкусно закусывая. А все вокруг говорят ему: «О! Ну-ка! Давай еще! Молоде-ец!»

Зажмуриться и окунуться в дерьмо. Высшее человеческое счастье. Мечта. Для кого-то – несбыточная. Для шоумена Романа Трахтенберга – ставшая явью. Он отгородился от дневного света и стал жить так, будто все, во что я верю, – бред.

9

Только не подумайте, будто я стану осуждать этого парня с крашеной бородой! Я ведь отлично его понимаю. Дело в том, что я и сам такой же. Тоже немного Трахтенберг.

Вы думаете, мне хочется делиться жизнью с окружающими? Черта с два! Большая часть меня спит и видит, как бы бетонной стеной отгородиться от мира. От Того, Кто не спуская глаз смотрит на меня. Отгородиться и делать то, что нельзя.

Много-много лет я провел как раз в попытках отгородиться. Устроить себе счастье из бесконечных удовольствий.

Одноместный рай. Ну, может быть, двухместный.

И чтобы там близко не было никакого Бога!

Это мне почти удалось. Я почти совсем уничтожил себя. То есть сам-то я считал, что все ОК, и в те часы, когда я был почти мертв, я как раз считал, что очень даже жив.

Только недавно, оглянувшись на свою биографию, я осознал, что был в аду. Ведь маленький одноместный рай – это всегда ад.

Теперь-то я знаю это точно. А вот убедить в этом никого не могу. Вернее, может быть, кого-то и могу… но вот, например, шоумена Романа Трахтенберга – нет, не убедил.

10

Я вернул ему деньги. Всю перетянутую резинкой пачку долларов США. Жена не понимала, что я делаю, у нее уже были планы на эту сумму, и в издательстве на меня смотрели косо, но я, разумеется, все вернул.

Первое время мне было мерзко вспоминать о визите в трахтенберговское кабаре. Я пытался просто о нем забыть. Ничего не было! Я никогда не видел, как красивые девушки пихают себе в промежность морковки!

Красивые девушки… каждая из которых могла бы стать чьей-то единственной любовью… каждый вечер они выходят и заискивающе улыбаются… пытаются развлечь смертельно пьяных мужчин.

Забыть не удалось. Прошло полгода, и я написал слова, которые вы только что прочли.

Глупо: за весь этот текст Трахтенберг не даст мне ни единой американской копеечки.