Онлайн чтение книги Заветное желание Desire of the Heart
Глава V

Корнелия не помнила, как она провела остаток дня. Каждый ее натянутый нерв трепетал в ожидании возвращения герцога Роухэмптона.

Она снова увидит его! И тогда скажет все то, что не смогла сказать раньше, смущаясь и теряя дар речи в его присутствии. Но сегодня она наберется смелости и заговорит с ним, расскажет о себе и о своей жизни в Ирландии, расспросит его о нем самом, его привычках и занятиях.

Она так много хотела знать о герцоге! Корнелия чувствовала, что все, что она узнает о нем, понравится ей, будет ценно и дорого для нее.

– Я люблю, – Корнелия твердила эти слова сотни раз, испытывая желание смеяться и плакать одновременно. – Люблю!

Слова звучали для нее заклинанием. Корнелии не часто приходилось сталкиваться с любовью в своей жизни. Она действительно обожала своих родителей, но они были слишком поглощены друг другом, и когда Корнелия выросла, она поняла, что по-настоящему счастливы они бывали лишь когда оставались вдвоем. Кроме родителей, у нее были лошади, собаки, Джимми и весь Росарилл. Но это была другая любовь, не имевшая ничего общего с тем, что так горячило ее кровь и заставляло сердце бешено стучать.

На ум Корнелии пришла беседа, которую она случайно подслушала много лет назад и смысла ее тогда не поняла. Ее родители сидели, отдыхая в креслах снаружи дома перед окном гостиной на солнцепеке, не подозревая о том, что их дочь находится рядом, за их спинами, скорчившись с книгой на подоконнике.

– Корнелия выросла, – начала беседу мать. – Она уже больше не ребенок.

– Думаю, что когда она выйдет из подросткового периода, получится хорошенькая девушка, – заметил отец.

– Я не знаю насчет внешности, – с сомнением сказала мать, – но точно знаю, что она будет чересчур эмоциональной. Она все принимает слишком близко к сердцу. Можно даже сказать, слишком страстно.

Бертрам Бедлингтон рассмеялся:

– Могу тебе подсказать, откуда это в ней… Тебя и впрямь что-то тревожит?

– Я беспокоюсь о самой Корнелии, – ответила его жена. – Она будет страдать из-за своего темперамента.

– А кто в жизни не страдает? Зато жизнь ее будет яркой и интересной, – отозвался Бертрам. – Это испанская кровь в семействе Бедлингтонов заговорила в ней через несколько поколений.

– Это-то и пугает меня! – неожиданно воскликнула Эдит Бедлингтон. – Что ждет ее в жизни? Особенно здесь, в деревне?

– Не волнуйся так, – успокаивающе произнес ее муж.

Корнелия слушала, не пропустив ни слова, и ничего не понимала. Интересно, почему ее мать так тревожится за нее?

И только теперь Корнелия уяснила смысл этого подслушанного нечаянно разговора. Ее мать, которая пожертвовала положением в обществе и родственными связями, знала, какой силой и властью обладает иногда любовь над человеком, толкая его на безрассудства. Любовь может подкрасться неожиданно и захватить так сильно, как это случилось сейчас с Корнелией. Герцог будет ее мужем! Даже одна мысль об этом заставляла кровь громче стучать в ушах и быстрее струиться в жилах, как будто по ее телу проносился огненный вихрь.

Вечерние часы медленно тянулись, пока, наконец, Корнелия услышала шум экипажа, остановившегося у входа. Она бросилась в спальню приводить себя в порядок. Бросив взгляд в зеркало, девушка была поражена, увидев, что ничего в ее внешности не изменилось: а она-то вообразила себе, что ее новые мысли и чувства должны как-то изменить ее, превратив в другую, более утонченную и красивую девушку. Но из зеркала на нее по-прежнему глядело бледное маленькое личико, с глазами, спрятанными за темными очками, и с массой спутанных волос над узким лбом. С коротким вздохом Корнелия отвернулась от зеркала.

Она спустилась в гостиную и принялась нетерпеливо расхаживать взад и вперед. Прошла, как ей показалось, целая вечность, прежде чем дверь, наконец, отворилась. Девушка выжидающе повернулась, но в дверях показался всего лишь дворецкий.

– Его милость велел передать вам, мисс, что ждет вас в библиотеке.

С трудом удерживаясь, чтобы не пуститься бегом, Корнелия направилась в библиотеку. Лакей открыл перед ней дверь. Корнелия шагнула внутрь, и сердце ее внезапно упало. Она увидела, что в библиотеке находится один дядя Джордж. Герцог не стал дожидаться ее, а, переговорив по делу, сразу же уехал. Первое мгновение Корнелия не могла поверить в то, что глаза не обманывают ее.

Лорд Бедлингтон прочистил горло, как бы требуя внимания к себе.

– Вы звали меня, дядя Джордж?

Ей было нелегко сохранять невозмутимость и говорить как будто ничего не случилось.

– Да, я хочу поговорить с тобой, Корнелия. Сядь. – Лорд Бедлингтон указал на стул рядом с камином, и девушка робко присела на самый краешек его, опустив руки на колени.

– Герцог Роухэмптон просил моего согласия на ваш брак.

– Да, я знаю, – пробормотала Корнелия.

– Это, конечно, не причина, чтобы я мог отказать, – продолжал лорд Бедлингтон, – но эта помолвка кажется мне чересчур поспешной. Ты только что приехала в Лондон. У тебя не было времени осмотреться и освоиться… познакомиться с другими людьми – я имею в виду, молодыми людьми.

Он поглядел выжидающе на Корнелию, но, видя, что та молчит, закончил:

– Ты очень молода. Но в то же время достаточно взрослая, чтобы знать, чего ты хочешь. Если ты пожелаешь принять мой совет, то подожди. Но я не хочу оказывать на тебя давление и навязывать собственное мнение…

– Герцог… герцог сказал, когда бы он хотел устроить нашу свадьбу? – застенчиво спросила Корнелия.

– Он сказал, что не видит причин мешкать, – ответил лорд Бедлингтон.

Он закусил губу и, к удивлению его собеседницы, положил ей руку на плечо.

– Послушай, дитя мое, обдумай все хорошенько. У тебя нет причин так торопиться с замужеством. И для тебя всегда найдется место в моем доме.

– Вы очень добры, дядя Джордж, – сказала Корнелия, – и я вам признательна за это. Очень признательна. Но я решила выйти замуж за герцога.

Лорд Бедлингтон убрал руку.

– Как я понимаю, у тебя еще не было большого опыта общения с мужчинами. Обручись, если хочешь, но подожди со свадьбой… полгода, а то и год.

– Я… счастлива буду сделать так… как хочет герцог, – запинаясь, выговорила, наконец, Корнелия.

Она чувствовала, что дядя пытается быть добрым и внимательным к ней. Но его предложение об отсрочке свадьбы совершенно невыполнимо. Почему они должны ждать?

– Ну хорошо, поступай как знаешь, – сказал лорд Бедлингтон. – Ты богатая молодая, и любого мужчину, за которою ты пожелаешь выйти замуж, можно только поздравить.

Нечто особенное прозвучало в тоне лорда Бедлингтона, что заставило Корнелию с удивлением взглянуть на нею. Неужели он предполагает, что герцог женится на ней ради ее денег? Она тут же отбросила эту мысль как нелепую. Герцог богат, гораздо богаче ее самой. Нет, он просил ее стать его женой только потому, что любит ее, а не какой-то другой причине.

– Герцог пригласил нашу семью в Котильон на уик-энд, чтобы он мог представить тебя своей матери. Я принял его приглашение, потому что, как я понимаю, это то, чего тебе хочется.

Лорд Бедлингтон говорил натянутым холодным голосом, и Корнелия даже не догадывалась о том, сколько усилий ему стоило подавлять в себе чувство унижения, возникшее из-за ситуации, в которой он оказался. Происшедшее казалось ему невероятным: еще несколько дней тому назад он сказал Лили, чтобы и ноги Роухэмптона не было в их доме. Но тот тут же нашел способ вновь сблизиться с ними. Что-то, без сомнения, кроется за всем этим. Но невозможно отрицать, что Корнелии представляется случай сделать блестящую партию. Она, конечно, очень богата, но в остальном – пустое место, особенно что касается ее внешности, а герцог Роухэмптон – что ни говори, самый завидный жених в Лондоне.

И в то же время Джордж Бедлингтон был убежден, что эта затея со сватовством является хитрым трюком, уловкой, и из-за того, что он не мог облечь свои смутные подозрения в конкретную форму, он создавал вокруг себя атмосферу раздраженности, которая чувствовалась весь вечер и следующий день, пока все семейство ехало на станцию.

Для гостей, приглашенных на уик-энд в Котильон, был зарезервирован отдельный пульмановский вагон. Несколько лакеев в ливреях дома Роухэмптонов ожидали на перроне прибывающих гостей и провожали их на места.

Поезд не успел тронуться, как тут же был сервирован чай, поданы превосходные сэндвичи и несколько сортов печенья и пирожных. Все это было прислано из Котильона в плетеных корзинах с крышками, так же, как и чайный серебряный сервиз с герцогским гербом и изящные китайские фарфоровые чашки.

В вагоне ехало не меньше дюжины приглашенных. Напротив Корнелии расположилась хорошенькая молодая женщина, одетая так нарядно, что Корнелия почувствовала себя очень неуютно и всю дорогу просидела молча, забившись в угол, в то время как другие женщины весело щебетали с ее тетей.

– Будет самая обычная вечеринка, Лили! – воскликнула одна гостья. – Только Гарри быть не собирался, но я уверена, что мы найдем его там, как только прибудем в Котильон.

– Где Эмили, там обязательно будет и Гарри, – провозгласил кто-то во всеуслышанье. Легкий смешок был ответом на это замечание.

– Все равно я убеждена, что Эмили устала от него, – отозвалась Лили. – И я каждый раз ожидаю, что его вытеснят.

– Где же еще она найдет подобного мужчину, такого обаятельного, заботливого, да к тому же финансово независимого от нее? – колко заметила хорошенькая женщина.

Раздался еще один взрыв смеха.

Корнелия пыталась понять, о чем они толкуют. Эмили, как ей было известно, было именем матери герцога Роухэмптона. Кто такой Гарри и кем он ей приходится, было непонятно. Окончательно она встала в тупик, когда познакомилась с объектом сплетен. Гарри оказался подвижным маленьким человечком, готовым к любым услугам и всецело находящийся в распоряжении герцогини, которая обращалась с ним так, как могла бы обращаться с любимой болонкой.

Но все в Котильоне приводило Корнелию в замешательство. Начиная с того, что это был самый удивительный замок, который ей доводилось видеть в своей жизни. Она не представляла себе, что частный дом может быть таким огромным. Он выглядел как настоящий дворец с его величаво вознесенными к небу шпилями и башенками, горящими серебром на фоне яркого закатного неба, что окрашивало воды озера золотом и придавало таинственность темнеющему вокруг лесу. Зрелище было величественным и прекрасным – настоящая старинная Англия.

Но когда в Корнелии улегся первый порыв восторга, она почувствовала себя потерянной и подавленной – и в огромном холле с его мраморными колоннами и статуями, и в необъятной гостиной, отделанной в серебряных и голубых тонах. Все здесь казалось ей чересчур большим, пустым, роскошным, а сама она – маленькой и невзрачной. Казалось, что золото здесь было повсюду – на стенах, рамах картин, столах и каминных полках, на форме слуг и даже среди безделушек отведенной ей спальни. Корнелия раньше не представляла себе, что существует круг людей, живущих в окружении такой баснословной роскоши.

– Так это и есть Корнелия, – заметила Эмили, герцогиня Роухэмптон, и голос ее был весел и искрился, как искрились бриллианты в ее ушах и на тонких нервных пальцах.

Эмили Роухэмптон была миниатюрной, хрупкой женщиной, которая, казалось, перепархивала от одного гостя к другому и была непосредственной и нарядной как колибри. Но это было обманчивое впечатление, и те, кто ближе был знаком с Эмили, знали, что герцогиня держит в своих маленьких ручках весь Котильон и делает это также твердо и умело, как генерал, командующий армией.

Эмили, конечно же, имела бесчисленных помощников, но ее гениальность проявлялась в том, что она как никто умела находить преданных и умелых работников. Котильон славился своим управляющим, и находилось немало желающих переманить его в собственные поместья. Не менее знаменит был и шеф-повар. Сам король, будучи еще принцем Уэльским, приглашал его в замок Мальборо, но повар отказался покинуть Котильон до тех пор, пока Эмили не пожелает сама расстаться с ним.

Большинство слуг служили Роухэмптонам не просто по многу лет, но в течение нескольких поколений. Должность передавалась от отца к сыну. Женская прислуга состояла из дочерей грумов, садовников, привратников. Официанты часто бывали представителями пятого поколения семьи, прислуживающей в Котильоне.

С его фермами и садами, сыроварнями и пивоварнями, конюшнями и амбарами, Котильон был маленькой независимой страной – государством в государстве – дающей работу тысяче человек, среди которых были плотники, каменщики, кузнецы, маляры и лесорубы. Это был своего рода шедевр организационного мастерства, отлаженный замысловатый механизм с вековыми традициями, которые свято соблюдались из поколения в поколение.

Хотя Котильон был свидетелем всей многовековой истории Англии, его ни в коем случае нельзя было назвать старомодным. В действительности он был настолько современным и комфортабельным, насколько позволяли средства его владельцев. В парке были разбиты площадки для игры в поло, корты для тенниса, специальная площадка отводилась под катание на роликовых коньках. На лужайке можно было поиграть в гольф или крокет. Для тех, кто владел луком и стрелами, был устроен специальный тир, а тем, кто предпочитал рыбную ловлю, предлагались снасти и чудесный пруд. Фазанов в Котильоне водилось больше, чем где-либо, не говоря уж о куропатках и диких утках, которых любил стрелять Дрого в свободное время.

Даже половины всех достопримечательностей Котильона хватило бы любому, чтобы развлекаться круглый год. Эмили любила пожаловаться своим гостям на скуку и простоту деревенской жизни, что было, разумеется, притворством. Но ее светские друзья верили ее словам и выражали сочувствие по поводу того, что ей так много времени приходится проводить вдали от Лондона.

Но друзья Эмили, все до одного, были из тех богатых блестящих знатных бездельников, что проводят свое время, порхая с бала на бал, с вечеринки на вечеринку, всегда готовые посмеяться над любой шуткой и посплетничать друг о друге. Неискушенную Корнелию они повергли в совершеннейший ужас своей болтовней о непостижимых для нее вещах. Но в тех, кто знал их достаточно хорошо, они не вызывали ничего, кроме презрения. Джордж Бедлингтон терпеть не мог друзей Эмили и не считал нужным скрывать это. Ему не о чем было говорить с хорошенькими женщинами, которые бросали на него нежные многообещающие взгляды, больше по привычке, нежели по сердечной склонности, или с молодыми людьми, которые время от времени меняли спальни в Котильоне, но никогда не бывали изгнаны из этого замкнутого элитарного кружка.

Лили же, наоборот, всех их обожала. Эти люди вели жизнь, понятную ей – жизнь, которую она сама любила: изысканная роскошь, вышколенные слуги, предугадывающие каждое желание господ, экипажи у дверей в любое время дня и ночи, и даже – сенсация тех дней – автомобили. Здесь было все, что только можно приобрести за деньги: великолепные приемы, каждый из которых по пышности затмевал предыдущий, наряды, бриллианты, положение в обществе, место при дворе – Лили не могла жить без этого, и когда она обнимала Эмили, то делала это с неподдельным обожанием.

– Так это и есть Корнелия!

Пока Лили представляла девушку, Эмили изучающе смотрела на нее. Она не сомневалась, что Лили и Дрого что-то затеяли, и догадки ее были недалеки от истины. Невзрачная девица, решила Эмили про себя. Но, конечно, темные очки придают ей весьма странный вид.

Когда Дрого предупредил герцогиню о приезде своей невесты, та удивилась, но выразила свое одобрение. Тем не менее она не переставая, размышляла, что бы это все значило и в чем кроется причина внезапного решения ее сына.

Эмили знала о том, что Дрого был влюблен в Лили с тех самых пор, как вернулся из-за границы. В первую же ночь в Котильоне, когда Лили спустилась к ужину в облаке розового шифона и сверкающем колье из сапфиров на белоснежной шейке, Эмили бросила взгляд на лицо сына и с тех пор внимательно наблюдала за развитием их романа. Информацию она черпала от самого Дрого или из сплетен общих друзей.

И вот теперь Дрого сделал предложение племяннице Лили. Все это казалось более чем странным, даже невзирая на тот факт, что девушка богата. Деньги, конечно, пригодятся всегда, но Дрого был не из тех, кто слишком печется о своих доходах и гоняется за богатыми наследницами. Нет, деньги не были настоящей причиной, решила Эмили и дала себе слово вытянуть из Лили всю правду рано или поздно. Но переговорить с ней до обеда возможности не представлялось.

Гости разбрелись по своим комнатам, где горничные и камердинеры лихорадочно распаковывали объемистые саквояжи и картонки, которые лакеи заносили наверх. По всему дому разносился хруст разрываемой бумаги, дребезжание вешалок, хлопанье непрерывно открываемых и закрываемых гардеробов.

Корнелия поднялась в свою спальню и без удовольствия уставилась на наряд из белого газа, который Виолетта разложила на ее кровати.

– Ненавижу это платье! – воскликнула, наконец, она.

Виолетта с удивлением обернулась.

– Я не слышала, как вы вошли, мисс. Сегодня состоится небольшая вечеринка, а завтра ожидается парадный обед со множеством гостей. Я подумала, что вы предпочтете приберечь ваше лучшее атласное платье на завтрашний вечер.

Корнелия, однако, уже позабыла об одежде и теперь обходила комнату, разглядывая огромную кровать в алькове, изящный туалетный столик и чудесный рабочий стол со стопкой почтовой бумаги, украшенной герцогской короной. Тут же были расставлены: золотая чернильница, стаканчик остро заточенных карандашей и промокательная бумага, костяной нож с золоченой ручкой для разрезания бумаги, коробочка с конвертами, другая – со скрепками, точилка для карандашей и хрустальное пресс-папье, украшенное аметистом.

Корнелия не подозревала, что так мною разнообразных предметов может понадобиться только для того, чтобы написать письмо, или что может возникнуть необходимость иметь три различных вида минеральной воды на столике около кровати, два ночника, коробку бисквитов, несколько свежих неразрезанных романов и тяжелые часы из ляпис-глазури.

Несмотря на внушительные размеры, комната казалась уютной. На полу перед камином была брошена медвежья шкура, у стены стояла софа, застеленная кружевным покрывалом, два мягких кресла и обязательный столик с лампой, цветами и бесчисленными «предметами искусства» из оникса, серебра и розового кварца.

Неожиданно Корнелии пришла в голову мысль, что однажды это все будет принадлежать ей, как хозяйке Котильона, и она испугалась. Как она сможет управлять таким огромным домом, поддерживать все в привычном порядке? Она не знает даже, как подступиться к этому. Тут Корнелия вспомнила, что герцог должен находиться в доме.

Он показался в гостиной, чтобы приветствовать прибывших гостей. Корнелия оказалась не первой, к кому он подошел, здороваясь. Он пожал ее руку и поинтересовался, было ли их путешествие приятным. Корнелия так разволновалась, увидев его, что смогла выдавить из себя только стандартный ответ, и герцог сразу же отвернулся, приветствуя Лили и Джорджа Бедлингтона.

Теперь Корнелия выжидала момент, когда она вновь сможет увидеть Роухэмптона, чтобы вручить ему заготовленный подарок. Это была всего лишь книга, на которую Корнелия обратила свое внимание во время скитаний по магазинам на Бонд-стрит и решила, что она должна понравиться герцогу. Корнелия не сказала Лили, для каких целей она приобрела книгу. Помимо всего прочего, она стеснялась произносить имя герцога вслух.

Корнелия вспомнила, что оставила книгу внизу в гостиной, положив ее рядом с собой на софу, когда она сидела, а затем, в суматохе, поднялась наверх и забыла про нее.

– Я кое-что оставила внизу, – сказала Корнелия Виолетте.

– Могу я принести это вам, мисс?

– Нет, продолжай распаковывать багаж. Я спущусь сама.

Корнелия заторопилась вниз по широкой лестнице с резными балясинами в виде геральдических символов, пересекла гулкий мраморный холл и вошла в гостиную. Комната, как она и ожидала, была безлюдной, а книга лежала на том самом месте, где Корнелия забыла ее, около атласного подлокотника софы.

Корнелия взяла ее в руки и, обернувшись, заметила герцога, стоящего в дверях. Тот с удивлением смотрел на нее.

– Я услышал, как кто-то вошел в гостиную, – сказал он, – и решил взглянуть, кто бы это мог быть.

Корнелии представился удобный случай. Они были одни в гостиной, и она могла вручить подарок, но в первый момент, растерявшись, не находила подходящих слов.

– Я… забыла… кое-что, – с трудом выдавила она.

– Но теперь вы нашли, как я вижу, – заметил герцог.

– Да.

Корнелия приблизилась к нему и взглянула прямо в лицо. Выражение, написанное на нем, было приветливым, но, подумалось Корнелии, усталым, и взгляд – напряженным.

– Это для вас, – внезапно произнесла она. – Книга. Я подумала, что вам должно понравиться.

– Для меня? – герцог взглянул изумленно, но затем улыбнулся. – Это очень любезно с вашей стороны. Про что же эта книга?

– Про лошадей. Я подумала… на обложке такая же лошадь, как ваши гнедые, которыми вы правили в первый день… я имею в виду… когда я впервые вас увидела… на Аппер-Гросвенор-стрит.

Рука герцога, листавшая книгу, на секунду замерла. Он поднял удивленные глаза.

– Какой первый день?

– День, когда я приехала в Лондон, – пояснила Корнелия. – Когда мы с дядей Джорджем ехали с вокзала, я заметила вас. Ваши кони очень горячились, но вы великолепно справились с ними.

Герцог отвел глаза в сторону и нахмурился.

– Я не знал, что вы видели меня, – сказал он.

Корнелия испугалась, что ляпнула что-то невпопад. Голос герцога неожиданно стал жестким, а выражение лица замкнутым. Он захлопнул книгу и снова улыбнулся.

– Возможно, на обложке Руфус или Руби, – сказал он. – Это имена моих гнедых. Спасибо, было очень любезно с вашей стороны подумать обо мне. Я тоже приготовил кое-что для вас, но преподнесу вам это после обеда.

– О, спасибо. Что же это? Вы скажете мне, или это будет сюрприз?

– Думаю, сюрприз, – произнес герцог серьезно.

Он снова открыл книгу и взглянул на одну из картинок.

– Мне это нравится! – заметил он. – А вы что думаете о лошадях?

– Я люблю их! – воскликнула Корнелия. – Понимаете, я всегда ухаживала за ними. Бывало, мой отец говорил, что я умею обучать необъезженных жеребят так же хорошо, как и он сам.

– У меня появилась мысль… – начал герцог. – Да, вы уже как-то рассказывали мне, что ваш отец занимался разведением лошадей. Так вы помогали ему?

Корнелия утвердительно кивнула.

– Завтра вы должны пойти взглянуть на мою конюшню. И возможно, вам захочется прокатиться верхом?

– Это было бы замечательно! – восторженно вскричала Корнелия, а затем протянула тревожно и разочарованно: – Но у меня нет подходящей одежды для верховой езды! Я не подумала, что в Англии мне представится случай поездить верхом, поэтому я не взяла бриджи. К тому же тетя Лили вряд ли разрешила бы надеть их.

– Вы могли бы надеть амазонку, – сказал герцог.

– Ах, как было бы чудесно опять покататься на лошади, – с надеждой сказала Корнелия.

– Мы посмотрим, что тут можно придумать, – отозвался герцог, но как-то рассеянно.

Молчание снова воцарилось меж них, и Роухэмптон закончил:

– Спасибо за книгу. Увидимся за обедом, а потом я вручу вам мой подарок.

Он выпроваживал ее. Корнелия пробормотала что-то в ответ и отправилась к себе. Войдя в спальню, она застыла у дверей, положив руки на громко бьющееся сердце.

– Вы нашли то, что искали, мисс? – поинтересовалась Виолетта.

– Да, Виолетта. Это была книга, которую я подарила его светлости. Он случайно зашел в гостиную, когда я искала ее. Он был доволен, действительно доволен.

– Я рада, мисс, что его светлость оценил ваш дар.

Что-то сдержанное проскользнуло в тоне Виолетты.

– Он сказал, что ему нравится моя книга. А я так боялась, что ему будет неинтересно, но я была уверена, что он увлекается лошадьми.

– Да, мисс. Но вам бы лучше поторопиться одеваться к обеду, не то вы опоздаете.

– В чем дело, Виолетта? Ты, кажется, чем-то расстроена?

– Нет, ничего, пустяки, мисс, – горничная отвернулась, но затем неожиданно вспыхнула. – Не отдавайте своего сердца, мисс, слишком легко. Держите его при себе как можно дольше. Если его светлость вдруг обманет ваши ожидания, покинет вас… вы будете страдать.

– Его светлость не покинет меня, Виолетта, – уверенно заявила Корнелия. – Ты не должна предвзято оценивать всех мужчин по своему печальному опыту. Тебе просто не повезло. А я самая везучая девушка в целом мире и… Ах! Представляешь, он приготовил подарок для меня!

Корнелия болтала без умолку все время, пока переодевалась к обеду. Она заметила, что ответы Виолетты были сдержанны и уклончивы, но думала, что понимает, в чем дело.

«У бедняжки предубеждение, – сказала она себе, – потому что ее бросили, и она думает, что все мужчины одинаковы. Но со мной все будет не так – совсем, совсем не так!»

Белый газ оказался на Корнелии еще хуже, чем когда лежал разложенный на кровати. Это был наряд того типа, что превращал Лили в ангела, но на Корнелии смотрелся аляповато и вычурно. В белом платье Корнелия становилась совсем бледной и невзрачной. Она критически осмотрела себя в зеркало, никак не понимая, что именно ее не устраивает в собственной внешности. Искусство одеваться по-прежнему оставалось загадкой для Корнелии. Она терпеливо сидела, пока Виолетта поправляла ее прическу, уложенную монсеньором Генри, и видела, что тут тоже; что-то было не так. Перед глазами ее стояла изысканная аристократическая красота тети Лили. Внезапно она почувствовала почти отвращение к себе.

– Ах, если бы я только могла пригласить его светлость в Росарилл, – вздохнула Корнелия. – Там бы я могла быть с ним самой собой. Здесь я чувствую себя такой беспомощной и неловкой. Я совсем не понимаю их шуток. Например, сегодня в поезде все гости потешались над человеком по Имени Гарри, но мне он показался самым обыкновенным.

– Он друг герцогини, мисс. Горничные леди тоже рассказывали мне о нем в поезде. Я все знаю о присутствующих здесь, и об их отношениях друг с другом. Нет таких секретов, которые можно уберечь от горничных и камердинеров.

– Что ты имеешь в виду под другом? – спросила Корнелия. – Он собирается жениться на герцогине?

– Они предпочитают иметь другие отношения, мисс, – едко отозвалась Виолетта. – Но, возможно, вы не поймете.

Корнелия со стуком бросила на туалетный столик щетку для волос.

– Виолетта! Уж не хочешь ли ты сказать, что он… любовник ее светлости?!

– Это то, над чем все смеялись в поезде, – пожала плечами горничная.

– Я не желаю никогда слышать о таких вещах! – воскликнула Корнелия. – О нет! Конечно, это не может быть правдой! Как это вообще возможно! Такие люди, как герцогиня, не позволяют себе заниматься подобными вещами.

– Нет, нет, конечно нет, мисс, – торопливо проговорила Виолетта. – Пожалуйста, забудьте, что я говорила.

– Но все же… ведь это объясняет то, о чем говорила тетя Лили, – задумчиво продолжала Корнелия. – О, Виолетта! Это ужасно. Кроме того, герцогиня уже немолода…

– Забудьте, мисс, – горничная выглядела сконфуженной.

– Я не сержусь на тебя за то, что ты тут наговорила, – как можно мягче сказала Корнелия. – Я предпочитаю знать, о чем говорят окружающие, потому что я совсем не понимаю этих людей. Возможно, это все правда, но это не укладывается у меня в голове. Я не могу себе представить, чтобы герцогиня так поступала.

– Нет, нет, конечно нет, мисс, умоляю вас, забудьте мои слова!

Но Корнелия поймала себя на том, что за обедом наблюдает за герцогиней Роухэмптон. Та была немолода, но позволяла себе кокетничать. Она смеялась гораздо громче, чем ее гости, и часто прикасалась рукой к руке мужчины, сидящего рядом. Переведя взгляд в другую сторону стола, где сидела тетя Лили, Корнелия решила про себя, что и она ведет себя недостаточно сдержанно и флиртует со своим соседом. Мужчина по правую руку от Лили имел приятную наружность, но был уже в возрасте, и Корнелия подивилась, почему тетя так много внимания уделяет именно ему и совершенно не замечает герцога, сидящего от нее слева.

Герцог был молчалив. Он смотрел на Лили, но не пытался присоединиться к ее непрерывной болтовне.

По мере того, как продолжался обед, женщины смеялись все громче и отчаянно флиртовали с мужчинами, пытаясь увлечь их сверканием своих улыбок и обнаженных плеч. Корнелия чувствовала себя чужой за столом. Ведь она была единственной гостьей, не пускавшей в ход свои женские чары.

«А не придумываю ли я все это, – сказала Корнелия сама себе, – тетя Лили слишком стара и благоразумна, чтобы флиртовать с кем придется. Это все глупости».

Вспыхнула беседа. Она перемежалась взрывами смеха, и мужским вкладом в общее веселье было, несомненно, остроумие. Корнелия не улавливала смысл общего разговора, ее давило ощущение, что женщины за столом игнорируют ее как невзрачную и лишнюю гостью, не заслуживающую их расположения. Мужчины были любезны, но воспринимали ее всего лишь как племянницу Лили и уделяли мало внимания. Корнелия была рада, что весть о ее помолвке с герцогом еще не распространилась. По пути на вокзал тетя Лили шепнула ей, что эта новость должна оставаться в секрете до тех пор, пока герцогиня не даст своего одобрения.

«Их отношение ко мне сразу изменится, как только они услышат! – сказала себе Корнелия. – Стоит им узнать, что я – будущая хозяйка Котильона, они начнут лебезить передо мной гак же, как сейчас лебезят перед герцогиней».

Она чувствовала презрение к ним, и в то же самое время она боялась этих ярких, нарядных созданий, с их непонятными шутками и громким смехом и их цепкими, любопытными глазами, ничего не упускающими из того, что делал или думал человек, попавший в их поле зрения.

– Почему Лили так сурово наказывает Дрого? – неожиданно услышала Корнелия.

Женщина, произнесшая это, говорила тихо, обращаясь к мужчине, сидевшему справа от Корнелии. В ответ он лишь пожал плечами.

– Кто сказал, что всегда расплачиваются женщины? – спросил он. – Иногда и мужчины.

– Возможно, это тот самый случай, – ответила леди. – Но это не заденет его настолько, чтобы он изменился. Если речь идет о Дрого, то это ботинок всегда на другую ногу.

– Вы припомнили Розу? – спросил мужчина. – Бедная девочка! Все обошлось очень плохо для нес, не так ли? Эмили благоразумно поступила, отправив Дрого путешествовать вокруг света.

– И это сработало! С глаз долой, из сердца вон. Бедная Роза сейчас на содержании юного Уинслоу. Я никогда не сталкивалась с таким несчастьем и мне очень жаль ее. Хотя такой конец неизбежен – при таком начале.

Корнелия задумалась над услышанным. Что они имели в виду, говоря, что тетя Лили наказывает Дрого? Это так же необъяснимо, как и остальные их слова. Корнелия очень надеялась, что когда-нибудь сможет разрешить все эти загадки.

К ее облегчению, обед близился к концу. Пища была превосходной, блюдо следовало за блюдом, но Корнелия могла заставить себя попробовать что-нибудь только через силу. По белому полю скатерти была расставлена целая коллекция великолепных вин, но Корнелия, как и положено дебютантке, пила только минеральную воду. Обед закончился оранжерейными фруктами, поданными на огромном золотом блюде.

– Превосходный обед, Эмили, – заметила Лили, когда леди покинули банкетный зал.

– Я ненавижу обеды по пятницам, перед тем, как все гости устроятся, – отозвалась герцогиня. – Кстати, мне показалось, что Дрого был чересчур молчалив.

Герцогиня произнесла эти слова, глядя Лили прямо в глаза, но та лишь загадочно улыбнулась в ответ.

– Правда? – отпарировала она. – Я как-то не обратила внимания.

Пока леди сплетничали в гостиной, ожидая, когда мужчины присоединятся к ним, Корнелия сидела молча, изнывая от нетерпения и волнения. Но она готова была просидеть на этом стуле целую вечность, лишь бы в конце концов ей представилась возможность побыть с герцогом наедине.

А он даже не взглянул на нее, войдя в гостиную. Он завел разговор о бридже, к глубокому разочарованию женщин, умолявших его о танцах.

– Завтра ночью будет оркестр, – сказала герцогиня, – и побольше гостей. А сегодня я предпочитаю бридж.

В то время, пока решались эти насущные вопросы, герцог подошел к Корнелии.

– Вы не могли бы пойти со мной? – спросил он.

Девушка живо вскочила на ноги. Она заметила, что двое или трое гостей, сидящих рядом, уставились на нее с удивлением. В тот момент, когда дверь гостиной закрылась за ними, беседа неожиданно смолкла.

– Не возражаете, если мы пойдем в музыкальную комнату?

Герцог провел Корнелию через холл в другую большую комнату, где почти всю середину занимал рояль, а под галереей менестрелей располагался орган.

Стояла теплая ночь, но в камине горел огонь. Герцог с Корнелией приблизились к камину. Роухэмптон достал из кармана футляр. Корнелия приняла футляр из его рук и открыла.

В футляре слабо мерцал огромный бриллиант, ограненный в форме сердца. По обе стороны от бриллианта в кольцо были вделаны два кроваво-красных рубина. Это была старинная и очень красивая вещь. Пока Корнелия любовалась ею, герцог говорил:

– Это фамильная драгоценность. Это кольцо всегда носили невесты в Котильоне. Я готов подарить вам также и современное обручальное кольцо, но я подумал, что возможно, вы предпочтете выбрать это традиционное кольцо.

– Спасибо, огромное спасибо. Оно так красиво!

Корнелия протянула футляр герцогу обратно в руки, ожидая, что тот вынет кольцо и наденет ей на палец. Но герцог, казалось, не понимал, что от него требуется, и тогда Корнелия сама достала кольцо из футляра, где оно покоилось на темном бархате.

– Могу я надеть его? – спросила она.

– Если хотите, – ответил герцог. – Моя мать в настоящий момент рассказывает гостям о нашей помолвке.

– Ах! Все действительно должны узнать об этом сейчас? – воскликнула Корнелия, внезапно охваченная испугом.

– Вы возражаете? – быстро спросил герцог.

– Нет… полагаю, нет, – пробормотала Корнелия. – Только они пугают меня… они заставляют меня чувствовать себя такой глупой!

Герцог удивленно посмотрел на девушку.

– Извините, – сказал он, – я не думал, что вы будете ощущать себя здесь стесненно, когда рядом ваши дядя и тетя.

– Они здесь всех знают, – возразила Корнелия. – И они принимают участие в общем веселье и беседуют об общих знакомых, в то время как я ничего и никого не знаю.

– Конечно, – согласился герцог, – было глупо с моей стороны не подумать об этом раньше. Но возможно теперь, узнав о нашей помолвке, окружающие изменятся к вам.

– Я уже подумала об этом во время обеда, – призналась Корнелия. – Конечно, вокруг меня поднимется шум и суета только по той причине, что однажды я здесь поселюсь как ваша жена. Но на самом деле это ничего не меняет.

– Что вы за смешная девушка! – воскликнул Роухэмптон.

– Смешная?

– Я имел в виду – необычная, – пояснил он. – Думаю, что я не так много знаю о молодых девушках.

– Кто такая Роза? – вдруг спросила Корнелия.

Герцог внимательно посмотрел на нее и нахмурился.

– Кто это вам рассказывает истории обо мне?

– Никто ничего мне не рассказывает. Но я слышала, как за обедом двое гостей говорили о Розе, – ответила Корнелия. – Я подумала… я подумала, что она, наверное, та девушка, на которой… вы хотели жениться раньше.

– Я предпочел бы не обсуждать это, если вы не возражаете, – отрезал герцог. – Я никогда никому не делал предложения до вас, но вы понимаете, конечно, что в моей жизни были другие женщины. Женщины, которых любил я, и женщины, которые, возможно, любили меня. Мне уже двадцать девять лет.

– Да, конечно, – тихо проговорила Корнелия, – я понимаю это. Я только подумала, что было бы лучше, если бы я знала обо всем.

– Лучше для кого? – спросил Роухэмптон. – Люди перестанут говорить о подобных вещах в вашем присутствии, когда узнают, что мы помолвлены. Я могу обещать вам, что ничего не будет сказано из того, что хоть в малейшей степени будет вам неприятно.

– Думаю, что нет, – пробормотала Корнелия.

Она смотрела, опустив голову, на бриллиант, сверкающий на ее руке. Кольцо было велико, и ей пришлось сжать пальцы вместе, чтобы оно не свалилось. Герцог дал ей кольцо в залог своего сердца, думала она, он ее любит так же, как и она его. Они находятся здесь вдвоем, наедине, так отчего же он еще ничего не сказал о своей любви? Возможно, он боится напугать ее, возможно, он полагает, что она более простодушна и наивна, чем есть на самом деле. Корнелия подняла лицо к герцогу.

– Вы имеете в виду, что я говорю о том, чего не понимаю, – начала она, – но я уверена, было бы лучше, если бы между нами не было секретов.

Герцог стоял, полуобернувшись к камину, и лицо его, освещенное пламенем, было серьезно.

– Надеюсь, что я смогу сказать вам все, что вы желаете знать, – ответил он. – Но существуют некоторые тайны, которые касаются также других людей.

– Вы имеете в виду таких людей, как Роза? – спросила Корнелия, силясь понять его мысли.

– Я уже сказал, что мы не будем говорить о ней, – почти сердито произнес герцог. – К чему непрерывно ворошить прошлое?

– Нет, нет, – поспешно согласилась Корнелия. – Мы будем говорить о будущем, – она снова взглянула на кольцо и мягко добавила, – о нашем будущем.

Воцарилось молчание. Корнелия чувствовала, что герцог пристально смотрит на нее.

– Вы уверены, что действительно хотите выйти замуж за меня? – неожиданно спросил он.

Корнелия заулыбалась.

– Вполне, вполне уверена!

– Ваш дядя просил меня не торопиться со свадьбой, – продолжал Роухэмптон, – но ваша тетя предложила, чтобы мы поженились в следующем месяце, перед концом сезона. Что вы думаете?

– А вы уверены, что хотите жениться на мне? – с дрожью в голосе спросила Корнелия. Она проговорила эти слова тихо, опустив глаза, и боялась поднять их. Она пристально изучала кольцо, вспыхивающее в дрожащем свете пламени. Рубины алели как две капли крови, обрамляя сверкающий бриллиант.

– Конечно, я хочу, – громко и даже, как показалось Корнелии, с вызовом сказал герцог. Затем, помолчав, он добавил: – Я думаю, нам следует вернуться в гостиную. Иначе гости начнут любопытствовать, куда мы пропали.

– Да, разумеется.

Корнелия чувствовала, что сказала что-то не то, но не могла понять, что именно. Она направилась к двери, но затем обернулась.

– Мне жаль, если я задавала вам глупые вопросы, – застенчиво сказала она. – И еще я хочу поблагодарить вас за кольцо. Большое, большое вам спасибо.

Она было собралась протянуть герцогу руку для поцелуя и напряженно замерла у дверей, ожидая, что тот задержится около нее.

– Я рад, что вы остались довольны.

Роухэмптон прошел мимо нес и вежливо отворил дверь.

Корнелия, наклонив голову, скользнула из комнаты.