Онлайн чтение книги Девчата
ТОСЕ ОТКРЫВАЮТ ГЛАЗА

Вера отложила книгу и оглядела комнату. Надя, как всегда по вечерам, возилась у плиты. В ожидании ужина работящий Ксан Ксаныч с масленкой в руке колдовал над скрипучей дверцей шкафа, полный решимости навсегда избавить девчат от противного скрипа. Катя с Анфисой собирались в кино на «Смелых людей». Анфиса уже перепробовала штук пять самых разнообразных причесок, и все они сегодня ей что-то не нравились: то казались слишком уж вызывающими, то чуть ли не старушечьими.

За окном, поджидая Катю, тихонько наигрывал на гармони верный Сашка. Начальный веселый мотив заметно помрачнел: видно, Сашкино терпенье в единоборстве с морозом подходило к концу.

— Делаем вид, что ничего не случилось? — сердито спросила Вера.

— Ты о чем это? — не поняла Катя.

— Да вы что, ослепли? Надо нам Тоську выручать. Прямо на огонь летит, дуреха доверчивая!

— Да-а… — шумно вздохнул Ксан Ксаныч. — Такой возраст! Можно сказать, весна жизни…

Девчата ожидали, что после философского вступления Ксан Ксаныч все растолкует им, но он тут же и замолк и сунул голову внутрь шкафа.

— Как бы эта весна осенью не обернулась! — сердито сказала Вера. — Пусть Тося ничего не видит, но мы-то не слепые? Спохватимся потом, да уж поздно будет.

— Она думает, Илья женится на ней, — Катя прыснула. — Вот комик!

— Тебе бы только посмеяться… — Вера снова обежала взглядом комнату. — Ну, так как же? И молчать дальше нельзя, и как такому детенышу все растолковать — ума не приложу…

— Чуткое отношение к подруге? — насмешливо спросила Анфиса. — Ох и много еще, Веруха, в тебе показного!

Вера рывком повернулась к ней:

— Всего я от вас с Ильей ожидала, но уж такого… Связался черт с младенцем!

— А я тут при чем? — удивилась Анфиса. — Илья спорил, с него и спрос…

Она испуганно прикусила губу.

— Спорил? Этого еще не хватало! Чуяло мое сердце, что тут нечисто… — Вера решительно подступила к Анфисе. — А ну, выкладывай!

— Точно не знаю… С Филей он… кажется.

— Ты уж не прячься теперь! Одна у вас шайка-лейка. Хочешь пристроить Илью, чтоб не мешал Вадима-Петровича околпачивать?

В голосе Веры зазвучала давняя, с трудом сдерживаемая ненависть. Любопытная Катя придвинулась к Вере и испытующе заглянула ей в глаза. Она давно уже заприметила, что Вера терпеть не может Анфису, но никак не могла понять, чего они меж собой не поделили. Иногда Кате казалось, что они встречались когда-то, еще до приезда в поселок, и в той прежней, неведомой ей жизни Анфиса перебежала Вере дорогу.

Катя была уверена, что Анфиса накричит сейчас на Веру, а та лишь сказала тихо:

— Хоть и много ты читаешь, Верка, а дура.

И расческу она опустила, будто не в силах была удержать ее на весу. У Анфисы мелко-мелко дрожала рука, и вся она была сейчас какая-то новая, точно окошко потайное приоткрылось в ней. Никогда еще Катя не видела Анфису такой, ей даже жалко ее стало.

А Вера ничуть не жалела Анфису и потребовала:

— Вот придет Тося, ты ей все расскажи.

— Еще чего! Спешу и падаю! — привычно выпалила Анфиса и тяжело подняла расческу.

Окошко захлопнулось, рука Анфисы больше уже не дрожала. Она снова стала прежней, самоуверенной красавицей, и такую Анфису жалеть уже было нельзя.

— Тогда мы сами скажем, — пригрозила Вера.

— Только попробуйте! — обозлилась Анфиса. — Я вам, как подругам, по секрету… Илья дознается, голову свернет!

— Ох и дрянь ты, о себе одной думаешь… — Вера брезгливо отодвинулась от Анфисы, оглядела девчат. — Теперь мы просто обязаны спасти Тосю! Вот только как?

— А что, если… — начала было Катя и сама же первая забраковала свою придумку: — Нет, не может этого быть! Мне померещилось: мы тут спасаем Тоську, а вдруг у Ильи к ней чувство? Самое настоящее, понимаете?

— Было б чувство, так не спросил бы, — сказала Вера.

Надя осуждающе загремела сковородкой на плите.

— «Чувство»! — передразнила она Катю. — От такого чувства матери-одиночки получаются!

— Вот я же и говорю, — поспешила оправдаться Катя, — померещилось…

— Так как же нам быть? — снова спросила Вера. — Решайте.

— Открыть надо Тоське глаза. Правду всегда лучше знать, какая бы она ни была! — убежденно сказала Надя.

— А чем Тоська лучше нас? — удивилась Анфиса. — Нам почему-то глаза не открывали.

— Вот и выросла цаца — смотреть противно!

— А ты не смотри, — посоветовала Анфиса.

Ксан Ксаныч высунулся из-за шкафа этаким добрым домовым, прописанным в этой комнате общежития, и заявил рассудительно:

— Пожалеть человека надо. Веселая сейчас наша Тося, смотришь на нее — и сердце радуется, а как проведает, что Илья обманщик… Прикиньте, каково ей будет?.. Молодые вы еще, вот и думаете: краше правды ничего на свете нету. Правда — вещь хорошая, а только иногда лучше ее и не знать: спокойней так-то жить…

Ксан Ксаныч покосился на Надю. Та загремела сковородкой на плите, и не понять было, слышала она своего жениха или нет. Вера сказала с досадой:

— Да не в спокойствии дело, Ксан Ксаныч! Хрупкая еще Тося, узнает, что Илья сволочь, — и всем людям перестанет верить. Так и душу сломать ей недолго. Бывали такие случаи…

— Вот чудеса! — удивилась вдруг Катя. — А ведь раньше мы ни о ком так не заботились! Как в общем бараке жили, а теперь… С чего бы это, а?

— Несамостоятельная Тоська, вот и хочется ей помочь, — предположила Надя.

Катя покачала головой:

— Нет, здесь что-то другое… Сдается мне, Кислица не только в тумбочки к нам забралась, а и в души… Вот проныра! От горшка три вершка, а поди ж ты, что вытворяет!

— Так что же нам все-таки делать? — напомнила Вера. — Неужели, девчата, мы все вчетвером… — Она покосилась на Анфису и поправилась: — Ну хотя бы втроем не убережем Тосю от одного сукина сына? Грош нам тогда цена!

— Что же нам теперь, часовыми при ней стоять? — усомнилась Катя. — Попробуй уследи за такой! Предупреждала ее, что бабник Илья, кашляла… Другая бы за семь верст обходила его, а наша разлюбезная Кислица…

Договорить Кате не пришлось: дверь со стуком распахнулась, и в комнату ступила тихая Тося. Двигалась она непривычно медленно, словно боялась расплескать молодое свое счастье. Стоящий на ее пути стул Тося обошла стороной, а не отпихнула, как непременно сделала бы раньше. Было сейчас в ней что-то горделиво-важное, даже чуть-чуть высокомерное. Она как бы подорожала вдруг в собственных глазах, узнав, что и ее, недоростка, можно полюбить.

— Катерина, ты чего Сашку морозишь? Совсем закоченел парень! Слышишь, как жалобно выводит?.. А я на собрании поваров была, вот где смех!.. — Тося оглядела примолкших девчат, непрочная солидность мигом слетела с нее. — Вы что, косточки мне перемывали? Ну, чего говорили, чего? Стыдно сказать, да? А еще подруги!

Она скинула валенки, крикнула азартно:

— Футбол! — и загнала их под койку.

Вера за ее спиной развела руками, как бы говоря девчатам: «Вот потолкуй с такой!»

— Никто ко мне не приходил? — спросила Тося, вываливая учебники из портфелика на стол.

Вера сразу насторожилась, почуяв недоброе.

— А кого ты ждешь?

— Одного человека…

Прикрывшись книгой, Вера лежала на своей койке-гамаке и поглядывала на Тосю, полная решимости спасти глупую девчонку — если потребуется, даже против ее воли. Потом сама спасибо скажет…

Надя молча поставила на угол стола сковородку с жареной рыбой. Ксан Ксаныч дал скрипучему шкафу передышку, вымыл руки и не спеша, с явным удовольствием почти семейного человека вытер их Надиным полотенцем. Он повесил полотенце на спинку кровати, одарил выцветшего петуха щелчком по гребню и поделился с Надей заветной новостью:

— Стропила уже начали ставить, Надюш! Если и дальше так пойдет — к Первому мая поженимся.

— Скорей бы уж… — тихо сказала Надя.

В дверь три раза постучали — с большими торжественными паузами между ударами. Надя осторожно приоткрыла дверь, и в комнату вошел празднично одетый Илья — в кожаном пальто и при галстуке.

— Мир дому сему! — провозгласил он и стал посреди комнаты так, чтобы не видеть Анфисы.

Тося мышонком притаилась за столом и из-за вороха учебников восторженно глазела на Илью, будто перед ней стоял сказочный Иван-царевич, прискакавший на сером волке. Илья не спеша вытащил целехонькую коробку дорогих папирос, распечатал, пошуршал серебряной бумагой, вежливо, как и подобает человеку в галстуке, спросил:

— Разрешите? — и закурил.

Потом он вынул из нагрудного кармана пиджака два спаренных синеньких билета, разъединил их, один билет спрятал, а другой с торжественным поклоном преподнес Тосе:

— Звуковой художественный фильм «Смелые люди», перед началом танцы!

— Приглашаешь на свиданье, да? — обрадовалась Тося.

— Приглашаю… — нетвердо сказал Илья, подозревая, что малолетка Тося какой-то свой, неведомый ему смысл вкладывает в это приглашение, но не в силах догадаться, в чем тут дело.

— Никуда она не пойдет, — решительно заявила Вера, вставая с койки. — Видела уже эту картину, хватит!

— Нет, пойду! — заупрямилась Тося. — Уважаю про лошадей… Четыре раза смотрела и еще пойду, не остановишь!

— Правильно! — одобрил Илья. — Не слушай ты этих монашек: им дай волю — они тебя в монастырь замуруют.

— А ты, шикарный кавалер, помолчал бы. Знаем мы тебя как облупленного! Улепетывай отсюда, нечего тебе здесь делать.

— Эх, Вера Ивановна! — с укоризной сказал Илья и взялся за ручку двери.

— Тось, я тебя на улице подожду.

— Я мигом! — пообещала Тося.

Илья вышел, пустив на прощанье кольцо пахучего дыма в глубь комнаты. Тося приподнялась на цыпочки, продела голову в расходящееся дымное кольцо и счастливо засмеялась. Вера с Надей тревожно переглянулись. А Тося как на крыльях носилась по комнате: она запихнула учебники с тетрадками в портфель, ногой поддела из-под койки запыленный баул, нырнула в него, достала брошку — единственное свое украшенье — и приколола себе на грудь, на бегу спросила у Анфисы:

— Можно? — и, не дожидаясь ответа, подушилась самый пахучим ее одеколоном. Сгоряча она нахлобучила было шапку-ушанку, которую надевала на работу, но тут же скинула ее и повязалась платком: в платке Тося чувствовала себя больше женщиной.

Тосино нетерпенье словно передалось на улицу Сашке — он вдруг громко заиграл походный марш. Катя испуганно ойкнула и выбежала из комнаты.

А Тося протянула руку за пальтецом, но Вера оттолкнула ее от вешалки:

— Сказано же: никуда ты не пойдешь!

— Как это?! — опешила Тося.

— А так: не пойдешь — и все!

Вера загородила дорогу к двери. Тося затравленно огляделась, ища поддержки. Добрый Ксан Ксаныч виновато отвел глаза; он уже покончил с ужином и снова колдовал с масленкой возле шкафа. Анфиса скучающе смотрела на ходики, а Надя подошла к Вере и стала рядом с ней.

— Не имеете права! — выпалила Тося. — Совершеннолетняя… Паспорт имею!..

— Дура ты с паспортом, — сказала Надя. — Свиданья ей захотелось… Задрать юбчонку да отшлепать — вот тебе и все свиданье!

— Мы же добра тебе хотим, — попыталась Вера образумить Тосю. — Илья поиграет с тобой, как с котенком, и бросит!

— Пусть только попробует… — воинственно пробормотала Тося и тут же спохватилась: — А вам-то какое дело? И чего вы в мою личную жизнь носы суете? Взяли моду: то — нельзя, это — тоже, одни задачки решай. Да пропади они пропадом!

Тося запустила портфелик под койку.

— «Личная жизнь»! — передразнила Надя. — Нахваталась! Вот принесешь ребенка в подоле — узнаешь тогда личную жизнь.

— Мы еще и не целовались ни разу, что ты мне ребенка подкидываешь?! — не на шутку разобиделась Тося. — Отцепитесь вы все от меня, и чего пристали?

— Да полюбили мы тебя, непутевую, будь ты неладна! — призналась Вера.

— Уж лучше бы вы меня ненавидели, чем так-то любить… Меня Анфиса так не обижала, как вы сегодня. А еще подруги!.. И чего вы взбеленились? Или завидки вас берут? Боитесь, что раньше вас замуж выйду? Да я про это еще и не думаю, не суди по себе, Надежда. Больно нужно мне!

— Не бегай за Ильей, — посоветовала Вера. — И никто тебя обижать не будет.

— Кто бегает? — возмутилась Тося. — Слепые вы, что ли? Видели же: сам билеты принес!

И против воли Тоси высокомерная торжествующая нотка прозвучала в ее голосе.

— Вы вот что! — в сердцах сказала она. — Вы из себя… это самое, коллектив не корчите! Не прикидывайтесь чуткими, мне это без надобности. Живете как кошки с собаками, а туда же!

Вера припомнила недавние Катины слова.

— Это раньше было так, а теперь ты же нас и сколотила.

— Вот делай после этого добро людям! — искренне пожалела Тося.

Она улучила минутку и схватила с вешалки свое пальтецо.

Ксан Ксаныч неодобрительно покачал головой. Он уже утихомирил скрипучий шкаф и с масленкой наготове двинулся в обход тумбочек. Ни одна из них еще и не думала скрипеть, но дотошный Ксан Ксаныч в профилактических целях смазывал подряд все петли дверец.

— Послушай, Тось, — вкрадчиво сказала Вера, как говорят с тяжелобольными. — Взгляни на себя и на него: ты девчонка, а он…

— Не по себе дерево рубишь, Анастасия! — подхватила Надя так сердито, будто Тося, отстаивая право свое на любовь, нанесла ей смертельную обиду и чуть ли не на всю жизнь ее замахнулась.

— Сама ты дерево стоеросовое! — выпалила Тося. — Интересно вы с Веркой рассуждаете: с каким-нибудь завалящим парнем мне можно, а как с Ильей — так рылом не вышла? Каждый сверчок знай свой шесток, так, что ли?

— А хотя бы и так! Боишься правде в глаза посмотреть? — сердито спросила Надя.

— Не правда это, а самая настоящая кривда! Вот когда я тебя, Надька, насквозь раскусила. Жалко мне тебя: вбила себе в голову, что некрасивая, вот и маешься. И не стыдно тебе? Мы с тобой не хуже других, не второй сорт, не подсобные какие-нибудь. Да я бы сразу утопилась, если б так на самом деле было! Выше нос держи, понятно?

Надя презрительно махнула рукой.

— Это все красиво звучит, а на деле… Думаешь, ты самая умная, жизнь только с тебя началась? А она уже давно идет, и до тебя люди не глупей жили… Вот изломаешь свою судьбу, тогда наплачешься!

— Ну вот что, подруги мои дорогие, — устало сказала Тося, — почесали языки, и хватит. Нечего, это самое, диспут устраивать. С кем хочу, с тем гуляю. Моя жизнь: что хочу, то и делаю… А если будете мне палки в колеса вставлять, я в другую комнату переберусь, а то и в газету напишу: травят молодого рабочего. По головке вас за это не погладят!

Надя пристыдила Тосю:

— Мы с тобой по-хорошему, а ты за газету прячешься.

— Да как ты не поймешь, — удивилась Вера, — совсем он тебе не пара. Потаскун твой Илья!

— Это у него видимость такая, а сам он хороший! — стала Тося на защиту Ильи, топнула ногой и пропела с вызовом:

— Да хватит с ней болтать! — рассердилась Надя, выхватила у Тоси билет и порвала его в мелкие клочья.

— Так вот ты какая?! — с презрением выпалила Тося. — Что ж валенки с меня не снимешь? На, тащи! — Тося протянула Наде ногу. — Тащи, чего ж ты стесняешься? Здоровая выросла, а ничего не понимаешь! Я и босиком по снегу побегу, не остановишь… Эксплуататорша!

Ударом ноги Тося распахнула дверь.

— Стой, глупая! — приказала Вера. — Ты думаешь, Илья всерьез к тебе, а он… спорил!

— Как спорил? — опешила Тося, замирая на пороге.

Ксан Ксаныч сокрушенно покачал головой, не одобряя забракованной им правды, без которой по молодости лет не смогли все-таки обойтись девчата.

— Об заклад с Филей бился, что влюбишься ты в него… — неохотно и брезгливо ответила Вера. — Вот хоть у Анфисы спроси.

— Об заклад? Да разве можно так, мама-Вера… На живого человека?! — жалобным голосом спросила Тося, прижимая кулачки к груди. — Анфиса, правда?

Анфиса отвернулась и зябко повела плечами. Поникшая и жалкая, разом растеряв всю свою боевитость, отошла Тося от двери. Она расстегнула пальто, но снять его силы у нее уже не хватило. Как березка, спиленная под корень, Тося рухнула на свою койку.

— Ты поплачь, легче будет, — сердобольно посоветовал Ксан Ксаныч.

Вера подсела к Тосе, обняла ее и пообещала:

— Мы тебя в обиду не дадим.

Тося рывком вскинула голову. Глаза у нее были сухие-сухие и как-то враз провалились.

— А на что он спорил?

Вера молча посмотрела на Анфису. И Тося перевела глаза вслед за ней. Анфиса привычно пожала плечами:

— Кажется, на шапку…

— Мало ему одной? — тихо спросила Тося.

Анфиса снова пожала плечами, глянула на Тосю и вдруг испугалась за нее:

— Ой, Тоська, да не принимай ты все это так близко к сердцу! Из мужчин одному Ксан Ксанычу только и можно верить.

Ксан Ксаныч церемонно поклонился Анфисе. Он закончил уже свою профилактику и прятал масленку в специальный кожаный мешочек.

Поторапливая замешкавшуюся Тосю, Илья с улицы забарабанил в окно.

Тося медленно поднялась с койки. Застегивая пуговицы пальто, она наткнулась пальцами на праздничную свою брошку. Рука ее замерла: кажется, Тося никак не могла припомнить, чего ради надела она сегодня лучшее украшенье. Навеки прощаясь с недавней своей незрячей радостью, Тося отцепила ненужную больше брошку, кинула ее под койку и шагнула к двери.

— Тось? — с болью в голосе окликнула ее Вера. Неузнавающими глазами Тося посмотрела на Веру и вышла из комнаты.

— Вот вам и правда, — сказал Ксан Ксаныч, вытирая руки тряпочкой.