Онлайн чтение книги Девственница
Глава 2

Роуан растянулся на западном берегу реки Сайар, подложив руку под голову и сонно разглядывая вершины деревьев. Солнечные лучи играли на мышцах его груди и живота, поблескивали на густой гриве темно-золотых волос. На нем оставались только мешковатые штаны и шоссы, туго натянутые на массивные мускулистые ноги.

Внешне он казался спокойным: недаром много лет учился держать под спудом свои эмоции. Старый наставник-ланкониец никогда не упускал возможности напомнить молодому человеку, что он всего лишь наполовину ланкониец, и поэтому следует безжалостно отсечь, сжечь или любым способом уничтожить его английскую половину. По словам Фейлана, ланконийцы тверже стали, непоколебимее гор, а Роуан всего лишь наполовину ланкониец.

Роуан вдруг ощутил, как дернулся шрам на бедре, как всегда при мысли о Фейлане, но не почесал его. Ланконийцы не выказывают страха, ланконийцы прежде всего думают о своей стране, ланконийцы не позволяют чувствам управлять мыслями, ланконийцы никогда не плачут. Наставник сумел вбить это в голову ученика. Когда Роуан был еще ребенком, умерла его любимая собака, спавшая рядом с мальчиком в одинокие ночи. Роуан заплакал, а его наставник, придя в бешенство, прижал раскаленную кочергу к бедру Роуана и предупредил, что, если тот еще раз заплачет или хотя бы поморщится, процедура клеймения повторится.

Больше Роуан никогда не плакал.

За спиной послышались торопливые шаги. Роуан мгновенно насторожился и схватил лежавший рядом меч.

– Это я! – услышал он гневный голос Лоры.

Роуан потянулся к тунике. Чуть подальше раздавался шум. Это ланконийские воины ищут его, боясь, что он вдруг увидел овода и до смерти напугался. Роуан поспешно стер с лица недовольную гримасу и вопросительно уставился на сестру.

– Нет, – отмахнулась та, – не трудись одеваться, я и раньше видела раздетых мужчин.

Она уселась на землю недалеко от него, обхватила поднятые к подбородку колени и молча смотрела на брата. Она не обращала внимания на сырость, просачивавшуюся сквозь парчовую юбку.

– Эти ужасные люди! – неожиданно взорвалась она, глядя перед собой. – Обращаются со мной как с дурочкой, избалованным ленивым ребенком, которого нельзя оставлять без присмотра. Не позволяют мне самой пройти два шага, словно я инвалид! А этот Ксанте хуже всех! Еще один презрительный взгляд с его стороны, и я выдеру его за уши!

Лора осеклась, услышав тихий смешок Роуана, и окатила брата яростным взглядом. Очень хорошенькая, с тонкими чертами и высокой, стройной фигурой, сейчас она разрумянилась от гнева.

– Как ты смеешь хохотать? – процедила она. – Это ты виноват в том, что с нами так обращаются! Каждый раз, когда кто-то из них предлагает мне подушку, ты вздыхаешь и улыбаешься. А вчера держал мое веретено! Раньше ты никогда этого не делал – был слишком занят, оттачивая меч или нож, а теперь забавляешься, притворяясь слабым и беззащитным! Почему бы тебе не задать трепку кое-кому из этих негодяев, особенно этому Ксанте?!

Улыбка Роуана смягчила суровость его квадратного подбородка. На взгляд любого англичанина, он был классически красив, с золотистыми волосами и синими глазами, а рядом с ланконийцами он вообще выглядел человеком из другого мира. Их глаза сверкали, его – искрились. Их щеки были впалыми и обветренными, его – белыми и гладкими. Лора привыкла наблюдать, как люди самодовольно улыбались при виде Роуана, думая без труда справиться с безбородым мальчишкой, чье большое тело наверняка заплыло жиром. Поэтому она злорадно посмеивалась, когда Роуан легко выбивал из седла очередного рыцаря. Противники скоро обнаруживали, что лицо Роуана обладает способностью из мягкого мгновенно превращаться в закаленную сталь и что его большое тело бугрится каменно-твердыми мышцами.

– И почему ты не говоришь с ними на их языке? – продолжала Лора, еще больше разозлившись при виде очевидной невозмутимости брата. – Кто эти зернас, которых они так боятся? Я думала, зернас – ланконийцы! Прекрати смеяться, Роуан! Они наглые, чванливые люди!

– Особенно Ксанте? – спросил он приятным баритоном, улыбаясь сестре.

Она отвела глаза и сурово поджала губы.

– Ты можешь подсмеиваться над всей ситуацией, но твоим людям и оруженосцу не до веселья. Сегодня утром юный Монтгомери был весь в синяках, и, думаю, он получил их, защищая твое имя. Тебе следовало бы…

– И что именно мне следовало бы? – мягко осведомился Роуан, продолжая разглядывать древесные кроны.

Он не даст Лоре понять, что испытывает при подобном обращении ланконийцев. Это его народ, будущие подданные, но именно они смотрели на своего принца с величайшим презрением, не скрывая, что вовсе не желают видеть его на троне. Лора не должна заметить, что он зол не меньше ее, потому не стоит подливать масла в огонь.

– Мне следовало бы подраться с кем-то из этих людей? – шутливо осведомился он. – Убить или покалечить? Ксанте – капитан королевской гвардии. Что хорошего, если благодаря мне он станет инвалидом?

– Ты, похоже, уверен в том, что способен победить это хвастливое чудовище!..

Роуан вовсе не был уверен в том, что вообще сможет выиграть битву. Эти ланконийцы уж очень походили на Фейлана и были так убеждены в его слабости и бесполезности, что временами он почти верил, что они правы.

– Ты действительно хочешь, чтобы я победил твоего Ксанте? – серьезно спросил Роуан.

– Моего? – ахнула она и, вырвав пучок травы, швырнула в брата. – Хорошо, может, тебе действительно не стоит драться с собственными подданными, но такое обращение с тобой невыносимо. Как ты можешь терпеть столь откровенное неуважение?

– А мне нравится восседать на мягких подушках, – улыбнулся Роуан, но тут же стал серьезным. Он знал, что может во всем довериться сестре. – Я прислушиваюсь к ним, – пояснил он, поразмыслив. – Сижу в кругу мужчин и внимательно слушаю каждого.

Лора стала успокаиваться. Действительно, следовало знать, что у Роуана есть свои причины разыгрывать дурачка. Но, Боже, до чего же она настрадалась с тех пор, как они покинули Англию. И ненавидела каждую минуту своего пребывания в Ланконии. Она с Роуаном, Филиппом, тремя рыцарями Роуана и его оруженосцем Монтгомери де Уорбруком покинули замок Уильяма в компании молчаливых, черноглазых ланконийцев. В первый день она искренне радовалась, словно наконец ее судьба решилась. Но ланконийцы без обиняков дали понять, что считают ее и Роуана англичанами, а не ланконийцами, и что все англичане – жалкие, ничтожные создания. Они не упускали возможности выказать презрение свалившемуся на них бремени. В первую же ночь Нейл, один из трех рыцарей Роуана, уже собирался обнажить меч против ланконийского воина, но Роуан его остановил.

Ксанте, высокий, свирепый на вид капитан гвардии, спросил Роуана, держал ли он когда-нибудь в руках меч. Юный Монтгомери едва не набросился на него. И, учитывая, что в шестнадцать лет Монтгомери был почти такого же роста, как Ксанте, Лора очень жалела, что Роуан остановил драку. Монтгомери, брезгливо морщась, отошел, а Роуан попросил Ксанте показать ему его меч, поскольку всегда хотел рассмотреть поближе столь грозное оружие.

Лоре пришелся не по душе поступок Роуана. Она даже не подумала, что у него могут быть на это свои причины. Просто посчитала, что их всего шестеро, и ребенок в придачу, против доброй сотни ланконийцев. Зря она усомнилась в брате.

– Что же ты услышал? – тихо спросила она.

– Фейлан рассказывал мне о ланконийских племенах, но я ошибочно предполагал, что они более или менее объединены. Похоже, мне предстоит стать королем одних ириалов.

– Но наш отец Тал из племени ириалов, верно?

– Так и есть.

– А ириалы – правящее племя, значит, ты король всех ланконийцев, или как там они себя называют.

Роуан ухмыльнулся и покачал головой. Хотел бы он на все смотреть так же просто, как Лора. Если она считала, что любит мужчину, значит, стремилась выйти за него замуж. Ее ничуть не волновало то, что несет с собой будущее. Что случится, например, если отец призовет их к себе, а она будет связана браком с англичанином. Но для Роуана судьба и долг были всем.

– Так считают ириалы, но, боюсь, другие племена не согласны с их мнением. Именно сейчас мы находимся всего в нескольких десятках миль от земель, которые зернас считают своими, поэтому ириалы так насторожены и держатся начеку. Зернас считаются самым свирепым племенем Ланконии.

– Хочешь сказать, эти ланконийцы их боятся? – выдохнула Лора.

– Зернас – тоже ланконийцы, а ириалы скорее осторожничают, чем боятся.

– Но если ириалы опасаются их…

Лора не договорила, но Роуан понял, что имеет в виду сестра, и улыбнулся. Высокие, мрачные, покрытые шрамами, неулыбчивые ириалы, похоже, ничего не боятся на этой земле. Сам дьявол наверняка не рискнул бы искушать ланконийца.

– Пока я еще не видел, чтобы ланконийцы сделали что-то полезное, кроме хвастовства и постоянных толков о войне. Посмотрим, каковы они в битве!

– Да, но дядя Уильям утверждал, что они дерутся как демоны. Не чета англичанам.

– Уильям – ленивый, слабый человек. Только не возражай! Я тоже его люблю, но мне любовь не застит глаза. Его люди разжирели и проводят время в пьянстве и драках.

– Не говоря уж о его сыновьях, – пробормотала Лора.

– А ты предпочла бы остаться в компании этих четырех олухов, вместо того чтобы наслаждаться красотами нашей земли?

Лора отвернулась и глянула на широкую, глубокую, быструю реку.

– Мне нравится страна, но не люди. Сегодня утром ланкониец велел мне отвернуться, пока свежевал кролика, заявив, что боится за мое здоровье и оберегает от ужасного зрелища. Брр! Помнишь вепря, которого я застрелила в прошлом году? За кого он меня принимает?

– За слабую, ни к чему не способную англичанку. Интересно, каковы, по-твоему, их женщины? – оживился Роуан.

– Мне кажется, что мужчины, подобные этим, запирают своих женщин в подвалах и выводят наверх дважды в год: один раз, чтобы наградить ребенком, другой – чтобы принять роды.

– Неплохая мысль! Мне нравится.

– Что?! – ахнула Лора.

– Если женщины обладают такой же внешностью, как мужчины, лучше пусть сидят взаперти.

– Но мужчины не так уж плохи, – запротестовала Лора, – просто грубы и неотесанны.

– Вот как? – поднял бровь Роуан.

Лора залилась краской.

– Я просто пытаюсь быть справедливой. Все они высоки и мускулисты, ни унции лишнего жира, а глаза…

Она осеклась, когда улыбка Роуана сменилась понимающей ухмылкой.

– Поэтому мы здесь. Полагаю, наша мать испытывала к ланконийцам те же чувства, что и ты.

Лоре не понравилась эта ухмылка, и, громко прокляв всех мужчин вообще и ланконийцев в частности, она неожиданно осеклась и покачала головой:

– Бьюсь об заклад, я слышала кое-что такое, чего ты не знаешь. Наш отец выбрал для тебя невесту. Ее зовут Силин, и она капитан отряда, называемого женской стражей. Она женщина-рыцарь.

Лора злорадно наблюдала, как улыбка Роуана мигом исчезла. Похоже, она берет верх в споре!

– Из того, что я сумела узнать, она такого же роста, как ты, и целыми днями тренируется с мечом на ристалище. По-моему, у нее даже есть собственные доспехи.

Улыбнувшись Роуану, она похлопала ресницами.

– Представляешь, если вместо свадебной вуали она наденет шлем с забралом?

Мальчишеское лицо Роуана мгновенно окаменело, словно отлитое из холодной стали.

– Нет! – бросил он.

– Что именно нет? – с невинным видом осведомилась Лора. – Никакого забрала?

– Я не рвался стать королем, это право принадлежало мне еще до рождения, но я посвятил свою жизнь подготовке к обязанностям правителя. Я женюсь на ланконийке, это неизбежно, но не собираюсь брать в жены мужеподобную особу. Есть жертвы, которые мужчина не способен принести, даже во имя своей страны. Я женюсь только на той, кого полюблю.

– Полагаю, ланконийцы посчитают это слабостью. Они, конечно, женятся. Но не могу представить, что им знакомо такое чувство, как любовь. Представь себе Ксанте, с его покрытым шрамами лбом, предлагающего женщине букет цветов!

Роуан не ответил. Он вспоминал английских красавиц. Каждая была бы рада выйти за него, но он считал, что не имеет права жениться. Никто, даже Лора, не знал о боли, физической и моральной, которую пришлось ему вынести. Когда-то Фейлан пытался выбить из Роуана его английскую половину. Старик, похоже, умел читать мысли Роуана. Если мальчик сомневался в себе, Фейлан чувствовал это и старался уничтожить все следы сомнений. Роуан учился не выказывать своего страха и вообще никаких чувств, которые помешали бы ему править Ланконией. После нескольких лет подобного обучения Роуан искренне верил, что теперь может смеяться в лицо самой смерти. Своих же истинных чувств он не показывал никому.

Но все эти годы он мечтал о том, что когда-нибудь ему выпадет счастье разделить судьбу с женщиной мягкой и нежной, любящей и понимающей, той, кому бы он мог довериться.

Каждый год Фейлан посылал письмо Талу, отцу Роуана, с перечислением всех недостатков и промахов воспитанника. В конце он неизменно высказывал свое мнение, заключавшееся в том, что мальчик вряд ли когда-нибудь станет настоящим ланконийцем. Фейлан жаловался, что Роуан слишком похож на свою мать-англичанку и слишком много времени проводит в обществе своей слабой духом сестры.

Но Роуан молча боролся со старым Фейланом: тренировался целый день, выдерживал любые пытки и мучения, но заодно учился играть на лютне и петь. И обнаружил, что нуждается в мягкости и доброте Лоры. Возможно, он никогда не станет настоящим ланконийцем, ибо воображал свою домашнюю жизнь чем-то вроде тихой пристани. И очень хотел, чтобы характером жена походила на Лору. По мере их взросления они все больше сближались и старались держаться вместе, чтобы выстоять против глупых, жестоких сыновей дядюшки Уильяма. Роуан часами утешал Лору, плакавшую от побоев и издевательств мальчишек. Он успокаивал сестру, рассказывая ей истории о Ланконии.

Последние годы Лора вообще старалась держаться поближе к брату из страха перед насилием, а Роуану очень нравился мягкий характер сестры. После целого дня, проведенного на ристалище, где Фейлан в очередной раз пытался убить его, Роуан осторожно опускал усталое, ноющее тело на пол у ног Лоры, а она пела ему, рассказывала баллады или просто гладила по голове. Единственный раз он выказал свои эмоции, когда Лора объявила, что хочет выйти замуж и покидает его. Он был невыносимо одинок те два года, что она провела в доме мужа, зато вернулась с Филиппом. Иногда Роуан воображал, что это его семья, и когда мечтал о жене, представлял ее такой же нежной и доброй, как Лора, хотя и способной гневаться на мелкие неприятности и недостатки мужа. Он вовсе не желал проводить каждую ночь в постели с женщиной-воином.

– У королей есть свои привилегии, и одна из них – возможность жениться по своему выбору, – решительно заключил он.

Лора нахмурилась.

– Роуан, но это вовсе не так. Короли женятся, чтобы заключить дружественный союз с другими странами.

Роуан поднялся и принялся поспешно натягивать одежду. Судя по виду, Лоре не удалось его убедить.

– Если я смогу, лучше заключу союз с Англией. Попрошу у Уорбрука одну из его дочерей. Но не женюсь на какой-то ведьме в доспехах. Пойдем. Я голоден.

Лора пожалела, что вообще заговорила на эту тему. Как бы хорошо она ни знала брата, бывали моменты, когда перед ней представал совершенно незнакомый человек. Он явно таил от нее какую-то часть своей души.

Она взяла его протянутую руку.

– Ты научишь меня ланконийскому языку? – спросила она в надежде отвлечь брата и вернуть ему хорошее настроение.

– Существуют три ланконийских языка. Какой именно ты хочешь изучать?

– Ксантийский, – мгновенно ответила она, но тут же охнула. – Я… я хотела сказать – язык ириалов.

Роуан снова понимающе ухмыльнулся, но, по крайней мере, его гнев прошел.

Они не успели добраться до лагеря, как перед ними предстал Ксанте, широкоплечий великан, ростом шесть футов четыре дюйма, с телом сильным и стройным, как хлыст из сыромятной кожи. Черные волосы тяжелыми локонами рассыпались по плечам, обрамляя смуглое лицо с широкими темными бровями, глубоко посаженными черными глазами, густыми усами и квадратным, сильным подбородком. Глубокий шрам на лбу только подчеркивал его мрачную гримасу.

– У нас гости. Мы искали только вас, – резко бросил он, поправляя пояс, которым была подпоясана медвежья шкура, надетая поверх туники, обнажавшей мускулистые ноги.

Лора попыталась было указать Ксанте на наглое поведение в присутствии короля, но Роуан сильно сжал ее пальцы. И не объяснил свое отсутствие, хотя Ксанте не раз твердил ему о запрете покидать лагерь, где ланконийцы всегда могли его защитить.

– Кто приехал? – спросил Роуан. Он был на пару дюймов ниже Ксанте, но моложе и шире в плечах. Слишком много голодных зим пережил Ксанте, чтобы иметь такие мощные мышцы, как у Роуана.

– Тал выслал навстречу Силин Дейра с сотней воинов.

– Силин? – переспросила Лора. – Та женщина, на которой должен жениться Роуан?

Ксанте ответил неприязненным взглядом, словно советуя Лоре не лезть в чужие дела.

Лора вызывающе уставилась на него.

– Может, следует выехать им навстречу? – спросил Роуан, слегка хмурясь.

Его конь уже был оседлан и ждал, а хозяин, как всегда, был окружен ланконийцами, словно ребенок, нуждавшийся в постоянной охране. Они направились на северо-запад, к горам, где в закатном солнце увидели высланный навстречу отряд. Роуан скрепя сердце приготовился встретить женщину, бывшую кем-то вроде рыцаря.

Он заметил ее еще издали. Никто не принял бы ее за мужчину: высокая, стройная, прямая, с упругими грудями, тонкой талией, перехваченной трехдюймовым ремнем, и округлыми бедрами.

Роуан пришпорил коня, игнорируя протесты мужчин, и выехал вперед, чтобы поздороваться с Силин. Увидев ее лицо, он улыбнулся. Оказалось, что она поистине прелестна, с темными глазами и алыми губами.

– Миледи, я приветствую вас, – объявил он, продолжая улыбаться. – Я Роуан, смиренный принц вашей великолепной страны.

Ланконийцы упорно молчали. Мужчина не должен так вести себя, особенно тот, кому предназначено стать королем. Они смотрели на его волосы, отливающие золотом в последних лучах, и понимали, что все, чего боялись, оказалось правдой: на трон сядет глупый английский слабак.

Услышав за спиной ехидный смешок, Силин подъехала ближе и коснулась руки Роуана. Она тоже была разочарована. Принц был довольно красив, но, судя по глупой улыбке, мужчины правы в своем мнении о нем.

Роуан, продолжая удерживать руку Силин, посмотрел ей в глаза и понял, о чем она думает. Он остро ощущал высокомерие и неприязнь ланконийцев, и гнев едва не вырвался на поверхность. Непонятно только, на кого он злился: на себя или на ланконийцев?.. Шрам на его бедре дернулся, и улыбка померкла. Он поспешно уронил руку Силин. Одно дело выглядеть шутом в глазах мужчин, и совсем другое – перед великолепным созданием, которое прочат ему в жены…

Роуан развернул коня и привстал в стременах.

– Мы возвращаемся в лагерь! – приказал он, ни на кого не глядя, но зная, что первыми повинуются три рыцаря-англичанина.

Неожиданно раздались крики, и ланконийцы немедленно окружили Роуана и его людей.

– Мы подошли слишком близко к землям зернас, – сказал на языке ириалов молодой серьезный парень, ехавший рядом с Силин, после чего принялся строго отчитывать Ксанте. Роуан подумал, что это, должно быть, Дейр.

Хотя ланконийцы пытались остановить его, Роуан встал во главе отряда, чтобы посмотреть, что было причиной тревоги.

На холме, освещенные умирающим солнцем, стояли трое мужчин.

– Зернас, – сказал Ксанте Роуану, словно это все объясняло. – Мы отвезем тебя в лагерь. Дейр! Выбери пятьдесят человек и приготовься драться.

Роуан, все это время державший себя в руках, на этот раз дал волю своему нраву.

– Черта с два! – бросил он Ксанте с идеальным ланконийским выговором. – Ты не смеешь калечить моих подданных, а зернас – такие же подданные, как и ириалы. Я решил приветствовать этих людей. Нейл! Уотлин! Белсер! – крикнул он рыцарям. Никогда еще они не подчинялись столь охотно, поскольку до смерти устали от наглости ланконийцев. И поэтому бесцеремонно протолкались вперед, чтобы встать рядом с Роуаном.

– Останови глупца, – велел Дейр Ксанте. – Тал не простит нас, если его убьют.

Роуан пронзил Дейра убийственным взором.

– Ты станешь выполнять мои приказы! – отчеканил он, и Дейр замолчал.

Ксанте с некоторым интересом уставился на Роуана, но он был старше Дейра, и запугать его было не так легко.

– Это зернас, а они не признают ириалского короля, – с огромным терпением объяснил он. – Считают своим королем Брокаина и будут счастливы прикончить тебя.

– Я не доставлю им такого удовольствия. Едем! – бросил Роуан через плечо.

Англичане тронули коней. Ксанте остановил ириалов, бросившихся было за Роуаном.

– Пусть лучше этого глупца убьют до того, как Тал сделает его королем, – процедил он. Ланконийцы бесстрастно наблюдали, как ненавидимый всеми принц мчится навстречу верной смерти.

Все три члена племени зернас оставались неподвижными, в ожидании Роуана и его людей. Подъехав ближе, он увидел, что это молодые люди, явно выехавшие на охоту и испугавшиеся вида такого количества вооруженных ириалов, оказавшихся в том месте, где им не следовало быть.

Гнев Роуана все еще отдавался стуком в ушах. Ему столько лет твердили, что он – король всей Ланконии, а ириалы пытаются расправиться с зернас!

Он знаком велел рыцарям оставаться позади и в одиночку выехал приветствовать молодых людей. Остановившись в сотне ярдов от охотников, он объявил на ириалском диалекте, который понимали и зернас:

– Я принц Роуан, сын Тала. Мир вам и мои приветствия.

Все трое не двигались с места, словно зачарованные этим светловолосым мужчиной, каких они в этих местах еще не видывали, и его могучим гнедым жеребцом. Средний, совсем юный, почти мальчик, первым пришел в себя и, молниеносно выхватив лук, пустил стрелу в Роуана.

Тот чуть отклонился вправо и ощутил, как наконечник царапнул левую руку. Выругавшись, он пустил коня в галоп. Хватит с него выходок этих ланконийцев. Презрение и насмешки – дело одно, но выстрел мальчишки после того, как он предложил мир, – оскорбление, которое вынести невозможно.

Еще секунда – и он очутился рядом с мальчиком, стащил его с лошади и швырнул на землю, а сам, спрыгнув с седла, навалился сверху.

Позади послышался громовой топот копыт приближавшихся ланконийцев.

– Убирайтесь отсюда! – зарычал он на парней, все еще сидевших на конях.

– Не можем, – пробормотал один, в ужасе глядя на мальчика, которого Роуан так и не выпустил. – Он сын нашего короля.

– Я ваш король! – прогремел Роуан, выплеснув в крике свою ярость.

Англичане приблизились к нему.

– Уберите их отсюда, – велел он, показав на парней. – Иначе Ксанте разорвет их в клочья.

Рыцари Роуана набросились на зернас, и те, повернув коней, пустились вскачь. Роуан пристально присмотрелся к мальчишке. Довольно красив, лет семнадцати и взбешен как кот, которого швырнули в воду.

– Ты не мой король! – взвизгнул он. – Настоящий король – мой отец, великий Брокаин!

Роуан не успел опомниться, как мальчишка плюнул ему в лицо. Роуан стер плевок и отвесил парню оскорбительную пощечину как женщине с чересчур острым языком.

– Ты пойдешь со мной, – приказал он, рывком поднимая мальчишку.

– Раньше я умру…

Вместо ответа Роуан повернул его лицом к ириалскому войску. Зрелище было впечатляющим: мускулистые, вооруженные до зубов мужчины, угрожающе надвигавшиеся на пленника.

– Они убьют тебя, если попытаешься бежать.

– Ни один зернас не боится ириалов, – гордо провозгласил мальчишка, с лица которого, однако, сползла краска.

– Бывают моменты, когда мужчина должен пользоваться головой, а не луком и стрелами. Сделай так, чтобы отец тобой гордился.

Он ослабил хватку, и мальчик, чуть поколебавшись, остался на месте. Оставалось надеяться, что он не совершит какой-нибудь очередной глупости. Ириалы, вне всякого сомнения, с большим удовольствием прикончат попавшего к ним в руки члена племени зернас.

Ланконийцы окружили Роуана и мальчика, держа наготове оружие. Их было столько, что Роуану вдруг захотелось повернуться и сбежать.

– Прекрасно! – заметил Ксанте. – Ты захватил пленника. Мы казним его на месте за попытку убить ириала.

Роуану понравилось, что мальчик не дрогнул, не выказал трусости. Но ему самому не понравилось своеволие Ксанте. Настало время показать, кто тут хозяин.

Сдержав гнев, он спокойно взглянул на Ксанте.

– Это мой гость, – подчеркнул он. – Сын Брокаина. Он согласился поехать с нами и провести через земли своего отца.

Ксанте фыркнул так громко, что конь попятился.

– Гость, который стреляет в тебя?

Роуан только сейчас заметил, что по руке струится кровь, но отступать было нельзя.

– Я поранился о камень, – солгал он не моргнув глазом.

Силин тронулась с места и встала между обоими мужчинами.

– Мы рады принять гостя, даже если он зернас, – объявила она таким тоном, словно приглашала в постель ядовитую змею. При этом она не спускала глаз с Роуана, подметив, как смело тот взирает на грозного Ксанте. Не каждый отважился бы бросить вызов такому воину, как Ксанте. И она в жизни не поверила бы, что этот слабак англичанин способен на такое. Но она своими глазами наблюдала, как тот смело выехал навстречу зернас, удивительно ловко уклонился от стрелы, прыгнул с лошади прямо на мальчишку, и теперь тот едва ли не жался к англичанину, словно этот светловолосый человек мог защитить его от ириалов. А вот теперь Роуан смело выступил против Ксанте, словно ничуть его не боялся. Может, Роуан и глупец… но что, если он вовсе не таков, каким его все представляли?

Белсер, один из рыцарей Роуана, взял под уздцы коня господина. Роуан вскочил в седло и протянул руку мальчишке, который примостился сзади. Развернув коня и уже готовясь вернуться в лагерь, Роуан спросил:

– Как тебя зовут?

– Кеон! – гордо объявил пленник, но при этом чуть запнулся, словно в горле еще стоял страх после близкой встречи со смертью. – Сын короля зернас.

– Думаю, лучше стоит дать твоему отцу другой титул. Я – единственный король этой страны.

Кеон пренебрежительно рассмеялся.

– Мой отец уничтожит тебя. Ни один ириал не будет править зернас.

– Это мы еще посмотрим. Но хотя бы сегодня тебе лучше считать меня зернас и держаться поближе. Уверен, остальные ланконийцы не так снисходительны, как я.

Позади них ехали рыцари Роуана, и только за ними – остальной отряд во главе с Дейром, Силин и Ксанте.

– Он всегда ведет себя так глупо? – потихоньку спросил Дейр у Ксанте, глядя в спину человека, назвавшего себя ириалом, но обращавшегося с мальчишкой зернас как с другом. – Как тебе удалось довезти его живым?

Ксанте задумчиво взирал на странную парочку.

– До сегодняшнего вечера он был смирен, как домашняя собачка. В его сестре, казалось, куда больше огня, чем в нем! И до сегодняшнего вечера он говорил только по-английски.

– Если он и впредь будет выезжать в одиночку навстречу зернас, наверняка не проживет долго, – заметил Дейр. – Нам не следует пытаться удержать его от глупостей, которые он так и стремится наделать. Судя по тому, что сотворил сегодня так называемый принц, он готов открыть ворота Эскалона любому завоевателю. Ланкония падет под правлением такого глупца! Нет, пусть и впредь выезжает на врага в одиночку. Скоро мы избавимся от него, и нашим королем станет Джералт.

– Разве он так уж глуп? – удивилась Силин. – Если бы мы напали на мальчишек и убили сына Брокаина, то, поверьте, не знали бы мира, пока Брокаин не уничтожил бы сотни наших людей. А теперь у нас появился знатный заложник. Брокаин не посмеет пойти на нас войной, из страха, что мы убьем его сына. И, говоришь, за все эти недели Роуан ни словом не обмолвился на ланконийском? Ты меня поражаешь, Ксанте. Этот человек узнал о нас все, что возможно, а вот тебе о нем ничего не известно!

Усмехнувшись, она пришпорила лошадь и догнала Роуана.

Весь вечер Силин наблюдала за ним, его сестрой, племянником и людьми, сидевшими вокруг костра, перед красивым шелковым шатром Роуана. Кеон тоже находился рядом с ними, тихий, молчаливый, настороженный: очевидно, он, как и ириалы, считал поведение Роуана по меньшей мере странным. Роуан держал на коленях маленького Филиппа и что-то шептал, отчего ребенок визжал и смеялся. Ни один ланкониец не стал бы держать на коленях своего сына. К четырем годам мальчики уже учились обращаться с оружием, как и девочки, выбранные для отряда женской стражи.

Вот Роуан улыбнулся сестре, спросил, удобно ли ей… и Силин вдруг задалась вопросом, каково будет жить с человеком, сотканным из противоречий, человеком, не побоявшимся в одиночку встретиться с тремя зернас. Человеком, который всего два часа спустя после стычки ласкает ребенка и перешучивается с женщиной… Может ли он быть настоящим воином? Сумеет ли стать королем?

Ранним утром, на рассвете, часовые протрубили тревогу, мгновенно подняв на ноги весь лагерь.

Роуан вышел из шатра в одной набедренной повязке, впервые позволив ланконийцам увидеть свое тело, которое те считали мягким и заплывшим жиром. Но такие мышцы наливаются только в результате тяжелого, неустанного труда.

– Что это? – крикнул он Ксанте на ланконийском.

– Зернас, – сухо ответил тот. – Брокаин пришел отбить своего сына. Мы встретим его.

Он уже садился на коня. Но Роуан схватил его за плечо и повернул лицом к себе.

– Мы не нападем только потому, что ты считаешь это необходимым. Кеон! Готовься ехать со мной, встречать своего отца.

– Что же, ты рискуешь только своей жизнью, – холодно бросил Ксанте.

Роуан поперхнулся гневной отповедью и предостерегающе покачал головой, когда Нейл шагнул к Ксанте. Он ожидал, что ланконийцы станут сомневаться в нем. Но они не сомневались. Наоборот, были уверены в его ничтожестве.

Еще несколько минут, и он был полностью одет. Не в кольчугу, как для битвы, а в вышитую тунику, как для торжественного случая. И едва заметно поморщился, видя снисходительные улыбки ланконийцев, пораженных глупостью чужака. А вот Кеон удивленно качал головой. В этот момент он жалел, что его не убили вчера. Смерть куда предпочтительнее, чем встреча лицом к лицу с разгневанным отцом.

Силин, наблюдавшая за происходившим со стороны, заметила, как гримаса ярости исказила лицо Роуана, но тут же исчезла. Если ей предназначено выйти замуж за этого человека, сейчас самое время выступить на его стороне. И кроме того, ей было очень интересно, как он собирается обойтись со старым, коварным лисом вроде Брокаина.

– Можно мне поехать с тобой? – спросила она Роуана.

– Нет! – хором завопили Дейр и Ксанте.

Роуан оглядел их холодными как сталь глазами.

– Они могут пожертвовать жизнью английского принца, но не своего соотечественника, – горько бросил он.

Силин взяла длинное копье, повесила за спину лук, прикрепила на пояс колчан со стрелами.

– Я принадлежу гвардии и сама принимаю решения.

Роуан широко улыбнулся ей, и Силин моргнула, словно в глаза ударил солнечный луч. Боги ей свидетели: этот человек – настоящий красавец.

– В таком случае садись на коня, – велел он, и Силин поспешила к кобылке, словно новичок, которому не терпится угодить наставнику.

Роуан посмотрел ей вслед. Фейлан не считал нужным распространяться об уме и благородстве ланкониек.

На мужчин, однако, внешность Роуана впечатления не произвела. Они растянулись длинной линией, молчаливо наблюдая, как Роуан, Силин, трое английских рыцарей и Кеон выехали навстречу двум сотням воинов зернас и верной смерти.

– Выпрями спину, мальчик, – велел Роуан Кеону, – не то люди посчитают, что ты боишься гнева своего короля.

– Это мой отец – король! – парировал Кеон. В этот момент его лицо было почти таким же белым, как у Роуана.

Оказавшись в сотне ярдов от зернас, сидевших неподвижно и ожидавших приближения маленького отряда, Роуан выехал вперед один. Солнце переливалось в золотой вышивке его туники, отражалось в золотистых волосах, подмигивало алмазом, вделанным в рукоятку меча, поблескивало в конской сбруе. Ланконийцы, как ириалы, так и зернас, никогда не видели человека, одетого столь богато. Он выделялся среди них как роза среди терновых зарослей. И все изумленно глазели на него.

После минутного колебания навстречу Роуану выехал крупный мужчина с изборожденным шрамами лицом. Один, самый уродливый, тянулся от левого глаза к шее. Половина уха отсутствовала. На руках и ногах тоже было немало шрамов. Выглядел он так, словно в жизни не улыбался.

– Ты англичанин, который захватил в плен моего сына? – спросил он голосом, от которого конь Роуана тревожно заплясал, словно распознав опасность.

Роуан улыбнулся незнакомцу, успешно скрыв то обстоятельство, что сердце тревожно колотилось. Вряд ли даже закаленные в боях воины осмелятся выступить против такого человека!

– Я Роуан, преемник короля Тала. Мне предстоит стать королем всех ланконийцев, – неожиданно твердо объявил он.

Старик от удивления даже рот приоткрыл, но, немного опомнившись, прорычал:

– Я убью сотню человек за каждый волосок, упавший с головы моего сына!

– Кеон! Выходи вперед! – прокричал, полуобернувшись, Роуан.

Брокаин оглядел сына, довольно пробурчал что-то и велел ему присоединиться к остальным зернас.

– Нет! – резко воскликнул Роуан, опустив руку так, что она почти касалась рукояти меча. Втайне он побаивался Брокаина, но не выказывал страха и тем более не мог отдать Кеона этому человеку. Судьбе было угодно послать ему мальчишку, и Роуан не собирался выдавать столь важного заложника. – Боюсь, я не могу этого позволить. Кеон остается со мной.

Брокаин снова разинул рот, но довольно быстро пришел в себя. Слова и поведение этого человека разительно не соответствовали его красивому бледному лицу, на котором не было ни одного шрама.

– Мы будем драться за него, – решил он, потянувшись к мечу.

– На вашем месте я не стал бы этого делать, – учтиво заметил Роуан, надеясь, что никто не видит зеленоватого оттенка, поползшего по его щекам. – Но если придется, я выйду на поединок. Просто хочу держать Кеона при себе, потому что, насколько понимаю, он твой преемник.

Брокаин мельком глянул на Кеона.

– Возможно, если кто-то позволит править такому глупцу.

– Он не глуп. Просто молод, горяч и очень плохой стрелок. Он поживет со мной и увидит, что ириалы не такие демоны, какими вы их представляете, и, возможно, между людьми когда-нибудь может воцариться мир, – пояснил Роуан, лукаво блеснув глазами. – И еще я хотел бы научить его метко стрелять из лука.

Брокаин долго смотрел на Роуана, и тот понял, что уродливый старик в этот момент решает, жить или умереть его сыну и пришлому англичанину. Роуан не верил, что человека, подобного Брокаину, может тронуть столь сентиментальное чувство, как любовь к сыну.

– Тебя растил не старик Тал, – высказался Брокаин наконец. – Уж он непременно убил бы моего сына при первой встрече. Чем ты можешь поручиться за безопасность Кеона?

– Своим словом, – торжественно объявил Роуан. – Я отдам свою жизнь, если ириал причинит ему вред.

Затаив дыхание, он стал ждать.

– Ты просишь о доверии, – сказал наконец Брокаин. – Если Кеон погибнет, я стану убивать тебя так медленно, что ты будешь молить о смерти.

Роуан кивнул.

Брокаин долго молчал, изучая Роуана. Этот человек сильно отличался от любого ланконийца. И хотя был одет куда более вызывающе, чем любая женщина, Брокаин вдруг ощутил, что не стоит судить по внешности. И неожиданно почувствовал себя старым и уставшим. Он видел, как погибает один его сын за другим. Потерял в битве трех жен. Все, что у него осталось, – этот мальчишка.

Наконец он поднял голову и взглянул на сына.

– Иди с этим человеком, учись у него, – изрек он и, повернувшись к Роуану, добавил: – Три года. Отошлешь его домой через три года, или я сожгу твой город до основания.

Он развернул коня и вернулся на холм, к своим людям.

Кеон, вытаращив глаза, изумленно уставился на Роуана, но не посмел ничего спросить.

– Что же, мальчик, едем домой, – велел Роуан, облегченно вздыхая, в полной уверенности, что только сейчас избежал жестокой смерти. – И держись ближе ко мне, пока люди не привыкнут к твоему виду. Мне совсем не хочется терпеть из-за тебя пытки.

Когда Роуан и Кеон проезжали мимо Силин, Роуан кивнул девушке, и она последовала за ними, еще не в силах осмыслить того, что случилось. Этот англичанин, разодетый, как фазан, только сейчас выиграл словесный поединок со старым Брокаином. И хотя заявил, что предпочитает обойтись без драки, Силин видела, как его рука поползла к мечу. И как спокойно он сказал Брокаину, что оставляет Кеона у себя! Не выказал ни малейшего страха, не моргнул глазом!

Она подъехала к остальным, так и не сумев опомниться. Этот Роуан не только выглядит иначе, он вообще другой! Либо он самый большой глупец на свете, либо самый храбрый воин на земле. Она надеялась на последнее, хотя бы ради Ланконии и своего собственного будущего.