29 июня – Новолуние

Онлайн чтение книги Дневник Diary
29 июня – Новолуние

В Оушен-Парке дверь открывает мужчина с бокалом в руке, ярко-оранжевое вино доходит до указательного пальца. На мужчине белый махровый халат со словом «Angel» на отвороте. В седых волосах на груди запуталась золотая цепь. От него пахнет штукатуркой, а в другой руке у него фонарик. Мужчина допивает вино до среднего пальца. Лицо одутловатое, с темной щетиной на подбородке. Брови выбелены или выщипаны, так что их почти не видно.

Просто к сведению: так они познакомились, мистер Энджел Делапорте и Мисти Мэри.

В художественном колледже рассказывают, что на картине Леонардо да Винчи у Моны Лизы нет бровей, потому что художник написал их в последнюю очередь и клал сырую краску на сухую. В семнадцатом веке реставратор использовал неправильный растворитель и стер их навсегда.

Сразу за дверью стоят чемоданы из натуральной кожи; мужчина показывает мимо них, фонариком показывает на дом и говорит:

– Можете сказать Питеру Уилмоту, что он ужасно безграмотный.

Мисти Мэри рассказывает летним людям, что плотники всегда пишут в стене. Всем хочется оставить свое имя и дату до того, как стену зашпаклюют. Иногда они кладут свежий номер газеты. Еще одна традиция – оставить бутылку пива или вина. Кровельщики пишут на потолке, прежде чем покрыть его рубероидом и гонтом. Обшивочники – на обшивке, прежде чем прикрыть ее досками или штукатуркой. Свое имя и дату. Крошечную часть себя, которую сможет найти кто-то в будущем. Хоть какую-то мысль. Здесь были мы. Мы это построили. Напоминание.

Можно считать это традицией, предрассудком или фэншуем.

Этакое безобидное самодельное бессмертие.

На курсе по истории искусства рассказывают, что однажды Пий Пятый попросил Эль Греко изобразить что-нибудь в Сикстинской капелле поверх обнаженных фигур Микеланджело. Эль Греко согласился, но с условием, чтобы ему дали покрыть весь потолок. Еще студентам рассказывают, что Эль Греко прославился только потому, что страдал астигматизмом. Вот почему у него люди выходили с искаженными пропорциями – он неправильно видел, поэтому удлинял руки и ноги, и прославился благодаря этому драматическому эффекту.

Что знаменитые художники, что строители – все мы хотим оставить свой след. То, что останется после нас. Жизнь после смерти.

Мы все хотим как-то себя объяснить. И никто не хочет, чтобы его забыли.

В тот день в Оушен-Парке Энджел Делапорте показывает Мисти столовую, где дубовые панели и обои в голубую полоску. Посреди одной из стен зияет дыра, вся в завитках рваной бумаги и пыли от штукатурки.

Каменщики, говорит ему Мисти, замуровывают талисман, священную медальку на цепочке, чтобы она висела в трубе и не давала злым духам спуститься по дымоходу. В средние века в стене нового здания замуровывали живую кошку, на удачу. Или женщину. Чтобы у здания была душа.

Мисти смотрит на его бокал вина. Она говорит с бокалом, а не с мужчиной, следит за бокалом глазами, надеясь, что мужчина заметит и предложит ей выпить.

Энджел Делапорте прикладывает к дыре одутловатое лицо, приставляет выщипанную бровь и говорит:

– …жители острова Уэйтенси убьют вас, как убили всех остальных до того…

Он подносит фонарик к голове, светит в темноту. На его плечо свисают ощетинившиеся латунные и серебряные ключи, яркие, как маскарадная бижутерия. Он говорит:

– Вам нужно посмотреть, что тут написано.

Медленно, как ребенок, который учится читать, Энджел Делапорте всматривается в темноту и произносит:

– …а теперь я вижу, как моя жена работает в Уэйтенси-отеле, убирает в номерах и превращается в никчемную жирную дуреху в розовой униформе…

Мистер Делапорте читает:

– Она приходит домой, и от ее рук пахнет резиновыми перчатками, в которых она собирает ваши использованные гондоны… ее светлые волосы стали серыми и пахнут каким-то химическим дерьмом, которым она выскребает туалеты, когда залезает в мою постель…

– Хм-м, – говорит Делапорте и выпивает вино до безымянного пальца. – Он явно напутал с причастными оборотами.

Он читает:

– …ее груди висят перед ней, как пара дохлых карпов. У нас уже три года не было секса…

Становится совсем тихо, и Мисти пытается издать тихий смешок.

Энджел Делапорте протягивает ей фонарик. Он допивает свое ярко-оранжевое вино до места, где мизинец касается бокала, кивает на дыру в стене и говорит:

– Сами почитайте.

Брелок с ключами такой тяжелый, что Мисти приходится поднапрячься. Когда она прикладывает глаз к черной дырке, то видит слова на дальней стене: «…вы умрете, жалея, что когда-то ступили…».

Пропавшая кладовка для белья в Сивью, исчезнувший туалет в Лонг-Бич, общая комната в Ойстервилле – если начнут проверять, найдут то же. Истерический бред Питера.

Твой истерический бред.

…вы умрете, и мир станет лучше…

Во всех домах на материке, где Питер работал, во всех «капиталовложениях» написана и спрятана та же самая грязь.

…умрете, крича в мерзских…

Сзади Энджел Делапорте говорит:

– Скажите мистеру Уилмоту, что он неправильно написал слово «мерзких».

Все эти летние люди – бедняжка Мисти, она говорит им, что мистер Уилмот последний год был не в себе. У него была опухоль мозга, о которой он не подозревал, а как долго, мы даже не знаем. Не отнимая лица от дыры в обоях, она рассказывает Энджелу Делапорте, что мистер Уилмот работал в старом отеле Уэйтенси, и теперь нумерация перескакивает с 312 до 314. Где была дверь номера, теперь просто идеальный, безупречный коридор с плинтусами, лепниной, новыми розетками каждые шесть футов, работа высочайшего качества. Все как заказывали, вот только номера не досчитались.

Делапорте из Оушен-Парка болтает вино в бокале и говорит:

– Надеюсь, в триста тринадцатом в тот момент не было постояльцев.

У нее в машине есть лом. Эту дверь можно открыть за пять минут. Это гипсокартон, и все, говорит она мужчине. Просто мистер Уилмот сошел с ума.

Когда она просовывает нос в дыру и принюхивается, от обоев пахнет, как будто на них пришли умирать миллион сигарет. В дыре пахнет корицей, пылью и краской. Где-то в темноте слышно, как гудит холодильник. Тикают часы.

А по стенам тянется одна и та же тирада. Во всех этих летних домах. Выписана большой спиралью, с потолка и до самого пола, изгибается так, что когда стоишь посреди комнаты и поворачиваешься, чтобы ее прочитать, начинает кружиться голова. И тошнит. В свете брелока она читает:

– …убьют вас, несмотря на деньги и положение…

– Смотрите. Вот ваша плита. Как раз там, где вы думали. – Она отходит назад и дает ему фонарик.

Каждый мастер, говорит Мисти, подписывает свою работу. Помечает территорию. Паркетчики пишут на настиле, прежде чем положить паркет или ковровое покрытие. Пишут на стенах под обоями или плиткой. У каждого в стенах есть целая коллекция рисунков, молитв, имен. Дат. Там временная капсула. Или, что хуже, свинцовые трубы, асбест, ядовитая плесень, плохая проводка. Опухоль мозга. Часовая бомба.

Доказательство, что ни одно капиталовложение не бывает вечным.

То, чего вы не хотите знать – но не смеете забыть.

Энджел Делапорте, прижав лицо к дыре, читает:

– …Я люблю свою жену и ребенка… – Он читает: – …я не допущу, чтобы мою семью оттесняли все ниже и ниже такие, как вы, пошлые паразиты…

Делапорте наклоняется ближе, морщится и говорит:

– Какой интересный почерк! Вы посмотрите на его «в» в слове «вы» или «вонючая» – верхняя часть такая длинная, что накрыла все слово. Значит, на самом деле он человек, который стремится защитить тех, кого любит. – Он говорит: – А видите «б» в «убьют»? Хвостик слишком длинный, показывает сильное беспокойство.

Чуть ли не ввинчивая лицо в дыру, Энджел Делапорте читает:

– …убьют всех божьих детей, чтобы спасти собственных…

Говорит, что большие «Я» у него слишком узкие и острые, что значит, Питер умный, но смертельно боится своей матери.

Звеня ключами, он водит фонариком туда-сюда и читает:

– Я танцевал, воткнув себе в грязную задницу вашу зубную щетку…

Отдергивает лицо от обоев и говорит:

– Да, действительно моя плита. – Он допивает остатки вина, громко побултыхав его во рту. Глотает и говорит: – Я знал, что в этом доме есть кухня.

Бедняжка Мисти, она очень извиняется. Она отковыряет эту дверь. А мистер Делапорте, наверное, захочет днем почистить зубы. И сделать прививку от столбняка. И, возможно, вколоть себе гамма-глобулин.

Мистер Делапорте касается пальцем большого жирного мазка рядом с дырой. Прикладывает к губам бокал и скашивает глаза, потому что тот оказался пуст. Трогает темный влажный мазок на голубых обоях. Потом кривится, вытирает палец о халат и говорит:

– Надеюсь, у мистера Уилмота хорошая страховка и много акций.

– Мистер Уилмот последние несколько дней лежит в больнице без сознания.

Он достает из кармана халата пачку сигарет, вытряхивает одну и говорит:

– А вы, стало быть, управляете его ремонтной фирмой?

Мисти пытается рассмеяться.

– Я та никчемная жирная дуреха.

А мужчина, мистер Делапорте, говорит:

– Не понял?

– Я жена Питера Уилмота.

Мисти Мэри Уилмот, та самая отвратная, монструозная бабища во плоти. Она говорит ему:

– Я работала в отеле Уэйтенси, когда вы позвонили утром.

Энджел Делапорте кивает, глядя на свой пустой бокал. Бокал весь в поту и отпечатках пальцев. Он поднимает бокал и говорит:

– Может, вам тоже налить?

Он видит, где Мисти прижалась лицом к стене столовой, где дала слезинке вытечь и запачкать его обои в голубую полоску. Мокрый отпечаток глаза, гусиных лапок вокруг, obicularis oculi словно за прутьями клетки. Не выпуская из пальцев незажженную сигарету, Делапорте берет свой белый махровый пояс и трет пятно. Потом говорит:

– Я дам вам книгу. Она называется «Графология». Ну, анализ почерка.

А Мисти, которая и вправду думала, что дом Уилмотов, что эти шестнадцать акров на Березовой означают счастливую жизнь до конца дней, Мисти говорит:

– Может, хотите снять дом на лето? – Смотрит на его бокал и говорит: – Большой старый каменный дом. Не на материке, а на острове.

А Энджел Делапорте, тот оборачивается и смотрит через плечо на нее, на бедра Мисти, потом на ее грудь в розовой униформе, потом на лицо. Прищуривается, качает головой и говорит:

– Не волнуйтесь, волосы у вас не такие уж седые.

Его щека и висок, кожа вокруг глаза – все припорошено белым гипсом.

А Мисти, твоя жена, она тянет к нему руку с растопыренными пальцами, ладонью кверху. Кожа вся в красной сыпи. Мисти говорит:

– Слушайте, если не верите, что это я, понюхайте мою руку.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
29 июня – Новолуние

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть